Возле вождей

КОВАРНЫХ ПРЕТЕНДЕНТОВ НА ЦАРСТВО ЖДЕТ КОВАРСТВО

Карьеру свою будущий чекист Л. П. Берия начал с инспектора жилищного отдела в аппарате Бакинского Совета. На работу в азербайджанскую Чрезвычайку его привлек М. А. Багиров. Тот и другой, по свидетельству М. С. Кедрова, поддерживали связи с тайными службами азербайджанских националистов — мусаватистов и грузинских меньшевиков.

В 1921 году один из ответственных работников ВЧК М. С. Кедров напишет докладную записку на имя председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского, в которой раскроет факты провокационной деятельности ответственного работника азербайджанской Чрезвычайной комиссии Л. П. Берия в разжигании им национальной вражды.

Дзержинский вызвал секретаря московской Чрезвычайки и начальника административной части ГПУ — ОГПУ Я. Д. Березина и вручил ему ордер на арест Л. П. Берия. Для задержания и ареста Берия был создан наряд из четырех чекистов. При этом ни старший наряда, ни трое сотрудников не знали, кого им предстоит арестовывать. Однако за несколько часов до прихода ночного поезда из Баку Дзержинский вновь вызовет Березина и объявит тому, что арест Берия отменяется, и потребует ордер на арест сдать, который тут же резко порвет.

— Что случилось? — спросит Березин.

— Позвонил Сталин, — ответит Дзержинский, — и, сославшись на поручительство Микояна, попросил строгих мер к Берия не применять.

Берия в ту ночь в Москву не прибыл. Но за неявку в ЧК нагоняя не получил. Похоже, что и на неявку у него имелась санкция либо Дзержинского, либо самого Сталина.

По свидетельству Я. Д. Березина, в 1921 году информацию от работников МЧК о готовившемся аресте Лаврентия Берия Сталин получить не мог. Скорее всего он ее получил от ходатая А. И. Микояна, который был с ним знаком с 1919 года. Объяснить его столь прямое вмешательство в дела московской Чрезвычайки благодушием или расчетливым укрывательством до сих пор не представляется возможным. Сталин Берия тогда еще лично не знал. Они встретятся лишь в 1923 году.

Я. Д. Березин, в свою очередь, к этому времени знал о Берия практически все. Тот почувствовал нависшую над ним опасность ареста после проверки, проведенной М. С. Кедровым в Баку, и потому в Москву не явился.

Докладная Кедрова осталась у Дзержинского, в аппарате ЧК, он ее не сдал. Что стало с докладной, неизвестно. Осенью 1931 года Берия избирают первым секретарем ЦК Грузии. А 21–22 июля 1935-го на собрании тбилисского партийного актива он делает доклад «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье».

Благодушие в 1921 году органов ЧК по отношению к Берия, а возможно, и укрывательство его впоследствии повлекли за собой трагедию Кедрова, его семьи и семьи Я. Д. Березина. На торжествах, посвященных пятнадцатилетию органов ВЧК — ОГПУ, Березин в узком кругу чекистов рассказал о былых намерениях Ф. Э. Дзержинского арестовать Берия и о роли Сталина и Микояна в этом деле. А в ноябре 1938 года Сталин назначает Берия наркомом внутренних дел. Нашелся доносчик. Однако Берия на первых порах оставляет Кедрова и Березина в покое. Но Кедров в 1939 году снова встречается с Березиным и заявляет ему, что вторично решился вывести Берия на чистую воду, ибо иначе будет поздно.

Как бы в ответ на это заявление арестовываются сын и отец Кедровы, а затем и Я. Д. Березин. Березину предъявили обвинение в попытке покушения на Владимира Ильича Ленина, суть которого заключалась в следующем. В 1919 году в районе Сокольников шайка вооруженных бандитов остановила и угнала автомобиль, в котором ехал Ленин. Владимира Ильича и сопровождающих его лиц из машины высадили. Ленин при этом не пострадал. Грабители забрали лишь его личные вещи. Московские чекисты настигли и в перестрелке смертельно ранили главаря шайки Якова Кошелькова. При обыске у него были изъяты документы убитого сотрудника МЧК Королева, 63 тысячи рублей, бомба, два маузера и браунинг, а также личное оружие Ленина. Операцией по ликвидации банды руководил Березин, и потому Дзержинский именно ему и поручил возвратить браунинг Ленину.

Бериевские следователи в 1939 году обвинили Березина в том, что он передавал Ленину из рук в руки заряженный браунинг, и только-де бдительность личной охраны не позволила Березину совершить террористический акт против вождя пролетариата. Из Березина начали выбивать показания по методу «пятый угол»: в небольшой камере спиной к стене становились четверо палачей, низкий свет лампы под колпаком высвечивал только их сапоги. Измученного бессонницей и допросами арестованного надзиратели толкнули на средину камеры. Садисты ударами кулаков и ног стали кидать его от стенки к стенке с криками: «Мы бить не будем, если ты найдешь пятый угол!»

На втором сеансе Березин среди выкриков узнал голос следователя. Схватил палача за грудки и кулаком нанес ему удар в подбородок. Следователь на полу затих, а перенявший дело другой чекист открыл новое обвинение против Березина: «За нанесение телесных повреждений офицеру НКВД при исполнении служебных обязанностей». Березин дал отвод новому следователю, молчал на допросах, при пытках отвечал ударом на удар. Его освободили только по ходатайству Г. М. Кржижановского к Сталину. М. С. Кедрова же в 1941 году расстреляли.

Л. П. Берия впервые появился в Зубалово-4 в 1923 году. Сталин провел его на балкон второго этажа дачи и предложил кресло. Заговорили по-грузински. В то время Берия уже работал в ЧК Грузии. В конце 1931 года он неожиданно для многих возник на посту первого секретаря ЦК Компартии Грузии. Неожиданно для многих, но не для Сталина: вождь проверил его на многих ответственных должностях, в том числе и на работе в ВЧК — ОГПУ.

Берия умел ценить доверие и к шестидесятилетию вождя постарался выпустить книгу о Сталине, которую писали Малания Торошелидзе и Эрнст Бедия. Редактировал ее будто бы лично вождь, добавив соответствующие своему сану эпитеты. Затем Берия авторов казнил, зато сам был вознесен «величайшим человеком современности». По национальности мингрел, Берия стал единственным человеком, с кем Коба согласовывал многие кадровые вопросы.

Л. П. Берия поднимается по иерархической коммунистической лестнице все ближе и ближе к обожествленному человеку.

В 1936 году по просьбе Кобы Берия подыскивает в его дом воспитательницу, которая согласилась бы присматривать за оставшимися без матери Василием и Светланой. Среди десяти — пятнадцати предложенных кандидатур Сталин останавливает свой выбор на двоюродной сестре Л. П. Берия некоей Александре Накашидзе. Выбор получится под стать выбору невесты, сделанному Иваном Грозным в Александрове, где российский государь из двух тысяч красавиц выберет себе в жены недевственни-цу. Генсек в подобном случае выберет родственницу Л. П. Берия, которая проведет на сталинской даче шесть лет, вплоть до Светланиного совершеннолетия. Затем она благополучно вернется в Грузию и, по словам Серго Берия, счастливо выйдет замуж.

Однако самому Сталину она еду готовить не будет. Еда будет приготавливаться на специальной кухне. После приготовления ее станут проверять врачи, химики, дегустаторы и в специальных опечатанных пакетах доставлять к высочайшему столу.

