Волки и лохи

Глава XXXIII. Силки на Старину Гаррисона

Дорогие читатели! Возможно, многие из вас восхищены самоотверженностью, с которой Нэнси бросилась на защиту интересов своего свекра, ее щедростью и ее добротой. Ведь она заплатила тысячу двести долларов только для того, чтобы старика по-людски доставили в хороший госпиталь, где с ним будут обращаться как с человеком, да и сама оплата лечения обойдется им с Алексом в довольно крупную сумму. А в окружном госпитале все это было бы бесплатно, хотя там со стариком и обращались бы как с животным. Но скажу вам по секрету, дорогие читатели, что все это было вызвано не ее добротой и щедростью, а совсем наоборот — ее жесткостью и практичностью. Нэнси, конечно, девушка добрая, но, во-первых, она добрая, а не добренькая (как говорится, почувствуйте разницу!). Во-вторых, она добрая только к тем, кто заслуживает доброе отношение. А в-третьих, ее практичность всегда перевешивает ее доброту.

Получив вместе с мужем богатое наследство, родив маленькую Нину и купив за две трети цены отличный кондоминиум в самом престижном и богатом районе города, Нэнси вышла на новый, более высокий уровень, почувствовала себя матерью семейства, которая отвечает за финансовое благополучие этого самого семейства, и начала гораздо лучше понимать суперхищника Сваакера. Нэнси никогда не тронула бы свекра, будь он для Алекса хорошим отцом, но то, что старый дурак годами третировал сына-подростка, а потом вообще выгнал девятнадцатилетнего мальчишку из дома, развязало ей руки. Закончив все хлопоты по переезду в кондоминиум, Нэнси уже в начале июля стала планировать операцию и начала собирать сведения о свекре. Нанятый ею частный детектив сообщил ей все то, что рассказывала полицейским старая миссис Болтон (он поговорил и с аптекарем Максом, и с племянницей старика, и с продавщицей Лили, но ничего нового от них не узнал, информация любопытной старой кошки была исчерпывающей), за исключением, конечно, эпизода с «золотоискательницей», который произошел позже. А состояние старика, по данным широко известного в узких кругах информационного бюро «Джерри Зиглер», на данный момент оценивалось в восемьсот двадцать тысяч долларов в недвижимости и ценных бумагах. Восемьсот с лишним тысяч долларов — куш, за который стоит побороться!

Синайский госпиталь считается лучшим госпиталем города и штата и одним из лучших госпиталей Среднего Запада. Но кем считается и почему? Самый большой — это не обязательно лучший, а уж самый дорогой — это точно не лучший! Лиззи в свое время очень подробно разъяснила все это Нэнси. Синайский госпиталь считает лучшим широкая публика, а люди осведомленные знают, что лучшие госпитали города, штата, а то и всего Среднего Запада — два небольших, прекрасно оснащенных госпиталя: Лэйквудский госпиталь и Джефферсоновский госпиталь, которые, опять же по выражению Лиззи, тратят деньги не на маркетинг, пиар и рекламу, а на лучшее оборудование и лучший персонал, которые только можно найти за деньги.

В свое время Нэнси было нелегко выбрать один из двух для себя лично. Решающую роль сыграло то, что в прошлом году племянница Келли, лучшей подруги Лиззи, рожала именно в Лэйквудском госпитале. Келли и ее племянница были в восторге от этого госпиталя. И Нэнси по совету Лиззи и «наблюдалась», и рожала в небольшом, прекрасно оснащенном Лэйквудском госпитале. Лиззи была права. После родов Нэнси была в восторге и от бытовых условий, и от персонала, и от уровня обслуживания. Но Лиззи в свое время рассказала ей о Синайском госпитале еще одну интересную вещь: в психиатрическом отделении Синайского госпиталя имеются «понимающие» врачи. К категории «понимающих» там относятся также завотделением и старшая медсестра. Ничего подобного нет ни в Лэйквудском госпитале, ни в Джефферсоновском госпитале, ни в других частных госпиталях города. Такое есть только в Синайском госпитале!

