Восемь дорог Желтого источника

Глава 1.18 Госпожа Дзи

Когда прямо перед ней распахнула свою пасть черная пропасть и начала расползаться, словно дыра на прогнившем от времени шелке, госпожа Дзи еле успела вскочить и отбежать в сторону, хотя и понимала, что это совершенно бесполезно. Мощный водный поток, показавшийся ей темно-золотым, зловещим, вырвался оттуда, обдавая лютым, мгновенно пробирающим до самого нутра холодом и захлестнул ее тугой, с ног сбивающей петлей. Тело одеревенело, будто в лед вмерзло, дыхание инеем застряло в груди. А вместо страха навалилась вдруг смертельная усталость.

«Как? Опять?» — обреченно подумала она, и когда милосердная Тьма окутала ее, даже не подумала сопротивляться.

Она пришла в себя от того, что кто-то чувствительно похлопывал ее по щекам.

Госпожа сначала лишь поморщилась и мотнула головой. Похлопывания тут же стали сильнее. Тогда она рассердилась и открыла глаза, собираясь хорошенько выбранить прислужников за непростительную грубость. Но рот ее тут же накрыла жесткая рука. Тот же, кому она принадлежала, смотрел настороженно, приложив палец другой к своим губам и делая ей знак молчать.

Она сразу передумала кричать: господин Гэн — не тот человек, который стал бы шутить подобным образом, а значит, стоит к нему прислушаться. Она коротко кивнула, показывая, что все поняла.

Вспомнилась стремительно уносящая ее с собой вода Желтого источника. Даже голова закружилась.

Госпожа Дзи поборола накатившую так некстати слабость и огляделась.

Небольшой зал. Светлый и не столь пышный, как уже ставшие привычными покои во Дворце Владыки. Двери прикрыты неплотно, и слышно, как мимо них ходят туда-сюда люди и кто-то кого-то отчитывает. Полупрозрачная — резное дерево и бумага — ширма, за ней и ребенок не спрячется. А дальше — еще одни двери, открытые нараспашку. И голоса. В любое мгновение сюда может войти кто угодно.

— Где мы? — беззвучно, одними губами спросила она, перехватив взгляд господина Гэн. Тот лишь качнул головой и протянул ей руку, предлагая на нее опереться. Она так и сделала, лишь отметила про себя, как по-разному люди делают одно и то же: тот самый жест, который в исполнении господина Синь казался чутким предложением помощи, сейчас куда больше походил на приказ.

Она встала. Рука ее нашла веер, и его тяжесть придала ей спокойствия.

Как странно: она была уверена, что снова очутится на берегу реки или моря. Хотя когда это великий Янь-ван делал то, что от него ожидают?

Она снова обвела глазами зал — укрыться им здесь совершенно негде, а выяснить, куда они попали, очень желательно.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, она подошла ближе к дверям, так, чтобы лучше слышать голоса, доносящиеся из-за них.

«…уже все это закончилось, жизни никакой ни господину, ни нам…» — «Вторую ночь не спал, с ног валюсь»… «Кода, наконец, проверяющий прибудет от вана?» — «Да вот через день-два должен быть» — «Скорей бы»…

Послышались шаги — тяжелые и, самое неприятное, настойчиво приближающиеся к двери.

Господин Гэн тут же сделал ей знак отступить ему за спину. Госпожа Дзи покрепче ухватила веер и встала за его плечом.

Двери открылись, и в зал вошел мужчина в облачении стражника с двумя сопровождающими. Увидев незнакомцев, все трое словно в пол вросли, а руки их тут же потянулись к рукоятям висящих на боку мечей.

Господин Гэн не стал дожидаться, когда стражи начнут задавать неудобные вопросы и перешел в наступление.

— Наконец-то — холодно, с недовольством важного человека, вынужденного возиться с куриными перьями да чесночной кожурой спросил он.

— Мой господин не привык тратить свое время зря, — поддержала его госпожа Дзи: свое положение тоже следовало определить вполне четко. — Разве вам не сообщили о его приезде?

Стражники переглянулись с недоумением, на лбу старшего из них отразилась тяжелая работа мысли. Один из сопровождающих осторожно приблизился к своему начальнику, шепнул ему что-то и тут же отошел. Лицо последнего прояснилось.

— Должно быть, вы и есть господин проверяющий, — произнес он. — Старший господин Линь Шу очень ждет вас. Правда, мы думали, вы прибудете несколько позже…

Господин Гэн одним взглядом да презрительно искривленной линией губ дал понять, что думает о людях, не умеющих как следует принять высоких гостей.

— … и не заметили, как вы вошли, — смущенно пробормотал стражник. Выглядел он жалко, должно быть, боялся, как бы не прогнали его взашей с занимаемого места.

Она позволила себе усмехнуться.

— Как… Ногами, так же, как вы. Или вы вообразили, будто мы появились тут из ниоткуда подобно демонам Янь-вана?

— Конечно нет, госпожа, но ваши лошади, повозка…

— Господин предпочел остановиться в гостинице, — отозвалась она, надеясь, что хоть какая-то приличная гостиница тут неподалеку имеется.

— А как же…?

— Довольно, — прервал эту череду вопросов Гэн. В голосе его явно слышалось раздражение. — Я желаю видеть господина Лин Шу.

Тут же все засуетились. Отправили слуг известить господина и госпожу о прибытии долгожданного гостя. Их же проводили в зал для приемов, принесли напитки и угощения. А в скором времени к ним вышла молодая красивая женщина — госпожа Ю, вторая жена хозяина этого дома.

— Моя старшая сестра госпожа Мо — первая жена господина Лин Шу, кланяется вам и просит ее простить: она захворала и не может встретить вас как положено, — поприветствовав их, произнесла госпожа. — Сам господин Лин Шу утром отправился по делам в город, и прибудет так скоро, как это будет возможным. Пока же позвольте мне развлечь вас как и подобает хозяйке. Должно быть, вы устали с дороги?

— Нет, — качнул головой господин Гэн, отставив в сторону почти нетронутую пиалу, — мы не устали и не голодны. И желали бы подождать господина Лин Шу на свежем воздухе.

Госпожа Ю задумалась лишь на миг.

— О, конечно, господин проверяющий. Персиковые деревья в нашем саду как раз расцвели, и я приглашаю вас полюбоваться ими.

Она тут же отдала распоряжение служанкам собрать еду в короб, захватить переносные столики и устроить все для приятного отдыха гостей в беседке Персикового аромата.

Дом господина Лин производил двоякое впечатление — небольшой, гармоничный, вполне подходящий для сановника средней руки. При этом чувствовалась в нем некоторая запущенность или лучше сказать необустроенность, которая навевала мысли о том, что дом этот сменил хозяев не так давно, и они еще не совсем тут обжились.

— Как давно вы живете здесь? — спросила госпожа Дзи, желая проверить свои догадки.