Берия же предпочитал столоваться со своей дачи в Барвихе. Обильно приправленные травами блюда доставлялись ему в горшочках, которые затем подогревались на плитках. Более других приближенный к Сталину, он старался во всем подражать ему, мнил себя вторым человеком в государстве. И стал нарочно придумывать на соратников различные унизительные клички. Орджоникидзе у него слыл Вороной, Ворошилов — Индюком, Буденный, за страсть к лошадям, — Лошадиной Мордой, Ежов — Ужом, Маленков — Маланьей, Каганович — Кого Гогоничем, Хрущев — Хрущом, Булганин — Протодьяконом (за бороду), Шверник — Шиверником, Калинин — Козлиным, Молотов — Деревянной Задницей. И все это он позволял себе только потому, что сам Сталин Маленкова считал мягкотелым, Булганина — богообразным, Хрущева — заискивающим и хитрым, прикидывающимся простаком.

В 1945 году советским руководством был пущен слух, что якобы в Крыму будет создана Еврейская автономная республика, куда смогут переехать евреи, пострадавшие от фашизма, и особенно это касалось евреев из Европы. Созданием Еврейской республики делалась попытка успокоить британских союзников, опасавшихся, что Еврейское государство будет создано в Палестине, находящейся под протекторатом Англии; надеялись заполучить западные капиталы для восстановления разрушенного войной народного хозяйства страны.

Проверенному агенту КГБ Феферу было поручено прозондировать реакцию влиятельных зарубежных сионистских организаций на создание Еврейской республики в Крыму, установление под руководством нашей резидентуры в США контактов с американским сионистским движением. Эта задача Фефером была выполнена успешно.

Координация же и исполнение плана по привлечению еврейского капитала были поручены Хейфецу и Зарубину, резиденту в Вашингтоне, которые в 1943 году организовали поездку в Америку Михоэлса. Михоэлс с Фефером блестяще справились и с этой задачей: ожидаемые десять миллионов долларов на восстановление разрушенного войной хозяйства в обмен на создание Еврейской республики в Крыму были получены. Однако решение вопроса о создании Еврейской республики было отложено до окончания войны.

В октябре 1946 года с подачи вождя была начата кампания об угрозе еврейского буржуазного национализма коммунистической идеологии. Первой жертвой смены курса стал Михоэлс, который будто бы стремился заручиться поддержкой сталинского зятя Г. Мороза в обеспечении в советском руководстве выгодного ему решения еврейского вопроса. Через связи Михоэлса стали известны за рубежом некоторые трагические подробности в жизни родственников Сталина — Аллилуевых. Возможно, это стало причиной гибели в 1948 году Михоэлса и ареста в 1949 году Хейфеца.

Сталин поручал Берия самые ответственные, щепетильные дела. В 1948 году жена Молотова Полина Семеновна Жемчужина (в девичестве Карповская Перл Семеновна) вместе со своей лучшей подругой — послом Израиля в СССР Голдой Меир вторично стали требовать передачи евреям Крыма. Сталин приказал Жемчужину арестовать.

Вот как велся допрос заключенной следователем из ведомства Берия.

ВОПРОС. Жемчужина — это ваша настоящая фамилия?

ОТВЕТ. Нет, моя девичья фамилия Карповская, а Жемчужина — это моя партийная кличка.

ВОПРОС. Вы что, работали в подполье?

ОТВЕТ. Да.

ВОПРОС. Где?

ОТВЕТ. На Украине, в период пребывания там армии Деникина.

ВОПРОС. Кто оставлял вас на подпольной работе в белогвардейском тылу?

ОТВЕТ. Я сама там осталась в силу сложившихся обстоятельств. В 1918 году запорожской партийной организацией я была принята в члены РКП (б) и спустя некоторое время стала заведовать отделом Запорожского губкома партии…

ВОПРОС. Сколько времени вы проработали в ЦК КП (б) У?

ОТВЕТ. Очень немного. В 1921 году украинской партийной организацией я была делегирована на Международный женский конгресс, состоявшийся в Москве, по окончании которого осталась работать в бывшем Рогожско-Симоновском районе города Москвы участковым партийным организатором.

ВОПРОС. И больше из Москвы не уезжали?

ОТВЕТ. Не уезжала. Принимая участие в работе Международного женского конгресса, я познакомилась с Молотовым, который тогда являлся секретарем ЦК ВКП(б), и с конца 1921 года стала его женой.

Из протокола допроса от 10.2.1949 года:

ВОПРОС. Намерены ли вы правдиво рассказать о совершенных вами преступлениях?

ОТВЕТ. Никаких преступлений против Советского государства я не совершала. Предъявленное мне в процессе следствия обвинение в установлении преступных связей с еврейскими националистами я отрицаю.

ВОПРОС. Отрицаете потому, что хотите скрыть вражеский характер связи с Михоэлсом и другими националистами? Скажите, как часто вы встречались с Михоэлсом?

ОТВЕТ. Считанные разы. Первая наша встреча состоялась в 1938-м или 1939 году в Московском еврейском театре, где я присутствовала на спектакле «Тевье-молочник». В антракте Михоэлс пришел ко мне в ложу и представился как руководитель театра. После этого долгое время никакого общения с Михоэлсом у меня не было, и лишь в начале 1944 года я, по просьбе сотрудников Главного управления текстильно-галантерейной промышленности, пригласила Михо-элса сделать в управлении доклад о его поездке в Америку. Михоэлс принял мое приглашение, и через несколько дней его доклад состоялся.

В 1948 году Михоэлс вторично посетил главк, на этот раз с целью пригласить меня на спектакль «Фрейлехс». Тогда же он обратился ко мне с просьбой устроить на излечение в Кремлевскую больницу какого-то артиста еврейского театра, однако в этом я ему отказала.

ВОПРОС. А приглашение Михоэлса посетить театр приняли? ОТВЕТ. Да.

ВОПРОС. Показывайте, какие поручения Михоэлса вы выполняли?

ОТВЕТ. В 1948-м или 1947 году, точно не помню, Михоэлс просил меня отправить письмо Молотову, находившемуся в командировке за границей. Это письмо я передала в Секретариат Совета Министров для отправки Молотову с очередной почтой.

ВОПРОС. Было ли известно содержание письма?

ОТВЕТ. Нет, письма я не читала, и Михоэлс не посвящал меня в его содержание.

ВОПРОС. Снова лжете! Известно, что вы не только взялись переправить письмо, но и обещали Михоэлсу подвинуть вопросы, которые он ставил в этом письме.

ОТВЕТ. Я это отрицаю. Взяв письмо у Михоэлса, я не находила в этом ничего предосудительного, что же касается содержания письма, то еще раз заявляю, что оно мне неизвестно.

ВОПРОС. Поскольку вы нагло отрицаете установленные здесь факты, следствие вынуждено вас изобличить. (Приглашается арестованный Лозовский, член Еврейского антифашистского комитета. Ему задаются вопросы.)

ВОПРОС. Гражданин Лозовский, еврейские националисты направляли клеветнические письма в адрес Советского правительства?

ОТВЕТ. Да. В 1944 году Михоэлс и бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета Эпштейн, получив с Украины несколько писем от евреев, сообщавших, что якобы местные власти их притесняют, пришли ко мне протестовать перед Советским правительством против подобных действий. Должен сказать, что к тому времени нами уже была достаточно развернута националистическая работа, и мы решили действовать. Обсудив между собой этот вопрос, мы решили написать на имя Молотова письмо с изложением фактов, приведенных в письмах с Украины, имея в виду вырвать у Советского правительства некоторые преимущества для евреев. Оно было направлено адресату. Не получив ответа, я, Михоэлс и Эпштейн договорились написать по тому же вопросу второе письмо Молотову, но, опасаясь, что оно останется без ответа, решили добиваться положительного реагирования на него через связи.

ВОПРОС. Через Жемчужину?

ОТВЕТ. Через нее.

Из протокола допроса от 26.1.1949 года Юзефовича (бывшего заместителя Лозовского, члена антифашистского комитета).

