Восемь дорог Желтого источника

Глава 1.6 Госпожа Гуй

Она бежала вперед и вперед, не разбирая дороги, и злилась… Злилась до мелких жгучих слез в уголках глаз на этого неотесанного мужлана: ну что ему стоило просто помолчать? Неужели его рот от этого слипся бы, или кому-то стало бы хуже?

Ведь у нее почти получилось. Она почти смогла: не смотря на свое волнение и чувство неловкости, которое всегда испытывала среди этих людей, она взяла себя в руки, вышла на середину зала и начала играть. Она сумела настроиться и сделать самое сложное — передать свои чувства флейте и взять первые несколько нот. Это могло стать ее первой маленькой победой. Она могла уже не так остро чувствовать себя самозванкой и чужачкой в этой компании. Но он все испортил: отпустил очередное непристойное замечание — и она тут же сбилась.

Госпожа Гуй едва не зарычала от обиды.

А сама-то она хороша! Зачем столько внимания уделять его словам? Он ими разбрасывается направо и налево, словно расточительный вельможа связками медных монет. Могла бы притвориться, что не услышала, так нет же… Теперь и он, и все вокруг подумают, что его слова что-то для нее значат. А это совсем не так. Просто… просто все это было совершенно не вовремя.

Ладно, что толку думать про это. Надо найти тихое место, где никто не будет ее искать, и где она может спокойно побыть в одиночестве.

Госпожа Гуй сошла с дорожки на траву, тенью проскользнула между двух кустов жасмина и собралась было укрыться в одной из небольших беседок, находящихся сейчас в тени, когда чья-то рука грубо зажала ей рот.

Она задергалась, пытаясь вырваться, выкрутиться, но держали ее крепко.

— Двое, — поняла она с ужасом.

Пока один злоумышленник заламывал ей руки, второй быстро обшаривал ее одежду, выворачивая карманы.

— Два браслета, кинжал и серьги, — произнес тот, что ее обыскивал, — не густо… зато ты посмотри, какая — молодая да крепкая… хоть потешимся перед тем, как того…

И она с ужасом почувствовала, как с нее сдирают штаны.

Тот мерзавец, что держал ее, загоготал тихо и мерзко и засунул одну руку ей за пазуху, до боли сжимая грудь. Разило от него тошнотворно: застарелым потом, луком и подлой, гнусной похотью.

В голове у нее совсем помутилось от страха, отвращения, от бессильной ярости — и она снова забилась-закрутилась в их руках. Должно быть, тело ее было умнее головы, потому что оно смогло ударить одного из них ногою в пах и выскользнуть из слегка ослабшего захвата второго.

Девушка закричала, а потом перед глазами поплыл туман, но когда она пришла в себя, рука ее сжимала кинжал, а эти двое валялись на траве с перерезанным горлом.

— Эй, барышня, опусти-ка клинок пока не порезалась…

Она крутанулась, поворачиваясь на голос и предупреждающе выставила кинжал вперед.

— Еще шаг — и отправишься вслед за своими дружками, тварь, — прошипела она.

Рука ее дрожала, и острие клинка от этого покачивалось ивовым листком на ветру.

Силуэт врага виделся ей смутно — тоже в черном, как и те двое, что никому уже не причинят вреда.

— Госпожа Гуй, вы узнаете меня?

— Узнаю! — едва не взвизгнула она, — Еще один похотливый ублюдок…

— Э-э-э, если вы о том неосторожном замечании… — в голосе «ублюдка» почудилась ей неуверенность, — я сожалею, что оно так вас расстроило, и полон раскаяния…

Да он просто издевается над ней!

Она все-таки зарычала и бросилась на него, крепче сжимая рукоять кинжала.

Он оказался проворен. Ушел от ее удара. Раз, другой. Нет, так ей его не достать — слишком высок, руки и ноги длинные, а она едва до плеча ему достает. Остается только…

Она попробовала проскочить под его рукой, чтобы нанести удар сзади, под колени… Но он разгадал ее уловку, поймал, будто зарвавшегося мальчишку, едва не за шкирку и быстро заломил руку, выкручивая из пальцев единственное ее оружие.

— Барышня, вы совсем озверели?

Она со злостью уставилась в его глаза — неожиданно светлые, голубые — и будто пелена спала перед ней. Расплывающийся силуэт в черном приобрел очень четкие знакомые очертания.

Она сначала зажмурилась, потом замотала головой, пытаясь осмотреться.

