У нас на Севере

VIII

Пришел из сельсовета почтальон и принес Бескурову телефонограмму: завтра к 9 часам явиться в зал заседаний райисполкома на совещание.

«Какой завтра день? — начал припоминать Антон. — Пятница? Ну, да все равно, у Зои выходной понедельник. Что бы такое ей привезти? — И тут же рассмеялся про себя: — Что можно привезти из деревни? Разве букет полевых цветов? Несолидно и неоригинально. Пожалуй, я пойду сегодня, хоть вечер побуду дома».

Он вызвал Звонкова. Протягивая ему телефонограмму, сказал:

— Вот, вызывают… По-моему, насчет подготовки к уборке. Давай, Платон Николаевич, что там у нас еще не готово — проверь и прими меры. Поручи Ивану Ивановичу, чтобы завтра же починили мост через Согру, иначе комбайну к нам не пробраться. И надо кончать с сенокосом, пока погожие дни. Силосную яму на том бугре все еще не вырыли?

— Людей нет, Антон Иванович, — сказал Звонков, чтобы только что-нибудь сказать, потому что ямы он еще не видел, и она его нисколько не интересовала; все эти дни множество проектов, один другого заманчивее, занимали все его мысли.

— Поговори с Костей Проскуряковым, он соберет ребят, живо сработают, — посоветовал Бескуров, имея в виду секретаря комсомольской организации.

— Ладно, попробую, — неохотно кивнул Звонков. — Будете в городе — пошевелите там шефов, пускай хоть на силосовании помогут. Ваши-то из горторга были, а вот с литейно-механического что-то никого не видать.

— Они ведь не над одним колхозом шефствуют. Впрочем, поговорю, чем они могут помочь. Я, пожалуй, сегодня выеду, чтоб завтра не спешить.

— Ну и правильно, — живо подхватил Платон Николаевич. — Отдохнешь дома, да и жена заждалась. Скучает Зоя Михайловна, нервничает, почему долго тебя нет. Я, конечно, ей объяснял, что дела не пускают, а она не верит. Известно, женщины… — И он понимающе улыбнулся.

Бескуров промолчал, отвернулся. В конторе никого не было, кроме бухгалтера Давидонова. Этот самолюбивый, остроносый, с претензией на щегольство молодой человек (он носил под вельветовой курткой крахмальный воротничок и ярко-красный галстук) почему-то не нравился Бескурову, но дело, судя по всему, знал хорошо. Антон спросил, есть ли бумаги на подпись, и подписал все, что было. С особенным удовольствием он подписал ведомость на выдачу аванса дояркам — это был первый аванс в этом году. Правда, чтобы достать денег, пришлось-таки продать часть леса, но иного выхода пока не было. Больше половины вырученных денег Звонков предложил затратить на строительство, и правление с ним согласилось. В первую очередь решили построить зерносклад, поскольку старые амбары совершенно развалились. Затем с речью выступил Звонков.

— Посмотрите, товарищи, вокруг, — патетически сказал он, указывая рукой на голые темные стены просторной избы, где помещалась контора. — Срам! Проходной двор! Какой была эта изба лет тридцать назад, такой и осталась. И это называется конторой колхоза «Восход», который стремится к коммунизму. Да любой приезжий человек по одному виду нашей так называемой конторы поймет, что дела у нас идут неважно. Неужели мы настолько консервативны и немощны, что не можем создать божеские условия для работы руководящего ядра? Я предлагаю и берусь это здание отремонтировать, чтоб не стыдно было перед посторонними.

Члены правления посмеялись (действительно, изба была старой и нисколько не походила на контору), однако с предложением Звонкова решили повременить. Бескуров заявил, что с конторой можно и подождать, а вот зерносклад и крытый ток надо строить немедленно. Звонков настаивал. Он уверял, что все сделает без лишних затрат, в МТС ему обещали пилораму, тес будет свой, кроме того, с соседним лесопунктом он договорился о покупке автомашины, поскольку машин сейчас в райпотребсоюзе нет, а автомашина быстро себя окупит и будет давать дополнительные доходы… Возможно, Звонков не предполагал пока об этом говорить, но слишком уж увлекся. Бескуров сказал, чтобы завхоз никаких покупок на стороне не делал, тес использовал на дело и вообще почаще советовался с правлением о всяких там приобретениях, требующих расходов. Звонков умолк, обиженный и, по видимому, не примиренный…

Подписав все документы и сделав кое-какие распоряжения, Бескуров тотчас направился на квартиру, забрал полевую сумку с бельем, а нужные бумаги положил в карман. Татьяны Андреевны дома не было, поэтому Антон предупредил ее мать, что уходит в город. Был уже шестой час, и он спешил, чтобы успеть на катер через Двину. С неизъяснимым чувством свободы и облегчения, которое всегда испытываешь, отрешаясь на какой-то срок от повседневных обязанностей, Антон скорым шагом миновал деревню, спустился по крутому склону на необозримый Согринский луг и, мурлыча под нос свое любимое — «Далеко-далеко, где кочуют туманы», прямиком зашагал к сверкавшей под заходящим солнцем Двине…