— Около полугода, — ответила госпожа Ю. — Господин Лин Шу получил новое назначение и вместе с ним этот дом. Госпожа Мо вскоре после переезда расхворалась, и он взял вторую жену.

— Скажите, госпожа Ю, — вступил в разговор Гэн. — Есть здесь по близости какая-нибудь река?

— Река? — удивилась вопросу женщина и даже глазами захлопала. — Нет, насколько мне известно. Хотя, подождите, на другом конце города берет начало небольшая речушка, но вряд ли она способна вас заинтересовать.

Гэн и госпожа Дзи переглянулись.

Расположившись в беседке, они отпустили слуг, сославшись на то, что хотят побеседовать наедине. Хозяйка дома убедилась, что гости устроены по всем правилам, пожелала приятного отдыха и оставила их вдвоем.

— Как же это понимать? — произнесла вслух госпожа Дзи, убедившись, что чужих ушей вокруг нет. — Как можем мы «дойти до истока», если вокруг нет ни одной реки? Может, нам нужно к той самой небольшой речушке, о которой говорила хозяйка дома?

— Может быть, — согласился Гэн. — Но пока картина мне неясна. Зачем Владыке переносить нас именно сюда? В любом случае стоит решить этот вопрос как можно быстрее. Пока не прибыл настоящий проверяющий.

— Разумнее всего будет покинуть этот дом после разговора с его хозяином, — согласилась она. — А пока не желаете сыграть в сянци?

Что-то ей подсказывало, что он не большой любитель созерцать цветы, как впрочем и она сама, и предпочел сад дому исключительно чтобы иметь возможность поговорить без посторонних.

Гэн принял ее предложение, и они пересели за столик с тяжелой палисандровой доской для сянци.

Дорогая, очень старая, но вряд ли ей пользовались часто в последнее время.

Госпожа Дзи смахнула с доски персиковые лепестки и прочий мусор и достала чашу с фигурами. Ей достались красные, значит, ей первой и ходить.

Пока она расставляла фигуры, мысли ее снова и снова возвращались к той теме, которая мучила ее уже столько дней. После странного сна об игорном доме, она ясно и четко ощутила в себе жажду мести. Да, это чувство было ей знакомо, она сроднилась с ним и воспринимала его не как отраву, а как доброго друга. Она определенно хотела отомстить кому-то. Но вот кому? Она по-прежнему ничего не помнила о своем прошлом. А ведь она уже немолода, и, скорее всего, имеет семью: мужа, детей, множество родственников… И много, очень много воспоминаний. И где они?

Эта невозможность ясно понять свое положение раздражала и изводила ее, не переставая, словно ноющий зуб.

— Вы достойный соперник, — замечание господина Гэн вернуло ее в настоящее. Он следил за ней поверх сплетенных пальцев, и она отругала себя за то, что позволила увлечься бесполезными, ничего не дающими мыслями. — Не боитесь рисковать, но привыкли заранее просчитывать ходы.

— Разве то же самое нельзя сказать и о вас?

— Пожалуй, — согласился он. — В этом мы похожи. Вы умеете проигрывать и всегда блюдете свои интересы, за это я вас уважал и уважаю, — он обозначил уголками губ легкую улыбку. — Мне понятны мотивы, которые движут вами.

Пальцы ее непроизвольно сжали фигуру — слона, которым она как раз делала ход. Стук гладкого камня о доску вышел чересчур громким.

— Вы слишком много знаете обо мне, Гэн-лан, — она старалась не выдать своего волнения и говорила спокойно, почти игриво, а еще открыла веер и обмахнулась им пару раз. — Мы ведь были знакомы и до того, как оказались у Владыки в гостях, не так ли? Какие дела нас связывали?

Она так надеялась, что он не поймет, с каким напряжением она ждет его ответа. Разумеется, она ошиблась.

Он лишь еле заметно покачал головой.

— Госпожа, кто же разыгрывает самую сильную фигуру в начале сражения? Вы первая посчитали бы это признаком глупости.

Ей хватило выдержки улыбнуться.

— Вы правы. Но разве мы с вами сражаемся?

— Пока наши интересы совпадают, нет.

Исчерпывающий ответ.

Она украдкой бросила взгляд на человека напротив. Нет, она не воспринимала его как заклятого врага. Скорее как умного противника или союзника. Эти понятия в представлении госпожи Дзи отличало только то, противоположны или сходны их цели. Ничего личного. И все же, мог ли он быть объектом ее мести? Пожалуй, сбрасывать этот вариант со счетов не стоило, хотя чутье и говорило об обратном.

Госпожа как раз нашла интересную комбинацию, с помощью которой могла защитить своего генерала и объявить шах вражескому, когда вокруг началась суета: послышались окрики, распоряжения, забегали стражники и прислуга. А через некоторое время к беседке, в которой они расположились, направилась процессия: впереди шел человек средних лет в наряде чиновника с четырьмя сопровождающими — эти при оружии и в легких доспехах. Замыкали шествие многочисленные служанки с корзинами.

Войдя в беседку, чиновник поклонился глубоко и почтительно.

— Недостойный Лин Шу приветствует господина проверяющего. Молитвы мои услышаны, пусть даруют боги вам здоровье и процветание. Примите же от верного слуги вана эти дары.

Он махнул рукой — и часть служанок положили к ногам гостей свертки и шкатулки.

Госпожа Дзи оценила щедрость хозяина: здесь был и шелк тончайшей выделки, и жемчуг — натуральный и отличного качества, она проверила, и украшенная золотом и перламутром утварь.

— Благодарю вас, — господин Гэн кивнул так, словно принимал подобное богатство каждый день и не по разу. — Давайте сразу перейдем к делу.

— Конечно-конечно, — чиновник тоже был рад, что торжественная часть прошла так быстро.

Он сделал знак — и прислуга, с комфортом устроив своего господина, удалилась. Остались только четверо охранников.

— О, я так надеюсь, что вы сможете найти исток тех волнений, что обрушились на мою голову.

«Исток?»

Они с господином Гэн снова переглянулись. Кажется, им все-таки придется здесь задержаться.

— Мы приложим все возможные усилия, — медленно пообещал «проверяющий», и она послушно склонила голову в знак согласия и приготовилась слушать.

А дело-то, и правда, было весьма необычным.

Началось все дней пятнадцать назад. Тогда господин Лин Шу получил странное послание.

«Ты подлый человек и достоин смерти. Ни боги, ни восемь бессмертных, которым ты молишься, не помогут тебе отсрочить неизбежное. С этого дня их милость оставит тебя. Яшмовые фигурки святых будут пропадать из твоего дома одна за другой. Когда исчезнет последняя — придет твой черед».

Поначалу он принял эту записку за пустые угрозы. Но через день, посетив по своему обыкновению молельню, заметил, что одной из восьми фигурок бессмертных не хватает. Но и тогда он не столько испугался, сколько разозлился, что в доме завелся вор: этими старинными фигурками, выточенными из белой яшмы, он очень дорожил.

