Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Из 1000 орудий

Несколько дней стояли табором, ожидался подход союзников. Подошли они или нет — не знаю, мы с ними не встретились.

Снова наш обоз ползет вдоль гор по пыльной проселочной дороге. Склоны прилегающих гор покрыты буйной растительностью неопределенного цвета из-за осевшей пыли. Трава высокая, жухлая. На Родине так выглядят луга к середине лета, а здесь весна, начало мая.

Внешне наш обоз выглядит как движущийся лес, повозки замаскированы ветками кустарника с зелеными листьями, ну как сцена из «Гамлета» Шекспира.

На нашей повозке закреплен большой ветвистый сук, это и маскировка, и мачта для антенны, намотанной на него. Включил радиостанцию, настроился на Москву. Слышу неповторимый, божественный голос Левитана, диктора московского радио, заканчивающего очередное сообщение словами… «из тысячи орудий».

Так может заканчиваться только приказ Верховного Главнокомандующего о завершении войны и победе. Чтобы в этом убедиться, нужно прослушать все сообщение. С волнением жду, повторят или нет?

После небольшой паузы повторили приказ полностью. Действительно, Победа! И 9 мая объявлено праздником, в Москве будет произведен салют двадцатью четырьмя залпами из тысячи орудий.

Во время войны салюты в Москве, а затем и городах героях, производились не так, как теперь производятся праздничные фейерверки. Тогда все участвующие в салюте орудия стреляли одновременно, залпом, а не по очереди.

Как это выглядело могу только себе представить. Очевидцем ни одного салюта во время войны, понятно, не был. Будучи студентом в 1945–48 гг. в городе-герое Ленинграде, посчастливилось быть очевидцем проводимых там праздничных салютов. Орудия, их было с десяток, располагались на набережной Невы у Петропавловской крепости. Гремели залпы, в окнах дворцов на противоположном берегу реки дребезжали, а иногда лопались, стекла в окнах. Вспышки огней в воздухе отражались в волнах реки, давали отблески в окнах дворцов. Зрелище было потрясающим.

Покрутил ручку настройки приемника. Удивился. Весь эфир заполонили голоса немецких радиостанций. Предположить не мог, что их так много в доступной моей радиостанции зоне. Во время наших сеансов радиосвязи немецкие голоса звучали очень редко. Все немецкие радиостанции передавали приказ о капитуляции. Лучше любой музыки звучали слова: «Deutshen Trupen alles Капут».

Ждем не дождемся, когда в Москве загремит салют, хотим присоединиться к нему. У нас специальных салютных боеприпасов нет. Палим боевыми в сторону врага.

Артиллеристы лупят по высотке, на которой, как им достоверно известно, нет ни военных, ни гражданских лиц. Прошедший день, день Победы, яркой вехой остался в памяти на всю жизнь.

Наступило новое, мирное время, забытое во время войны, со своими радостями и заботами. Официально война закончилась. Однако с северо-запада доносится гул, похожий на раскаты грома далекой грозы. Похоже на то, что километрах в 20–30 от нас где-то идет жаркое сражение.

Действительно, это было так. Группа немецкого генерала Шёрнера не признала капитуляцию и не сложила оружия. Она не только продолжала сражаться, но и стремилась пробиться к Берлину, овладеть им, передать его союзникам на выгодных для гитлеровцев условиях.

Дивизия укомплектовывается личным составом до установленных норм, пополняется вооружение и имущество. Нам выдали новое обмундирование, в вещмешках все, что положено. Идут разные разговоры. Прошел слух, что нас готовят для отправки на восточный фронт, на Дальний Восток. Наша страна, выполняя союзнический долг, приняла решение расправиться с Японией. Мировая война окончательно закончиться лишь после разгрома Японии.

Эшелоны соседней дивизии уже отправляются на восток. Итак, может быть два варианта, нас либо пошлют сражаться с Шёрнером, либо на Дальний Восток.

Второй вариант выглядит более привлекательным. Конечно, он связан с опасностями, но мы — патриоты своей Родины и готовы приложить все усилия для успешного окончания этой затянувшейся войны.

Верховное командование решило, что нам следует возвращаться домой в походных колоннах, с полной выкладкой, то есть нагруженными, как ишаки. И это при тамошней жаре. Топать придется ой-ой сколько, и триумфальный марш начался. Двое суток идем, сутки отдыхаем, снова идем, двое суток идем и отдыхаем тоже двое суток. За сутки проходим километров 30.