— Вы? — выдохнула она в лицо разозленному варвару. От облегчения внезапная слабость навалилась на девушку, и она едва не повисла в его руках. — Я думала, это третий…

— Третий? Кроме вас мы с господином Ву здесь никого не заметили.

Только теперь госпожа Гуй увидела дедушку — он стоял неподалеку и смотрел на нее с таким беспокойством, что ей стало неловко.

— Двое напали на меня, — заговорила она быстро-быстро, будто оправдываясь, — хотели… ограбить, — рука ее непроизвольно дернулась, поправляя одежду на груди, и этот жест не укрылся от внимательных глаз насмешника. Лицо его помрачнело.

— Удалось этим… грабителям сделать то, за чем они пришли? — очень спокойно произнес он.

— Нет, — ответила она, — я смогла вырваться, а потом я их… убила. Вон там.

И она показала рукой чуть дальше, в тень, где лежали тела.

Господин Рэн не медля прошел туда, а она так и осталась стоять, обхватив плечи руками. Старый господин Ву подошел ближе и, словно внучку, погладил ее по голове, стараясь утешить. От этого она едва не расплакалась.

— И что это за шутки? — послышался голос варвара. — Тут никого нет.

«Как это?» Она сразу забыла о слезах, посмотрела испуганно на старика — и бросилась к красноволосому.

Тела исчезли. Совсем. Даже трава не была примята.

Она похолодела от страха, даже не знала, что сказать: просто разевала рот, словно глупый карп.

— Они же были тут, клянусь богами… — пролепетала она, наконец, оглядываясь то на дедушку, то на господина в синем. — Я же не сошла с ума, правда?

Старик подошел к варвару, щуря подслеповатые глаза, и попросил у того кинжал.

И госпожа Гуй ясно увидела на клинке темные, но быстро светлеющие, словно испаряющиеся на глазах, пятна.

— Кровь! Кровь! Вы видите? — спрашивала она то, у одного, то у другого.

Варвар быстро провел по клинку пальцем и сунул его в рот.

— И правда, — подтвердил он и добавил то ли сердито, то ли весело, не разберешь: — Призрачные убийцы, исчезающая кровь… Что за чертовщина тут творится?

— На все воля Владыки царства мертвых, — дедушка Ву сложил ладони вместе и задумался, поглядывая то на варвара, то на девушку с беспокойством: и ему тоже совсем не нравилось происходящее.

— Что бы то ни было, стоит вернуться и предупредить остальных, чтобы не гуляли по саду в одиночестве. Где, кстати, эти услужливые пичуги? Эй, жоу-чжи, а ну летите сюда!

Никто не отозвался.

— Я не видел ни одного из них с тех пор, как пришел к павильону Розовой яшмы, — снова подал голос господин Ву.

И девушка вынуждена была с ним согласиться — как только стали собираться гости, все прислужники незаметно исчезли.

Они втроем двинулись обратно по знакомой садовой дорожке. Стало совсем темно, и госпоже Гуй то и дело чудились зловещие фигуры, притаившиеся в самых укромных уголках сада. Тогда она невольно подходила совсем близко к идущим с нею рядом мужчинам. А потом и вовсе предложила дедушке свою руку, хотя он и не просил об этом, а шел вполне уверено. Кажется, он сразу понял истинную причину ее поступка. Во всяком случае руку ее принял с благодарностью.

Рослый варвар ушел вперед и остановился, поджидая, когда они подойдут ближе.

— Что-то не нравится мне все это, — покачал он головой.

Разумеется, она тоже не была в восторге от произошедшего: ей было страшно, неловко. Да еще одна мысль не давала покоя: «Вот теперь я, и вправду, убийца, единственная из всех здесь». Она пыталась найти в свое душе раскаяние — и совершенно зря. Ей ни на волос не было жаль тех негодяев. Они заслужили смерть, и, повторись подобное, она снова убила бы их без тени сомнений.

Однако, господин Рэн на этот раз говорил о другом. Очертания сада, еле угадываемые в сгустившемся мраке, казались и знакомыми — и совершенно неузнаваемыми. Краем глаза она улавливала какое-то шевеление: силуэты деревьев, кустов, беседок начинали плыть или клубиться подобно сгусткам мрака.

Лунные врата остались на месте. Только вели они теперь вовсе не к павильону Розовой яшмы. Дорога, извиваясь и мерцая подобно реке, что течет между горами, вела далеко вперед и вниз. Туда, где, освещенный приветливыми огнями, лежал, будто на дне огромной глиняной чаши, город.