Первоначальный план, задуманный Нэнси в июле, был таков: в декабре Старине Гаррисону исполнится шестьдесят пять лет, и он получит государственную медицинскую страховку для пенсионеров. После этого его можно будет бесплатно поместить в психиатрическое отделение Синайского госпиталя. Нэнси и Алексу уже не придется оплачивать стоимость его лечения и содержания. Все расходы примет на себя государство. Нэнси договорится с «понимающим» лечащим врачом и «понимающим» завотделением. Они объявят старика шизофреником, который не может сам о себе заботиться, и в то же время может причинить вред себе или окружающим. Суд на основании этого объявит его недееспособным и назначит его опекунами Алекса и Нэнси. После чего они станут богаче на восемьсот двадцать тысяч долларов (опека ведь назначается не только над человеком, но и над всем его движимым и недвижимым имуществом), а старик за счет государства тихо и мирно доживет в дурдоме до самой своей смерти.

Каким образом Нэнси собиралась поместить старика в психиатрическое отделение Синайского госпиталя? Из всего, что она знала о старике, было ясно, что при его патологической жадности он реально свихнется, если лишится крупной суммы денег. Миссис Болтон сказала сыщику, что у старика в спальне у изголовья кровати стоит сейф. Один раз, когда речь зашла о домашних сейфах (Алекс считал, что ячейка в банке решает все проблемы, а Нэнси не была в этом уверена), Алекс сказал, что у его отца была банковская ячейка, в которой он хранил все важные документы. Но при этом он постоянно держал в домашнем сейфе тридцать-тридцать пять тысяч долларов. А зачем? Не проще ли было бы и эти деньги держать в ячейке, а дома оставить всего пару тысяч долларов на всякий случай? Нэнси была уверена, что старик и сейчас держит в сейфе крупные суммы. В таком возрасте люди не меняют свои привычки.

Найти исполнителя, который вскроет сейф, будет легко. Нэнси, будучи итальянкой, была наслышана о доне Альфредо и хорошо осведомлена о неофициальных функциях его «магазина». Мистер Сваакер прекрасно к ней относится, и, если она попросит, он организует ей посещение магазина «Колбасы-Сыры» и не задаст ни одного вопроса. А дон Альфредо за разумную сумму обеспечит ее исполнителем. И работать исполнитель сможет спокойно, без опасения, что его поймают. В магазине хозяйственных товаров выходной день — воскресенье, а остальные шесть дней в неделю Старина Гаррисон с девяти утра и до семи вечера находится в магазине, даже и обедает там же. А его единственной соседки, старой миссис Болтон, нет дома с десяти часов утра и до половины первого дня. А когда старик обнаружит пропажу и свихнется, соседи (скорее всего, это будет вездесущая миссис Болтон) позвонят куда следует. В какой бы госпиталь его ни отвезли, Нэнси с Алексом будут в курсе. Социальные работники психиатрических заведений всегда находят ближайших родственников поступивших пациентов. А Нэнси потом попросит перевести старика в Синайский госпиталь. Она, мол, слышала, что это лучший госпиталь штата, а они с мужем хотят для старика лучшие условия и лучшее лечение. Как видите, план был качественный и, безусловно, исполнимый. Но вмешался Случай. И этот Случай явно был на стороне Нэнси!

Конечно, Нэнси следовало бы сейчас в первую очередь позвонить Лиззи. Но она хорошо помнила: Лиззи вчера ей сказала, что они со Сваакером будут заняты всю первую половину дня. Сначала с девяти до одиннадцати утра в галерее Келли будет благотворительный аукцион Армии Спасения, а в одиннадцать часов там начнется какая-то важная презентация. Нэнси была так взбудоражена, что не могла не рассказать о последних событиях своим подругам. Через пять минут Нэнси, Викки и Роза уже сидели за столом в гостиной Викки и ели мороженое. Сначала Нэнси поведала Викки и Розе обо всех деталях сегодняшней эпопеи. Вопросы, ответы, охи и ахи заняли добрый час. А потом подруги стали рассказывать друг другу разные байки о психах. Тема была неисчерпаемой.