ЮЗЕФОВИЧ. Первыми о создании в Крыму Еврейской республики начали говорить Михоэлс и Фефер. Все мы приходили к единому мнению, что с точки зрения климата Крым является самым подходящим местом для создания Еврейской республики.

ВОПРОС. Дело не в климатических условиях, а в том, что создать Еврейскую республику в Крыму требовали ваши американские хозяева. Почему вы это скрывали?

ЮЗЕФОВИЧ. Это правильно, но узнал я об этом, лишь когда в СССР прибыл американский представитель Гольдберг. Он — крупный делец, связанный с Белым домом, редактирует издающуюся в Нью-Йорке реакционную газету и занимает руководящее положение в ряде еврейских националистических организаций США. Прибыв в Москву, Гольдберг при первой же встрече с нами с большим удовлетворением отметил наши старания по созданию в Крыму Еврейской республики. Из его слов было видно, что этот вопрос для него не нов.

Подбадривая нас, националистов, Гольдберг говорил, что Крым должен стать еврейской славой, еврейской Калифорнией, тут же недвусмысленно отмечал близость Крыма к Палестине и заявлял о необходимости установления более тесной связи между советскими и палестинскими евреями, подчеркивая свою готовность посредничать в этом деле… Гольдбергу была очевидна неприкрытая заинтересованность американцев с помощью еврейских организаций создать на территории Крыма сперва республику, потом Еврейское государство, которое можно использовать как плацдарм против Советского Союза.

ВОПРОС. Какое отношение имела к вашим преступным целям Жемчужина?

ЮЗЕФОВИЧ. Вдохновленные поддержкой Гольдберга Михоэлс и Фефер решили использовать Жемчужину, через которую имелось в виду поставить вопрос Советским правительством о предоставлении евреям Крыма Михоэлс с ранних пор был связан с Жемчужиной и говорил, что по нашим еврейским делам он с ней советуется и получает поддержку. Зная об этом, мы, еврейские националисты, смотрели на Жемчужину как на нашу покровительницу, внимательно относящуюся к нашим просьбам и еврейским делам вообще.

ВОПРОС. И что, помогла вам Жемчужина?

ЮЗЕФОВИЧ. Как рассказывал Михоэлс, он повстречался с Жемчужиной, посвятил ее в наши планы по поводу Крыма, и она обещала поддержать нас. Вскоре после встречи Михоэлса с Жемчужиной, состоявшейся в начале 1944 года, Михоэлс и Фефер составили проект письма о передаче евреям Крыма.

И еще одно свидетельство из протокола очной ставки от 6.12.1948 года между Жемчужиной и Зускиным (администратором Еврейского театра, членом Еврейского антифашистского комитета).

ВОПРОС. На похоронах Михоэлса присутствовала Жемчужина?

ОТВЕТ. Да, присутствовала Дело было так. Вечером 15 января 1948 года я стоял у гроба и принимал венки у всех организаций, в это время увидел Полину Семеновну, я поздоровался с ней и выразил ей печать по поводу смерти Михоэлса. Во время беседы Полина Семеновна спрашивает: как вы думаете, что здесь было — несчастный случай или убийство? Я говорил на основании сообщения, которое мы получили: Михоэлс погиб в результате автомобильной катастрофы, его нашли в семь часов утра невдалеке от гостиницы, а Полина Семеновна возразила мне и сказала, что дело обстоит не так гладко, как это пытаются представить, — это убийство.

Следователь снова обращается к Жемчужиной.

ВОПРОС. Вы это говорили?

ОТВЕТ. Нет.

Из протоколов допроса становится ясно, что попытка Михоэлса, Фефера, Лозовского, Юзефовича, Жемчужиной, Меир отторгнуть у СССР Крым в пользу евреев успехом не увенчалась ни в 1944-м, ни в 1948 году.

Тогда они стали прибегать к демонстрациям протеста. Несколько таких демонстраций во главе с Жемчужиной были проведены в Крыму, несколько — в Москве. Одна из них происходила на Красной площади с выкриками: «Сталина! Сталина!»

Сталин в форме генералиссимуса Советского Союза вышел к Спасскому проходу. Постоял, послушал крики. Внимательно присмотрелся к обращающей на себя внимание скандирующей Жемчужиной П. С.: «Крым — евреям! Крым — евреям!» И со словами: «Ну! Ну!» — вернулся в Кремль.

Были ли основания у членов Еврейского антифашистского комитета требовать для Еврейской республики именно Крым, и ничто иное?

Евреи большей частью предпочитали селиться в западных районах бывшего СССР. Большие еврейские колонии, свыше полумиллиона человек, обосновались в Москве, Киеве, Минске, Одессе, Могилеве. После войны они стали усиленно проникать на работу в министерства и государственные ведомства, в значительной мере в такие органы деятельности, как культура, идеология, медицина, музыка, торговля, средства массовой информации. Начали открытую кампанию по созданию в Крыму Еврейской автономной области. Но, на худой конец, были согласны и на территорию на Волге, с выселением оттуда немцев Поволжья.

Идеологическую кампанию против евреев возглавил секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов. И Берия здесь, как всегда, был железной метлой Верховного. Работая в содружестве с Маленковым, они начинают производить «подкоп» под позиции укрепляющегося в Политбюро А. А. Жданова, и 13 августа 1949 года, без санкции прокурора, в кабинете Г. М. Маленкова арестовывают всю верхушку ленинградской партийной организации: А. А. Кузнецова, П. С. Попкова, М. И. Родионова, П. Г. Лазутина, Ю. Ф. Соловьева, Я. Ф. Капустина. Накануне ареста с должности председателя Госплана СССР освобождается Н. А. Вознесенский. Приговор огласили в час ночи, в два — никого из осужденных в живых уже не было. Но видимость законного решения делу придали лишь 1 декабря 1950 года, опубликовав постановление военной коллегии Верховного суда СССР. По нему были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу: член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совета Министров Н. А. Вознесенский, член Оргбюро, секретарь ЦК А. А. Кузнецов, член Оргбюро ЦК, Председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов, кандидат в члены ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П. С. Попков, второй секретарь Ленинградского горкома Капустин Я. Ф. и председатель Ленинградского горисполкома П. Г. Лазутин. Судьбу перечисленных людей решила комиссия ЦК, в состав которой входили Маленков, Хрущев, Шкирятов.

Партийных руководителей, как видим, всегда убирал партийный аппарат. В 1964 году он уберет и самого лидера — Хрущева.

Сергей Лаврентьевич всю книгу «Мой отец — Лаврентий Берия» посвятил реабилитации отца… Быть его оппонентом я не берусь, проиллюстрирую лишь несколько фактов.

1. В ведомстве Л. П. Берия до войны подвизался некто Федотов, который ведал якобы «переброской разведчиков-коммунистов» за границу, а на самом деле поставлял их в руки работающих под видом японской разведки чекистов, которые патриотов изощренно пытали и тех, кто раскалывался, отправляли в хабаровскую тюрьму. Когда же Федотов был опознан и изобличен, его перевели на работу заведующим кафедрой Высшей школы КГБ.

2. В пятидесятых годах Берия Л. П. произвел массовый отзыв советских разведчиков-резидентов из-за рубежа, якобы для совещания промышленников. Совещание как таковое не проводилось в течение нескольких недель. Разведчики засветились. Замена же профессионалов на дилетантов таким образом не производится.

До 2 марта 1953 года были смещены со своих должностей личные врачи Сталина и начальник Четвертого управления при Министерстве здравоохранения СССР.

За две недели до трагического исхода был арестован начальник личной охраны вождя генерал Власик, которого Берия с Маленковым обвинили в присвоении крупных сумм казенных денег.