От этого зрелища они втроем застыли на мгновение-другое, отказываясь верить своим глазам. А варвар еще и выругался от души.

Не сговариваясь, они продолжили свой путь в молчании, и девушка была уверена, что одни и те же вопросы приходили им всем на ум: «Где они? Что все это значит? Что стало с остальными?». А еще она была очень рада тому, что не одна, иначе точно решила бы, что обезумела.

— Нет, этот хитрец Синь отлично устроился, — принялся размышлять вслух красноволосый. — Пока мы тут мыкаемся, он, поди, неплохо проводит время с прелестной барышней Дин, — и даже языком прищелкнул. — Вот бы оказаться на его месте.

И девушка неожиданно рассердилась.

— Да-да, — ответила она, — я бы тоже хотела, чтобы вы поменялись местами: не пришлось бы всю дорогу слушать разные глупости.

— Господин Ву, — обратился вдруг варвар к пожилому мужчине. — Вот братец Гэн назвал госпожу Дин цветком жасмина. А наша барышня скорее напоминает колючку, как думаете?

Старик рассмеялся благодушно, поглаживая бороду.

— Самые красивые растения имеют шипы, — заключил он.

Остряк окинул девушку с ног до головы оценивающим взглядом, но спорить не стал. Только молчание его долго не продлилось. Слова во рту у него, что вода в решете — так и норовили просочиться наружу.

— Эй, госпожа Колючка, а ты, оказывается, неплохо дерешься!

Она и сама была удивлена этим не меньше него, но лишь сердито повела в ответ плечами.

— Не злись, — хохотнул варвар. — Я же тебя похвалил. Кажется, ты умеешь только сердиться или дрожать от страха.

«Или убивать!» — хотела добавить она, но неожиданно поняла, что насмешник по-своему прав: не надоедай он ей своими замечаниями, о чем бы она сейчас думала? Ни о чем хорошем…

— Что это за город? — спросила она вместо этого.

Дедушка Ву покачал головой, господин Рэн же снова не смолчал.

— Что толку думать, скоро дойдем — и сами все увидим.

Вблизи город оказался не так велик, как представлялось издали. Но по сравнению с горделивым и пустым дворцом даже его улочки казались оживленными. До сих пор она не представляла себе, насколько тяготит ее немая пышность их роскошной темницы.

— Как тихо, — шепнул старик и варвар кивнул настороженно: ему тоже не по нраву была эта странная тишина.

Окраины городка пустовали. Должно быть, большинство жителей разошлись по домам и мирно спали. Сам город производил приятное впечатление: все домики аккуратные, никаких покосившихся развалюх. Улицы чисто выметены. То тут то там встречаются разноцветные вывески: вот постоялый двор, вот лавки с приятными мелочами и едой, вот чайная, где можно подкрепиться и пропустить чашку-другую отличного напитка. Темно, но в больших стеклянных фонарях горят свечи.

И тишина… ни собачьего лая, ни мышиного шороха, ни голосов. Можно было подумать, что город совсем пустует, но люди на улицах все-таки встречались: несколько раз они видели впереди себя силуэты, но все, как нарочно, шли в ту же сторону, что и они сами.

— Эй, почтенный господин!

Красноволосый окликнул ближайшего к ним мужчину, но тот и не подумал остановиться, даже взглядом их не удостоил.

— Глухой что ли, — буркнул варвар и, прибавив шагу, догнал его и положил руку тому на плечо.

— Господин, говорю, почтенный, как называется ваш город?

Тот медленно повернулся — и Рэн от души помянул нечистых, а госпожа и вовсе едва не заорала: кожа на лице его растрескалась и сползала слоями, словно кора у ободранного деревца. Одна глазница пустовала, второй глаз в наличии имелся, но казался выпученным, мутным, да и вращался совершенно неподобающим образом. Носа у прохожего не было, а вместо верней губы желтели крупные кривые зубы.

— Ыыы, — исторг из недр полуистлевшего тела мертвец и попытался схватить мужчину за руку.

— Нет, красавчик, прости, но ты не в моем вкусе, — Варвар быстро выхватил меч и снес местной нижити голову. Та покатилась по улице, весело подпрыгивая на камнях.

— Город Мертвых? — спросил господин Ву.

