Тролльхол

30. Дно Тролльхола

Рин открывает глаза и видит перед собой раскачивающуюся землю. В следующий миг она понимает, что висит вниз головой и сама раскачивается, лежа на чем-то бугристом и теплом. Пахнет шерстью и экскрементами животного. Взгляд фокусируется на движущихся под ней четырех лосиных ногах, покрытых короткой коричневой шерстью, и рядом — двух человеческих, до середины бедра прикрытых широкой синей юбкой. Фроя решила использовать своего Яттэ, чтобы переместить ее к месту предстоящего убийства, догадывается Рин. И, конечно, связала ее по рукам и ногам, чтоб не бегала больше. Где же Юхан? Времени осталось совсем мало. Если в ближайшие полчаса он не появится, то помощь Рин, скорее всего, уже не понадобится. Голова раскалывается от боли, капля крови висит на кончике носа, перед глазами плавают цветные круги. Тяжелые все-таки у Фрои табуреты.

Тропа, по которой они движутся, круто забирает вверх. Лось сопит и шумно фыркает, но послушно шагает вперед. Фроя, идущая рядом, подгоняет его, похлопывая ладонью по крутому боку. Заметив, что Рин открыла глаза, произносит с досадой:

— Вот ведь живучая! А я так надеялась, что укокошила тебя. Надо было для верности горло перерезать, да рука не поднялась. К тому же, если твое тело все-таки найдут, рана от ножа вызовет вопросы. Одни проблемы с тобой, матрешка! С другими было куда проще. Лилли сама пришла к башне. За день до этого она призналась, что слышала там голос Ларса. Оставалось лишь проследить за ней, а затем слегка толкнуть ее в спину, и она рухнула с многометровой высоты. Бедняжка даже крикнуть не успела, — наверное, умерла еще в полете. Этого можно было и не делать, потому что Лилли послушно пила чай из рододендронов, которым я ее снабдила. Ей уже недолго оставалось, но я решила, что не стоит упускать возможность ускорить процесс. С Катариной тоже хлопот не возникло. Она приехала к Юхану как раз в Мидсоммар, и мы оказались с ней рядом за праздничным столом. Я предложила проводить ее туда, где можно погадать на суженого. Она охотно согласилась, не то, что ты! Когда Катарина перегнулась через край башенной стены, я подняла ее за ноги и сбросила вниз. С тобой же, ужас, сколько возни! Хорошо, что жители острова заняты сейчас своими проблемами, им не до тебя. Жаль, что я не могу посмотреть на шоу, которое там разворачивается. Слышишь эти вопли? Они кричат, что надо пойти и проучить ублюдков. Хенрик кричит громче всех. Ингрид грозится выдрать волосы, а заодно и руки, тем, кто выполол цветы на ее клумбах. Хуго призывает потопить яхту разбойников. Только Юхан не участвует в нарастающем конфликте, он принялся, было, тебя разыскивать, явился в мой дом и начал о тебе расспрашивать. А ты у меня на кухне связанная лежишь! Я сделала так, чтобы в этот вечер он не думал о тебе. Пока что мне удалось отвлечь его на время, но вскоре он забудет тебя навсегда. Глупая матрешка! Юхан принадлежит мне по праву, мы с ним рождены на одной земле, а ты — чужачка, и даже если бы я не убрала тебя со своего пути, тебя постигла бы судьба моей матери. Не я, так гримтурсены расправились бы с тобой рано или поздно, и даже Юхан не смог бы тебя от них уберечь. Они чуют всякого, кто приходит сюда завоевывать, и не важно, что это — земля или сердце того, кто живет на ней. Так устроен наш маленький мир. Наша крепость вынесла множество штурмов и ни разу не была взята. Чужакам никогда не завладеть нашей землей и нашими сердцами. Чужакам здесь не место. Все они лежат на дне Тролльхола, и ты тоже скоро к ним присоединишься. Ты уже должна быть там, но вот, я все еще вынуждена с тобой возиться. Из-за тебя мне придется пропустить много интересного! Но все же я надеюсь застать кульминацию. Думаю, к середине ночи тела павших воинов уже будут лежать на земле Тролльхола, и валькирии отнесут их души богине Фрейе. А мой дар останется при мне, и я пущу его в ход, чтобы навсегда заполучить Юхана вместе с Валькнутом! Отныне я сама буду решать, кто достоин войти в Алую долину, а кто нет