Движемся в светлое время, часа три утром и часа три во второй половине дня. В середине дня привал для обеда и отдыха. До Родины, вернее до Староконстантинова (город в Винницкой области) более тысячи километров. В нем до войны базировался полк.

Теперешний наш маршрут практически совпадает с маршрутом, по которому мы шли с боями во время войны. Пришли в Будапешт, стоянка пару дней. Хотелось посмотреть многое, хотя бы те места, где был во время войны. Не получается. Отлучаться из части далеко и надолго нельзя.

Недалеко от нас действующий кинотеатр. Решил заглянуть. Интересуюсь, когда начнется следующий сеанс, хватит у меня времени или нет.

Оказалось, что сеансов здесь нет, заходи в зрительный зал, занимай любое свободное место, сиди и смотри.

Программа состоит из основного фильма и нескольких короткометражных. Смотреть рекомендуется до тех пор, пока начнет повторяться то, что уже видел. Для меня это было удивительно, на Родине просмотр кино строго по сеансам.

Сперва из Будапешта вышли на юг, идем вдоль Дуная.

В эти жаркие знойные дни неотвратимо манит к себе дунайская вода. На привале с завистью поглядываю на плещущихся в воде ребят. Не могу смотреть равнодушно, мучает меня неумение плавать, а так хочется чувствовать себя в воде свободно, не скованно.

Володя, мой радист, вырос на Днепре. Он хороший пловец. Вошел он в мое положение и решил научить плавать. Добросовестно, под его команду, машу руками и ногами, но не могу проплыть и несколько метров, неведомая сила настойчиво заставляет ногами достать дно. Чувствую, что так у меня ничего не получиться.

Решил перенести учебу на глубину. На лодке отъехали от берега. Забрался в воду, проплыл несколько метров и скорее назад, хватаюсь за борт лодки. Метод оказался успешным, скоро освоился и плавал уверенно.

Берега Дуная густо заросли кустарником. После весеннего разлива река обмелела, в кустах остались застрявшие в них «подарки» — трупы солдат, одетых в форму разных армий, участвовавших здесь в ожесточенных боях.

Тут виднеется немецкий мундир с молниями СС, немного в стороне — венгр или итальянец, а вдали виднеется русская шинель.

Солнышко греет уже чересчур основательно. У людей от перегрева случаются тепловые удары. Что меня удивило, случаются они и у лошадей. При этом выяснилось, что наши, российские, более выносливые, чем местные.

От Дуная повернули на восток. Маршрут нам установлен примерно по тем местам, где воевали в прошлом году.

Свое коварство показала вода. Всех мучает жажда, хочется напиться чистой холодной воды. Добравшись до воды, трудно себя ограничить. А тогда может случиться беда, некоторое время ноги не будут подчиняться хозяину.

В особо жаркие дни случалось, что к очередному привалу с опозданием подходило до трети путников.

В яркий солнечный день на тени, отбрасываемой человеком, вокруг головы наблюдается светлая полоска, похожая на нимб, который рисуют на иконах у святых. Если у человека такой «нимб» пропадает, ему грозит беда — ранят или убьют. Так было в Румынии летом прошлого, 1944 года. С наступлением лета такой «нимб» стал появляться и здесь. Исчезал он очень редко. Теперь его исчезновение таких трагичных последствий не предвещало, но могло случиться что-либо серьезнее.

Молодость побеждает все трудности. Пришли на привал. Чуть не падаем от усталости, но прошло немного времени, слегка отдохнули — и в футбол. Играю и я. У меня лучше получается действовать защитником или стоять в воротах. Конечно, «сухим» вратарем меня назвать нельзя, но на страже ворот стоял вроде неплохо.

Среди троих штабных друзей-сержантов возникло шуточное соперничество в увиливании от работы. Назвали его «кантовка». Суть этого явления в том, чтобы часть своих функций переложить на кого-нибудь без ущерба для дела.

В обязанности ординарца замполита комполка входила разноска почты в батальоны.

Из батальонов в штаб полка всегда кто-либо приходит по своим делам. Они большой, вполне понятный интерес проявляют к наличию почты, особенно писем, адресованных в их батальон. С удовольствием берутся все это доставить в батальон раньше, чем туда доберется ординарец. Адресаты довольны, и ординарец часть своей работы «выполнил».

Были некоторые возможности у моего радиста Володи и у меня. Я мог ехать на повозке, а часто шел пешком, это рассматривали, как своеобразную «кантовку».

Наш победный триумфальный марш проходит по тем местам, где в прошлом году наступали. Теперь все выглядит несколько иначе. Население встречает приветливо, чарует красота гор.

