Вампир без клыков

Глава восемнадцатая, в которой праздник пышет алым торжеством

Утром все спали. Я поднялся, выскользнув из вялых объятий Алисы, и накинул куртку. В Холиврите снег, в Файльге лишь осенняя прохлада.

Взял один револьвер, пихнув его в карман. Кобура могла бы помешать чувству отдыха. Хотя, признаться, с пушкой так и так не выйдет найти покой.

Прошел мимо хозяйской комнаты. Там слышались шорохи и легкие постанывания. Приоткрыл дверь на улицу, вдыхая бодрящий воздух. Вышел. Сапоги окунулись в пыль.

Чтобы выйти из деревни, нужно было пройти пару десятков домов. В такой ранний час все спали. Или почти все. Я пробрел мимо кузни, и здешний мастер уже во всю трудился. Мех дул на угли, а сам он возился с инструментами: звенело, лязгало, шумело. Заметив меня, крепкий мужчина с медной кожей крикнул приветствие и помахал. Я кивнул, улыбнувшись и пройдя дальше. Пули были не готовы, это я знал.

— Аэ, уао-о ои, — сказали рядом со мной. «Рад видеть тебя в хорошем здравии, добрый гость».

Я оттянул шарф, показывая шрам на горле, и приветливо кивнул. Житель деревни, с которым мы до того не виделись, понимающе похлопал меня по плечу и пошел дальше, бросив напоследок: «Оа ио». «Доброго дня и будь здоров».

Сегодня был праздник, но я не хотел как-то по-особенному праздновать. Разве что — отметить, в тишине да покое, освободившись и от любви, и от разговоров.

А потому, выйдя за пределы городка (пусть его проще называть деревней), сразу направился к тени листьев. Рухнул в стог сена, уложенный кем-то из животноводов, чтобы то высыхало.

Солнце поднималось издалека, из-за одной-единственной горы, всей покрытой зеленью. Его лучи пока толком не касались меня, укрытого тенью. И я сидел, глядя на восход. На то, как небеса окрашивались алым, деревня оживала, а люди бодро выходили на улицу. Где-то вдалеке заревел скот. В Файльге было странное подобие коров. Рогатые, но рога их были оленьи. Копыта, но те острые, чешуйчатые. Хвост, а тот напоминал крысиный. Глаза. Три штуки.

Файльг, говорят, одна из тех стран, которые больше всего поменяла магия когда-то давно. Люди здесь не колдуют и не используют запасы энергии, копящиеся вокруг. А потому той ничто не препятствует менять мир в угоду себе.

И все же, я знал, что хоть коровы Файльга мало были похожи на наших, молоко их было вкусно, а мясо — сытно. При должном уходе каждая тварь будет цвести.

Я потянулся и сорвал один из грибов. На длинной тонкой ножке, от которой отходили мелкие шляпки, укрытые тенью одной большой. Твердой, как камень, а снизу мягкой как шелк. Повертев гриб в пальцах, я понюхал. Сладковатый запах, но если верить нитям, гриб этот был крайне ядовит. От него я мог ждать лишь смерть. Скорее всего, его можно хорошо использовать в качестве покрытия для пуль. Я видел, что если раздавить маленькие шляпки, пристроившиеся на ножке, то потечет густая жижа. В ней находятся споры. Если те попадут в кровь… та скоро исчезнет. Мелкие грибки обустроятся в венах и артериях, поглощая алый нектар. Я бы назвал этот гриб вампирьим. Отличие только в том, что этот не прячет своих клыков с самого начала.

Не имел ни малейшего понятия, сколько в Файльге других вампиров. Моих спутников это мало интересовало, а знаками или письмом на земле мне не хотелось давать намеки. Да и это было не слишком важно. При большом желании, я мог бы детально изучать каждую нить, протянутую по улицам городка, и получил бы ответ на свой вопрос. Но в этом не было нужды. Если вампиры и есть, то они покажутся.

— Аи оэ, е-еу, эу оаи?

Суть этой фразы я не понял до конца, потому повернулся на голос. Среди деревьев стоял тощий юноша. Красные волосы и красные глаза. Был удивительно похож на Некрос. И вглядевшись в его нити, я понял три вещи.

Первая — он не здешний. Прибыл из Холиврита. Второе — он сын демонессы. Третье — он желает моей гибели.

Я не стал вскакивать, вставать и даже не достал револьвер. Лишь откинулся на траву, покатившись вниз по склону. Плотно сгруппировавшись, я желал как можно скорее дистанцироваться от опасного парня, чтобы достать револьвер и сделать верный выстрел. Камни неприятно впивались в плечи, ухабы норовили растормошить тело и нарушить положение рук и ног, но я напрягал каждую мышцу, лишь бы и дальше катиться, обезопасив себя от переломов.

Его нити были красными, как волосы и глаза. Но цвет был не родным его судьбе — кровь покрывала намерения юноши, и это внушало дикий ужас. Кому-нибудь. Не мне.

Внутри царило спокойствие.

Я уперся в землю, перевернулся на спину, доставая револьвер. Адель была готова, готова использовать души валькирии и Айви, чтобы уничтожить незнакомца. Я и сам был полон решимости. Но тот не торопился приближаться. Взведя курок, четко понимая, что в барабане последние два патрона, все же не мог заставить себя расслабиться. Сын Некрос стоял все там же, смотрел куда-то, будто и не знал обо мне.