На этот раз Рин не может вступить в диалог и молча слушает исповедь Фрои, потому что ее рот заткнут кухонным полотенцем, стянутым тугим узлом на затылке. Фроя подстраховалась и лишила Рин возможности позвать на помощь. Видимо, поняла, что полотенце и бельевая веревка, которой она стреножила Рин, надежнее, чем магический дар. Теперь нет шансов сбежать, если Фроя отвлечется. Остается лишь смириться с трагической участью. Интересно, далеко еще идти? Рин смотрит вдаль. Обзор сильно ограничен подбрюшьем лося. Под ним видна долина, заросшая алыми цветами. Рододендроны! Так вот где Фроя собирала эти растения для своих ядовитых зелий! Но как же это место похоже на Алую долину, разве что, цветов поменьше, да и замка не хватает. Хотя, вон, виднеются какие-то руины. Возможно, раньше они и были замком.

— Красиво, правда же? — Фроя вновь пускается в разглагольствования. — На всем Тролльхоле это единственное место, где растут цветы, не считая сада Ингрид. Старожилы говорят, что раньше цветы росли гуще, когда еще замок конунга был цел. Здесь особенная земля, пропитанная кровью. В этой долине кипели жестокие битвы, поэтому ее и назвали Алой. Но замок разрушили не битвы, а время. Отец рассказывал, что и долина, и замок перенеслись в потусторонний мир в своем самом лучшем виде, и конунг Олаф по-прежнему бодр и полон сил, как и все остальные наши предки. Скоро мой отец отправится к ним, и я верю, что он сможет забрать с собой маму. Должно быть, они сейчас вместе, их души витают где-то поблизости в ожидании, когда Валькнут откроет для них путь.

Монотонная речь Фрои сливается в неразборчивое бормотание, а ее голос словно отдаляется, заглушенный собственными мыслями Рин, полными отчаяния. До чего же горько и обидно умирать на чужой земле! Как нестерпимо хочется домой! Вот бы хоть на секундочку вернуться в родной Питер, вдохнуть знакомые запахи, взглянуть на лица прохожих, улыбнуться им всем — чужим, но таким своим людям, обнять Киру… Как же права была подруга, когда предостерегала ее от этой поездки. И почему Рин ее не послушала?

Из-за долгого висения вниз головой кажется, что сердце провалилось прямо в мозг и бьется там, как тяжелая рыбина в сетях. Перед глазами все расплывается и темнеет, отчего прекрасный цветочный луг превращается в жуткое багровое месиво, вызывающее ассоциации с раскаленной вулканической лавой. Каскад крупных брызг взмывает над поверхностью месива и летит в лицо Рин. Она содрогается, ожидая, что эти брызги тоже раскалены и обожгут ее, но ощущение от соприкосновения оказывается прохладным и нежным, таким, какое способны дать только цветочные лепестки, принесенные с ветром.

Фроя выкрикивает что-то, Рин не может разобрать слов из-за шума в ушах. Яттэ вздрагивает и останавливается, — видимо, окрик предназначался ему, и конечная цель маршрута достигнута. Но где же так называемое «дно Тролльхола»? Рин вертит головой, пытаясь увидеть место своей казни, ее взгляд натыкается на расщелину в земле, безобразным порезом пересекающую цветочное поле, и сердце замирает от ужаса.

— Удобно, когда на поле боя есть глубокая пропасть, куда можно сбрасывать трупы врагов. Во время шторма она основательно промывается водой, и никаких следов не остается. — Фроя подходит вплотную к Рин, опирается ладонью о бок лося. Судя по самодовольным ноткам в голосе, она упивается предвкушением злодеяния, которое собирается совершить. — Но, говорят, что трупы отсюда никогда не выносило в море. Возможно, путь этой расщелины к морю слишком извилист, и тела застревали в каменных пустотах, а может, их подбирали наши могучие покровители-гиганты, благодаря которым битвы всегда заканчивались победой наших предков. Гримтурсены очень прожорливы, за это их прозвали ётунами, что на древне-скандинавском значит «обжора». Так что, скорее всего, они тебя сцапают и слопают! А душу заберут с собой в Нибльхейм, в свой ледяной ад. Представляешь, какое увлекательное приключение тебя ждет?

