Волки и лохи

Глава XXIII. Операция «Кооперация». Силки

На следующий день, в пятницу, Микки Харпер разослал от имени Финли электронные письма всем кооператорам. Каждой группе сообщил адрес и время организационного собрания. Напомнил, что три тысячи долларов должны быть внесены наличными. Никаких чеков и почтовых переводов. Закон есть закон! На самом деле ничего подобного в законе, конечно, не было, но Микки Харпер вполне логично считал, что лохи, клюнувшие на его объявление, проверять не станут.

А Финли он объяснил самую суть аферы. Первые и вторые экземпляры договоров принято печатать на бумаге двух разных цветов. Они напечатают первые экземпляры на зеленоватой бумаге, а вторые — на голубоватой. Каждый договор будет на четырех страницах, каждая страница — на отдельном листе, оборотная сторона чистая. Первая страница содержит только сведения о кооператоре. Последняя страница — подпись Финли (как председателя и казначея кооператива), подпись кооператора, дату и печать. Все, что отличает кооператив от акционерного общества, будет содержаться в мелком шрифте на второй и третьей страницах. Сначала каждый кооператор прочтет и подпишет в двух экземплярах договор, в котором в мелком шрифте на второй и третьей страницах речь будет идти именно о кооперативе. Потом Финли соберет все эти договоры, чтобы подписать и поставить на них печати. Так как у него на руках будет штук шестьдесят договоров, он извинится и для такой большой канцелярской работы пройдет в кабинет своего друга, хозяина кегельбана, а кооператорам, «чтобы не скучно было его ждать», проставит щедрую выпивку.

А в кабинете его будет ждать Майкл Спенсер. Финли будет подписывать договоры, ставить печати на четвертые страницы и передавать договоры Майклу Спенсеру. А Майкл Спенсер будет в каждом договоре заменять вторую и третью страницу на страницы, на которых в мелком шрифте речь идет уже не о кооперативе, а об акционерном обществе. Одновременно с этим он будет разрозненные четыре страницы сшивать вместе.

После этого Финли оставит все «зеленоватые» договоры себе, выйдет из кабинета и раздаст кооператорам их «голубоватые» экземпляры уже со своей подписью и печатью. Второй раз перечитывать договор, который уже был прочитан и подписан, да еще после хорошей выпивки, никто не станет. Он, Майкл Спенсер, это гарантирует. Если честно, они и прочитав свой теперешний экземпляр, вряд ли поняли бы, что это уже не кооперативный договор, а договор акционерного общества. Вот так, просто и гениально! Кооператоры будут считать, что подписали кооперативный договор, а на самом деле подпишут договор акционерного общества!

Единственное, что Микки Харпер не сказал Финли, так это то, что на самом деле он будет заменять страницы только «зеленоватых» экземпляров, предназначенных для Финли, а кооператоры получат свои «кооперативные» «голубоватые» экземпляры в первозданном виде. Как говорят французы, на одного вора — полтора вора! И в результате у Финли в сейфе будут экземпляры по акционерному обществу, свидетельствующие о его мошенничестве, а у кооператоров на руках останутся экземпляры по кооперативу, защищающие их права! Для Микки Харпера это было важно, так как после того, как он сорвет куш, кооператоры накинутся на Финли и в суде смогут доказать свою правоту. А благодаря всей этой возне Микки выйдет совершенно сухим из воды!

Как я уже говорил, Микки Харпер так добросовестно и досконально изучил вопрос о кооперативах, что мог бы на эту тему читать курс лекций в хорошем университете. Поэтому он в свое время легко написал о кооперативах целую брошюру на восемнадцати страницах и к каждой своей операции распечатывал ее в необходимом количестве экземпляров. Он также давным-давно написал образец речи, с которой хозяин бара должен был начинать организационное собрание, и список вопросов, которые чаще всего задавали кооператоры, с подробными ответами на них. Речь и список вопросов-ответов он дал Финли, и тот перечитывал их столько раз, что к субботе запомнил все наизусть. Оба собрания в субботу прошли именно так, как планировались.

