Вампир без клыков

Глава двадцатая, в которой праздник кончается с заходом

Солнце припадало к земле, жадно напиваясь ее прохладой. Люди говорили, что у нашего мира есть сердце, и оно гораздо горячее того, что светит на небесах. Но почему-то среди корней всегда было холодно. Я чувствовал это, сидя в объятиях дерева. Его кривые якори вздымались из-под земли, словно желая выбраться на волю.

Небеса закручивались в вихри из облаков и синевы. Издалека шли тучи. Где-то в той стороне был Холиврит. Отчасти забавно, что черный горизонт именно с его бока.

Листья шумели, некоторые срывались, пускаясь в гонку друг за другом прямо перед моим лицом. Опускались куда-то вниз, к подножию холма, на вершине которого я сидел. Ветер дурачился вокруг меня, шурша травой и помогая птицам пускаться в лет, насвистывая и попискивая.

Я направил руку в сторону падающего солнца. Лучи даже заходящего слегка покалывали кожу. Это не страшно. Тела вампиров не любят свет, но он им не причиняет никакого вреда. Просто все чешется и… колется. Ночи же часто опасны луной. Идеальное время — закат и рассвет. Тогда нам хорошо. Не приходится прятаться под плащами и капюшонами.

Впрочем, я и так не прятался. Может, из-за того, что я не клыкастый, солнце и луна действовали на меня слабее. Или я сам был устойчивее. Кто его знает. Вообще, обращение в вампира было довольно странным событием в жизни. Не могу точно описать, почему.

Алисе немного удивительно, что у меня до сих пор не выросли клыки. Вампиресса неопытна в роли матери и не может понять, что будет дальше с моим телом. Беспокоится, но помочь не может.

Я же… кажется, нормально живу и без клыков. Благодаря их отсутствию людская пища не потеряла вкуса. Мясо, ягоды, овощи — все это доступно. Правда, есть теперь не хочется так сильно, как раньше.

Джордан ведь тоже вампир без клыков. Но он — рожденный от плоти. Не от укуса. Ситуация совсем иная. В моем случае… действительно, все скорее всего портит дух. Он изолирует душу, не давая ей приобрести по-настоящему вампирью форму. Мешает энергии уходить. Задерживает, диссонирует со мной, из работы тела создает новую энергию для нас.

«В здоровом теле здоровый дух». Мать учила меня этому. И кто знал, что истинное значение фразы раскроется только после моего обращения?

Если на мне нет ран, я хорошо отдохнул и не голоден… Дар способен на многое.

Подозреваю, тогда, в окружении мертвецов, я не имел понятия о своем будущем, потому что был крайне слаб. Терял кровь, путался в боли. Казалось, что нити мои рвутся, предвещая скорую смерть. Может и так — но я даже не подозревал о том, что Адель действительно может помочь. Не видел этой линии судьбы. Из-за слабости, которая ломала не только тело, но и дух. Дар угасал вместе с жизнью.

Скорее всего, если однажды я получу достаточно серьезную рану, Дар может пропасть прямо во время схватки. Что в очередной раз подтверждает — нельзя брать меч в руки. Джордан на собственном опыте хорошо продемонстрировал, насколько в ближнем бою опасно.

Я запустил руку в мешочек для пуль и пощупал пальцами свежую работу кузнечного мастерства. Здешний смог создать прекрасные патроны. Использовал чистый порох, хорошо запечатал гильзы. Идеальная работа. В Холиврите вряд ли бы смогли повторить так же, даже за цену вдвое большую. Насколько я знал, некоторые стрелки в той стране предпочитали самостоятельно заполнять гильзы порохом, чтобы быть уверенными в том, что патрон вышел достаточно надежным. Холивритовские оружейники часто делали спустя рукава, из-за чего порох мог просыпаться… а бывало и такое, что сама пуля со временем выпадала.

Здесь же… Сидя под деревом, я успел перебрать почти все патроны. Насколько можно верить собственному глазу, этот кузнец принципиально сделал качественно. Не знаю, работает он так для всех или постарался специально для нечисти вроде меня… Но я был готов отсосать за такую работу.

