Тролльхол

23. Валькнут

— Ох, Рин! Шестой час вечера! — спускаясь с крыльца, Фроя звонко всплескивает руками и прижимает их к груди, часто вздымающейся от волнения. На ней тонкий мохеровый свитер, выгодно подчеркивающий стройную фигуру. В нем она выглядит гораздо моложе, чем в широком домашнем платье с передником. — Заставила же ты нас побегать!

— Извини, пожалуйста. — Рин разглядывает свои грязные босые ноги, осознавая, что кеды так и лежат в рюкзаке с тех пор, как она сняла их, чтобы пройти залитый водой каменный перешеек, отделяющий крошечный остров Вильмы, Тролльхёль, от более крупного Тролльхола. Она бы вспомнила о них раньше, если бы ей пришлось идти пешком, но Ян вызвался подвезти ее на своем фэтбайке. Сидя на багажнике с раскинутыми в стороны ногами и держась за бока Яна, Рин думала только о том, как бы ее внутренности не отшибло от такой тряски, и только теперь заметила, что не обута, а также обратила внимание на то, как сильно у нее замерзли руки.

Она с трудом распрямляет задубевшие пальцы с посиневшими ногтями, дышит на них, согревая, и недоумевает от того, что при этом ее ногам совсем не холодно. Может, это потому, что она стоит на дорожке из гравия, нагревшейся за день от солнца? Но почему тогда не мерзнут другие части тела? Хотя нет, левая щека слегка онемела. От ветра? Странно, ведь именно ею Рин прижималась к спине Яна во время поездки, а ветром обдувало правую часть лица.

— Так где ты пропадала столько времени? — спрашивает у нее Фроя, тыча пальцем в телефон, который только что извлекла из заднего кармана джинсов, и, не дожидаясь ее ответа, кричит в трубку: — Юхан, возвращайся! Рин нашлась! Да, с ней все в порядке. Не знаю, еще не успели поговорить. — Фроя убирает телефон и переключает внимание на Рин. — Он пошел опрашивать соседей, а потом собирался звонить в полицию! Ну, что у тебя стряслось? Почему исчезла без предупреждения?

— Просто захотелось прогуляться… э-м-м… в одиночестве. Не сердись.

— И не думала сердиться. Ты принимаешь мой эликсир? — Неожиданный вопрос Фрои застает Рин врасплох.

— Д-да… Н-нет… То есть, я его весь выпила, — находится она, наконец. Ей кажется, что Фроя к ней принюхивается, и она добавляет для убедительности: — Правда, весь!

— Умница. Наверное, ты принимала больше одной капли в день, но, в общем-то, ничего страшного. Было бы хуже, если б ты его совсем не принимала. Или не завершила курс. — Фроя делает вид, что поверила Рин, хотя ее скептический взгляд говорит об обратном. Однако к этой теме она больше не возвращается и говорит о другом: — Не представляешь, как мы с Юханом за тебя испугались! Обошли окрестности, а потом он отправился к соседям, а я вернулась в дом, проверить, не пришла ли ты. Тебя не было так долго!

— Я далеко забрела, меня привлекли звуки музыки, и стало любопытно взглянуть, что там происходит. Оказалось, Элиас с компанией устроили пикник на пустом островке неподалеку от Вильмы. Они приплыли на яхте позавчера вечером, я видела их в окно и поэтому узнала. — Рин замолкает, раздумывая, рассказать ли Фрое о выходке Элиаса и Ханса, и приходит к выводу, что лучше пока умолчать, иначе можно выболтать что-нибудь лишнее, например, правду об эликсире. Рин непременно заведет разговор об этом и, возможно, припрет Фрою к стенке, но сейчас не самое подходящее время.

— Ах, точно, Эбба вчера говорила мне, что Элиас приехал с целой толпой своих однокурсников. Они ей всю ночь спать не давали, шумели так, что довели бедную женщину до головной боли. Значит, теперь на пустующий остров перебрались.

— Они и там шумят. Даже отсюда слышно, ты прислушайся.

Слабые отзвуки музыки, доносящиеся с другого конца Тролльхола, будто по заказу становятся громче. Буханье басов сотрясает воздух и неприятно бьёт по ушам.