Отстранили и Поскребышева, инкриминируя тому утечку государственных тайн.

При захоронении в Кремлевскую стену урны с прахом Л. 3. Мехлиса внезапно умер заместитель коменданта Кремля генерал-майор П. Е. Косынкин.

«Дело кремлевских врачей» и назначение на пост главы госбезопасности С. Д. Игнатьева подрывали авторитет самого Л. П. Берия, и Берия пошел ва-банк.

28 февраля четверо особо приближенных к вождю: Г. М. Маленков, Л. П. Берия, Н. А. Булганин, Н. С. Хрущев — провели вечер со Сталиным на даче. Гостеприимный хозяин проводил всех в добром расположении духа. А 1 марта вечером их срочно вызвали на дачу. Сталин потерял сознание, упал и лишился дара речи. Однако четверка около больного не осталась, спокойно разъехалась по домам, не удосужившись даже вызвать к больному врачей.

Когда же дежурный офицер по телефону с тревогой сообщил Берия о том, что Сталину совсем плохо и он храпит, Берия резко оборвал говорившего: «Не поднимай шума, он просто заснул и храпит во сне».

Кто-то, узнав о критическом состоянии вождя, позвонил на дачу и предложил врачебную помощь. Берия отрезал: «Никто здесь в помощи не нуждается». Врачей к пораженному инсультом больному ни сам не вызывал, ни другим не позволял более тринадцати часов. А по свидетельству профессора А. Л. Мясникова, вызванного с большим запозданием, врачи заметили на губах умирающего следы кровавой рвоты, что свидетельствовало о явном признаке отравления.

После кончины Сталина Берия на второй день разгоняет всех офицеров охраны Сталина.

А обслуга, совершенно растерянная и ничего не понимающая, грузила на автомашины все вещи Сталина, книги, посуду и мебель со слезами на глазах и отправляла на склады МГБ — КГБ. Ее в скором времени Берия сократит за ненадобностью.

В упоминаемой книге «Мой отец — Лаврентий Берия» есть фотография президиума торжественного собрания 1949 года, посвященного 70-летию Сталина, на которой Г. М. Маленков, Л, П. Берия, К. Е. Ворошилов запечатлены сердитее мышей на крупу. Глядя на эту фотографию, можно согласиться со Стюартом Коганом, что «все они заговорщики и приведут заговор в исполнение».

В день похорон Сталина, 9 марта 1953 года, Берия, Хрущев и Маленков, спускаясь с Мавзолея, подойдут поздравить Молотова с днем рождения.

— Какой сделать тебе подарок? — спросят.

— Верните Полину, — последует ответ.

А Полина Семеновна уже сидела в Москве, на Лубянке. (Надо же, название какое образное: луб — сдирающаяся исподняя кора с молодых лип на лыко. Но Берия хоть луб содрал, да им не покрылся. По русской поговорке: «Кто на луб отца спустил, сам того же жди».) Ее вернули из кустанайской ссылки в тюрьму.

Десятого марта Берия пригласил в кабинет на Лубянку Молотова и приказал привести Полину Семеновну. Едва Жемчужина переступила порог его кабинета, как он с возгласом встал перед ней на колени, начал целовать руки и помпезно воскликнул:

— Полина! Ты настоящий коммунист!

Таков он, Лаврентий Павлович: либо в рыло, либо ручку пожалуйте.

После смерти Сталина известный драматург Мдивани, лично знавший Л. П. Берия, вручил начальнику его секретариата Людвигову письмо, в котором обвинял Маленкова в заимствовании речи, произнесенной на XIX съезде партии из речи царского министра внутренних дел Булыгина, сказанной в Государственной Думе, где говорилось: «Нам нужны Гоголи и Щедрины, но такие Гоголи, какие б нас не трогали».

Берия назвал письмо Мдивани чепухой, однако обвинение драматурга вместе с письмом по ошибке было передано в секретариат Маленкова, и дружбе двух советских лидеров наступил конец.

В июле 1953 года состоялся Пленум ЦК КПСС по поводу «Преступных антипартийных и антигосударственных действий Л. П. Берия». Пленум вывел его из Политбюро, исключил из партии, лишил всех наград и званий.

Арест Берия был произведен накануне Пленума контрразведкой армии во главе с маршалом Г. К. Жуковым. Суд над Берия длился с 18-го по 23 декабря 1953 года. Главным оппонентом заключенному являлся Алексей Владимирович Снегов, которого Генеральный прокурор Роман Андреевич Руденко разыскал в лагере арестантов.

С Берия Л. П. Снегов работал в Закавказье в первые годы советской власти. Знал о его службе у мусаватистов в Гражданскую, помнил кровавую историю его возвышения в Грузии, читал и «исторические исследования» Л. П. Берия, с ног на голову переворачивающие прошлое Закавказье.

В те дни наши газеты сообщили об образовании специального судебного присутствия Верховного суда СССР, которое возглавил популярный в народе маршал И. С. Конев. Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР, изучив представленные прокуратурой материалы и заслушав обвиняемых, приговорило Берия и шестерых его главных подручных к высшей мере наказания — расстрелу. 23 декабря 1953 года приговор был приведен в исполнение.

Вот как вспоминал о том Н. С. Хрущев: «Как мы условились, я предложил поставить на Пленуме вопрос об освобождении Берия (это делает Президиум ЦК) от всех постов, которые он занимал. Маленков все еще пребывал в растерянности и даже не поставил мое предложение на голосование, а нажал сразу секретную кнопку и вызвал таким способом военных. Первым вошел Жуков, за ним Москаленко и другие. Жуков был уже заместителем министра обороны СССР. К Жукову тогда у нас существовало хорошее отношение…

Почему мы привлекли военных?

Высказывались такие соображения, что если мы решили задержать Берия, то не вызовет ли он чекистов, охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих изолировать? Мы оказались бы бессильны, потому что в Кремле находилось большое количество вооруженных и подготовленных Берия людей… Вначале мы поручили арест Берия Москаленко с пятью генералами. Он с товарищами должны были иметь оружие, а их с оружием должен был провести в Кремль Булганин. В то время военные, приходя в Кремль, сдавали оружие в комендатуре. Накануне заседания к группе Москаленко присоединились маршал Жуков и еще несколько человек. И в кабинет вошло человек десять или более того. Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову: «Предлагаю вам как Председатель Совета Министров СССР задержать Берия». Жуков скомандовал Берия: «Руки вверх!» Москаленко и другие обнажили оружие, считая, что Берия может пойти на провокацию. Берия ринулся к своему портфелю, который лежал на подоконнике у него за спиной. Я схватил Берия за руку, чтобы он не мог воспользоваться оружием, если оно лежало в портфеле. Потом проверили: никакого оружия там не было, ни в портфеле, ни в карманах. Он просто сделал какое-то рефлективное движение.

В портфеле оказался только исписанный его рукой лист, на котором значилось одно, несколько раз повторяемое, слово: «Тревога! Тревога! Тревога! Тревога! Тревога! Тревога!»

Берия взяли под стражу и поместили в здании Совета Министров, рядом с кабинетом Маленкова. И тут же решили, завтра или послезавтра, так скоро, как это будет возможно, созвать Пленум ЦК партии, где поставить вопрос о Берия. Одновременно освободить от занимаемой должности Генерального прокурора СССР, потому что он не вызывал у нас доверия и мы сомневались, сможет ли он объективно провести расследование. Новым Генеральным прокурором утвердили Руденко и поручили провести следствие по делу Берия.