Он перевернул весь дом, приказал обыскать всех слуг, служанок, наложниц и даже жен, рискнув вызвать их обиду — фигурка будто в воду канула.

С этого дня двери в молельню и днем и ночью охраняли самые верные слуги, из числа тех, что приехали в новый дом вместе с господином Лин Шу. Они клялись, что не видели и не слышали вокруг ничего подозрительного. Но спустя два дня господин не досчитался еще одной статуэтки.

Вот тогда-то он и вспомнил о послании и встревожился не на шутку за свою жизнь. Он потратил столько серебра на пожертвования храмам, что мог бы купить на него дом. Куда бы он ни шел, его везде сопровождала охрана. А молельню в доме теперь сторожили не только снаружи, но и изнутри.

Однако, и эти меры не помогли. Статуэтки, словно издеваясь на ним, продолжали исчезать буквально из-под носа охранников.

Господин Лин Шу не находил себе места от беспокойства. Он обратился к предсказателям — те гадали на стеблях тысячелистника, на костях и на монетах — и все как один твердили, что пропажа найдется, что она рядом с ним, но подробностей никто из них не мог сообщить. Он приглашал к себе монахов и колдунов. Те провели священные обряды и развесили в молельне десятки талисманов от нечистой силы. Но это принесло столько же пользы, сколько приносит утешения голодному нарисованный финик.

У чиновника пропал аппетит, он начал страдать бессонницей и это сильно сказалось на его службе. Местный ван велел разузнать, почему его подчиненный пребывает в столь скорбном состоянии. А узнав, заинтересовался и пообещал прислать ему «знающего человека». И очень вовремя, потому как этой ночью снова исчезла фигурка бессмертного. Ну словно в воздухе растворилась.

— Сколько фигурок осталось? — спросил господин Гэн, выслушав этот рассказ.

— Всего две. — В голосе хозяина дома звенела тревога.

— Я желаю осмотреть молельню. — Гэн не повысил голоса, но он прозвучал веско. С той уверенностью в нерушимости своей воли, которая сразу выдает человека, привыкшего повелевать.

У господина Лин Шу такой не было, хотя на слуг он покрикивал громко, грозно даже. Заставить слушаться собаку можно и так, а вот тигр… Тот уважает только внутреннюю силу.

Она еще раз посмотрела на господина Гэн.

«Да, я сделала правильный выбор, — эта мысль мелькнула неожиданно, словно прикосновение крылышка ночного мотылька и заставила ее замереть: — Выбор? Какой еще выбор?»

Ответа не было. Лишь оставшееся смятение и легкий отзвук приятного чувства удовлетворения.

— Конечно-конечно, я и сам собирался… — засуетился тут же господин Лин Шу, вскочил на ноги и сделал знак охранникам. — Прошу вас, для этого нам нужно вернуться в дом.

— Вход в молельню только один, — объяснял он по дороге. — Со стороны двора в нее не попасть. Она находится недалеко от моих комнат. Моя жены устроили ее для меня, так как я имею обыкновение молиться часто.

— А эти фигурки бессмертных действительно так ценны? — поинтересовалась госпожа Дзи.

— О да, они достались мне от отца, а тому — от деда. Уверен, им не меньше нескольких сотен лет.

— И все же, дело не в них. — размышлял вслух господин Гэн. — Если вор так легко может их заполучить, зачем ему усложнять себе жизнь и писать вам о своих намерениях? Нет, цель злоумышленника — вы сами. У вас имеются враги?

— В том-то и дело, что нет, — развел руками чиновник.

— Плохо. Если человек вашего возраста и положения считает, что не имеет врагов, значит, он просто не знает их в лицо.

Господин Лин Шу не нашел, что возразить на это и дальше шел молча.

Они вошли в дом, свернули налево, еще раз налево, и тут на госпожу Дзи прыгнуло что-то темное и мохнатое, похожее на огромного паука. Она вскрикнула, попыталась стряхнуть с плеча непрошеную тварь и стукнуть ее веером, но та вдруг вцепилась ей в прическу.

«Дуду!» — «Перестань же, паршивка!» — «Госпожа, простите, это наша вина!» — бросились к ней на помощь служанки.

— Неужто в своем доме я должен краснеть от стыда перед гостями, потому что вы вдвоем не можете уследить за проклятой обезьяной? — Господин Лин Шу разозлился не на шутку и тем спас служанок от позора куда более сильного: госпожа Дзи не преминула бы отходить этих дурех по лицу. Чего-чего, а ротозейства она не терпела. А так они отделались лишь испугом и парой уничижительных взглядов.

— Кому принадлежит животное? — Гэн с отстраненным интересом разглядывал мартышку.

Та оказалась совсем небольшой — размером всего-то с мужскую ладонь. Она испуганно жалась к одной из служанок, но симпатий у гостьи все равно не вызвала. В отличие от множества подозрений.

— Моей второй жене. От этой Дуду столько беспокойства, но госпожа Ю в ней души не чает, да и госпожа Мо, первая жена, привязалась к ней. Но позвольте, господин проверяющий, госпожа… вот здесь и находится молельня.

Они остановились в шаге от входа. По обе стороны резных деревянных дверей стояли охранники. Они поклонились хозяину и его гостям и распахнули перед ними створки.

Молельня была невелика и обставлена очень просто. Оттого вся комната просматривалась как на ладони. Обстановка ее состояла из небольшой скамьи у стены — оттуда тотчас встал еще один страж — и небольшого возвышения — всего в три ступени, где на каменном, украшенном серебром пьедестале и находились были те самые статуэтки: высокие, лишь немногим меньше одного чи, искусно вырезанные из драгоценной белой яшмы. Не удивительно, что хозяин ими так дорожит.

Вместе с господином Гэн они приблизились к пьедесталу и внимательно осмотрели место преступления.

«Проверяющий» приподнял одну из двух оставшихся фигурок бессмертных, взвешивая ее в руке и слегка нахмурился, проведя пальцем по небольшим — в половину цуня — но очень явным углублениям на каменной поверхности под ней. Всего таких углублений госпожа Дзи насчитала десять.

— Это подножие вы привезли с собой? — спросил господин Гэн хозяина.

— О, нет, только фигурки. Этот постамент мои жены нашли в этой самой комнате. И решили, что он как нельзя лучше подходит для кумирни. Думаю, когда-то давно именно для этой цели его и сделали. Но прежние хозяева им явно не пользовались.

В голосе господина Лин Шу ясно сквозило хвастовство. Вот, мол, какой я набожный, не то что мои предшественники. Госпожа Дзи едва не поморщилась, но тут же выбросила из головы чепуху и продолжила осмотр.

Она также покачала в руке статуэтку. Тяжелая, мартышка такую не утащит. Пришлось отбросить столь привлекательную версию.