— Так ведь завтра Мидсоммар! — Фроя с улыбкой вскидывает тонкие рыжеватые брови без намека на недовольство. — Молодежь из городов каждый год выезжает в праздники на природу и стоит на ушах. Ну, и отлично! Для того и существуют праздники, чтобы как следует повеселиться!

— Не уверена, что всем жителям острова нравится такая громкая музыка, — неуверенно возражает Рин. — Городские гости могли бы и поскромнее себя вести, хотя бы из уважения к местным, и не устраивать бедлам рядом с чужими домами.

— Нет разницы, местные или гости, по шведским законам наша природа для всех шведов общая, гулять и отдыхать можно где угодно, и шуметь в дневное время не запрещено. К тому же, ребята из компании Элиаса вполне приличные, пошумят и уедут, ничего страшного. — Фроя касается запястья Рин и взволнованно восклицает: — Да ты замерзла! И голодная, конечно же. Идем скорее в дом, в эту тихую гавань, где твой покой никто не потревожит.

Знала бы Фроя, что чуть не натворили эти «приличные ребята», и что еще могут натворить, мрачно думает Рин, поднимаясь по ступеням крыльца. Недоброе предчувствие, возникшее у нее после встречи с ними, тяжелым грузом лежит на сердце. Да и насчет «тихой гавани» Рин бы поспорила: непросто расслабиться рядом с человеком, зная, что он дал тебе яд вместо лекарства. А хозяин дома и вовсе подозревался в трех убийствах! Вот, кстати, и он.

Юхан взбегает на крыльцо вслед за Рин и Фроей, запыхавшийся и бледный. Всегда гладко зачесанные и стянутые в хвост волосы растрепались и слиплись в неряшливые «сосульки». Обтягивающая футболка вся в мелких прорехах, как решето, — не иначе, пострадала от колючек какого-то кустарника. На руках алеют свежие царапины. От их вида Рин охватывает жар стыда и чувство острой жалости. Она невольно протягивает руку и касается его израненного предплечья.

— Ты пыталась удрать от меня? — Юхан медленно берет ее руку в свои. Судя по голосу, он не злится, но очень взволнован. — Какая муха тебя укусила? И что с твоим телефоном? Он не доступен!

— Ох! — Рин вспоминает, что перевела его в режим полета из-за внезапного звонка Киры. — Извини. Мне не хотелось ни с кем разговаривать. Хотелось побыть одной, посмотреть на дом снаружи, набраться вдохновения для картины. Пора бы мне приступить к ее написанию.

— Ты уже написала картину, которая превзошла все мои ожидания. Если ты не против, я хотел бы повесить ее в гостиной.

— Конечно, делай с ней, что угодно.

— Отлично. Можешь принести ее?

Рин кивает и с невозмутимым видом проходит в прихожую, хотя на самом деле готова провалиться сквозь землю, лишь бы не оставлять грязные следы босых ног на светлом паркете прямо на глазах у Юхана. Она слышит шепот Фрои позади: «Ничего, ничего, я все уберу». Такое впечатление, что домработница специально это сказала, чтобы Юхан заметил следы на полу. Странно, что никакой критики в адрес Рин с его стороны не последовало. Интересно, что он о ней думает? Увидеть бы сейчас его лицо! Но Рин, не оборачиваясь, идет дальше, заворачивает в ванную и приводит себя в порядок, вспоминая, что не так давно отмывала здесь волосы от золы и пепла после обряда Вильмы. Неудивительно, если Юхан решит, что нанятая им художница совсем не дружит с головой. Но, судя по его пылким взглядам, он готов смириться с этим ее недостатком. Рин ловит себя на том, что улыбается своим мыслям. Кажется, его темное прошлое ее совсем не пугает. Значит ли это, что она готова простить ему ужасные злодеяния, если окажется, что он их совершал? Нет, отвечает ей внутренний голос. Это значит, что она не верит в то, что Юхан способен на убийство. Сердце подсказывает, что этого просто не может быть.

Переодевшись в чистый трикотажный костюм, Рин возвращается в гостиную с картиной в руках. Фрои там нет, она гремит посудой на кухне, разогревает ужин. Юхан снимает со стены один из артов в застекленной раме, разбирает раму и прикрепляет холст с Алой долиной прямо поверх арта. Пока он вешает его, Рин разглядывает прямоугольные участки более светлой краски на стене, которые привлекли ее внимание еще в день приезда.