Итак, Берия мы арестовали. А куда его девать? Министерству внутренних дел мы не могли доверить его охрану, потому что это было его ведомство, с его. людьми. Тогда его заместителями были Круглов и, кажется, Серов. Я мало знал Круглова, а Серова знал лучше и доверял ему. Считал, да и сейчас считаю, что Серов — честный человек… Поэтому я предложил поручить охрану Берия именно Серову. Но другие товарищи высказались в том смысле, что нужно быть все-таки поосторожнее. Круглову мы все же не доверяли и договорились, что лучше всего поручить это дело командующему войсками Московского округа противовоздушной обороны Москаленко. Москаленко взял Берия, поставил вокруг своих людей и перевез его к себе на командный пункт, в бомбоубежище. Я видел, что он делает это как нужно. На этом заседание закончилось. Потом нам дали список, в котором имелись фамилии более ста женщин. Их приводили к Берия его люди. А прием был для всех один: всех, кто попадал к нему в дом впервые, он угощал обедом и предлагал выпить за здоровье Сталина. В вино он подмешивал снотворное…»

Однако Серго Берия уверен, что его отец был убит 26 июня 1953 года в городе Москве без суда и следствия. Вот как он об этом рассказывает:

«…Заседание в Кремле почему-то отложили, отец уехал домой. Обедал он обычно дома. Примерно в полдень в кабинете Бориса Львовича Ванникова, генерал-полковника, впоследствии трижды Героя Социалистического Труда, а тогда ближайшего помощника моего отца по атомным делам, раздался звонок. Я находился в кабинете Бориса Львовича — мы готовили доклад правительству о готовности к испытаниям.

Звонил летчик-испытатель Ахмет-Хан Султан, дважды Герой Советского Союза. С ним и с Сергеем Анохиным, тоже Героем Советского Союза, замечательным летчиком-испытателем, мы в те годы работали вместе и сошлись близко.

— Серго! — кричит. — У вас дома была перестрелка. Ты все понял? Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем…

У нас действительно была эскадрилья, и особого труда скрыться, скажем, в Финляндии или Швеции не составляло. И впоследствии я не раз убеждался, что эти летчики — настоящие друзья.

Что налицо заговор против отца, я понял сразу, что еще могла означать перестрелка в нашем доме? Об остальном можно только догадываться. Но что значит бежать в такой ситуации? Если отец арестован, побег — лишнее доказательство его вины. И почему и от кого я должен бежать, не зная ни за собой, ни за отцом какой-либо вины? Словом, я ответил отказом и тут же рассказал обо всем Ванникову.

Из Кремля вместе с ним поехали к нам домой, на Малую Никитскую. Это неподалеку от площади Восстания. Жили мы в одноэтажном особняке еще дореволюционной постройки. Три комнаты занимал отец, две — я со своей семьей.

Когда мы подъехали со стороны улицы, ничего необычного не заметили, а вот во внутреннем дворе находились два бронетранспортера. Позднее мне приходилось слышать о танках, стоявших якобы возле нашего дома, но сам я видел только два бронетранспортера и солдат. Сразу же бросились в глаза разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Значит, действительно стреляли… Охрана личная у отца была — по пальцам пересчитать. Не было, разумеется, и настоящего боя. Все произошло, насколько понимаю, неожиданно и мгновенно».

Такова еще одна версия предполагаемого происшествия.

Позволю себе описать, как все это происходило в Кремле. В Кремль через Боровицкие ворота с министром обороны маршалом Н. А. Булганиным на трех машинах на очень большой скорости проскочило несколько военных. Дежурный поста (ныне покойный) офицер Юрий Артамонов пропускать их без проверки (кроме машины с Булганиным) права не имел и потому стал оправдываться, говоря, что он пропустил одетых в военную форму, имеющих право свободного проезда маршалов Булганина, Ворошилова и Берия. Но ответственный дежурный по ранним докладам знал, что Берия и Ворошилов находятся в Кремле, и стал требовать от Артамонова исполнения инструкции табели поста и точного доклада. Артамонов вконец зарапортовался и убедительного объяснения найти не мог.

Три ЗИЛа с неизвестными военными на зарежимнен-ной территории Кремля — дело нешуточное. Ответственный дежурный уже был готов объявить тревогу, как от генерала И. А. Серова последовал приказ тревоги не объявлять: проехали-де приглашенные на совещание маршалы Советского Союза, список на пропуск которых дежурному скоро будет представлен.

Снятый за халатность Артамонов был снова поставлен на пост. Внутреннюю же кремлевскую охрану в здании правительства Кремля с постов сняли, загнали в караульное помещение, у входа в которое выставили офицеров контрразведки армии. Их же поставили на внутренние посты вместо снятых с йостов чекистов. Заместитель председателя КГБ генерал армии И. А. Серов вошел в приемную кабинета Л. П. Берия и кинжалом перерезал телефонные провода. Булганин, всегда чопорно одетый, высоко ценящий балерин и певиц Большого театра, по натуре был послушным рабом любого лидера. За личную преданность Сталин назначил его первым заместителем Председателя Совета Министров, Хрущев в пику Маленкову сделал Председателем Совета Министров. Поскольку руководил арестом Берия Н. С. Хрущев, Булганин его команду выполнял бесприкословно.

Военные по его приказу пошли на рискованный поступок: они въехали в Кремль с оружием, что строго-настрого запрещалось кремлевскими инструкциями. Единственные люди, кому позволялось иметь при себе оружие в Кремле, были караульные и лица, заступившие на службу охраны. Министр обороны создал невидимый до тех пор прецендент, приведя в Кремль группу вооруженных офицеров и генералов. Если бы офицеров со спрятанным оружием остановила кремлевская охрана, могло бы случиться непредвиденное.

Дальше, по устному рассказу Н. С. Хрущева, которым он делился со мной задолго до опубликования своей книги и спустя одиннадцать лет после ареста Л. П. Берия, события развивались так: «Я (то есть Н. С. Хрущев!) объявил Берия, что он арестован. Берия сделал инстинктивное движение к своему портфелю, но на его руках с одной стороны повис я, с другой — Булганин, а со спины — Маленков. Создалась куча мала. Но и в таком оцеплении Берия пытался подойти к окну и подать сигнал команды своему прикрепленному. Но троица от окна его оттянула и защелкнула на руках наручники…»

Затем, как я понял из рассказа Хрущева, все спустились к автомашинам: Булганин, Маленков и Берия сели в автомашину Никиты Сергеевича.

За это время не подготовленные к постовой кремлев-ской службе армейские контрразведчики допустили ряд служебных нарушений пропускного режима и их вновь заменили офицерами-кремлевцами. Вышел на выездной пост из Спасских ворот и я. Только принял пост, вижу — от здания правительства вдоль Кремлевской стены ко мне бежит И. А. Серов (тогда еще не было между Кремлевской стеной и зданием четырнадцатого корпуса разделительной металлической ограды и ворот).

Подбежал, командует:

— Отсеки машину охраны Берия от кортежа и прикажи вернуться в гараж.

— Они не исполнят моего приказа, товарищ генерал. Я остановлю, а вы приказывайте, что следует им исполнять.

Едва успели обменяться тирадами, как из-за угла административного здания на бешеной скорости вынеслась кавалькада правительственных машин. Машины прикрытия с асами-шоферами экстракласса, точно соревнуясь друг с другом в лихости езды и нарушений правил дорожного движения, пытались сесть на хвосты автомашинам своих охраняемых.

Включаю зеленый свет на выезд, пропускаю машину Хрущева и вижу в ней на заднем сиденье Никиту Сергеевича, Маленкова, Булганина, а на откидном стульчике в накинутом на плечи пиджаке Лаврентия Берия. Все четверо весело улыбаются, точно только что услышали веселый анекдотец. Подняв жезл в положение «Внимание!», пригашаю скорость автомашин, а автомашину прикрытия Берия, пытающуюся на высокой скорости обойти колонну слева, останавливаю. Офицеры бериевской охраны кроют меня самыми непотребными словами, но шофер сажает машину на тормоза и получает строгий приказ И. А. Серова срочно вернуться в гараж особого назначения. Приказ безоговорочно выполняется.