А постамент, и вправду, ценен. Чувствуется рука хорошего мастера, да и узоры, которые вырезаны на камне походят на старинные. Она обошла его сбоку и обнаружила на поверхности камня небольшую печать. Пришлось прищуриться и наклониться совсем низко, чтобы разобрать дату и подпись мастера — Мо Ян.

— Вы исключили наличие тайного хода, ведущего в молельню? — Гэн в это время придирчиво рассматривал пьедестал с другого края, уделяя внимание задней его поверхности, практически неотделимой от стены за ней.

— Да, господин проверяющий. После исчезновения третьей фигурки я заставил слуг тщательно простучать все стены и не один раз. Уверяю вас, никаких тайных ходов здесь нет.

Внимание госпожи Дзи привлекли палочки благовоний, тлеющие на каменной поверхности постамента. Легкий прозрачный дымок быстро и красиво поднимался вверх, а не расползался в стороны, увеличивая духоту в молельне.

Гэн проследил за ее взглядом, поднял взгляд вверх, к самому потолку и задал очередной вопрос:

— В стенах есть отверстия?

— Да, вот там есть несколько. Для притока свежего воздуха. Но они так малы, даже Дуду не смогла бы протиснуться в них.

Потом они вдвоем приступили к расспросам стражников и господина Лин Шу о том, когда и как именно исчезали статуэтки. Выяснились следующие подробности.

Статуэток всегда недосчитывались ночью или под утро. Стражники у входа в молельню всегда дежурят по двое и сменяются два раза в сутки — в час свиньи и в час змеи. Изнутри молельня также не остается без охраны — днем там находится один стражник, а к вечеру — не меньше двух.

Последние несколько ночей господин Лин Шу проводил здесь же, никуда не отлучаясь.

— Фигурки продолжали пропадать, и я стал подозревать охранников. Мне казалось, они вступили в сговор, и я хотел лично поймать их за руку, — объяснял он. — Поэтому остался с ними. В первую ночь ближе к утру меня сморил сон, а когда я проснулся, оказалось, что одна из фигурок исчезла.

— Что в это время делали остальные охранники? — спросил господин Гэн.

— Говорят, что не сомкнули глаз, — усмехнулся чиновник. — Разумеется, проверить их слова я не могу. Возможно, они играли в кости — они частенько занимаются этим, чтобы не заснуть.

Зато этой ночью, когда исчезла еще одна фигурка, господин Лин Шу уже не спал, хотя и очень хотелось. Он то молился, то играл со стражниками, то делал упражнения, чтобы разогнать ци.

— Потом мы все втроем услышали какой-то странный звук, будто кто-то скребется за стеной вот тут, за скамьей. «Шкряб, шкряб». — Хозяин несколько раз провел ногтями по стене, изображая таинственный шум. — Сначала мы пытались понять, в чем дело, а потом я отослал одного из охранников проверить, что там такое.

— Что находится за стеной? — Госпожа Дзи на всякий случай простучала поверхность, но ничего подозрительного не нашла.

— Одна из комнат моих покоев, госпожа. Так вот, я отправил туда одного охранника. При этом второй постоянно присутствовал в молельне вместе со мной. Больше никто сюда не заходил, мы бы, разумеется, это заметили. И все же к тому времени, когда охранник явился сюда с докладом, вместо трех фигурок на постаменте стояло лишь две. Чертовщина, не иначе. — Господин Лин Шу развел руками и снова заговорил, на этот раз чуть тише: — Потому-то я и склонен думать, что дело нечисто. То ли демоны строят козни, то ли я по незнанию прогневил сильного колдуна. Ай-ай, за что мне, недостойному, такое беспокойство?

Госпожа Дзи не испытала ни малейшей жалости к господину Лин Шу, и причитания его не тронули ее. Как и господина Гэн — тот только смерил хозяина дома пренебрежительным взглядом.

— Мы видели достаточно, — объявил он. — Чуть позже я хотел бы побеседовать с остальными членами вашей семьи и слугами. Надеюсь, вы окажете мне в этом содействие.

— Конечно, господин проверяющий. Мой дом и его обитатели в полном вашем распоряжении, — горячо заверил его господин Лин Шу.

Они вдвоем вышли из дома и степенно прогуливались до дорожкам сада.

— Что вы думаете об этом деле? — обратился к ней Гэн, когда удостоверился, что никто посторонний не услышит их разговор: — У вас уже есть некие соображения, я прав?

— Возможно, — ответила она уклончиво. — И я могла бы поделиться ими с вами, Гэн-лан, если вы, в свою очередь, поделитесь со мной воспоминаниями о прошлом.

Он рассмеялся коротко, словно и ожидал от нее чего-то подобного.

— Даете слово?

— Да, — кивнула она, подумав.

— Что ж, — черные глаза смотрели на нее немного лукаво. — Слово госпожи Чжу нерушимо.

«Чжу? Это сама госпожа Чжу!.. Золотая Чжу…» — привычный шепот как наяву достиг ее слуха, словно подхваченный ветром — и тут же растворился, оставляя ее в чужом саду с этим странным человеком.

Она едва не сбилась с шага и лишь крепче сжала в пальцах веер.

— Мы не родственники, — продолжил разговор господин Гэн, будто не замечая ее временного замешательства, — и не друзья. Пожалуй, я бы поостерегся водить с вами дружбу. Это не в наших привычках. Нас объединило другое. И узы эти оказались столь крепки, что я доверил вам нечто очень ценное.

Она, не отрываясь, смотрела в его лицо, пытаясь уловить, поймать призрак промелькнувших воспоминаний.

— Узы? Вы имеете в виду общие цели?

— Я имею ввиду общего врага. — Он сказал это — и тут же отвел взгляд и дальше некоторое время смотрел исключительно вперед, будто разом потеряв к ней интерес.

Но она понимала, что так он проявляет своеобразное великодушие: дает ей время собраться с мыслями. И это было как нельзя более кстати.

Она подавила в себе вспыхнувшее вдруг желание броситься на него с расспросами, вытрясти всю правду любой ценой. Нет. Так серьезные дела не делаются. Госпожа Дзи сделала глубокий вдох и в течении следующих пяти шагов медленно выдыхала набранный воздух. На шестом шаге эмоции улеглись и голова прояснилась.

— Вернемся теперь к моему вопросу, — подал голос господин Гэн. — Так что вы думаете об этом деле?

— Недоброжелатель господина Лин Шу слишком многое знает о нем. Полагаю, что он живет в его доме. И очень хочет ему отомстить. Если конечно, не считать, что мы и впрямь имеем дело с разгневанным колдуном.

— Вам не нравится это предположение?

— Как сказать, — призадумалась она. — Разумеется, не нам, пребывающим у Желтого источника, сомневаться в существовании демонов, но я слишком хорошо знаю, что их часто плодит собственный разум.