— Кажется, здесь чего-то не хватает, — неуверенно произносит она.

Юхан замечает ее любопытство:

— Здесь висели семейные фото. Наши с Ларсом фото, и с отцом… Мы там все вместе, поэтому я убрал их, не хотел, чтобы ты знала, что у меня есть… был брат-близнец. Я пытался избежать лишних вопросов. Но теперь, пожалуй, верну снимки на место, без них здесь не так уютно.

«Все-таки он тоскует по Ларсу, хотя и не простил его до сих пор», — понимает Рин и тотчас пугается, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. Только не это. Едва ли он обрадуется ее жалости. Рин и сама не любит, когда ее жалеют.

— Извини. Я не должна была спрашивать… — В ее голосе проскальзывают нотки сочувствия. Теперь, когда она прочитала записи Лилли, история, рассказанная Юханом в примерочной магазина «У Фрекен Снорк», представляется ей гораздо более живо и ярко.

— Ты выглядишь уставшей. — Юхан подходит к ней, собранный, словно крадущийся зверь, и проводит ладонью по ее щеке, гладит по волосам, касается шеи. — Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы, как только это станет безопасно для тебя. — Его руки скользят по плечам Рин и замирают, слегка сжимая их. Она закрывает глаза, предвкушая поцелуй, и в этот момент страшный грохот заставляет ее подскочить на месте.

Фроя с вытянутым лицом стоит на пороге гостиной. У ее ног лежит перевернутый поднос. Мясные стейки, листья салата и желтые кляксы сырного соуса пестреют причудливым узором на однотонном бежевом ковре.

— Тебе нездоровится? — обеспокоенно спрашивает Юхан, бросаясь к ней с такой поспешностью, словно опасается, что она тоже грохнется на пол вслед за подносом.

— Я сейчас все уберу, — бормочет домработница будничным тоном, но при этом словно не видит того, что натворила. Ее горящий взгляд прикован к картине на стене. Какое-то время, с минуту или две, она молча смотрит на нее, прищурившись, а потом, подняв руку с вытянутым указательным пальцем, произносит неожиданно жутким, будто не своим, голосом:

— Откуда здесь это?

— Что? Картина? Это работа Рин. Я тоже был потрясен. Алая долина вышла великолепно, правда? И Ларс получился очень похоже.

— Валькнут! Где она его видела? Вы нашли его? Отдайте мне талисман!

— Тебе надо успокоиться. — Юхан берет Фрою за дрожащую, вытянутую вперед руку, и пытается вывести ее из гостиной, но она вырывается и бросается к Рин с криком:

— Где ты видела Валькнут? Говори же! Он нужен мне, очень нужен!

— Я не знаю… — Рин пятится в растерянности, потрясенная напором Фрои. Она и не предполагала, что эта улыбчивая и обычно тихая женщина способна быть такой агрессивной.

— Но это твоя картина! Ты нарисовала Валькнут, а значит, где-то его увидела!

— Фроя, опомнись. Валькнут — это древний скандинавский символ, Рин могла увидеть его где угодно: в сувенирных лавках продаются подвески и брелки с его изображением, да и в интернете полно картинок с ним, — увещевает ее Юхан, оттесняя к выходу.

— Неправда! — резко выкрикивает Фроя, отмахиваясь от него. — Это особенный Валькнут! Взгляни, на нем отличительный знак конунга иОлафа! Нигде больше такого нет, ты прекрасно это знаешь! Твоя художница нашла талисман и прячет его у себя! Скажи, пусть отдаст то, что ей не принадлежит!

— Перестань, Фроя. Рин не видела наш Валькнут, а сходство случайно вышло. Просто совпадение. Я ее уже спрашивал об этом и верю ей.

— А вот я не верю! Не верю! Она врет! И ты врешь! Вы оба сговорились! Но ты зря с ней связался, ведь она чужестранка, ей не место на нашей земле и в Алой долине! Сам знаешь, что с ней будет, если она дерзнет завладеть тем, на что не имеет никакого права.