Голос его дрожал, и девушка с волнением посмотрела в его сторону — он, действительно, казался встревоженным, что совсем не удивительно. Ее внимание привлекло другое — за плечом пожилого господина она увидела женщину. И та выглядела вполне обычно, только немного печально — шла, смотря под ноги, и что-то шептала себе под нос.

— Похоже на то, — донесся до нее ответ голубоглазого варвара.

Госпожа Гуй, не отрываясь, смотрела на идущую женщину. Та вдруг остановилась, и долго и пристально разглядывая землю под ногами, словно что-то потеряла и пыталась найти.

— Вы что-то ищите? — спросила девушка, подходя ближе.

Женщина вздрогнула, подняла на нее взгляд почти прозрачных глаз, и, резко, стремительно вцепилась ледяными сильными пальцами в плечо госпожи Гуй.

— Ты слышишь… слышишь… Скажи ему, пусть вернет мою брошь! Пусть вернет… Я поклялась, что меня похоронят с ней… А он украл… Пусть вернет! — женщина говорила все громче и громче, переходя на оглушающий визг, а девушка едва могла дышать — от прикосновения чужих пальцев по плечу разливалась такая безжизненная стынь, что даже слезы выступили на глазах.

Та женщина неожиданно отлетела в сторону, кто-то резко дернул девушку назад и она услышала над плечом сердитый голос:

— Совсем обезумела к неупокоенному духу соваться? Быстрей, пока она тут не развела, — варвар говорил, да вместе с этим уже тащил ее за руку куда-то в переулок. Другой рукой он поддерживал за локоть старика Ву. Тот, хоть и прихрамывал слегка, но ногами перебирал быстро. Кажется, страх придал сил и ему.

— Она слышит, они все слышат! Ловите их! — визжала женщина за их спинами.

Они бежали долго — один переулок сменял другой. За спиной и по сторонам раздавались тревожные призрачные голоса.

Господин Рэн все время оглядывался, явно что-то выискивая.

— Сюда! — вдруг объявил он и буквально затолкал их с господином Ву в ничем не приметный домишко. И дверь захлопнул так, будто за ними толпа разбойников гналась.

— И зачем нужно было так убегать, — раздраженно спросила она, растирая она затекшую руку, — если этой неупокоенной одного удара хватило, чтоб отстать?

— А затем, — в тон ей отвечал варвар, — что сейчас от ее криков все остальные призраки соберутся и рванут за нами: и совсем свежие, как она, и древние, уже давно растерявшие всякое подобие телесности. Чем предлагаешь от них защищаться? Мечи да кинжалы тут не помощники.

— А здесь можно подумать… — она оглядела скоромное жилище… и начала понимать.

— Талисманы, — подтвердил ее догадку дедушка Ву. — Те, кто жил здесь, боялись злых духов.

Талисманов здесь хватало: бахрома из бумажных полосок с нанесенными заклинаниями украшала двери. Они же висели на окнах да и просто на стенах.

А еще целый ворох заготовок лежал на столике под толстым слоем пыли вместе со свитками и бамбуковыми дощечками.

Зашелестела бумага в окнах, будто от сильного ветра, заскрипели рейки. Что-то завыло протяжно и жалобно. И от звуков этих хотелось заткнуть уши. В дверь застучало, зашлепало так, что она затряслась. Раздались удары, похожие на те, когда кто-то швыряет камнями в стену. Крыша заскрипела, словно по ней кто-то ходит туда-сюда.

«Помогите нам… помогите… Согрейте, прютите… Дайте покоя… Покой… хотим покоя… Откройте, согрейте, приютите…» — шептало, свистело, хрипело с разных сторон. Эти голоса просачивались через стены, окна, через самую маленькую щель.

Дом заходил ходуном, затрещал, протестуя, и несколько талисманов не выдержали напора — сорвались и первыми осенними листьями опустились на пол.

— Проклятье! — господин Рэн подхватил уже не нужные бумажки и поспешил к столику, где сидел господин Ву. Дедушка уже смахнул пыль с заготовок и письменных принадлежностей и понятливо принялся растирать тушь.

Вот только разве обычный человек может создать надежный талисман?

— Думаете, это поможет? — спросила девушка испугано.

— А у тебя есть мысли получше этой? Нет? Тогда иди сюда, Колючка, и помоги.

В этот раз она отмахнулась от его насмешек и принялась, наряду со всеми, выписывать на бумажных прямоугольниках защитные заклинания.

