Возле вождей

РОЗОВОЕ ОБЛАЧКО, ИЛИ РАЙСКОЕ ЯБЛОЧКО

Раиса Максимовна Титаренко была первым ребенком в семье. Родители тайком окрестили дочурку на квартире священника и на радостях назвали ее в честь райского яблочка — Раечка. Являлась ли она таковой на вкус, умела ли создать тот семейно-бытовой уют, который именуется райским, дано судить лишь одному человеку, с коим «райское яблочко» связало свою жизнь. А то бывает и с Адой рай, и с Раей — ад.

В 1949 году золотая медалистка Р. М. Титаренко из Стерлитамака поступает на философское отделение Московского университета и получает от родителей в подарок первое темно-серое бостоновое пальто с каракулевым воротником. Даже для Москвы по тем временам это не просто обнова, но и роскошь.

С Мишей Горбачевым Рая встретится на студенческих танцах. (Вот ведь совпадение — Вика с Леней познакомились на танцах, и Рая с Мишей — на танцах. Совпадение или предначертание судьбы?) Они приходятся друг другу по нраву, ходят друг к другу в гости и перед окончанием университета устраивают студенческую свадьбу.

Кое-кто пытается уговорить молодоженов остаться в Москве, им предлагают поступить в аспирантуру, однако молодой муж настроен ехать на свою родину. Жена не перечит. Она привыкла видеть соподчиненное положение провинциальных жен, ей ли, умнице, проявлять здесь твердость характера; куда лучше изобразить из себя слабую женщину и в слабости обрести силу.

Судьба уготовила ей быть всю зрелую жизнь провинциальной женой номенклатурного работника, которая заставила Раечку освоить умение держать дистанцию перед женами вышестоящих начальников, а также ставить на дистанцию женщин, стоящих с мужьями на ступеньке ниже цековской иерархической лестницы.

Уменье проявлять твердую волю Раиса Максимовна приобретет позже. Пока же эта женщина очень доступна в общении, мила в обхождении и находчива в разговорах 6 января 1957 года она подарит избраннику дочь Ирину. Все время будет находиться как бы в зависимом положении от мужа и дождется: Михаила Сергеевича изберут в члены Политбюро. В 1984 году накануне Рождества Раиса Максимовна с мужем совершит загранпоездку в Англию. Она будет переодеваться по нескольку раз в день на каждое мероприятие.

На осмотр королевских драгоценностей она наденет модную шелковую блузку, удлиненный костюм и белую норковую горжетку. На прием переоденется в шубу из нутрии, а в зале приемов появится в кремовом атласном платье и шитых золотом открытых туфлях, тем самым она попытается доказать и докажет, что супруги Горбачевы более эмансипированы и современны, чем старомодные пары хрущевско-брежневского разлива.

Подчеркивая же пристрастие к роскоши, она допустит серьезный тактический промах, недопустимый в прежней советской морали: она купит в фешенебельном лондонском магазине «Картье» бриллиантовые сережки стоимостью в 2500 долларов, а расплатится за них с помощью кредитной карточки «Америкэн экспресс». Наличие этой карточки говорило, что у ее владелицы или имеется счет в одном из западных банков, или (что значительно вероятней!) Советское правительство, имеющее такие счета, оплачивает ее покупки.

Все члены Политбюро и Секретариат имели секретное и нигде не обнародованное право на «открытый счет» в Государственном банке, откуда могли брать когда угодно и сколько угодно денег, только не в рублях, а в свободно конвертируемой валюте.

Общественное же мнение — кто как знает, так и понимает. Раису Максимовну оно в большинстве своем восприняло в штыки: она-де всякой бочке затычка. Нахальна, Нагла, Всем навязывает свои взгляды, которых, в сущности, не имеет. По примеру мужа любит растекаться мыслью по древу, когда за пышными, ничего не значащими словами сквозит пустота и цинизм. Да, цинизм, доходящий до последней стадии. Но чего руками-то разводить, Раиса Максимовна злопыхательных разговорчиков либо старалась не замечать, либо в корне их пресекала.

Худенькая, элегантная, в ловко скроенных и ладно пригнанных платьицах, она утверждалась по поговорке: «Стерпится — слюбится», И стерпливалось. И слюбливалось. Если Михаил Сергеевич был пунктуален, то Раиса Максимовна являлась типичной капухой. Даже перед официальными приемами за рубежом заставляла мужа вечно ждать себя, при этом мучительно выбирая, в какой наряд стоит облечься. Или вот она каждый вечер мелькает на экранах телевизоров. Вот председательствует на заседаниях Всесоюзного фонда культуры. Вот замещает президента Алмазного фонда СССР на переговорах с международной алмазной корпорацией «Де Бирс».

