Тролльхол

26. Камень — не воробей

Компания Элиаса, расположившаяся на крошечном необитаемом островке вблизи Тролльхола, внезапно напоминает о себе, громко врубив музыку с раздражающими ударами басов. На этот раз басы грохочут еще мощнее, чем вчера, заглушая голоса собравшихся за столом. Люди хмурятся, начинают недовольно озираться, кто-то неодобрительно качает головой, кто-то бормочет под нос ругательства. Рин чувствует, как воздух вокруг словно тяжелеет от всеобщей нервозности, нарастающей с каждой минутой.

— Эти чужаки совсем обнаглели! — в гомоне, состоящем из шведской речи, неожиданно мелькает фраза, произнесенная по-английски.

— Точно! Так и напрашиваются на приличный пендель! — поддерживают его на том же языке.

— Могли бы хоть в праздник вести себя по-человечески!

— Да нет в них ничего человеческого. Вы их рожи видели?

— Им лишь бы напиться да покривляться.

— И чего их сюда тянет? Будто мест других нет.

— Это все Элиас! Я уже говорил ему, чтобы он не возил к нам своих друзей, но плевать он хотел на наши просьбы.

Рин, наконец, догадывается, почему шведы неожиданно перешли на английский, — скорее всего, из-за Эббы, потому что знали о том, что в таком случае она не поймет ни слова, и не хотели, чтобы она слышала, как они отзываются о ее сыне.

Но, когда произносят «Элиас», Эбба вскидывает голову, вытягивает шею и, приставив ладонь ребром к уху, коротко и резко выкрикивает:

— Э-э?!

Сидящая рядом женщина кладет руку ей на плечо и, похлопывая по нему, бормочет что-то успокаивающее. Эбба кивает и возвращается в свое обычное положение — ссутуливается и по-черепашьи втягивает голову в плечи.

Тем временем градус дискуссии продолжает накаляться:

— Не пора ли нам принять меры? — решительно выкрикивает цветочница Ингрид, злобно выпучивая большие и круглые, как у совы, глаза.

— Пора, еще как пора!

— Проучить этих щенков раз и навсегда!

— Да! Чтоб имели в другой раз уважение!

— К черту их уважение! Гнать отсюда чужаков! Гнать и не пускать больше!

— Правильно! Нечего им делать на нашей земле!

Ворчание катится вдоль стола и набирает силу. Рин кажется, что оскорбленные жители Тролльхола вот-вот отправятся воплощать только что озвученные планы.

Наконец, Хенрик встает и трижды хлопает ладонью по столу, так, что звенит посуда и подпрыгивают столовые приборы на тарелках. Присутствующие замолкают и поворачиваются к нему, ожидая какого-то заявления. У Хенрика такой воинственный вид, будто он собирается кинуть боевой клич, но он всего лишь объявляет, что наступило время танцев. Оказалось, что Хенрик и его супруга Анна — ведущие на этом празднике. Они выходят из-за стола и, включив музыку в размещенной рядом с танцполом стереосистеме, созывают гостей к «майскому дереву». Из огромных, размером с приличный холодильник, колонок вырывается фольклорная мелодия, и музыку «чужаков» больше не слышно. На лицах шведов вновь расцветают улыбки, глаза зажигаются в предвкушении предстоящего веселья. Места за столом быстро пустеют, а гости, хохоча и толкаясь, неспешно стягиваются к Хенрику, что-то выкрикивающему в микрофон.

С облегчением выдохнув, Рин мысленно благодарит Хенрика за верный ход, предотвративший назревающий конфликт. Она пытается пробиться к Юхану, который тоже идет к шесту вместе со всеми, но люди плотно окружают его, и к нему не подобраться. Вдруг Рин обращает внимание на то, что Фрои нигде не видно. Куда же она подевалась? Отправилась воплощать свои коварные замыслы? Что она писала на салфетках? Какие-то послания? Охваченная любопытством, Рин скользит взглядом по раскрасневшимся после застолья лицам и боковым зрением замечает движение далеко в стороне, у подножия скал. Ловко и легко перебирая длинными ногами, Фроя поднимается вверх по каменистому склону и вскоре ее фигура теряется в соснах, лишь мелькает среди тонких стволов край ее пышной синей юбки.