Нэнси рассказала, что у нее есть знакомая по имени Бекки, которой лет пятнадцать назад пришлось провести некоторое время в психиатрическом отделении. Глядя на Бекки, никогда не подумаешь, что у нее могут быть какие-то проблемы. Красивая, сильная, умная, уверенная в себе женщина. Бекки говорит, что нет там ничего хорошего, в этой дурке. И, кстати, комнаты с мягкими стенами там тоже нет. Это всеобщее заблуждение. По крайней мере, Бекки эту комнату ни разу не видела. Пациентов при приступах колют, и они в основном быстренько успокаиваются и засыпают. Самое обычное дело — привязать ремнями к кровати, чтобы не навредил себе и остальным. Решетки на окнах. Проверка — выпил или не выпил пилюли. Бывает, по ночам кричат. Охренеть можно, когда просыпаешься от этого. Бекки говорит, что там есть открытая секция, где пациенты спокойные, могут свободно передвигаться по больнице, выходить во внутренний двор на прогулку. Некоторые даже могут покидать больницу и возвращаться вечером к ужину. И есть закрытая секция, где пациенты буйные и их не выпускают с этажа. Но об этой категории она только слышала, а сама их не видела. В отделении также могут находиться и наркоманы, которых должны будут потом переправить в более специализированное заведение, и зэки, которые косят под дураков, чтобы срок не мотать. Есть там и всякие старички, которых туда запихнули их дети, чтобы не мешали жить.

Бекки говорит, что в дурке, как и за ее стенами, своя классификация психов. Есть те, кого Бекки называет активчиками. Это такие сверхобщительные, с безумным блеском в глазах. Все расспрашивают, считают себя очень умными, умнее медработников, знают все и всех, могут показать дурку, иногда помогают персоналу. Есть молчуны. Они, как правило, не общаются со всеми подряд, игнорируют новеньких, как и большую часть пациентов, держатся своего узкого круга. А есть овощи. Тут все и так понятно: сидят или лежат и смотрят в одну точку. Но, конечно, всех на категории не поделишь. Например, был в дурке один старичок, на нескольких языках мог говорить, очень начитанный, правильные вещи говорил и вообще на психа не был похож. Вообще, хотя это кому-то и покажется удивительным, но даже там люди влюбляются и женятся. Бекки наблюдала картину, как одна пациентка замутила с одиноким охранником. Или он с ней замутил. В общем, неважно, кто замутил, а важно то, что этот охранник женился на пациентке. И хотя прошло уже много времени, но они до сих пор вместе. Бекки иногда их встречает. Обычная супружеская пара.

Дядька Викки лет десять назад попал в дурдом с белой горячкой. У них там в углу стояло огромное такое дерево, то ли фикус, то ли пальма. В общем, что-то высокое и развесистое. И вот врачи стали замечать, что у мужиков появляется курево, что в том отделении было категорически запрещено. Стали следить и увидели, что после раздачи таблеток психи понемногу сгребались к этой пальме, из-за щек выплевывали таблетки и совали их под дерево. И дядька Викки клялся, что оттуда высовывалась маленькая такая рука, забирала таблетки и взамен давала сигареты. В общем, все отделение, включая и врачей, было уверено, что в этом фикусе живет дурдомовский домовой. А с курением они справиться так и не смогли… Подруги помирали от смеха! Дурдомовский домовой! Ну это надо же до такого додуматься!

Викки после колледжа жила в одном здании с психом. Он обычно никакой агрессии не проявлял, никого не беспокоил. Но когда очередное обострение было на подходе, он тряпками забивал унитаз, и во всем доме канализация переставала работать. Жильцы звонили, куда положено, психа отвозили в дурдом, а в каждой квартире потом разгребали последствия. Этого психа в дурдоме относили к категории «временных». Подлечат, отпустят, он вернется домой, некоторое время живет спокойно, а потом все повторяется: канализация — вызов — дурдом — лечение — возвращение домой и так далее.