— Согласен, — кивнул Гэн. — Для начала стоит попытаться найти более рациональное объяснение. Меня не удивляет неожиданная сонливость стражников, это нетрудно устроить в молельне, стоит только заменить благовония, которые постоянно там воскуряют, на нагоняющие дремоту и закрыть те отверстия под потолком. Но это не объяснит исчезновение самих статуэток.

— Пока мне нечего вам ответить, — созналась госпожа Дзи. — Я тоже в растерянности. Даже подозревала в краже эту мартышку, Дуду. Но статуэтки столь тяжелы, она не смогла бы их удержать. Зато я нашла нечто примечательное на самом постаменте, где стоят фигурки: печать мастера, изготовившего его. Если верить ей, это произошло более трехсот лет назад. Мастера звали Мо Ян. Возможно, это совпадение, но фамилия первой жены господина Лин Шу…

— Госпожа Мо, — припомнил Гэн.

Брови его нахмурились, а тонкие ноздри слегка расширились, придавая красивому лицу еще более хищное выражение.

— Пожалуй, нам стоит расспросить обеих жен господина Лин Шу.

Госпожа Ю приняла их тут же со всем полагающимся почтением, а вот встретиться с первой женой хозяина дома не удалось.

— Госпожа Мо очень больна, — объяснила женщина. — Совсем не встает со своего ложа, даже ест с трудом. И не хочет видеть никого, даже целителей. Боюсь, нам всем нужно готовиться к худшему, — она вздохнула печально, но, вспомнив, что не пристало огорчать гостей своими тревогами, тут же спохватилась и улыбнулась приветливо: — Но вы можете спросить меня обо всем, я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

— Недуг сразил госпожу Мо уже здесь, в этом доме? — поинтересовалась госпожа Дзи.

— Проблемы со здоровьем у моей старшей сестры были и до этого. Они не позволили ей родить господину детей. Но после переезда ей стало значительно хуже, это правда. Ей стало сложно исполнять обязанности супруги чиновника, и господину пришлось взять вторую жену.

— А до этого вы были?.. — брови господина Гэн лишь немного приподнялись, обозначив его интерес.

— Наложницей, а еще раньше — служанкой, я уже лет десять служу семье Лин.

— Вы хорошо возвысились, — заметил Гэн словно невзначай. — От служанки до полноправной хозяйки дома… в скором времени.

На красивом лице и шее госпожи Ю сквозь пудру проступили розовые пятна. Она отвела глаза.

— Ваши слова жестоки, — произнесла она тихо. — Но вы говорите так по незнанию. Я всегда желала госпоже только добра. Как и наш господин. — Женщина встрепенулась и дальше заговорила очень быстро, убежденно: — Представьте себе, как сильна любовь господина Лин Шу к своей жене — он долгое время не желал брать в дом ни одну наложницу. Говорил, что в его доме всегда будет только одна хозяйка. Если бы не болезнь госпожи…

— Весьма похвально, — холодно прервал ее «проверяющий».

Госпожа Дзи с удивлением подметила в его тоне слишком явно проступивший оттенок презрения и поспешила сгладить неловкость.

— Кто еще из членов семьи живет в доме?

— Три наложницы и две дочери господина — обе совсем еще крошки. Мы все так напуганы происходящим…

— А ваша обезьянка, Дуду… Давно она у вас?

— Ох, простите ее, госпожа, — тут же спохватилась госпожа Ю, — Я прослежу, чтобы она больше не беспокоила вас. Эта проказница у меня уже три года, и с ней нет никакого слада. Господин Лин Шу даже хотел от нее избавиться, но госпожа Мо привязалась к ней и упросила оставить негодницу. Ее Дуду слушает, как родной ребенок мать.

Госпожа Дзи ощутила, как защекотало что-то в груди, а в самой середине ладоней стало тепло. Это ощущение оказалось позабытым, но таким привычным.

«Внимание, Чжу, здесь дело нечисто», — подумала она прежде, чем осознала, что к ней вернулось ее знаменитое чутье. Нет, никого колдовства. Она привыкла мыслить здраво, быть практичной и кроить одежду с учетом осанки. Но к предчувствиям тем не менее прислушивалась. Они заменяли ей звериный нюх и не раз помогали в делах.

Дела… Вспомнились горы серебра, золота, вереницы повозок, сопровождаемых неизменной охраной… Пришлось даже слегка потрясти головой, чтобы вернуться в настоящее.

Они поговорили еще немного со госпожой Ю и оставили ее, упомянув, что хотят поговорить и с другими членами семьи, но сначала желали бы угоститься чаем.

— Не думаю, что беседа с наложницами что-то даст, — заметил господин Гэн. — Хотя исключить непредвиденное все же стоит. Все они слишком зависят от своего господина, его смерть или душевное расстройство не выгодно им. Лишь один человек в этот доме имеет причину желать господину Лин Шу зла.

— Вы говорите о госпоже Мо?

Гэн медленно кивнул, соглашаясь.

— Но пока я не понимаю, как она могла это устроить. Нужно увидеть все своими глазами. Вот что, — добавил он помолчав, — мне понадобится ваша помощь, госпожа Дзи, раньше мы неплохо действовали сообща, почему бы не продолжить наше сотрудничество? Я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Разумеется, Гэн-лан, — отозвалась она. — А потом вы ответите на мои вопросы.

— Сделка? — негромко, чуть иронично спросил он.

Она снова удивилась.

«Повелителю ли заключать сделки?»… «Что?»

Пришлось сделать судорожный вдох и несколько взмахов веером.

— Сделка, — ответила она наконец, принимая эту странную предоплату воспоминаниями.

Они немного помолчали, наслаждаясь вкусом и ароматом чая. А потом начали составлять план действий.

Затем господин Гэн отправился к хозяину дома и объявил, что он и его помощница желают остаться здесь на два ближайшие дня. А по по истечении этого времени сам господину Лин Шу в сопровождении проверяющего поедет во дворец вана, где может задержаться надолго, поэтому обо всех приготовлениях стоит позаботиться уже сейчас.

А госпоже Дзи предстоял разговор с наложницами. Все они оказались молодыми девушками, в меру напуганными происходящим. Беседа с ними не принесла особенной пользы, разве что госпожа еще больше уверилась в их невиновности. Зато в отсутствие мужчин рядом они немного расслабились, а, видя, что гостья сочувствует их положению, и вовсе дали волю языку.

Они очень хорошо отзывались о госпоже Ю (и добра, и мила, и тепло к ним относится, разве что прислугу немного распустила, но это лишь от отсутствия опыта) и все как одна жалели первую госпожу Мо.

— Разве она виновата, что не может иметь детей? — причитала старшая из наложниц. — Ведь она так хотела исполнить свой долг. И отяжелела несмотря на предупреждения целителей. Только Небо не обманешь: тело ребенка скинуло, и сама госпожа еле оправилась после этого случая.

— Ай-ай, как печально, — вздохнула госпожа Дзи, снова ощутив теплое показывание в ладонях. — Как жаль, что ее здоровье вновь ухудшилось.