Только война оставила в памяти неизгладимый след. Иной, мирный пейзаж видится совершенно иначе.

Слева довольно пологий склон горы, покрытый травой. Там и тут на нем растут небольшие кустики.

Эхо войны, прочно засевшее в памяти, трансформирует кустики во взрывы снарядов. Вздрагиваю и жду, что сейчас донесется грохот разрывов.

Пройденная дорога прочно запала в память. Много лет спустя помнил каждый поворот, ориентиры мест, где происходили разные события. Очень хотелось совершить экскурсию по этим местам.

К сожалению, это не удалось.

Карпаты позади.

Расположились по берегу Днестра, по нему проходит наша государственная граница. Задержка несколько дней, решаются разные пограничные вопросы. Установлен порядок обращения с имеющимися у нас трофеями. Есть разные ограничения. Это в основном касается офицеров. Солдат в вещмешке много не унесет. У меня единственный трофей — однобортный штатский костюм. Ограничен пропуск транспорта. Можно провести только одну трофейную автомашину.

У моего знакомого капитана-артиллериста две машины. Одну придется оставить. Он мне предложил взять машину. С сожалением отказался, у меня не только нет прав на вождение автомобиля, но и водить машину никогда не пробовал.

Закончился марафонский переход в Староконстантинов. Казармы полка немцы частично разрушили. Нас покуда расселили по квартирам в городе. По городу ходим свободно, увольнительных не требуется.

Когда ремонт закончился, всех загнали в казарму. Теперь выход в город будет только по увольнительным. Это касается всех, кроме связистов. Мы имеем право бродить по улицам, если по ним проложены наши телефонные кабели. Имеется в виду, что мы ходим для обслуживания этих линий связи.

Мне вне казарм удалось прожить несколько дольше. Причина была в том, что ремонтировал радиоприемники высших офицеров. В казарме этим заниматься как-то не очень подходяще.

Однажды привезли приемник одного из начальников отдела штаба корпуса. Оформлен приемник был красиво, корпус из красного дерева, был даже проигрыватель, хорошая акустика. Сам приемничек был простенький, но с хорошей низкочастотной частью. Ремонт требовался не сложный, с ним легко справился. Ремонтировать его даже самому было приятно.

Хозяин приемника остался доволен и хотел одарить меня деньгами. Деньги брать я отказался. Тогда он сделал мне царский подарок, наградил бессрочной увольнительной. Теперь я мог свободно гулять по городу, вплоть до демобилизации.

Возвращение на Родину хочется отметить так, чтобы запомнилось если не на всю жизнь, то хотя бы надолго.

Стали думать, что бы для этого подошло. Вспомнили сражения, особенно последние, вообще что-то героическое. Это здорово, но шаблонно. Нужна изюминка. Пожалуй, стоит разыграть «кантовку». Это оригинально, а может быть и весело.

К этому времени отремонтировали здание полкового клуба. Завклубом, молоденький лейтенант Саша, горячо взялся за дело, и жизнь в клубе закипела. Набирали силу мужской хор, духовой оркестр и другие коллективы.

С нашей идеей о разыгрывании «кантовки» решил обратиться к этому Саше. Особой надежды на его помощь я не питал, тем более, что посвящать начальство в это мероприятие не следовало.

К моему удивлению, эта идея Саше понравилась. Он решил провести мероприятие не только с размахом, но сам принял в нем самое непосредственное участие.

Он сказал, что нашу «кантовку» можно рассмотреть как своеобразное соревнование. Мы составили положение и утвердили его у него. Решили провести торжественный вечер, на нем подвести итоги соревнования, наградить победителей и в их честь дать концерт.

Итоги соревнования «кантовщиков» подвели под руководством Саши.

Первое место занял ординарец замполита, второе — мой радист Володя, а третье я. Как наградить победителя? Согласно принятым тогда традициям, нужно наградить почетными грамотами. Конечно, можно и нужно, но это не совсем то, что отвечает замыслу.

Если победителям кроме грамот вручить кубки, это будет и оригинально, и здорово. Только где их взять, эти кубки. Средств у клуба на это не предусмотрено. Можно изготовить самим — металлические или керамические, но это мы тоже не можем.

Выход из тупика подсказал наш полковой художник. Он предложил в качестве материала для кубков использовать картон и цветную бумагу. Этого добра было достаточно.

Встал вопрос, где их готовить. В клубе нельзя. Там проходной двор. О нашей затее сразу узнает весь полк. Выбор остановился на кабинете замполита. Там есть большой удобный стол. Сам замполит в кабинете появляется только к обеду. С утра у него дела в разных подразделениях полка. Мешать нам никто не будет.

