Вампир без клыков

Глава двадцать четвертая, в которой солдату пророчат дорогу

Киор мог создавать нити своей судьбы. Удары распознавались Даром лишь в самом конце движения. Будь я слепым, умер бы после первого. Но что-то в его технике было знакомым. И я подставлял револьвер вновь и вновь. Клинок Белого оставлял на стволе отметины, едва не выбивал из рук пистолет. Но жизнь была важнее оружия.

Тем более, существовало кое-что, что могло победить способность Киора вершить свою судьбу.

Судьба моих пуль.

Я не стрелял, выжидая момент. Отходил назад, удар отбивал ножом того вампира, которого еще недавно уничтожал как таракана. Наводил револьвер, заставляя Киора бросаться в сторону.

Он все же был вампиром. А все вампиры боятся серебра и святой соли.

Схватка проходила в тишине. Это был первый мой противник, который дрался молча, не пытаясь подначивать и злить соперника. Его лицо хранило вечную усмешку, и чем дольше я ее видел, тем больше мне хотелось стереть ее выстрелом.

Киор замер у кровати. Постепенно я изучал его стиль. Техника владения коротким мечом — похожа на ту, которой Джордан однажды подрезал мой бок. Вампир многому научился у инквизиторских солдат. Повадки вампира были подвластны более чувствам — даже если я наводил револьвер не прямо на него, он уклонялся, ведь так велела интуиция. Движения быстры, быстрее чем у кого-либо из тех, кого я видел в деле.

И чем больше я наблюдал, тем лучше понимал намерение. Дар все же помогал мне. Появление новых нитей замедлилось и Киор волей-неволей стал поступать по предначертанному. Я был уверен, что со временем смогу предугадать большинство его действий. Но этого не требовалось — момент настал.

Тогда, остановившись у лежбища, гнезда нашей с Алисой любви, Киор замер. Я успел сложить нити судьбы в ясную картину — и выстрелил вверх. Древесину пробило, и вода, протекшая через крышу на чердак, брызнула на вампира. Он отшатнулся, почувствовав пару незначительных ожогов.

Следующий выстрел был направлен на столбик кровати. Обожженные щепки впились в кожу руки Киора. Он вскочил на тумбу, стоявшую в углу, согнув ноги, накренившись, будто готовясь сорваться с нее прыжком в мою сторону. Но вместо этого рухнул вниз, собираясь, упершись рукой в пол, перекатиться. Пуля угодила в его локоть, когда вампир едва коснулся пола.

— Что?! — рявкнул Киор, удивившись боли.

Я бросился вперед, но бить не стал, лишь сделав вид, что замахнулся ножом в левой. Курок был взведен и следующий его удар отправил снаряд в ногу отскочившего.

Все совершают ошибки в бою. Все иногда стараются мудрить. И все могут расслабляться — точно так же, как пугаться. Стоило убедить Киора в том, что я не представляю для него опасности, как вампир ужаснулся брызнувшей на него воде. А ведь это было не смертельно, даже не травмирующе — лишь слабый симптом того, что я сильнее, чем был пять секунд назад. Киора испугали щепки, когда он решил, что я едва не прострелил ему ладонь. Но он все еще был уверен в моей слабости. Наивно полагал, что я стреляю по линиям, намеченным глазом, а не Даром. Я прострелил локоть в момент, когда вампир пытаться обмануть глаз стрелка, а не судьбы. И это ввергло в ужас. Следующая пуля, пробившая ногу, обезоружила Киора. Он больше не был таким ловким, а чувства стали подсказывать ему, что противник сильнее, но насколько — все еще секрет.

Когда я навел револьвер на голову, я вдруг замешкался. У пули была нить судьбы, да, — угодить в мозг и отнять жизнь. Но судьба неоднозначна. Правда ли я хочу убить Белого? Он одинок, так же, как я был и как я стал. Он последний в своем роде. Как и я среди Стромовски.

Хотел бы я, чтобы моя кровь и мое имя сгинуло? Нет.