На корабле, во время тренировок, я часто обнаруживал бракованные патроны только во время выстрела. Вернее, попытки его сделать. Отсутствие капсюля, промокший порох… А иногда находил в мешочке просто гильзу с остатком взрывного порошка. Не сказать, что меня это бесило. Но пару раз я смотрел на небеса, прося их подкинуть кости так, чтобы мне не попался брак во время схватки.

— Ну что, не проморозил задницу? — Алиса шутливо кольнула меня лезвием.

Я откинулся на дерево, заведя руки за голову и не отрывая взгляда от заката. Вампиресса вздохнула.

— Мне не хватает твоего голоса, — прошептала она, усаживаясь рядом и опуская голову на мою грудь. — Очень не хватает.

Хотелось сказать, что по-настоящему не хватает лишь ее рук, но вместо этого я просто погладил.

— Как думаешь, Джо и Некрос будут в порядке?

Я махнул рукой.

— Да?

Кивнул.

— Хорошо. Спасибо…

Пожал плечами.

— Ян, а ты сам скучаешь по голосу?

Прикоснувшись ко лбу, задумался. Потом все же помахал рукой из стороны в сторону.

— Значит… нет? А почему?

Я скривился. А потом усмехнулся. Повел подбородком в бок.

— Э-э… — Алиса растеряно замолчала. — Не очень понимаю.

Закатив глаза, огляделся. Показал на дерево. Коснулся груди Алисы в том месте, где должно быть сердце.

— Дерево… грудь?

Надавил сильнее.

— Сердце?

Кивнул.

— Дерево и сердце… Дерево и…

Я коснулся своих губ и сердца.

— Любовь? Спрашиваешь, люблю ли я то дерево? — Алиса выглядела такой растерянной и смущенной, какой я не видел ее никогда.

С улыбкой кивнул.

— Да нет, не люблю. Мне на него плевать.

Вновь кивнул, на этот раз медленно. Потом коснулся горла. Сердца. Помахал рукой из стороны в сторону. Пожал плечами.

— Ты не любишь свой голос? — когда я кивнул, Алиса облегченно выдохнула. — Черт возьми, с тобой разговаривать сложнее, чем с местными.

Я рассмеялся. «Глупая Алиса, зачем со мной говорить?» — хотел спросить, но вместо этого начал новую череду жестов. Приложил палец к губам девушки. Коснулся ее уха. И той же рукой коснулся своего сердца.

— Молчать… и слушать… твое сердце?

Кивнул.

— Хорошо. Наверное, ты прав. В разговорах и правда не слишком много смысла. Извини, что стала задавать сложные вопросы. Это не слишком честно по отношению к немому человеку.

Утешающе похлопал ее по макушке.

Немного помолчав, Алиса вновь подала голос.

— Я пообщалась с хозяйкой дома. Она не против, если мы останемся у нее, но попросила, чтобы мы не бездельничали.

Кивнул.

— А еще, сказала, что будет рада тем двоим, когда они вернутся.

Неопределенно покачал головой.

— Нам ведь надо будет тут оставаться? Чтобы нас не искали потом.

В знак согласия закрыл глаз ненадолго.

— Как думаешь, мы тут обживемся?

Положив руку на плечо Алисы, легонько сжал. Усмехнулся. Поднялся. Махнул рукой, призывая следовать за мной. И пошел к деревне.

Праздник закончился. Солнце почти село, а значит, в это время я уже мирно посасывал грудь матери, упокоившись в чертогах беспокойного младенческого сна. Повезло, что родился утром. Праздновать можно было весь день. Те, кто рожден ночью, засыпают быстрее, а значит, их торжество короче.

Во всяком случае, именно так праздновали дни рождения в моих краях. Только те часы, что новорожденный провел до первого своего сна. Мама рассказывала, что я был очень тревожным и выносливым. Меня не удавалось убаюкать весь день, до самого вечера. Лишь тогда я перестал орать и плакать. Гадалки говорили, что это предвещает мне долгую жизнь и множество побед.

Но пока только удавалось избегать сокрушительных поражений.