— Кто же знал, что после всего пережитого госпожа Мо снова попытается… — начала была младшая из девушек — и тут же осеклась под сердитым взглядом сестер.

— Должно быть, рождение Дацзе так на нее повлияло, — пробормотала болтушка и окончательно сникла.

— А из какой семьи родом госпожа Мо? Мне знакомо это имя, — услужливо перевела тему госпожа Дзи.

Наложницы обрадовались, что гостья не заметила их оплошности, и тут же поведали, что Мо — благопорядочная и достойная семья, снискавшая расположение вана и самого государя ученостью и знанием скрытых наук.

Она узнала все, что хотела, со спокойной душой попрощалась с девушками, приказала служанкам проводить ее в выделенные покои и позволила себе вздремнуть до вечера. Ночь обещала быть беспокойной.

Ей снились караваны, бесчисленные повозки, груженые ценным товаром. Они отправляются в путь на рассвете и продвигаются до самой темноты. Стоянки, шатры. Удивление новобранцев: как это женщина выносит тяготы кочевой жизни на равных с привычными к тому мужчинами, еще и спуску им не дает, и боятся ее похлеще командира. Золотая Чжу… Железная Чжу… Что гонит ее вперед? Жажда наживы, блеск драгоценных металлов и камней… Ощущение могущества: ведь власть денег ничем не хуже власти меча. Удовольствие от хорошо сделанной работы. И жажда мести, она снова тут, рядом, привычно затаилась ядовитой змеей у самого сердца. И это предвкушение сильнее всего вышеперечисленного.

Кто должен пасть от укуса этого аспида? Сейчас, подождите… она вот-вот вспомнит…

Ее разбудила служанка. Непрерывно кланяясь и извиняясь, она сообщила, что ее ждут господин проверяющий и господин Лин Шу. И госпоже Дзи пришлось приложить усилия, чтобы вспомнить, где она и кто эти люди, которые ее зовут.

Она умыла лицо холодной водой, приказал подать пудру и только после этого позволила прислужнице проводить себя.

— Достаточно будет охраны у дверей, в молельне мы останемся вдвоем с моей помощницей. — Господин Гэн встретил ее легким кивком и продолжил разговор с хозяином дома. — Прикажите убрать из комнаты все благовония и как следует проветрить.

— Как скажете, господин проверяющий, — бормотал Лин Шу. — Но отъезд./. Боюсь, как бы ни случилось что дома…

— Ван дорожит своими подчиненными, — прервал его Гэн тоном, не терпящим возражения, — или вы хотите оспорить его приказ?

Господин Лин Шу, разумеется, не хотел и распорядился сделать все так, как требовал проверяющий.

Когда дверь молельни закрылась за ними двумя, госпожа Дзи внимательно осмотрела комнату: обе фигурки стояли на своих местах, на стенах прибавилось защитных талисманов. Курильницы не чадили сладким дымом, и дышалось здесь ни в пример легче, чем днем.

Господин Гэн обошел комнату и приблизился к постаменту.

— Вы думаете, это произойдет сегодня? — спросила она, разглядывая скамью и стену за ней.

— Мы создали для этого все условия. Если злоумышленник дорожит своим временем, у него нет другого выхода: ему придется поторопиться, — ответил Гэн и перевел взгляд на нее. — Допрос наложниц оказался хоть сколь-нибудь полезным?

Госпожа Дзи охотно пересказала ему все, что удалось узнать.

Услышав о неудачных беременностях госпожи Мо, он слегка прищурился и произнес задумчиво: «А вот это весьма интересно…»

— У вас есть какие-то предположения? — тут же насторожилась она.

— Пока довольно смутные, — признался господин Гэн. — В любом случае, сегодня мы все узнаем. Ваша задача, госпожа — что бы ни произошло, не сводить глаз со статуэток. Даже если кто-то опять заскребется в углу или начнется пожар.

Она кивнула.

— Я поняла вас. Но почему бы нам пока не развлечь друг друга беседой. Вы обещали ответить на мои вопросы. — Она дождалась, когда Гэн сделает рукой приглашающий жест, и лишь потом продолжила: — Я вспомнила кое-что о своем прошлом, но главное ускользает от меня. Наш общий враг… Кто он?

Лицо мужчины стало совершенно бесстрастным. А вот глаза… В них плескалась сдерживаемая, но хорошо ощутимая ярость.

— Тот, кто едва не уничтожил вашу семью… Тот, из-за кого вам пришлось стать Железной Чжу. Тот, кому вы так славно служили потом столько лет… Золотой Тигр Поднебесной. Великий император Цзя Циньху.

С каждой его фразой что-то надрывалось внутри. Что-то лопалось, словно воспоминания ее раньше хранились в непроницаемой скорлупе в глубине души. И вот сейчас эта оболочка пошла трещинами, еще и еще… Не выдержала, раскололась — и содержимое ее — горькое, едкое — излилось, отравляя, заставляя корчиться. Не от боли, нет — от застарелой холодной злости.

«Цзя Циньху…»

В памяти всплыли ненавистные глаза. Небольшие, темные, с оранжевым отливом, подведенные черным, чтобы усилить сходство с тигриными. Взгляд их часто казался снисходительно-благожелательным, даже туповатым. Опасное заблуждение. Она знала, каким цепким и тяжелым он мог стать, как легко мог вспыхнуть гневом или блаженным предвкушением на горе тем, к кому обращен.

«Отныне я существую и дышу только чтобы мстить… Я пойду на все, дабы расквитаться с Великим Тигром и готова отдать за это жизнь…»

— Полагаю, именно это вы и сделали. — Она повернулась на голос. И даже вздрогнула, увидев в чернильной мгле смотрящих на нее глаз тот же лютый огонь, что ей только что вспомнился. — Знать бы еще, не напрасна ли ваша жертва.

Да, она сама многое бы отдала, чтобы выяснить это.

— Вы похожи на него, — вырвалось у нее помимо воли.

— Больше, чем мне хотелось бы. — усмехнулся Белый Дракон. — Мы оба беспощадны. Он не пожалел дочери, я… — по лицу его пробежала тень — … сына. Отличие между нами лишь в том, что жестокость не приносит мне такого удовольствия.

Они долго молчали. Госпожа Чжу не отрывала взгляда от двух белых фигурок, по-прежнему стоящих на постаменте, и старалась свыкнуться с тлеющей ненавистью, которая то замирала ненадолго, то принималась снова ее дергать, и неведением. Последнее было даже хуже: сейчас она напоминала себе слепого, блуждающего в темном лесу. Невыносимое ощущение для того, кто привык двигать горы, лишь бы достичь своей цели.

«Ни к чему эти мысли».

Она взяла себя в руки и заставила рассудок думать лишь о том деле, с которым может справиться сейчас. С остальным она разберется позже.