А когда Викки была еще подростком, один псих жил в здании напротив. Ровно в двенадцать часов дня, хоть часы сверяй, псих подходил к окну и пару минут орал во всю глотку: «Сарра! Сарра! Сарра!». Потом замолкал и тихо сидел где-то в углу.

Когда Нэнси пополам со школьной подругой снимала квартиру, одним из их соседей был псих, который свихнулся на почве здорового образа жизни. Вообще-то он никого не беспокоил, но однажды потерял сознание прямо на улице. Его отвезли в госпиталь, а там на вопрос, что случилось, он сказал, что голодал десять дней. Это оздоровительное голодание, нельзя есть несколько месяцев. На этой веселой ноте его отправили в психушку…

Роза, которая когда-то была старшей медсестрой терапевтического отделения, знала о психах и психушках гораздо больше, чем Нэнси и Викки, потому что ее подруги, медсестры из психиатрического отделения, постоянно жаловались ей то на психов, то на врачей, а то и друг на друга! Очень часто людей с психическими расстройствами лечат психотерапией, в ущерб медикаментозному лечению. А ведь еще сам Фрейд писал, что с душевнобольными его методы не работают. Многие доктора убеждены в крайней токсичности и опасности нейролептиков и стараются заменить их психотерапией, которую на самом деле следует применять только как дополнение к медикаментозному лечению, да и то не в острый период. Но и с медикаментозным лечением тоже не все так просто. Пациенты умеют обмануть даже очень опытную медсестру: вроде бы все, что положено, проглотили, а на самом деле — нет! Медсестра и шпателем во рту поковыряет, и свет лампы туда направит, и другую медсестру посмотреть подзовет, а уличить не может! А пациент дойдет до туалета и рассортирует: транквилизаторы — отдельно, циклодол — отдельно, а нейролептики и прочую гадость — прямо в унитаз. Умный доктор это понимает и назначает уколы в остром периоде и пролонги (уколы длительного действия) как поддерживающее лечение. А тупой будет упорно назначать пациенту таблетки, да еще и упрекать медсестер в небрежности и невнимательности. Но и медсестры тоже порою забавно тупят. Как только пациенту становится лучше и он начинает спать по ночам, они перестают делать уколы по назначениям. Зачем? Больной же и так спит. В результате ему хуже, он спать перестает. Тогда медсестры снова начинают выполнять назначения. Ровно до тех пор, пока больному не станет чуть-чуть лучше. Тогда пациент по ночам спит. Сестры снова не понимают, зачем колоть, и снова не выполняют назначения. И снова пациенту становится хуже. Теоретически пациент может так находиться в больнице вечно, сильно не ухудшаясь, потому что его подкалывают, но и не улучшаясь, потому что нормально курс не колют. Ну разве что завотделением докопается до самой сути и как следует наорет на медсестер. А вообще, психи часто производят впечатление вполне нормальных людей. Слушаешь их и сочувствуешь, соглашаешься. Да, преследуют человека, строят ему козни, хотят сжить со свету… Все логично, правдоподобно… Психи вообще умеют быть очень убедительными. И только когда узнаешь конкретику, понимаешь, что их мысли — это сплошной бред, извращающий факты.

Нэнси с огромным интересом слушала многоопытную Розу, но около двух часов дня извинилась перед подругами, сказала, что ей пора кормить маленькую Нину, и ушла в свои апартаменты. Дело, конечно, было не только в Нине, просто Нэнси была уверена, что даже самая длинная презентация продлится не дольше, чем два-три часа. Ее расчеты были верны. Лиззи ответила ей, что она уже дома, а, узнав, в чем дело, сейчас же приехала. Выслушав Нэнси, Лиззи сказала, что Нэнси все сделала и все решила правильно. Сваакер, к сожалению, после презентации поехал в свой закрытый частный клуб, но Лиззи поговорит с ним сразу же, как только он вернется. Пусть Нэнси не беспокоится. Три или четыре года назад Сваакер очень успешно решил такую же проблему для своего университетского товарища.