Рин в замешательстве озирается, ища Юхана. Он стоит в стороне от кружащегося хоровода, и вид у него растерянный. Наверное, исчезновение Фрои стало неожиданностью и для него. Сейчас отличный момент, чтобы поговорить с ним, но желание узнать, что задумала Фроя, все-таки перевешивает, и Рин быстрым шагом идет в ту сторону, где скрылась волшебным образом омолодившаяся домработница. Удалившись от места торжества на приличное расстояние, Рин припускает бегом и вскоре замечает ярко-синее пятно вдали, движущееся за частоколом сосновых стволов. Фроя идет по тропинке вглубь острова, дамская сумочка, висящая на ее плече, раскачивается в такт шагам. Рин выдерживает приличную дистанцию, но не выпускает ее из виду. Вскоре впереди появляется чей-то дом. По веренице глянцевых автомобилей, стоящих в ряд перед фасадом, Рин узнаёт дом Хенрка и Анны. Фроя сходит с тропы и направляется через лужайку прямиком к дому, хотя ей прекрасно известно, что хозяев там нет. Приблизившись к «саабам», она вынимает из сумочки какой-то предмет, совсем не похожий на салфетку — скорее, на стамеску: длинный и острый, с виду металлический, с рукояткой из оранжевого пластика. Пока Рин гадает, для какой цели эта штуковина понадобилась Фрое, раздается жуткий скрежет металла о металл. Кусты, служащие Рин укрытием, мешают обзору, а высовываться наружу она опасается, но ей и без того уже ясно, что происходит: Фроя портит «саабы» Хенрика! Она что, сумасшедшая?! Хочет, чтобы престарелого коллекционера хватил удар?! Она же сама говорила, что он обожает этих «красоток» больше, чем жену. Интересно, чем же так провинился перед ней бедняга Хенрик?

Спустя пару минут царапающие звуки прекращаются, и следом хлопает дверца автомобиля, за ней еще одна, и еще… Видимо, Фроя решила пройтись стамеской и в салонах машин. Какой-то безудержный вандализм! Фроя усердствует так, будто Хенрик по меньшей мере убил кого-то из ее близких!

Однако вредительница не ограничивается «саабами» Хенрика и продолжает свои изуверские деяния во дворе соседнего дома, принадлежащего цветочнице Ингрид. Прячась за кустами, Рин перемещается параллельно с Фроей и видит, как она топчет цветочные клумбы и с корнем выдирает уцелевшие стебли. Расправившись с цветником, преступница идет дальше, от дома к дому, и совершает новые преступления: разбивает садовые фигуры и фонари, ломает кресло-качалку ударом о стену, крушит ажурную беседку обнаруженной в саду лопатой, той же лопатой выворачивает из лужайки комья дерна, заодно перерубая садовые шланги, расшвыривает дерн по крыльцу и террасе, и делает еще много всего отвратительного. Так продолжается довольно долго, час или около того. От наблюдения за этой вакханалией у Рин безостановочно бегают мурашки по всему телу. Она начинает подозревать, что во Фрою вселился демон, а может, и сам дьявол, ведь местью за обиду подобное поведение трудно объяснить! Не могли же все жители острова разом насолить Фрое до такой степени, что она совершенно озверела!

И еще потрясает то, с каким хладнокровием Фроя проделывает свои разрушительные действия, будто уверена в том, что не будет застигнута врасплох. Наверное, нарочно выбрала день празднования Мидсоммар, зная, что все жители соберутся на берегу, вдали от своих домов. И как долго она собирается пакостничать? Как еще не выдохлась за столько времени?

Выдохлась Фроя лишь после того, как обошла с десяток домов и всюду оставила безобразные отметины. Рин едва успевает отпрянуть в сторону, завидев, что Фроя возвращается к дороге и направляется к лесу, двигаясь прямо на нее. Продираясь сквозь заросли, разрушительница проходит рядом с Рин, не заметив ту лишь чудом. На лице Фрои застыло странное выражение, смесь фанатизма и отчаяния. Она идет, высоко вскинув голову, при этом глаза ее подозрительно блестят, словно их заволокла пелена слез, готовых вот-вот выплеснуться. Похоже, Рин можно не опасаться быть обнаруженной, несмотря на ее яркий наряд: алое платье и белая шляпка — это, мягко говоря, не самая подходящая одежда для слежки. Шляпку давно пришлось снять, Рин сунула ее под мышку, потому что та все время слетала, цепляясь за ветки.

Фроя прет напролом, не глядя по сторонам. Чтобы поспевать за ней, Рин пренебрегает конспирацией и выбирается из зарослей кустарника на открытое место, а затем перебежками лавирует между сосен. Вначале Рин кажется, что Фроя держит курс к себе домой. Насколько Рин помнит с момента их с Фроей совместной прогулки по острову, владения домработницы находятся как раз в той стороне. Действительно, вскоре лес расступается, и взгляду открываются хозяйственные постройки, а затем и сам дом, но Фроя почему-то не заходит внутрь, а останавливается поодаль и, заламывая руки, бормочет что-то. Рин удается понять лишь обрывки фраз: «Скоро… потерпи… валькнут… вместе…». Она смотрит в окно таким взглядом, словно видит там кого-то. Рин, как ни старается, не может разглядеть силуэта за окном, но, возможно, там стоит отец Фрои. Или сидит в кресле, например. Фроя говорила, что он совсем не выходит из дома. Даже ради празднества Мидсоммар не сделал исключения. Видимо, здоровье у него совсем неважное.