(Не исключено, что мирно беседующая четверка членов правительства проследовала на машинах во двор особняка Берия и там либо арестовала, либо уничтожила всесильного соперника. Ибо охрана Берия была Серовым отсечена. Но что именно она выехали из Спасских ворот вчетвером в одной машине, я готов поклясться хоть перед Богом.)

В середине 70-х годов мы с женой Неллой Ивановной Счастной квартировали на берегу моря в Гантиади в особняке некоего Николая Федоровича. Заговорили об аресте Берия Л. П., и хозяин поведал мне об этом свою быль. По моим предположениям, прикрепленные к Л. П. Берия Надарая и Саркисов, а также сын Серго арестованы, а хозяин дачи уверяет, что он отлично знает всех троих, а с сыном Берия Серго даже водит дружбу. Более того, попросил меня принять участие в ленче, на который он назавтра пригласил упоминаемых лиц. Я решил, что Николай Федорович меня попросту разыгрывает, и с улыбкой предложение принял. Каково же было мое удивление, когда в полдень названные лица явились, причем бывшие прикрепленные выглядели, как неподвластные времени люди, свежо и прекрасно, и только Серго Лаврентьевич Гегечкори (Берия) раньше времени оказался припорошенным снежком седины.

Николай Федорович потянул меня в компанию, но я от застолья предпочел отказаться. Мне почему-то сразу подумалось, что Надарая с Саркисовым стали бы уверять сына Берия в том, что-де не заметили, как из-под их наблюдения ушла машина с Лаврентием Павловичем, отлично зная, что оставили машину хозяина без охраны по приказу Серова. Добровольно отказаться от придуманной для них легенды они бы не посмели. Слишком многим они рисковали. Но я-то ведь был живым свидетелем другого, о чем бы не преминул заявить. Поверил ли бы мне Серго? А если нет? В его глазах я бы выглядел последним лгуном, а в глазах бывших охранников шефа госбезопасности СССР Л. П. Берия — не иначе как предателем. Видя, что дело принимает дурной оборот, мы с женой ретировались.

Серго Лаврентьевич предположительно считает, что арест его отца произошел в особняке на улице Малой Никитской, куда члены Политбюро были приглашены его отцом на обед. Однако арест подозреваемого произошел далеко до полудня. Победители же, как известно, есть и пить из одной чаши, а тем более сидеть за одним столом с арестантами не рискуют. Скорее всего, кто-то из охраны воспротивился осаде бериевского дома или не поддался разоружению. Возникла перестрелка, в которой тот погиб, и был унесен на носилках, прикрытых мешковиной.

Известно, что большинство офицеров бериевской охраны, расквартированной в особняке на Малой Никитской, накануне ареста хозяина были отправлены в отпуска и заменены на офицеров других служб. Но даже и те на короткое время были арестованы. Освободят их лишь спустя несколько месяцев. На докучливые вопросы сослуживцев, где они пребывали и что с ними произошло, они до сих пор испуганно оглядываются и пытаются уйти в сторону по поговорке: «Как бы чего не вышло».

Предположительно Л. П. Берия по сговору с бывшим командующим Московским военным округом генералом Артемьевым и комендантом города Москвы генералом Синиловым на премьере оперы Шапорина Ю. А. «Декабристы» предполагал арестовать членов Политбюро и провозгласить себя хозяином государства. Для задуманного вызвал в Москву несколько военных соединений, в том числе танковую колонну, чтобы окружить Большой театр и вынудить окруженных членов Политбюро принять его условия капитуляции. Об этом проведала армейская разведка и проинформировала Маленкова. Одна танковая колонна по Минскому шоссе двигалась к Москве, и на ее остановку выслали четырех сотрудников 18-го отделения на автомашине «Победа». Они повстречали головной танк как раз против панорамы «Бородинская битва», лихо развернувшись перед гусеницами и заградив движение, сотрудники с автоматами наперевес вскочили на танк и потребовали от командующего колонной некоего майора доложить, куда движется часть и чей приказ выполняет. Майор с улыбкой ответил, что этого он не скажет никому, но как служивый знает, что отменить приказ может военный рангом не ниже Маршала Советского Союза, находящийся в настоящее время при исполнении служебных обязанностей. И закончил:

— А теперь уберите с пути свою консервную банку, не то я за себя не отвечаю.

Сотрудникам ничего не оставалось, как отвести машину в сторону, открыв тем самым въезд в Москву танковой колонне. Но от выполнения своих обязанностей чекисты не отказались. По радиотелефону связались с командованием и, ссылаясь на слова майора, подсказали, как можно вернуть танковую колонну на место ее дислокации.

Министра обороны Булганина на месте не оказалось, не оказалось и его заместителя маршала Жукова. Позвонили Председателю Президиума Верховного Совета СССР маршалу К. Е. Ворошилову:

— Товарищ Маршал Советского Союза, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, вас беспокоит Главное управление охраны. К Садовому кольцу со стороны Минского шоссе приближается неизвестно кем и зачем вызванная танковая колонна. По объяснению командира, она может вернуться в часть только после отмены ранее отданного ей приказа командиром в звании не меньше Маршала Советского Союза. Других маршалов в данный момент мы на месте не нашли…

В чем, в чем, а в военных ситуациях Ворошилов ориентировался мгновенно.

— Где колонна? — спрашивает.

— На Кутузовском проспекте.

— Не прерывайте со мной связи и через каждую минуту докладывайте о продвижении танков.

Маршал не заставил себя ждать. Соколом вылетев на автомашине через Спасские ворота, он вскоре был у станции «Маяковская» в полном боевом облачении. Регулировочными флажками Климентий Ефремович приказал головному танку остановиться и без лишних слов отправил колонну на место дислокации. Служивый майор своему слову был верен.

Трагедии удалось избежать. И даже мысленно не хочется дорисовывать картину, которая могла бы произойти, не окажись на месте маршала Ворошилова.

Генеральный прокурор Руденко, впоследствии выясняя у заместителя Берия генерала Масленникова причину ввода войск в Москву, дал ему понять, что он, как и его шеф, ответственен за организацию заговора против правительства. Боясь ареста и допросов с пристрастием, Масленников покончил с собой.

После ареста Л. П. Берия Хрущев перехватил инициативу обвинения в свои руки, которая строилась на упоминаемых ранее «предательских инициативах Берия, а именно: о желании объединения ГДР с ФРГ под одним коалиционном правительством, где ГДР отводилась роль автономной республики. Но, узнав о планах Берия, в ГДР вспыхнули забастовки. Берия готовил в премьер-министры Венгрии Имре Надя.

В конце мая 1953 года по указанию Л. П. Берия советский разведывательный самолет вылетел из-под Мурманска и пролетел вдоль северной оконечности Норвегии, Великобритании, приблизился к Натовским военным объектам и не был зафиксирован ПВО НАТО. В мае того же года, используя право первого заместителя главы Советского правительства, Берия без согласования с Маленковым и Хрущевым отдал приказ о подготовке и проведении испытаний первой водородной бомбы.

Серго Лаврентьевич вспоминает:

«Однажды, гуляя с детьми в саду, увидел оставленную на скамейке газету… Находка оказалась весьма кстати. В газете были опубликованы обвинения в адрес отца… Месяца через полтора в три часа ночи к нам в комнату вошли вооруженные люди и объявили, что я арестован.

Меня доставили в Лефортовскую тюрьму, в камеру на шесть шагов в длину и два метра в ширину. После допроса в прежнюю камеру я уже не попал. Перевели в другую, через два дня — в третью, затем — в четвертую. В новые камеры всегда приводили после отбоя…»

В один из дней, когда узника привели на новый допрос, он увидел в кабинете Маленкова.