Есть ли резон мстить за Алису? Мы с ней оба совершили ошибку. Убили того, чьи планы касались горных вершин, а не подножий, у которых я хотел обитать с любимой. Белый — не виноват в том, что нас нужно было прикончить. Более того, он лишил Алису жизни милосердно, перерезав ей горло так глубоко, что она скорее всего и понять ничего не успела.

Алиса сказала, что она и саму себя убила бы за то, что помешала планам Люцифера. Так за что мне мстить? За разбитое сердце и остывшую постель? За пустоту в жизни, которую я сам выбрал, притащив сына Некрос живым и убив чужого разведчика?

Иронично, но все нужно было сделать наоборот…

В смерти Алисы и ее ребенка виноват лишь я. И не Белому платить за то, что совершили мои же руки.

Я опустил пистолет, оставив Киора недоуменно на меня смотреть. Как я и хотел — усмешка была стерта с лица моими выстрелами. Убивать его я не желал.

— Ты… — вампир смотрел на меня глазами, полными не просто удивления. Поражения. Он был поражен и телом, и чувствами. — Подаришь мне жизнь?

Я кивнул. Отбросил револьвер и нож, протянув врагу руку. «Живи», — такова была моя воля, заложенная в ладонь.

Белый принял ее. Некоторое время смотрел на меня и молчал. А затем, расхохотавшись, обнял.

— Черт возьми, ты изумительный парень! Я рад, что из тебя все же сделали нечисть, а не оставили гнить в людском теле, пока ты не умрешь! — его ладони хлопали меня по изнеможенным плечам, а я недоумевал.

«Он знает? Но откуда?!»

— Ян, Ян Стромовски, я тебе клянусь, что когда мы вернем Отца, ты займешь место демона-полководца. Ты хорош не только в сражении, но и в политике чувств, а именно такие должны ворочать неподъемный груз армии, — Киор смотрел на меня полными радости глазами. — Дьяволе, я и не думал, что ты настолько хорош! Ты прошел проверку, дружище.

«Проверку?..»

— Да, проверку, сынок! — Белый оскалился, и я увидел пустоты вместо клыков. — Это все — было в твоей голове. Я проверял твою искренность. Ведь негоже принимать в Файльг всякий сброд, уж тем более, если он хочет задержаться тут надолго.

Я был оглушен. Во мне не было ни радости, ни облегчения, ни прежнего ужаса. Отшатнулся от Киора, опустив руки. И вампир понимающе кивнул.

— Ладно, прости. Я переборщил со смертью твоей любимой. Но и это тоже было важно. Как ты станешь действовать, когда убьют то, что ты любишь. В любом случае… — Киор протянул в мою сторону руку. — Спи, Ян Стромовски. Когда проснешься, ты забудешь этот сон, вспомнив его лишь через семь дней, когда буря эмоций уляжется в душе, а разум осознает знакомство со мной с иной стороны.

И я, невольно подчинившись словам вампира, заснул в своем же сне…

***

Белый сдержал слово. Когда я очнулся — не помнил и не знал ничего, что связано с ним. Вампир, которого я пытал, был рядом, как и Алиса с Киором. На тот момент мне просто подумалось, что я, возможно, прервал пытку, получив нужную информацию, и лег спать, оставив пленника на суд Алисы. А уж там постучался Белый, представился и извинился за подопечного, решив заодно и со мной познакомиться. Так, во всяком случае, мне показалось после их размытых объяснений.

Правда была в другом. Прямо посреди пытки, когда я все больше уродовал тело, Киор ворвался в мое с Алисой сознание. Наслал сон, заставив видеть дальнейшее происходящее так, как мы его представляли. И лишь слегка корректировал — внушал свое появление, наши смерти. Хотя сон вампирессы и мой — отличались. Так как он проверял каждого из нас. И как я понял, результат Алисы его так же удовлетворил.