Раечка — там! Раечка — здесь! Раечка! Раечка! Раечка!

Возникает вопрос: а разбиралась ли она в классификации драгоценных камней? В тонкостях ювелирного мастерства? Методике огранки? Искусстве живописи? Разбиралась ли?!

Как же тогда Хаммер под видом ранее вывезенных из СССР картин-оригиналов подсуропил нам две эпигонские копии, и не кому-нибудь, а именно Раисе Максимовне из рук в руки, а та, откуда ей было знать про подделку, продемонстрировала их по телевидению как возвращенные оригиналы?

Старый хлыщ, неоднократно обобравший и обманувший советских людей, знал, что настоящих искусствоведов, доподлинно разбирающихся и понимающих секреты живописи, в мире всего единицы. Заранее навел справки о том, что Раиса Максимовна в этом вопросе полный нуль, и пошел ва-банк.

Пошел и… просчитался. Искусствоведы Эрмитажа обман тут же обнаружили, а обнаружив, молчать не захотели. На воре загорелась шапка. Шуточное ли дело — на старости лет его наконец-то изобличили в воровстве, а воровал он всю жизнь. Но мало того, Хаммера изобличили еще и в мошенничестве. А потому дело предали огласке, а Хаммера — анафеме. Ну а Раису Максимовну пожурили хотя бы? Или забыли? Конечно же забыли: с какой стати жену Генсека журить?

Вот разве только на съезде Советов депутат Сухов, обращаясь к Горбачеву, заявит, что тот плохо руководит страной потому, что находится под влиянием жены, да до горячности возмутится Б. Н. Ельцин вмешательством Раисы Максимовны в руководство Московским комитетом партии.

Милое «райское яблочко» Раиса Максимовна начинает становиться твердым и жестким орешком с властным и необузданным характером. Она стремится всех и вся подчинить своей воле, добиваясь желаемого любыми силами и средствами. Изо дня в день она могла настойчиво и неуклонно повторять мужу одну и ту же овладевшую ею идею, пока своего не добивалась.

И вот мало-помалу утверждается первой леди страны. Не стесняясь, звонит и дает поручения помощникам Генсека и даже секретарям ЦК. Занимает руководящий пост в союзном Фонде культуры. По ее поручениям правительственные телефоны устанавливаются во многих структурах культуры и массовой информации. Довольно скоро она налаживает контакты с супругами дипломатов, устроив им прием по случаю 8 Марта. Церемония выглядела впечатляюще: на прием съехались жены руководства страны, послов, известные актрисы, дамы из сфер культуры, искусства, науки.

К генсекше выстроилась огромная очередь — пожать небрежно протянутую руку. Первая леди выглядела довольно чопорно. В красном костюме, цвета пионерского галстука, и красной блузке, оттенком сливающейся с костюмом, в белых лодочках на высоких каблуках, она казалась эдаким неземным аленьким цветочком, пришедшим из аксаковской сказки. Цветочек наметанным глазом оценивал все дамские туалеты, привзвешивал драгоценности. А кое-кому подпускал и еле заметные уколы невидимых шипов, ибо на то он и аленький цветочек. А под конец произнес такую сердцещипательную речь, где не забыл и гостюшек почтить, и себя показать.

Я там был, словес мед пил, по усам текло, а в память не запало! А «райское яблочко» каждой пришедшей пожимало ручку, каждой подошедшей говорило приличествующие случаю слова…

Нэнси Рейган почему-то обратила внимание на нравоучительную манеру разговора и барское отношение Раисы Максимовны к тем, кто ее окружал: «Если я нервничала перед первой встречей с Раисой Горбачевой… то она, должно быть, нервничала еще больше перед встречей со мной. Я не знала, о чем буду говорить с ней, но скоро выяснилось, что это не имеет никакого значения. С первой минуты она сама говорила, говорила — так много, что мне едва удавалось вставить словечко. Быть может, это было от неуверенности, которую она испытывала, но после почти дюжины наших встреч в трех разных странах основное впечатление, которое осталось у меня от Раисы Горбачевой, — что она никогда не перестанет говорить. А точнее сказать, читать лекции. Иногда темой ее был триумф коммунистической системы. Иногда — советское искусство. А чаще всего — марксизм-ленинизм. Один или два раза она даже прочла мне лекции о недостатках американской политической системы.

Я к этому не была готова, и мне это не нравилось. Я предполагала, что мы будем говорить о личной жизни: о мужьях, о детях, о трудностях существования на виду у всех или, наконец, о наших надеждах на будущее. Я хотела рассказать Раисе о нашей программе борьбы с наркоманией. Но как только я начала, она быстро сменила тему, заявив, что с Советском Союзе проблемы наркомании не существует. Ой ли?