Издав короткий ехидный смешок, Фроя хватает Рин за связанные ноги и тянет вниз. До пропасти всего пара шагов, до смерти — пара секунд. Сопротивление невозможно, магия Фрои крепко держит волю Рин в узде. Да и как сопротивляться, если веревки сковывают тело, а рот перетянут полотенцем, и не получится даже плюнуть в свою губительницу перед смертью. А хочется не только плюнуть, но еще и покусать! В отчаянии Рин цепляется руками за шерсть Яттэ, изо всех сил вдавливая ногти в его шкуру. Лось вздрагивает, недовольно фыркает и делает непроизвольный шаг в сторону пропасти. Слишком большой шаг, больше, чем два человеческих, — раздвоенное копыто замирает на самом краю.

— Стой! Куда ты! — Фроя отпускает Рин, двумя руками хватается за заднюю ногу Яттэ и тянет к себе, пытаясь заставить его отойти на безопасное расстояние, но делает только хуже: лось нервно переступает всеми четырьмя ногами, крупный камень выскакивает из-под копыта передней ноги, и та, провалившись в образовавшуюся впадину, подгибается. Яттэ теряет равновесие и… срывается в пропасть вместе с Рин.

Испуганный визг Фрои летит следом за ними. Рин не может кричать, лишь в ужасе мычит в полотенце, инстинктивно зажмурившись в ожидании скорого конца. Ее подбрасывает в воздух, когда тело Яттэ ударяется о скальный выступ, и дальше она падает отдельно от него. К счастью, дна пропасти они достигают в одном и том же месте: Рин ударяется не о камни, а о тело лося, твердое и костлявое, но все же не настолько, чтобы насмерть разбиться о него. Она лежит, замерев, не веря в то, что осталась жива. Яттэ судорожно вздрагивает под ней и испускает последний вздох. Сверху доносится протяжный зов Фрои:

— Яттэ-э-э?.. Ри-и-ин?..

Следуя голосу разума, Рин не откликается и не шевелится, надеясь, что Фроя сочтет ее мертвой.

— Ри-и-ин?.. — Голос Фрои эхом разносится по ущелью. — Яттэ-э?.. Яттэ! Яттэ! — Зов сменяется криком отчаяния и рыданиями. Фроя горестно оплакивает своего питомца. Всхлипывания длятся минут пять и заканчиваются злобным проклятьем в адрес Рин: — Тварь! Чтоб ты провалилась в самую глубокую сточную канаву Нибльхейма и вечно мучилась там за то, что забрала с собой моего Яттэ!

Ущелье вторит злодейке пронзительным эхом, которое постепенно стихает, не подкрепленное новыми выкриками. Спустя несколько минут после наступления тишины Рин открывает глаза. Со всех сторон ее окружают скалы, похожие на уродливых исполинов, сросшихся друг с другом бесформенными угловатыми телами. Кажется, что один из гигантов угрюмо свесил тяжелую голову, подпирая каменным затылком падающее солнце. Печальный взгляд направлен вниз, на тонкий ручеек, резво бегущий по дну ущелья, в то место, где прозрачная родниковая вода смешивается с кровавой струйкой, вытекающей из распростертого тела Яттэ.

Рин сползает с лося и осторожно поднимается на ноги, прислушиваясь к ощущениям. Вроде бы, ничего не сломано, хотя все тело ноет, как одна большая рана. Увидев, что платье насквозь пропиталось кровью, Рин ощупывает себя и убеждается, что кровоточащих ран у нее нет, а значит, это кровь бедняги Яттэ, который погиб вместо нее. Присев на корточки, она нежно проводит рукой по длинной носатой морде и опускает веки на темно-карих глазах животного. Чтобы сдержать подкатившие слезы, запрокидывает голову и смотрит на узкую полоску темнеющего неба. Высоко, не выбраться! И холодно, — вон, даже пар изо рта идет, а на ней лишь дурацкое шелковое платье «от Фрекен Снорк».

Пытаясь справиться с нарастающим отчаянием, Рин подбадривает себя, рассуждая вслух:

— Итак, я на дне Тролльхола, и это ужасно. Но мне повезло, я осталась в живых и даже не покалечилась. Если мне повезет дожить до утра, я отсюда выберусь! — С сомнением покосившись на отвесные скалы, она добавляет с наигранной уверенностью: — Ну,

Ну, или Юхан меня найдет.

А потом в ущелье спускается ночь, и все вокруг сразу меняется.