Возле вождей

ОКАЛИНА, ИЛИ ТАЙНА СМЕРТИ ВАСИЛИЯ СТАЛИНА

Василия Сталина арестовали через полтора месяца после смерти отца, 28 апреля 1953 года. Почему арестовали, остается лишь гадать. Нельзя же всерьез принимать свидетельства его сестры Светланы, на чью одинокую старость соотечественники с затаенным дыханием глядят сквозь замочную скважину.

О грядущем аресте Василий узнал по телефонному звонку друзей. Он прекрасно понимал, что предстоящий арест будет равносилен смерти. Сын Сталина перебрал и сжег хранившиеся бумаги, застрелил из револьвера любимую овчарку и стал ждать непрошеных гостей. Чекисты появились утром: «Товарищ генерал, вот ордер на ваш арест!» Следом за Василием арестовали двух его заместителей, начальника хозчасти, четырех адъютантов, шофера и парикмахера штаба.

Обвинили в разбазаривании средств. Прием довольно-таки избитый. Допрашивать по иезуитским методам начали 9 мая 1953 года. Участника войны, боевого генерала решили допрашивать в День Победы СССР в Великой Отечественной войне. Допрашивали генерал-лейтенанта В. И. Сталина начальник следственной части по особо важным делам генерал-лейтенант Влодзимерский и его заместитель Козлов.

Через три дня допросов ретивые следователи сочинили протокол: «Занимая пост командующего ВВС Московского военного округа, допустил разбазаривание государственного имущества и незаконное расходование денежных средств, чем нанес большой материальный ущерб Советскому государству».

На что «генерал Василий» отвечает: «Расхищения государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом признать себя не могу».

Тогда следователи заходят с другой стороны: «Летал на охоту в служебном «Дугласе», ездил на авто «паккард», построил на даче конюшню и баню и вывез из побежденной Германии несколько чемоданов белья, которое поделили между собой две жены — Капитолина Васильевна и Екатерина Тимошенко».

В августе новый шеф госбезопасности Круглов поворачивает дело покруче: «После кончины И. В. Сталина стал высказывать клеветнические измышления против руководителей КПСС и Советского правительства, якобы незаслуженно уволивших его как пьяницу и разложившегося человека… Вместе с тем В. И. Сталин осуждал мероприятия Советского правительства, направленные на обеспечение бесперебойного руководства страной после кончины И. В. Сталина, а также высказывал недовольство тем, что Советское правительство не проводит достаточных мероприятий по увековечению памяти Сталина И. В. Окончательно морально разложившись, Сталин В. И. в ко»-це марта и в апреле с. г. высказывал настроения встретиться с иностранными корреспондентами и дать им интервью о своем положении после кончины Сталина И. В.».

Круглов замахивался на политическую статью. Однако доказательств не находил, и потому В. И. Сталина смогли осудить лишь два года спустя после ареста, 2 сентября 1955 года. За антисоветскую пропаганду и злоупотребление служебным положением приговорили к восьми годам лишения свободы. После суда заключенного под фамилией Василий Васильев этапом гонят во Владимирскую тюрьму, построенную при царском режиме для отпетых уголовников. Здесь безымянный заключенный проводит шесть лет.

Пятого января Генеральный прокурор Руденко и председатель КГБ Шелепин выходят с ходатайством в Политбюро ЦК за хорошее поведение и по причине многих болезней «применить к Сталину В. И. частичную амнистию;…поручить Моссовету предоставить Сталину В. И. в г. Москве трехкомнатную квартиру; поручить Министерству обороны СССР назначить Сталину В. И. пенсию, предоставить ему путевку в санаторий сроком на три месяца и возвратить изъятое при аресте лично принадлежащее ему имущество; выдать Сталину В. И. тридцать тысяч рублей в качестве единовременного пособия». 8 января 1960 года постановлением Президиума ЦК КПСС предложения А. Руденко и А. Шелепина были приняты.

Но 7 апреля 1961 года в деле В. И. Сталина появляется следующий документ: «За период пребывания в местах заключения В. И. Сталин не исправился, ведет себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми он пользовался при жизни отца. На предложение, сделанное ему о том, чтобы после освобождения из тюрьмы выехать на постоянное жительство в г. Казань или Куйбышев, Сталин В. И. заявил, что добровольно он из Москвы никуда не поедет… На предложение о смене фамилии он так же категорически отказался и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия… то он «молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в свое время необоснованно и что в отношении его чинится произвол»… При этом высказал даже мысль о том, что, возможно, снова обратится в китайское посольство, где он будет лечиться и работать».