В воскресенье Финли уже чувствовал себя настолько уверенно, что во время речи, с которой началось собрание, импровизировал и даже рассказывал анекдоты. На вопросы он тоже отвечал бойко. Собрание единогласно проголосовало за то, чтобы избрать Финли и председателем, и казначеем кооператива. А после этого он сам, как и вчера, предложил участникам избрать общественного ревизора, который будет его, председателя и казначея, проверять и контролировать. Как говорится, доверяй, но проверяй! Публика впечатлилась. Ревизором избрали Владимира, как самого активного, шумного и горластого. Владимир был растроган до слез, благодарил собратьев и обещал, что оправдает их доверие. Потом участники сдавали деньги, а Финли выписывал расписки. После этого каждому участнику дали по восемнадцатистраничной брошюре и договор в двух экземплярах: «зеленоватый» и «голубоватый».

Когда договоры были подписаны участниками и возвращены Финли, он сказал, что с такой кипой бумаги быстро ему не справиться. Он пойдет в кабинет и там займется бумажной работой, а его друг, хозяин кегельбана, за его, Финли, счет проставит всем выпивку, чтобы им не так скучно было его ждать. Публика встретила предложение халявы с большим энтузиазмом, а Финли пошел в кабинет, где они с Микки Харпером, впущенным Финли через заднюю дверь так, что его никто не видел, проделали все намеченное: и то, о чем Финли знал, и то, о чем он никогда бы и не подумал. На одного вора — полтора вора!

После собрания дебильный Владимир, умиротворенный дармовой выпивкой и гордый своим новым высоким званием «общественного ревизора», уже направлялся домой, как вдруг его осенило. А что, если Мишель рассказала матери, что нашла ему спонсора на три тысячи долларов? Рассказала не нарочно, не со зла, а просто проболталась между делом. Валентина же его убьет! Владимир с перепугу совсем забыл, что у него есть номер телефона Мишель, и побежал к ней домой.

Мишель мирно смотрела какой-то ситкомовский сериал. Сильный стук в дверь ее удивил: она никого не ждала. Мишель подошла к двери и посмотрела в глазок. Папашка! Вот же ж блин! Может быть, притвориться, что ее нет дома? А папашка колотил в дверь уже не кулаком, а ногами и орал: «Мишель, доченька, я знаю, что ты дома! Открой, пожалуйста, мне очень надо с тобой поговорить! Это вопрос жизни и смерти!». Мишель поняла, что придется ему открыть, иначе он взбудоражит весь дом. Вечно у него какой-нибудь «вопрос жизни и смерти»…

Мишель покорилась судьбе, открыла дверь, впустила папашку и ничуть не удивилась, когда он сразу же пошел на кухню, открыл ее холодильник (у них с подругой у каждой был свой холодильник) и выгреб из него две банки пива. Он, мол, совсем запыхался, пока к ней бежал, ему надо прохладиться и промочить горло… Сама Мишель пиво не пила, предпочитала хорошее красное вино, но старалась иметь какой-то запас пива для Дугласа. Ей еще не было двадцати одного года, так что она время от времени просила купить пиво кого-нибудь из своих соседок, студенток старших курсов. В среду ей купили упаковку из шести банок. Дугласу этого хватило бы недели на две, но в четверг, когда папашка отвечал на его вопросы, Дуглас, как и обычно, выпил одну банку пива, а потом пил кока-колу, а папашка заглотал все пять оставшихся банок. Вчера Мишель попросила другую соседку, и та купила ей упаковку из двенадцати банок.

Владимир бросил опустошенные жестянки в мусорную корзину и спросил Мишель, не говорила ли она, не дай бог, матери, что нашла ему спонсора и что он получил три тысячи долларов? Мишель ответила, что она после его встречи со спонсором с матерью вообще не говорила. Владимир обрадовался и стал ее просить, чтобы она и впредь матери об этом не говорила. Пусть это будет их маленькой тайной, а то мать его убьет. Ей-богу, убьет! Заинтригованная Мишель пообещала, что ничего матери не скажет. А в чем дело-то? Владимир, достав из холодильника еще несколько банок пива, подробно рассказал ей всю историю, показал ей и объявление в газете, и копию договора, и расписку Финли, и даже брошюру на восемнадцати страницах. Мишель брошюру сразу же ему вернула, но объявление, расписку и договор прочитала очень внимательно и сказала, что она не хочет принимать ничью сторону, ни папашки, ни матери. Истина, как и обычно, где-то посередине.