В тот первый раз в Женеве, придя на чай, она поразила меня тем, что явно хотела казаться женщиной, чье слово — закон. Ей не понравился стул, на котором она сидела, — она щелкнула пальцами. Охранники из КГБ тут же подали ей другой. Я глазам своим не поверила. Я видела первых леди, принцесс, королев, но никогда не видела, чтобы кто-то из них вел себя подобным образом».

Для многочисленных поездок по стране и за рубеж для супруги Генсека потребовалась специальная охрана КГБ. Но Раиса Максимовна потребовала себе еще и адъютанта, который бы все время находился при ней. Разыскали в Сочи симпатичного парня с высшим образованием. Он продержался всего несколько месяцев и был изгнан без объяснений. Ей не могли угодить повара, горничные, уборщицы, которых леди меняла по нескольку раз. Единственным мерилом ее было — подбирать не самых симпатичных и не самых молодых девчат. Начальник охраны при этом восклицал:

— Это где же я им столько дурнушек-то наберу! Ведь к нам всегда зачисляли девчат симпатичных. А заново учить, звания присваивать времени-то сколько надо.

Но Генсек сделать ничего со всесокрушающей силой энергии своей женушки не мог. Не он, а она формировала характер президента-Генсека. Во время одной из поездок на Волжский автомобильный завод Р. М. Горбачева заявила: «Люди здесь прекрасные, а освещение визита в средствах массовой информации никудышное. Михаила Сергеевича показывают как-то с затылка». А дело оказалось в том, что телевизионщики не показали всего шарма супруги лидера…

Телевизионщики впоследствии учли пожелания президентши.

Особую заботу составляли наряды Раисы Михайловны. Одеваться она любила с большим вкусом, изяществом и элегантностью, имея для этого обширный гардероб, чтобы не повторяться. Украшала себя довольно массивными браслетами, серьгами и кольцами из белого металла. Очень удачно подбирала обувь, в основном в западных магазинах. На ней были аккуратные шубки, ладные меховые горжетки, шапочки. При каждой поездке в самолет загружалось большое количество чемоданов, специальных пакетов с верхней одеждой.

При этом у Горбачевых существовала и своя кладовая для подарков, которая располагалась на третьем этаже главного здания и была набита картинами, скульптурами известных мастеров, шкатулками Палеха, тульскими ружьями, множеством часов, альбомами с редчайшими марками. Но особое место здесь занимали украшения из благородных металлов. Оказалось, что в ней находились и предметы Гохрана, такие, например, как серебряный самовар с чашками работы XVIII века. Уникальные подносы. Клинки и т. п.

Выходит, не брезговали первые персоны коммунистического государства раздаривать нажитое народное состояние и не мучились бессонницей от угрызений совести. Легко раздаривать то, что тебе лично не принадлежит. Но особые хлопоты Раиса Максимовна проявляла в общении с теле- и фотокорреспондентами, требуя, чтобы кассеты с записью зарубежных визитов после возвращения их из поездок давали на просмотр сначала лично ей, ибо хотела прежде увидеть себя, а потом все остальное.

На встречах, приемах, проводах стояла спокойной до тех пор, пока операторы не наводили камеру на нее. А увидев наведенную камеру, без причин начинала с кем-то разговаривать, либо на что-то указывать, либо ни к селу ни к городу улыбаться, либо кого-то поучать.

А операторам говорила: Михаила Сергеевича часто снимают неудачно, не с той точки, не в том ракурсе. Подразумевалось же при этом, что не так с ее точки зрения показывалась она.

После провала ГКЧП с телевизионного экрана исчезла и Раиса Максимовна. Зато появилась ее книга «Я надеюсь», в которой сделан акцент на мужественном и материнском поведении ее в Форосе. Она переживала и боролась за семью так, что даже заболела. И это стало главным поступком ее жизни.

Княгиня-хранительница очага — она испугом выразила всю суть женской, супружеской и материнской логики. Воздадим ей должное — она поступила достойно. Но по христианским канонам генсекше-президентше нравственнее было бы проявить заботу прежде о государстве, о народе, о мире, а уж потом о семье. К сожалению, заботы о государстве, даже в самые критические минуты, Раиса Максимовна не только не проявила, но даже и желания не продемонстрировала для ее проявления.

Господь Бог предупреждает: «Не судите, да не судимы будете». И я не сужу, Господи! Я констатирую.

Что же касается имени, данного при крещении, может, и была Раиса Максимовна для кого-то «райским яблочком», но, ей-ей, не для страны своей.