Бессмертные… Исток… Добраться до истока…

Должно быть, она впала в своего рода забытье: просто смотрела на статуэтки, отвлеченно перебирала одну мысль за другой, словно фрукты из корзины, и совершенно не замечала ничего вокруг. Поэтому затруднилась бы сказать, сколько времени прошло: час свиньи еще или уже час быка?

Очнулась она резко: что-то вдруг громыхнуло за дальней стеной, да так, словно сам легендарный Царь Обезьян швырнул о нее большой медный таз. Раздались крики, ругань, визг. Небольшой порыв холодного ветра едва коснулся ее щеки — и вдруг погасил один из факелов — самый близкий к постаменту.

Лишь усилием воли она заставила себя отрешиться от происходящего и внимательнее прежнего следить за фигурками. И охнула, когда одна из них едва покачнулась и совершенно бесшумно начала опускаться вниз, исчезая внутри постамента.

— Смотрите! — крикнула она господину Гэн.

Он тотчас оказался рядом. Как раз вовремя, чтобы понять, что происходит.

— Превосходно! — отметил он с мрачноватым азартом. — А если так?

Он сделал шаг к соседней стене, сорвал с нее бумажный талисман и, прежде, чем она успела спросить, что он задумал, поднялся к пьедесталу и припечатал оберег прямо к нему.

Раздался вой, истошный, дребезжащий, и глухой, но отчаянный стук, будто внутри каменного основания агонизировало живое существо. Пламя оставшихся факелов задрожало, на миг ей показалось, что из глубин постамента проступает непрерывно колышащийся дым. Однако прежде, чем она смогла убедиться, что глаза не обманывают ее, господин Гэн сорвал талисман с пьедестала — и все прекратилось.

— Демон? — спросила она, приходя в себя.

— И довольно слабый, — подтвердил Гэн. — Он лишь приводит в действие хитроумный механизм. Не зря мне казались подозрительными эти углубления на поверхности постамента. Они созданы, чтобы установленные в них статуэтки не упали при движении.

— Получается, фигурки бессмертных вовсе не покидали комнаты, — произнесла госпожа Дзи в раздумьях. — Просто перемещались в глубину своей подставки. Но этот демон…

— Надо поговорить с госпожой Мо. И как можно быстрее.

С этим она была согласна.

Некоторое количество времени пришлось потратить, объясняя стражам, в чем, собственно, дело.

Господин Гэн приказал отправить дополнительную охрану к господину Лин Шу, постамент же вскрывать запретил до его личных распоряжений.

И они с госпожой Дзи направились прямиком к покоям первой жены хозяина дома.

Служанки госпожи Мо переполошились и не хотели пропускать гостей: ночь на дворе, госпоже стало хуже, да и неприлично мужчине видеть чужую жену неприбранной.

Однако, господина проверяющего они боялись, а он лишь отмахнулся от их трескотни и заявил, что войдет в комнаты их госпожи во что бы то ни стало.

Ситуацию удалось решить госпоже Дзи. Она приказала установить в комнате полупрозрачную ширму. Таким образом, и приличия будут соблюдены, и проверяющий сможет исполнить свой долг.

Так и поступили.

То, что госпожа Мо действительно больна, стало ясно, стоило лишь зайти в комнату: дух здесь стоял нездоровый. Сладкие благовония лишь слегка скрывали тяжелый запах болезни.

Господин Гэн остался за ширмой, сама же она прошла чуть дальше и могла видеть лицо лежащей на кровати женщины — мертвенно-бледное, покрытое испариной.

На одном из столбиков изножья кровати вертелась Дуду и беспокойно заверещала, увидев вошедших.

Больная медленно, с явным усилием, повернула голову, и ее рассеянный взгляд встретился со взглядом госпожой Дзи.

— Простите за вынужденное беспокойство, — объяснила та, поздоровавшись, — но господин проверяющий хочет задать вам несколько вопросов.

— За что вы мстите своему мужу? — спросил Гэн прямо.

На восковых губах госпожи Мо промелькнуло подобие улыбки.

— Вам не понять… — произнесла она тихо, словно от ветра прошелестела оконная бумага, — он обещал… что я всегда буду для него единственной.

Эта длинная фраза, казалось, лишила женщину остатков сил. Она закрыла глаза и только беспокойное, слишком частое, дыхание говорило о том, что она не спит. Обезьянка осторожно приблизилась и села на кровать, рядом с рукой женщины.

— Какое-то время так и было. Но все изменилось после того, как вы в первый раз потеряли ребенка, так? — проговорила госпожа Дзи, желая помочь больной.

— Так, — еще тише ответила та.

— Господин Лин Шу взял в дом сначала одну наложницу, потом и других. Но обещал вам, что женой ни одна из них не станет, — Гэн больше утверждал, чем спрашивал, но кивка от госпожи Дзи все же дождался, — но и это слово он не сдержал. После переезда вы узнали, что он собирается сделать госпожу Ю второй женой и решили ему отомстить.

— Нет, — госпожа Мо встрепенулась было, но тут же снова в изнеможении прикрыла глаза. — Я тоже пыталась… ребенка… неудачно, — из уголка ее глаза выкатилась слезинка. — А он все равно…

— Как вам удалось привязать демона к изобретению вашего предка? — резко спросил господин Гэн.

Дуду повернулась в сторону ширмы и, угрожая, показала зубы.

Женщина на кровати вздрогнула и некоторое время смотрела перед собой.

— Вы так и не поняли, — прошептала она. — Не демона… души своих нерожденных детей. Двое… их было уже не спасти… В молельню… и в Дуду…

Госпожа Дзи и господин Гэн переглянулись.

— Так вы заклинательница духов? — спросила Дзи, внимательно разглядывая больную.

Та еле заметно покачала головой и погладила прильнувшую к ее руке обезьянку.

— Знания семьи Мо… использовать слабых духов… платить за это своей жизненной ци. — Голос ее становился все глуше, в конце и вовсе стал походить на сип. — Воды…

Госпожа Дзи подошла к кровати, поднесла госпоже Мо пиалу с еле теплым отваром женьшеня и маленькую золотую ложку и принялась понемногу вливать снадобье в приоткрытый рот женщины. Та глотала с трудом, часть жидкости выливалась прямо на подушки.

— Вы подсылали обезьяну с поручениями — отвлечь, устроить шум, закрыть отверстия под потолком молельни, а в это время второй дух, запертый в пьедестале, приводил в движение механизм, и одна из статуэток исчезала, — рассуждал вслух господин Гэн. — Для чего, кстати, предназначалось это хитроумное устройство? Чтобы прятать священные изваяния от грабителей? Так или иначе, вы дорого заплатили за свою месть. Планировали забрать мужа с собой?

— Разве вы позволите? — прошелестела госпожа Мо.

По щекам ее разлился болезненный румянец, глаза заблестели.

— Хотите обречь детей и женщин господина Лин Шу на неизвестность? Дело ваше, — равнодушно бросил Гэн, но больная дернулась, словно ее ударили. — Моя задача — лишь найти истоки этой проблемы.