Нащупав увесистую палку под ногами, я сполз чуть ниже, позволяя себе ухватить импровизированное оружие пальцами левой. Дубинка была ненадежной, но мне мог предоставиться шанс лишь на один удар. Больше мне сделать не позволят, потому плевать, насколько крепкая ветка была подо мной.

Какое-то время мы не двигались. Я, замерев, прикидывая, насколько противник может быть быстрым и сможет ли он увернуться от пуль; и сын Некрос стоял, глядя на деревню. Конечности начала одолевать дрожь напряжения. Я сдвинулся с места, собираясь подняться, и в этот момент все произошло.

Резко появились нити намерений. Убийство, пожирание, уничтожение.

— Ян!

Призрак во мне взвыл, когда я отскочил в сторону, пытаясь уклониться от удара. Но мальчишка, каким-то образом оказавшись возле меня за жалкую долю секунды, не собирался отставать. Провернувшись в воздухе и промахнувшись ударом ногой, он изогнулся, упираясь ладонью в землю, и, оттолкнувшись, вновь бросил себя в воздух. Ботинки мелькнули в паре сантиметров от лица.

Вскинуть пистолет. Вдавить курок. Грохот. Дым. Крик. Пуля угодила в бедро юноше. Кровь брызнула на траву. Черта с два его это остановило. Он бросился вперед, но при этом не помогая себе раненой ногой. Поджал ее. Крутанулся в воздухе, вновь оттолкнувшись руками от земли. Удар кулаком. Задевает плечо. Меня бросает на траву, а парень уже снова в воздухе.

«Как дикий зверь», — мелькнуло в сознании.

Взрыв. Пуля. Кровь. Клыки.

«Сука, только не горло!» — взвыло в голове, когда мальчонка потянулся ртом к шее. Усилие, и я умудряюсь скинуть с себя противника, прижав к земле.

Пуль не было. Но была дубина.

Удар рукоятью в лицо, еще один. Отбрасываю опустевший пистолет. Чувствую страх Адель. Упираюсь коленом в грудь. Он оглушен. Хватаюсь двумя руками за палку.

Замахнуться. Ударить.

Еще один сноп крови. Удар. Еще кровь. Удар. Удар.

Ветка выдерживала снова и снова. Опускаясь на лицо сына Некрос, превращала в смесь из крови, кожи и трухи.

— Стой! — орал парень.

Я бил. Наносил удар за ударом. Когда ветка сломалась об его лицо, я взял ее обратным хватом и вонзил кол в грудь. Туповатая древесина с натугой уперлась в ребра. Я замахнулся. Удар. Осколки ветки вонзаются в горло парня. Замах. Удар. Окровавленные губы обхватывают кору. Зубы сцепляются на ветке. Древесина трещит. Я даже не пытаюсь достать свое оружие. Только хватаю револьвер за дуло и, широко размахнувшись, вбиваю основание рукояти в висок. Теперь с другой стороны. Удар в лоб, в челюсть, в щеку. Револьвер, из-за крови выскользнувший прочь, упал в траву. Плевать.

Костяшки бились о кости. Я полностью утратил милость. Противник должен быть уничтожен. «Я больше не позволю себя калечить», — думал я, вбивая в юнца кулаки, вытряхивая из него все то дерьмо, что заставило на меня напасть.

Противник подо мной хрипел, задыхался, захлебывался в крови. Алый омут на его лице водопадом стекал на землю. Каждый удар по лицу кидал в меня брызги. Я продолжал даже когда юноша затих. А когда надоело — встал и вбил подошву сапога в его горло.

«Ублюдок», — подумал я, задыхаясь. Голова кружилась, меня мутило, но не от крови, не от совершенного. Мышцы болели, конечности слабли, и стоило адреналину отступить, я почувствовал крайнюю слабость.

Рухнул на колени, рядом с револьвером и едва живым парнем. Дотянулся до рукояти. Откинул барабан.

Третья пуля? Откуда она взялась?

«Как бы там ни было», — понял я.

Защелкнув барабан, взвел курок. Прислонил дуло к чужому виску. И за секунду до того, как я вдавил спусковой крючок до упора, я вспомнил. Некрос сказала, что ей нужно найти сына. Узнать у эльфов, как сделать из него… нормального?..

Смутные воспоминания постучались в мою голову. И я расслабил руку, позволив той рухнуть на окровавленную траву.

«Вот ведь черт. Я чуть не подосрал Некрос», — осознание прыгнуло в голову, как грызун в мышеловку.

Становилось очевидным, что мне придется тащить это тело через всю деревню обратно к Некрос. Но… дьявол возьми, разве сегодня не мой праздник? Какого черта я должен возиться с этим слюнтяем, который чуть не разодрал мое и без того едва живое горло?..

«Может, просто оставить его? Пусть лежит тут, а как придет в себя и сможет двигаться, пускай делает что хочет», — я обдумывал разные варианты, но понимал. Даже если бросить придурка тут, мне все равно будет неприятно ходить в окровавленной одежде и с уставшим телом. Как ни крути, мой праздник засран окончательно.

«Дерьмо, — вздохнул я, поднимаясь с травы и пихая забрызганный кровью револьвер в карман. — Не знаю, как он тут оказался, но придется помочь ему воссоединиться с семьей».

Когда я приподнял парня, тот вздрогнул и закашлялся. В траву упала пара зубов. Вернее, клыков. Очень похожих на акульи. Я поморщился и лишь резче дернул тело наверх, перекидывая его руку себе через шею.

С днем рождения, Ян, блядь, Стромовски. Ты прекрасно повеселился, пора снова работать.