Крепко обхватив кричащую Фрою за плечи, Юхан выходит с ней из гостиной, продолжая что-то объяснять. Оставшись в одиночестве, Рин бросает взгляд на картину, пару секунд смотрит на злополучный талисман и, вздохнув, принимается убирать с пола неудачно поданный ужин. В голове крутится клубок спутанной информации. Рин уже не надеется размотать в нем все ниточки и понять, что происходит. Последние слова Фрои многократно усилили тревогу в ее душе. Может быть, права Кира, и ей лучше поскорее вернуться домой, оставив в покое тайны этого острова? Едва ли она сумеет помочь неупокоенным душам Лилли и Ларса, скорее всего, сама поплатится жизнью за то, что вмешивается не в свое дело. Ядовитые зелья, валькнуты, потомки конунгов, гримтурсены… С нее достаточно! Рин принимает решение покинуть Тролльхол как можно скорее. Хорошо было бы сделать это прямо завтра, но из-за празднования Мидсоммар она не сможет попасть в Стокгольм, у Хуго будет выходной, и неудобно просить его о внеплановом рейсе, а Юхан наверняка начнет ее отговаривать, и, чего доброго, убедит остаться. Юхан… Жаль расставаться с ним. Рин кажется, что у них могло бы что-то получиться, но все слишком сложно. Она чужестранка, как заметила Фроя, а чужестранцам здесь явно не рады. Надо поскорее закончить с уборкой и сообщить Кире о своем решении вернуться. Подруга там, скорее всего, места себе не находит из-за того, что не может дозвониться, ведь Рин так и не поменяла режим на своем телефоне.

Обнаружив на кухне несколько еще теплых кусков стейка и большую миску с овощным салатом, Рин накладывает себе огромную порцию еды и мигом расправляется с ней. Впервые за весь этот суматошный день ей удается поесть. Она заканчивает мыть посуду и поворачивается, чтобы пойти к себе, но вздрагивает от неожиданности, увидев стоящего в дверях Юхана. Он подпирает плечом стену, наблюдая за ней.

— Извини, если напугал. Пришел предупредить, что Фроя останется переночевать у нас. Она сейчас не в том состоянии, чтобы идти домой в сумерках, и… в общем, я помог ей устроиться на раскладном кресле в твоей комнате. Ты же не против?

— Э-э-э… Надеюсь, она не вцепится в меня с требованием отдать ей Валькнут, — неуверенно отвечает Рин. Тесное соседство с разбуянившейся домработницей ее совсем не радует.

— Она уже спит, выпила успокоительное. Не знаю, что на нее нашло. Никогда ее такой не видел.

— Тогда ладно. Конечно. А почему она так разнервничалась из-за Валькнута, не знаешь? Что в нем такого?

— Это путеводный талисман, с его помощью мы провожали усопших в загробный мир. Ритуал состоял в прикладывании Валькнута ко лбу умерших для того, чтобы они могли попасть в Алую долину, к своим предкам, но Валькнут исчез вместе с Ларсом. Хранителем нашего Валькнута был мой отец, прямой потомок конунга Олафа. Перед смертью он передал его Ларсу, как старшему сыну.

— Старшему? Ты говорил, что вы близнецы.

— Да, но он родился первым. На десять минут раньше меня. Право наследования Валькнута принадлежало ему. Теперь никто из жителей Тролльхола не сможет после смерти воссоединиться с душами своих родных, и это огромная трагедия для нас. Вместе с тем, мы остались без средств к существованию, и молодежь уезжает в большие города, чтобы обеспечить свое будущее и помочь родителям, оставшимся на острове.

— Куда же подевались ваши средства?

— Вместе с талисманом Ларс унаследовал карту, на которой обозначено расположение потайной бухты, где покоятся древние корабли, трюмы которых набиты сокровищами викингов. Отец приносил оттуда золотые слитки и другие ценности, сбывал их скупщикам, умеющим держать язык за зубами, а вырученные средства делил между жителями острова. Он никогда не брал много, таково было условие предков: пользоваться сокровищем викингов можно было в разумных пределах, для поддержания благополучия живущих на этой земле, но не для обогащения. Тем, кто уезжал навсегда, довольствие не полагалось.

— И что же, карта тоже пропала?

— Нет, просто без Валькнута найти бухту невозможно, хотя она и находится в мире живых.

— Чего же хочет Фроя? Попасть в обитель предков после смерти или добраться до сокровищ?

— Вот этого я не знаю.