С губ госпожи Мо сорвался хрип, переходящий в насмешливое карканье. Пальцы ее намертво вцепились в руку сидящей возле нее госпожи Дзи, глаза расширились и остекленели.

— Cправедливо, — произнесла она вдруг низким, смутно знакомым голосом. — Молодой дракон верен себе. Но что он будет делать, когда обнаружит в руках собачий хвост вместо соболиного? — и резко дернула госпожу Дзи на себя.

Та не успела ничего предпринять и плашмя повалилась вперед. Не на кровать — на твердые холодные камни, свесившись с обрыва — и замерла, удивленно и испуганно глядя в черно-золотую воду, оказавшуюся вдруг так близко от ее лица.

В глубине этой страшной реки, завораживающей своей инаковостью, виделись ей тени. Они танцевали, перетекали из одной в другую, и в их движении виделись ей картины ее собственного прошлого. Некоторые из них грели сердце, некоторые рвали душу на части, о некоторых она хотела бы снова забыть, но все смотрела и смотрела, не отрываясь, в черное золото вод, пока последние не закрутились вдруг воронкой, в центре которой появился демон с глазами, красными, словно угли, с широкой дикой улыбкой, открывающей острые треугольные зубы.

Ухмыляясь жутко, он протянул ей знакомый мешочек из плотной, переливающейся Тьмы и она, не дыша и не смея противиться, послушно протянула руку в его прохладные недра.

Пальцы ее перебирали одну табличку за другой, а в голове назойливым мотыльком билась одна-еденственная мысль.

Она вынула руку с зажатым в ней слитком, а другой, рискуя упасть в пропасть, вцепилась в огромную лапу демона с длинными острыми когтями.

— Стой… — прохрипела она. Слова давались с величайшим трудом. Тело начало ломить от холода. — Мне надо знать… Жив ли Цзя Цзиньху?

Демон лишь рассмеялся ей в лицо, выкатил глаза — и жуткий лик его начал меняться, все больше и больше приобретая проклятые черты. Великий Тигр подмигнул ей и высунул черный раздвоенный язык.

— Соскучилась, госпожа? — захохотал он и с силой дернул ее на себя, так что она с головой погрузилась в ледяную черно-желтую воду. — Смотри же…

Оглушенная, не совсем понимающая, что происходит, послушная его повелительному жесту, она задрала подбородок и сквозь толщу воды, кажущейся на просвет прозрачно-золотой, наблюдала, как мелькают до боли знакомые силуэты, очертания домов, дворцов и улиц… Столица… дома побогаче убраны белыми цветами, простые люди повязали на голову белые повязки, чиновники облачились в траурные одежды, в храмах идут непрекращающиеся службы…

— Подох… он подох? — Услышала она свой собственный голос, и вздрогнула, когда горячий язык скользнул по ее щеке.

— Ага. Но у Желтого источника искать его бессмысленно — судьба Сына Неба решаются на Небесах. Пора, дорогуша.

Вода, поддерживающая ее, исчезла — и она провалилась в обступившую Мглу, словно в бездонный колодец. Бурное ликование, заполнившее ее, тут же сменилось смятением и пустотой: «Цель достигнута… Что дальше?". Падение длилось и длилось, а она все пыталась собраться с мыслями, но тщетно. Тогда она разжала руку и долго разглядывала табличку — иероглиф на ней даже во Тьме мерцал мягким золотистым сиянием. «Отдых»… Кто бы мог подумать… А может?…

Несколько мгновений, она размышляла, а потом решительно воззвала к Владыке.

— Великий Янь-ван, хозяин всех умерших душ, обращаюсь к тебе, открой для меня свои Врата!

Табличка в ее руках засияла ярче, но преломлять ее госпожа не спешила.

Когда Мгла отступила, выкинув ее в знакомом зале Главного Дворца, и госпожа увидела шагнувшего в ее сторону господина в сером, она подобралась и сделала ему предупреждающий знак.

— Подождите, Повелитель!

Он замер, словно в камень обратился.

— Наш общий враг мертв. И пути наши отныне расходятся, — объявила она. — Летите птицей Пэн десять тысяч ли, ваше величество, а мне пора на отдых.

С этими словами она разломила золотой слиток по сияющей линии и даже не вскрикнула, когда усилившееся в разы свечение выжгло горящий тем же ровным светом иероглиф на тыльной стороне ее ладони.

— Не провожайте меня. — Остановила она снова шагнувшего в ее сторону бывшего союзника.

Он лишь слегка усмехнулся, а потом медленно поклонился ей как равной. Первый раз за все годы их знакомства.

— Легкой дороги, госпожа Чжу.

Ноги сами несли ее к нужным вратам. В душе воцарилась пустота, словно из нее вынули саму суть. Мысли же никак не желали успокоиться.

'Странно… — думалось ей — цель, к которой я так стремилась, достигнута. Почему нет во мне радости и счастья? Неужели месть выжгла во мне все то, ради чего стоит жить?

Госпожу Мо месть лишила сил. Я же только благодаря ей и жила долгие годы. Но итог один — разве не мертва я внутри теперь, когда месть лишена смысла?'

Врата Отдыха встали на пути ее, но она и не заметила их красоты и величия, погруженная в свои мысли. Только когда иероглиф на ее руке вспыхнул, разгоняя клубящуюся Мглу за Вратами, она пришла в себя и, не оглядываясь, ровным шагом направилась вперед.

Тьма таяла, расступалась перед ней, будто теряясь перед ее решимостью. Глаза госпожи Дзи видели за ней сияющий свет и сотни, тысячи расходящихся дорог. Пустота внутри нее налилась вдруг тем же светом и стала не пустотой — покоем.

— Здравствуй, дитя! — Зазвучавший в пространстве Голос заставил ее вздрогнуть: так напомнил он ей те другие, любимые, замолчавшие так давно, что казались сейчас лишь отголосками сна.

«Пусть говорит, не молчит… Еще… еще…»

— Тебе придется сделать выбор, — продолжил Он, — хочешь ли ты идти дальше или желаешь родиться заново?

«Дальше? Снова слушать пустоту и коротать дни до смерти, подсчитывая прибыль? Золотом не заполнишь пустоту внутри».

— Заново, — произнесла она уверенно. — Больше ничто меня здесь не держит.

— Пусть будет так, дитя, — отозвался Голос. — То, чего ты достигла в этой жизни с таким трудом, в новой будет дано тебе с самого начала. Остальное зависит только от тебя.

Он звучал все громче, заполняя ее изнутри и снаружи, сливаясь с сияющим светом в единое целое, окутывая ее невесомым теплым коконом так, что она сама перестала понимать, где заканчивается ее тело и начинается весь остальной мир. Не стало госпожи Дзи, госпожи Чжу, осталась лишь она — сияющая искра белого света. Она засмеялась бесшумно, вторя Голосу, и полетела туда, где ее ждали.