Владимир достал из холодильника еще несколько банок пива и объявил, что он весь внимание. Мишель сказала, что мать, конечно, не права. Ни в объявлении, ни в договоре не сказано, что кооператоры должны привлекать новых участников. Значит, это не пирамида. Расписка за деньги и договор составлены по всем правилам. Так что вряд ли это мошенничество. Но и папашка тоже не прав, что считает это франшизой и бизнесом. Какая уж там «франшиза» за три тысячи долларов? А насчет «бизнеса»… Она вот недавно читала серию статей о кооперативах. Профессор рекомендовал как хороший образец вдумчивой журналистики. Так там было сказано, что пивные кооперативы — это не малый бизнес, а скорее клубы по интересам. Вот продуктовые кооперативы — совсем другое дело. Если в продуктовом кооперативе человек пять-семь и им удалось найти хороших оптовых поставщиков, то такой кооператив действительно может считаться малым бизнесом. Миллионером с такого кооператива не станешь, но такие кооператоры стабильно получают неплохие деньги — и как чистую прибыль, и как экономию на продуктах, которые они с большой скидкой покупают для своих семей.

А пивной кооператив — это чаще всего просто сборище собутыльников, которые ничего в бизнесе не смыслят, а просто хотят наливаться пивом по дешевой цене. Вот взять, допустим, этот папашкин кооператив. Ну какая от него может быть прибыль рядовому участнику? Допустим, бар за год получит чистую прибыль в шестьдесят тысяч долларов (ведь чаевые-то хозяин бара будет класть сразу в свой карман, по отчетности они не проходят!). Такого, конечно, не может быть. Достаточно вспомнить, сколько им приносил их ресторан «Комо» в самый лучший, две тысячи пятнадцатый год. Так это же целый ресторан! Но просто для примера. Допустим, бар заработал за год шестьдесят тысяч долларов чистыми. С этих шестидесяти тысяч они должны будут уплатить Налоговому Управлению пятнадцать тысяч. Остается сорок пять тысяч долларов. Делим на двадцать шесть участников, и получается тысяча семьсот долларов в год. То есть первые два года, даже при таком неправдоподобно прибыльном баре, папашка едва вернет свои деньги, свои три тысячи долларов, а в последующие годы будет получать сто сорок долларов в месяц. То есть он получал бы столько, если бы кооператоры не наливались пивом за половину цены! А если каждый участник выпьет за неделю пива всего на шестьдесят долларов, а заплатит только тридцать (а именно так все и произойдет), то никакой прибыли вообще не будет.

Владимир, ясное дело, из всего, что сказала Мишель, понял и запомнил только самое начало (что Валентина неправа) и самый конец (что никакой прибыли вообще не будет). Он ответил, что Мишель — хорошая девочка, и умненькая, но в бизнесе ничего не понимает, и заторопился уйти: ему надо до того, как Валентина придет домой, успеть оборудовать тайник, где он будет хранить свои бумаги по кооперативу, а на оборудование такого тайника уйдет несколько часов. Мишель, закрыв за отцом дверь, вернулась на кухню, протерла стол от пивной пены, заглянула в холодильник и только покачала головой: из двенадцати банок пива осталось только две. Прижимистая Мишель тут же подсчитала, что пять выпитых папашкой в четверг и десять сегодняшних банок вместе стоят девятнадцать долларов и пятьдесят центов. «Двадцать долларов, блин! У-у, прорва!». И расстроенная Мишель воинственно погрозила ушедшему папашке кулачком.

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за то, чтобы у нас никогда не было такой родни!