— Ты что-нибудь слышал о личных архивах Иосифа Виссарионовича? — спросил Серго Лаврентьевича Маленков…

Выходит, при аресте Л. П. Берия архивов И. В. Сталина при нем не оказалось. Их не обнаружили по сей день. Но это не значит, что их не было. Скорее всего, они лежат где-то в укромном месте и ждут своего часа появления на свет.

…До ареста Серго Берия занимался разработкой системы подводного старта баллистической ракеты. Продолжением тех же исследований занимался он и в заключении. Весной несколько автоматчиков под командой офицера вывели Серго на расстрел. Разыгрывался спектакль устрашения матери Серго Лаврентьевича, Нины Теймуразовны Гегечкори.

Для матери спектакль кончился глубоким обмороком, для сына — преждевременным поседением. После «спектакля» под именем Сергея Алексеевича Гегечкори Серго с матерью был выслан в Свердловск, где его ждала должность старшего офицера по усовершенствованию ракетного вооружения.

1 мая 1960 года сконструированной С. Л. Берия-Гегечкори ракетой над Уралом будет сбит неопознанный самолет У-2 американского производства, управляемый Френсисом Гарри Пауэрсом. 10 февраля 1962 года Пауэрса обменяют на советского разведчика Вильямса Генриховича Фишера, работавшего под псевдонимом Рудольфа Ивановича Абеля.

21 августа 1953 года подвергнется аресту один из руководителей внешней разведки МГБ генерал Павел Судоплатов. Среди нескольких обвинений, предъявленных ему, будет фигурировать и обвинение в попытке помощи Л. П. Берия в побеге на Запад на бомбардировщике с военно-воздушной базы близ Мурманска. Генерала-полковника Штеменко, заместителя начальника Генштаба, как инициатора этих предательских планов, отправят в отставку. Специальные группы саперов начнут искать спрятанные Л. П. Берия сокровища в районах правительственных дач. Арестуют и начальника личной охраны Берия Саркисова.

В 1958 году в Свердловске в почтовый ящик семьи Берия-Гегечкори будет подброшена фотография, на которой якобы Лаврентий Павлович Берия прогуливается с дамой по площади Мая в столице Аргентины Буэнос-Айресе. За спиной прогуливающихся красовался президентский дворец.

Через несколько месяцев после этого случая в том же почтовом ящике окажется журнал «Вокруг света», на одной из страниц которого будет воспроизведена упоминаемая фотография с замысловатой подписью: «В шумной, неистовой столице Аргентины есть и сравнительно спокойные уголки. Один из них — площадь Мая, где расположен дворец президента». Эта загадка продолжает мучить не только сына, не только читателей известного журнала, но и экспертов, утверждающих, что на фотокарточке изображен не кто иной, как Лаврентий Павлович Берия собственной персоной. Подпись под снимком — И. Бессарабов.

Фотокорреспондента с подобной фамилией в активе редакции не значилось. Сотрудники журнала, имеющие отношение к набору материала, ничего путного сообщить не смогли.

Нина Теймуразовна, впервые увидев эту фотографию, решила без сомнения:

— Это муж.

А в почтовом ящике вместе со снимком находилось таинственное сообщение: «В Анаклии, на берегу Черного моря вас будет ждать человек с «очень важной информацией об отце».

Нина Теймуразовна придумала себе болезнь, получила больничный лист и вылетела в Грузию на встречу с неизвестным подателем весточки. Но на встречу никто не пришел. Скорее всего, неизвестный довольствовался лицезрением Нины Теймуразовны со стороны. Или хотел видеть именно Сергея Лаврентьевича, и никого другого.

Ну а если по этому поводу здраво поразмышлять.

1. С государственной точки зрения, Л. П. Берия расстреливать было ни к чему. Профессионал-разведчик, отлично знающий резидентуру КГБ СССР за рубежом, он мог принести оттуда неоценимую услугу стране.

2. Можно было не опасаться, что Л. П. Берия окажется вдруг перевербованным разведками других стран, ибо в СССР под жесточайшим контролем находились его сын и жена.

3. Досье на руководителей советского партаппарата при аресте у Берия не было, как и не были обнаружены архивы И. В. Сталина. Это отнюдь не значит, что их не было и они не могли появиться с негативнейшими материалами в адрес руководящей советской элиты в любое время по коду владеющего ими хозяина или по поручению его.

4. Праха Л. П. Берия никто и никогда не видел, и никто не знает, где он захоронен, дабы можно было произвести эксгумацию или методом Герасимова, по черепу, восстановить голову оригинала и пролить свет на истину.

После снятия Н. С. Хрущева из дела Судоплатова изымут планы бегства Л. П. Берия на Запад со специальной военно-воздушной базы из-под Мурманска с помощью генерала Штеменко. В 1990 году дело Берия будет изъято из прокуратуры и передано в секретариат Горбачева, откуда некоторые документы бесследно исчезнут…

В результате борьбы за власть Хрущев, Булганин и Маленков значительно ослабят государство, а Горбачев с помощниками приведут державу к полному развалу.

В области внутренней и внешней политики М. С. Горбачев и А. Н. Яковлев окажутся политиками с нулевым коэффициентом. В 1989 году из-за личной неприязни Горбачев отстранит от власти Хоннекера и ГДР перестанет существовать.

После августовских событий 1991 года П. А. Судоплатова реабилитируют. По идентичности и сходству фамилии с производными ее словами, советскому суду Судоплатов оплатит сполна. Пока же утешимся предположениями. Нам известно, как велся допрос следователем из ведомства КГБ П. С. Жемчужиной. Сравним идентичность происходящего с допросом шефа КГБ Л. П. Берия следователем Министерства обороны:

ВОПРОС. Признаете ли вы свое преступно-моральное разложение? ОТВЕТ. Есть немного. В этом я виноват.

ВОПРОС. Вы признаете, что в своем морально-преступном разложении дошли до связей с женщинами, связанными с иностранными разведками?

ОТВЕТ. Может быть, я не знаю.

ВОПРОС. По вашему указанию Саркисов и Надарая вели списки ваших любовниц. Вам предъявляется девять списков, в которых значатся шестьдесят две женщины. Это списки ваших сожительниц?

ОТВЕТ. Большинство женщин, которые значатся в этих списках, — это мои сожительницы.

ВОПРОС. Кроме того, у Надарая хранились тридцать две записки с адресами женщин. Вам они предъявляются. Это тоже ваши сожительницы?

ОТВЕТ. Здесь есть тоже мои сожительницы.

Обвинитель предъявляет Берия документ об изнасиловании ученицы седьмого класса, которая потом родила от него ребенка. Подсудимый уверяет, что все происходило по согласию.

Перед казнью подсудимый признался в «моральном разложении»: у следователя имелись данные на 760 любовниц Берия. Однако, по словам его жены, Нины Теймуразовны Гегечкори, «все эти женщины были работниками разведки, агентами и информаторами. Связь с ними поддерживал только Берия. А когда этих женщин стали спрашивать о связях со своим шефом, они заявили, что были его любовницами, поскольку не могли назвать себя стукачами и агентами спецслужб».

Л. П. Берия встретился с Н. Т. Гегечкори в тбилисском парке «Надзалеви» в 1921 году. Объявил, что любит ее и предлагает руку и сердце. Невесте в то время было шестнадцать, жениху двадцать два года.