Ага! Если «снова обратится», значит, уже обращался. Тогда понятно, за что сына Сталина линчуют.

Коли В. И. Сталин однажды обращался в посольство КНР, в посольстве должны быть документы о таком обращении. Непонятно тогда, почему посольство Китая так долго их не рассекречивает? Скандала мирового боится?

Почему прокуратура СССР и Комитет госбезопасности убеждены, что В. И. Сталин, выйдя на свободу, будет снова вести себя неправильно, неизвестно. Но потому заключают: «Считаем целесообразным… в порядке исключения из действующего законодательства направить В. И. Сталина после отбытия наказания в ссылку сроком на 5 лет в г. Казань. В г. Казани предоставить ему отдельную однокомнатную квартиру…»

Эх, Никита, Никита! Как ты жаждал, чтобы Василий отказался от фамилии своего отца. Смотрите-де, даже родной сын Сталина, узнав о злодеяниях отца, отказался от его фамилии. Но не вышло! Сорвалось! И тогда прокуратура и Комитет госбезопасности стараются тебе угодить и, строптивого генерала Сталина пытаясь сломить, бумаготворчествуют:

«…По заключению врачей, состояние здоровья В. И. Сталина плохое и он нуждается в длительном лечении и пенсионном обеспечении. Как прослужившему в армии более 25 лет, в льготном исчислении В. И. Сталину была назначена пенсия 300 рублей (новыми деньгами). Однако, учитывая, что он своими действиями дискредитировал высокое звание советского генерала, предлагается установить для него по линии Министерства обороны СССР пенсию 150 рублей в месяц. По улучшении состояния здоровья его можно было бы трудоустроить на одном из авиационных заводов города Казани. Считаем также целесообразным при выдаче В. И. Сталину паспорта указать другую фамилию…»

В Казань В. И. Сталин прибыл в марте 1961 года и поселился в однокомнатной квартире. С собою привез серебряный рог (не рог ли, подаренный отцу?), бурку и пластинку с грузинскими песнями.

В январе 1962 года в Казани появится медсестра Мария Нузберг, с которой Василий Иосифович узаконит брак и умрет в возрасте сорока одного года. Когда на Арском кладбище открыли гроб для прощания с телом покойного, жена Мария Николаевна его не узнала. Лицо покойного было синим от гематом, а нос — разбит.

Е. Додолев в газете «Совершенно секретно» № 4 за 1994 год обращался к Шелепину, Семичастному, следователям Влодзимерскому и Козлову, оперативникам и разработчикам КГБ СССР и Управления КГБ по городу Казани, которые имели отношение к делу Василия Иосифовича Сталина в 1953–1962 годах, к врачу Барышеву, к Марии Нузберг с вопросом: куда увозили сотрудники госбезопасности Василия и почему за два дня до смерти он был зверски избит?

Ответа до сих пор ни от кого не последовало.

Я присоединяюсь к этому обращению и посылаю обращение к господину Пихоя, занимающемуся комиссией по рассекречиванию архивных материалов.

Объясните, пожалуйста, почему комиссия по рассекречиванию архивных материалов «дела Василия Сталина» рассекретила их только часть, а именно страницы: 93–94, 113, 134–135, 151–172, 198–199?

Почему не рассекречены и отсутствуют в деле страницы, где находится медицинское заключение о смерти Василия Сталина, а также оперативные и агентурные дела на него?

Если комиссия не найдет в себе смелости их обнародовать, то я склонен подозревать вас, господин Пихоя, а также всю вашу комиссию в сокрытии преступления.

С. Л. Берия в книге «Мой отец — Лаврентий Берия» о Василии Сталине писал:

«Его погубило, убежден, окружение, я находился в ссылке, когда он погиб. На похороны меня не пустили.

Моя мама писала Светлане Аллилуевой из Свердловска: «Отправь его к нам». Я бы помог ему с работой и распоясаться не дал. Но Светлана ответила, что поздно вести такие разговоры. «Даже я, — писала она, — справиться с ним не могу. Он пропащий человек».

На похороны я не попал, но из писем общих друзей узнал, что Василия убили в драке ножом. До сих пор жалею, что не удалось вырвать его на Урал. Возможно, все сложилось бы для него в конечном счете совершенно иначе».

Не знаю, было ли бы безопасней находиться Василию Иосифовичу у Серго Лаврентьевича, утверждать не берусь. Случилось так, как случилось, может быть, это судьба?..