К изготовлению кубков сперва отнесся довольно скептически. Ну что за материал картон, получится нечто похожее на елочные игрушки. Однако в работу включился не только активно, но проявил и некоторое творчество. Дело было трудоемкое, кропотливое. По рисункам художника из картона и цветной бумаги вырезали детали, подгоняли их одна к другой, клеили, подчищали.

Когда все элементы, все кусочки стали по своим местам, кубки приняли свой настоящий вид, вызвали восхищение. Трудно было поверить, что они изготовлены не из металла.

Берешь в руки например «золотой» кубок, ожидаешь что почувствуешь его тяжесть и очень удивляешься его легкости.

Сегодня все заканчивается. Немного подсохнет клей и художник сделает надписи на «золотом» кубке крупно слово «Кантовщик 1», на серебряном и бронзовом кубках, соответственно, 2 и 3.

В этот критический момент кто-то из нас увидел в окне замполита, возвращающегося к себе много раньше обычного.

У нас паника, что делать. Спрятать кубки негде. Кроме стола, в комнате только шкаф, заполненный агитационной литературой, но и он замкнут.

Свои «произведения искусства» быстренько ставим на шкаф и закрываем старыми газетами. Убрать на столе не успеваем.

Вошедший замполит смотрит на нас несколько удивленно и спрашивает: «Чем это вы тут занимаетесь»? Его ординарец шустро отвечает, что делаем вырезки из газет, готовим материал для очередной беседы. Этот ответ устроил всех. Грозу пронесло.

Начинается торжественный вечер. Всё как полагается, сперва торжественная часть, затем большой концерт в честь победителей соревнования.

На сцене стол, покрытый зеленым сукном. За столом президиум, сбоку трибуна.

Саша открыл вечер, произнес с трибуны краткую речь о соревновании. Победителям вручил грамоты и кубки, оркестр играл туш.

Зрителей в зале не очень много. В основном это участники художественной самодеятельности и несколько приглашенных чьих-то товарищей.

По замыслу большой праздничный концерт открывается песней «Вставай страна огромная». Песня хоровая, многоголосая. Особенно ярко она звучит, тревожит душу, если в хоре есть высокие, женские голоса. Но где нам взять эти голоса? У нас самодеятельный солдатский мужской хор.

Кто-то предложил решение, а что, если для участия в хоре пригласить жен офицеров. В эту затею мало кто поверил, но все же попробовали, пригласили. Неожиданно для нас они не только согласились, но стали весьма инициативными участниками самодеятельности и нашу тайну сохранили.

Подражая модным тогда авторам, сочинил стихи, а Володя-скрипач положил их на музыку. Он сыграл с оркестром. Запомнилась только часть песни.

Концерт прошел блестяще. Хорош был хор, гремел духовой оркестр, было несколько сольных номеров, небольших инсценировок, танцев.

В армии чуть не каждый второй был стукачом. Не удивительно, что наше мероприятие стало известно руководству. Мы пребываем в ожидании солидной нахлобучки за нашу «самодеятельность».

К моему удивлению, замполит ругал нас не очень. Выразил сожаление, что его не пригласили на вечер и сказал, что концерт, естественно, без торжественной части, нужно повторить для всего полка и показать в других подразделениях дивизии.

Везде концерт проходил с большим успехом.

Мне поручили проведение занятий по радиоделу с вновь призванным в армию в последние дни войны воинами.

Никаких учебных пособий в части не было, кроме принципиальной схемы радиостанции РБМ. Эту схему я начертил на где-то раздобытом листе ватмана.

Через несколько лет после войны случайно встретил демобилизованного из нашей части радиста.

Он сказал очень приятную для меня весть, что занятия с ними и в дальнейшем проводили по начерченной мною схеме радиостанции.

Демобилизовался я, как имеющий несколько ранений, по Указу в первых числах октября 1945 года.

Сразу поехал в Ленинград. Родственников у меня нигде не было. В институте восстановился и приступил к занятиям на третьем курсе.

Первое время с учебой возникли большие трудности. За годы войны много забылось, да еще и отстал, потому что занятия начались с сентября.

До экзаменационной сессии оставалось не так уж много времени. Трудности удалось преодолеть, сдал свою первую сессию успешно, правда не по всем предметам получил пятерки.

Закончил институт в 1948 году и был направлен на работу на химкомбинат «Маяк», тогда он назывался «База 10». Но это уже другая история...