А на прощанье Лиззи, чтобы немного развеселить Нэнси, рассказала ей, что больше тридцати лет назад, когда она и Келли летом взяли курсы живописи, студия, где они занимались, находилась в соседнем с психушкой здании. И каждый раз, когда они с Келли проходили мимо психушки, психи приветствовали их криками из окон. Лиззи сначала думала, что это они так реагируют на Келли, потому что та ходила в шортах, и ноги у нее росли, что называется, от ушей. Но однажды Келли не смогла прийти на занятия, и Лиззи убедилась, что психи и на нее одну реагируют точно так же! Лиззи рассказала об этом Келли, которая, как выяснилось, сначала считала, что психи так реагируют из-за Лиззи с ее грудью третьего размера в обтягивающей футболке. Но один раз Лиззи с ней не было, а психи вели себя по-прежнему!

Лиззи и Нэнси от всей души смеялись. Развеселившаяся Лиззи рассказала еще и об одном из своих университетских профессоров. Она два года изучала социологию, и однажды профессор-социолог задал им вопрос о нас, «нормальных», и о тех, кто в психушке. Он спросил: «Как вы думаете, почему мы тут, а они — там, в психушке?». Студенты, ясное дело, отвечали, что это потому, что они ненормальные. А когда профессор спросил, что такое эта самая «норма» и откуда она берется, они отвечали, что норма — это нормально. И вот тогда профессор сказал то, от чего Лиззи и все остальные студенты впали в когнитивный диссонанс, а проще говоря, охренели! Он сказал: «Норма — это то, что принято большинством. Нас больше, чем их, а если бы было наоборот, тогда мы сидели бы в психушке…»

Лиззи уехала домой и вернулась к Нэнси уже вместе со Сваакером часа через три. Сваакер сказал Нэнси, что она на редкость умная девочка и что ей абсолютно не о чем беспокоиться: он организует все так, что комар носа не подточит! Завтра утром у него будет важная встреча по этому делу, а они с Алексом встретятся уже в самом психиатрическом отделении в одиннадцать часов утра.

Алекс, вернувшийся домой к половине седьмого, радостно приветствовал дорогих гостей, Сваакера и Лиззи. Помощница уже ушла домой, остались все свои. И когда Алекс услышал ошеломительную новость, он сказал, что на небе есть бог и он правду видит! Старик оказался там, где должен был оказаться много лет назад, когда он своими иезуитскими штучками вгонял в гроб жену и третировал своего сына-подростка! И ему, Алексу, наплевать, это шизофрения или реактивный психоз: он добьется того, что старика признают недееспособным и шизофреником и упекут в дурдом на всю оставшуюся жизнь. А им с Нэнси лишние восемьсот тысяч долларов не помешают! В общем, Нэнси напрасно беспокоилась о реакции мужа: Алекс прошел хорошую школу у суперхищника Сваакера!

Сообщество спланировало ближайшие два дня. Завтра и послезавтра Алекс отложит все свои дела. С клиентами будет встречаться только Пит. Завтра Алекс с самого утра поедет на улицу Нортфилд и распорядится, чтобы магазин продолжал работать в прежнем режиме, а продавщица исполняла обязанности заведующей и даст ей свой номер телефона. Попросит жиличку из квартиры на втором этаже, старую миссис Болтон, присматривать за квартирой старика, а чек по квартплате пусть она присылает по почте на его адрес. Даст миссис Болтон свой номер телефона и попросит ее передать его номер телефона племяннице старика, то есть двоюродной сестре Алекса.

К одиннадцати часам утра Алекс встретится со Сваакером в психиатрическом отделении Синайского госпиталя, и они все согласуют с врачами. Тамошний завотделением — давний знакомый Сваакера. А послезавтра Алекс еще раз съездит в госпиталь, чтобы убедиться, что старика устроили так, что перед людьми краснеть не придется. Это будет очень важно для суда. Они обеспечили для старика все лучшее: лучший госпиталь, лучшие условия, лучшее лечение!

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за практичных женщин и за счастливчиков, которые на них женаты!