Фроя поворачивается и идет дальше, но уже не так быстро, и все время озирается по сторонам, поэтому Рин приходится держаться на большом расстоянии. В какой-то миг она теряет Фрою из виду, а потом едва не налетает на нее, притаившуюся среди скал. К счастью, Фроя увлечена каким-то делом, очень странным, по мнению Рин: сидя на корточках, она шарит по земле руками, перебирая камни. Подобрав один, величиной с крупный грецкий орех, она достает из сумочки салфетку и заворачивает камень в нее, а затем перетягивает резинкой, которую снимает со своего запястья, где пестреет еще как минимум дюжина таких резинок, издали кажущихся одним широким браслетом. Затем Фроя принимается за другой камень. Завернув в салфетки с десяток камней, она с трудом застегивает раздувшуюся сумочку и, перекинув ее через плечо, продолжает путь. Она направляется в сторону моря, перебираясь через нагромождения скал и перепрыгивая расщелины, заполненные водой. Рин, засевшая в кустах неподалеку, не решается пойти следом, понимая, что Фроя заметит ее, если оглянется. Скалы голые, и укрыться будет негде. С тоской Рин следит за удаляющейся женской фигурой, досадуя, что так и не узнает, каково предназначение камней и салфеток. Вдруг ее осеняет идея забраться на дерево и, хотя бы немного, проследить дальнейший путь Фрои. За скалами — море, идти некуда. Может быть, Фроя собирается бросить камни в воду, а на салфетках, в которые те завернуты, записаны какие-то ее желания? Вдруг в день Мидсоммар существует обычай загадывать желания таким образом? Рин не очень-то верит в это предположение, но ничего другого ей в голову не приходит. Выбрав дерево покрепче, она вешает шляпу на сучок и начинает взбираться.

Карабкаться на сосну в длинном, до пят, платье — та еще задачка, но платье, в отличие от шляпы, не снимешь. Подобрав подол повыше, Рин закидывает ногу на ветку и обхватывает руками ствол. Грубая кора царапает кожу, хвоя колется и лезет в глаза, а швы на платье угрожающе потрескивают. Поднявшись на пару метров, Рин высовывает голову из переплетения ветвей и окидывает взглядом открывшееся пространство. Отсюда виден домик Вильмы в окружении мелких островов, вытянувшихся цепью и примыкающих к берегу. Среди них и «остров свободы», где расположилась компания Элиаса. Над островом все так же развевается флаг, а сама компания активно развлекается под громкую музыку — в руках у всех бутылки, и даже на большом расстоянии видно, что парням и девушкам очень весело. Они сидят на пледах возле кучки камней, над которой вьется дымок. Ветер приносит аромат жареного мяса.

Рядом с «островом свободы» пришвартована яхта. Видимо, они перегнали ее сюда после того, как облюбовали это место, чтобы не тащить на себе ящики с пивом. Гора пивных банок на берегу свидетельствует о том, что тащить пришлось бы немало. Прямо за яхтой возвышается бугристая пологая скала со множеством трещин. Рин думает, что место для яхты выбрано не самое подходящее, ведь если начнется шторм, судно разобьется о скалу вдребезги, как фарфоровая чашка.

В этот момент вдребезги разбивается бутылка в руках одного из парней и разлетается на крупные осколки. Разразившись бранью, парень вскакивает на ноги и озирается с ошарашенным видом. Девушка, сидящая рядом, взвизгивает и хватается за голову. На «острове свободы» начинается суматоха, беззаботное веселье сменяется паникой. Все бегают, кричат и машут руками. Пытаясь понять, что случилось, Рин окидывает взглядом окрестности и вдруг замечает движение на вершине скалы за яхтой. Низко пригнувшаяся женщина в синей юбке замахивается и делает бросок. Фроя! Да что она вытворяет?! Какой-то мелкий светлый предмет, с виду похожий на яйцо, ударяется в стекло яхты, но отскакивает, не разбив его. Следующий предмет, брошенный Фроей, летит в сторону острова. Так вот зачем ей понадобились камни, завернутые в льняные салфетки! Но чего добивается эта взбесившаяся фурия? Ведь для нее это добром не кончится! «Камень — не воробей, вылетит — не поймаешь», — мрачно думает Рин, перефразировав известную пословицу.

Однако фурия продолжает метать камни, и, бросив последний, скрывается за скальным выступом, так и оставшись незамеченной никем из потревоженной компании. И как раз вовремя, потому что один из парней, в котором Рин узнала Ханса, вооружился биноклем и тщательно осматривает ближайшие скалы. Не обнаружив на них ничего подозрительного, он поворачивается лицом к лесу, где затаилась Рин, и спустя минуту с диким криком тычет рукой прямо в ее сторону. Они ее обнаружили! И, конечно, решили, что это она их обстреляла камнями! Рин в панике спускается вниз и со всех ног бежит прочь, позабыв о шляпе, оставшейся висеть на сучке.