Произошедшее являлось смесью недоразумения и глупой комедии, разыгравшейся вокруг Киора. При Люцифере вампир был генералом, и для него подобные ситуации — повод хорошенько развлечься. Вид отдыха. Забава. Черт возьми, что угодно, но не то, что пережили мы с Алисой, наблюдая во сне смерти друг друга.

Мне никто не сообщал правды. На протяжении недели, что Киор находился поблизости и «знакомился» с нами, лично я был не в курсе происходящего. Безусловно, Белый рассказал, что Люцифер вполне возможно вскоре сможет вернуться, а мне, как и многим другим нечистым, не удастся отвертеться от его появления. Но все вели себя так, будто мы только-только познакомились.

Спустя неделю, когда я проснулся с ожившими воспоминаниями, эти семь дней показались мне по-нелепому смешными. Впрочем, эмоции от смерти Алисы и правда потускнели. Киор был прав. Я осознал, что это был лишь сон, и даже та боль, что я испытал по-настоящему, превратилась в фальшивку. Манипуляция воспоминаниями превратилась в невероятной силы лекарство от сердечной боли.

Периодически посещала мысль «А что если сейчас — тоже сон?», но я ее отбрасывал. Если Алиса мертва — то лучше наслаждаться сновидением, в котором она жива, вечность. Коль нет — делать вывод о собственной невнимательности, чтобы в будущем не допустить такой ошибки.

Любимая спрашивала Киора, можно ли мне вернуть голос или, хотя бы, дать клыки, чтобы я мог пить кровь и становиться сильнее. Но Белый, обдумав мою ситуацию, решительно покачал головой. «Только если он не хочет сменить тело и вместе с ним Дар». Я отказался. Знал, что это слишком рискованно.

На восьмой день Киор собрался в дорогу.

— Ян, я рассказал все, что ты должен был знать, а что не должен был — ты вспомнил. Насчет полководца я серьезно. Только ты должен сначала доказать свою верность Отцу, не только мне. А для этого потребуется долгий путь, знаю из своего опыта. Но… Как говорили мои предки — терпи, казак, атаманом станешь. Проще говоря, наешься солдатской каши — закатишь генеральский пир.

Кивнув, я пожал его руку. То же и с Веанимом.

— Разрисовал ты меня хорошо, не поспоришь, — ухмыльнулся парень. — И спасибо, Ян. Я получил прекрасный опыт. Теперь, если понадобится кого-то допросить, буду звать тебя или другого немого парня. Вы ужасно страшные, когда стоите перед связанным и молча его режете. До сих пор иногда мурашки по коже.

— Иди уже, болтун, — буркнула Алиса, опуская подбородок на мое плечо и неприветливо глядя на вампира из-за моей спины. — Мне приятно, что ты радуешься пытке, через которую прошел, но это не значит, что мы теперь твои личные писари, слушающие биографическую повесть…

— Как всегда злая! — бросил напоследок Веаним и вышел за Киором.

Я выдохнул.

— Не расстраивайся, Янчик. Пришьешь кого-нибудь другого, — Алиса чмокнула меня в шею и отстранилась. — Не знаю, как ты, а я спать хочу.

Хотелось сказать, что мне тоскливо не без убийств, а без голоса. Но потом я подумал, что и сам не уверен, из-за чего тяжело на душе. В конце концов, лишать жизни достаточно весело. Для какой-то части меня. А значит, и не поспоришь — пришью кого-то другого.

— Нам, кстати, надо будет сходить к храму моего братца. Его, наверное, успели хоть немного восстановить за это время.

Кивнув, я рухнул рядом с Алисой и закрыл глаза. Последние девять дней были достаточно насыщенными. Хотя все еще слабо дотягивали до приключений с Джорданом, когда мы врывались на лошадях через ворота в город… или когда энты внезапно напали на заснеженной дороге… Последнее было веселее. Забавно вспоминать, как этот демонюга решительно вырезал руну на теле дерева и потом рухнул на землю, когда гигант, извиваясь, агонизировал весь в огне…