Дело продвигалось медленно: руки дрожали и кисть плохо слушалась. К тому же она очень боялась ошибиться, да и стоны-завывания духов не способствовали спокойствию и отрешению. Не удивительно, что ей удалось изготовить всего несколько талисманов.

Да вот еще неприятность — казавшаяся тонкой бумага оказалась коварна: не простила неловкого движения и палец порезала не хуже осоки.

«Ай!» — она сразу сунула его в рот, но две небольшие капли крови все же успели испачкать уже готовый талисман. Девушка попробовала смахнуть их, но только еще больше размазала.

«Некогда возиться с такой ерундой», — решила она наконец и взяла еще одну заготовку.

Двери и окна тряслись так сильно, что дольше медлить было нельзя, и пришлось, прервав свое занятие развешивать новые талисманы взамен уже отслуживших.

— Кажется, действует, — отметил господин Ву, развесив все бумажки.

Вой и стуки не прекратились, но стали чуть тише.

— Вот и славно, — кивнул варвар, бегло изучая бамбуковые таблички. — Осталось дело за малым: найти способ избавиться от этих беспокойных.

Госпожа Гуй немного замешкалась и последний свой талисман — тот самый, с неаккуратным багровым пятнышком — только-только прикрепила на входную дверь, и собиралась уже присоединиться к поисками подходящего заклинания, но рука ее вдруг не пожелала отрываться от деревянной поверхности, а в голове зазвучал громкий ликующий голос.

— Попалась! Надо же… способная, но такая глупая…

— Кто ты? — шевелить губами не получалось, но голосу это и не требовалось.

— Тот, кого ты звала, — хихикнул он мерзко. — И сейчас добыча поймает охотника.

Больше госпожа Гуй не успела ничего спросить — ей стало нестерпимо холодно, будто сердце ее обратилось в ледяную глыбу. Тело совсем перестало слушаться — даже закричать она не могла. Что еще хуже — ее руки быстрыми размашистыми движениями распахнули двери, впуская в дом обезумевшую ораву неупокоенных духов. А она, предательница, стояла и губы ее против воли кривились в довольной улыбке.

— Эй, совсем спятила? — господин Рэн вскочил, выхватывая ятаган одной рукой и подхватывая несколько талисманов другой. Дедушка Ву последовал его примеру.

Белесые, почти прозрачные тени окружили их, протягивали к ним туманные щупальца.

«Тепло… тепло… Согрейте нас…» — предвкушающие вопли их резали слух отточенными лезвиями.

— Сожрите их всех! — услышала она собственный голос, захлебывающийся смехом.

«Твои друзья не продержутся долго», — нашептывал ей тот, кто завладел ее телом. — «Смотри-смотри, старик уже завалился на пол… А знаешь, что… ты мне нравишься, поэтому я дам тебе возможность уйти: отпущу, если согласишься сбежать и оставишь их тут… Ну как?»

Она не могла ни ответить, ни заплакать. Только бояться, мысленно сжавшись в невидимый комок. То, что делал с ней этот дух было даже хуже того, что пытались сотворить мерзавцы у беседки — те хотели завладеть ее телом силой, он же достиг своей цели и распоряжался ею по своему усмотрению.

«Соглашайся, все равно им конец, — посмеивался дух. — Беги, беги отсюда со всех ног, оставь их подыхать здесь. Никто не узнает. Ты ничего не теряешь…»

Кроме остатков самоуважения… Но кому оно нужно, ее самоуважение?

Ей было так страшно, как никогда еще не было, она металась, она умирала от ужаса и отчаяния… Она уже почти ничего не видела перед собой, ненавидя себя за слабость и этот животный страх, который вместе с ненавистным голосом нашептывал: «беги, беги, спасайся». И она уже была готова согласиться, сдаться, когда чья-то рука — теплая, жесткая — с силой приложила ей ко лбу еще один талисман — и тело взорвалось такой болью, будто вся кровь ее вскипела в одно мгновение. Оно корчилось, дергалось, билось в судорогах и, наконец, дало ей то, что она жаждала больше всего — забвение и смерть.

— Юная госпожа! Юная госпожа! — писклявые голоса тревожили, не давали покоя. И она снова нырнула поглубже в теплую спасительную темноту.

— Утро, утро, пора вставать! — продолжали они, находя ее и там.

Госпожа Гуй медленно открыла глаза и долго смотрела вверх, на потолок, разглядывая знакомые изысканные узоры. Ей не хотелось ни вставать, ни идти куда бы то ни было. Но ее желания вряд ли имеют какое-то значение, не так ли?