Упоминаемый неоднократно бериевский особняк по улице Малая Никитская, дом 28 сегодня занимает посольство Туниса. Он обнесен таким высоким каменным забором, из-за которого дома почти не видно. А. И. Аджубей, побывавший там в 1947 году на помолвке Серго с красавицей Марфой Пешковой, внучкой Алексея Максимовича Горького, вспоминает: «И Марфа и жених держали себя за столом сдержанно, да и гости не слишком веселились. Пожалуй, только Дарья Пешкова, младшая сестра Марфы, студентка театрального училища имени Щукина, чувствовала себя раскованно. (Марфа родит от Серго трех детей: Нину, Надю и Сергея.)

Чуть позже в этом же доме поселилась любовница Берия — семнадцатилетняя Л., родившая ему дочь. Нина Теймуразовна терпела ее присутствие — видимо, иного выхода не было. Рассказывали, что мать Л. устроила Берия скандал, отхлестала его по щекам, а он стерпел. Не знаю, было ли так на самом деле, однако девица чувствовала себя в особняке прекрасно, и мама, видимо, смирилась.

Я часто встречаю ее, теперь уже немолодую, но до сих пор обворожительную блондинку, и всякий раз думаю: вполне соединимы любовь и злодейство».

К сожалению, соединимы, Алексей Иванович.

…Заседания суда проходили в одном из старых зданий штаба Московского военного округа. Заключенный содержался в приспособленном помещении глубоко под землей. На последнем заседании 23 декабря 1953 года Генеральный прокурор Г. А. Руденко зачитал обвинительное заключение «О преступной деятельности Л. П. Берия». Перед допущенными в зал суда всплывали эпизоды ужасающих злодеяний: по приказу Берия людей в застенках подвешивали за волосы к потолку, вбивали в уши гвозди. Даже сам Берия, когда Руденко читал обвинительное заключение, не смог выдержать напряжения — заткнул уши. На суде присутствовал председатель профсоюзов Грузии Кучава. В материалах ему попался длинный список обесчещенных женщин.

— Ради Бога, не оглашайте имен, — попросил он. — Три четверти в этом списке — жены членов нашего правительства.

Приговор суда был беспощадным — смертная казнь с немедленным исполнением… Почему так торопился суд? Кому не терпелось поскорее захлопнуть рот обвиняемому?..

Берия воспринял приговор в полной прострации. Его остекленевшие глаза как бы не понимали сути происходящего. Если при перечислении перечня преступлений он еще был в состоянии контролировать ситуацию и как бы с ней не соглашаться, то к финалу, похоже, выдержка ему изменила. Подталкиваемый охранником, он на ватных ногах сошел на нижний этаж, в подвал, последовал к бункеру, где должна была состояться казнь. Бункер представлял собой полутемное помещение с глухими бетонными стенами. Возле одной из стен заранее установили прочный дощатый щит, чтобы пули при исполнении приговора рикошетом не поранили невинных. Ближе к верхнему краю в щите находился крюк для подвешивания. Войдя в бункер и встав на указанное место, Берия боязливо огляделся. С него сдернули гимнастерку, оставив нательную рубаху. (Арестовывали Берия в штатском костюме. — С. К.)

Реальность совершающегося дошла до него лишь тогда, когда в бункере осталось несколько человек.

Руденко зачитал приговор. Берия закричал:

— Разрешите мне сказать!

Руденко оборвал:

— Ты уже все сказал. — И обратился к военным: — Заткните ему рот полотенцем.

Командующий войсками МВО генерал армии К. С. Москаленко попросил офицера для поручений Виктора Ивановича Юферова:

— Ты у нас самый молодой, хорошо стреляешь…

Но Москаленко перебил генерал-полковник П. Ф. Батицкий:

— Товарищ командующий, разрешите мне. — И достал свой парабеллум. — Этой штукой на фронте я не одного мерзавца на тот свет отправил.

Руденко произнес:

— Прошу привести приговор в исполнение.

Но тут Берия, неожиданно изловчившись, вырвался и, упав на колени, пытался целовать сапоги председателя суда И. С. Конева и других присутствующих, истошно прося о пощаде. При этом из его рта потекла какая-то темная жидкость. Его брезгливо оттолкнули и привязали к крюку.

Батицкий прицелился. Грянул выстрел — и обмякшее тело узника повисло на веревках.

Присутствующие подошли ближе. Маршал Конев презрительно сплюнул и сквозь зубы процедил:

— Будь проклят тот день, когда родила тебя мать.

Для истории привожу заявление коменданта специального судебного присутствия генерал-полковника П. Ф. Батицкого от 23 декабря 1953 года.

1953 года, декабря 23 дня

Сего числа в 19 часов 50 минут на основании предписания председателя специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года за № 003 мною, комендантом специального судебного присутствия генерал-полковником Батицким П. Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции Руденко Р. А. и генерала армии Москаленко К. С. приведен в исполнение приговор специального судебного присутствия по отношению к осужденному к высшей мере наказания — расстрелу Берия Лаврентию Павловичу.

Генерал-полковник Батицкий.

Генеральный прокурор СССР Руденко.

Генерал армии Москаленко.

23 декабря 1953 года замминистра внутренних дел СССР тов. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника тов. Гетмана, генерал-лейтенанта Бакеева и генерал-майора тов. Сопильника привели в исполнение приговор специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года над осужденными:

1. Кобуловым Богданом Захарьевичем, 1904 г. р.

2. Меркуловым Всеволодом Николаевичем, 1895 г. р.

3. Деканозовым Владимиром Георгиевичем, 1898 г. р.

4. Мешиком Павлом Яковлевичем, 1910 г. р.

5. Володзимирским Львом Емельяновичем, 1902 г. р.

6. Гоглидзе Сергеем Арсентьевичем, 1901 г. р.

к высшей мере наказания — расстрелу.

23 декабря 1953 года в 21 час 20 минут вышеупомянутые осужденные расстреляны. Смерть констатировал врач (подпись).

Учтите, читатель, констатации факта смерти Л. П. Берия врачом нет.

По воспоминаниям С. В. Грибанова, Берия расстрелял один генерал, ставший почти маршалом, здоровый такой, рассказывал с похабщиной: «Повели мы Берия по лестнице в подземелье. Он обосрался. Вонища. Тут я его и пристрелил, как собаку…»

Генерал, ставший почти маршалом, угадываем — это тот же Батицкий П. Ф.

Скабрезным ли был боевой генерал или вжиться в роль скабрезника пытался? Спрашивается, зачем ему было оставлять для потомков два разных по сути, противоречивых свидетельства расстрела Л. П. Берия?

А по книге Стюарта Кагана: «Когда закончился судебный процесс, Берия отправили в наручниках в подвал дома № 22 по улице Лубянка. Лазарь наблюдал, как он выходит из зала: с бледным окаменевшим лицом, в небольшом пенсне, высоко посаженном на переносице. Тот шел молча и смотрел в одну точку прямо перед собой…

Берия поместили в подвальную камеру. За ним последовали маршалы и генералы из числа военных, которые, по общему мнению, примкнули к нему, и вскоре он был казнен».

Это только часть свидетельств, и грустных, и гнусных. Какие их них достоверны, судить истории. Когда-то, может, и откроется истина, как открылась она, спустя десятилетия, о расстреле царской семьи. По заключению экспертов, скелетов Марии и Анастасии среди останков царской семьи не оказалось.

По словам Сергея Лаврентьевича, прославленный герой Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков (который никакого участия в аресте Берия не принимал) сказал его сыну: «Если бы твой отец был жив, я был бы вместе с ним…»

А Н. М. Шверник заявил: «Живым я твоего отца не видел. Понимай как знаешь, больше ничего не скажу».

К ним оставшийся без отца сын присовокупляет признания Н. М. Михайлова бывшего секретаря ЦК, министра культуры СССР: «В зале суда сидел совершенно другой человек». Но говорить на эту тему дальше отказался.

Говорят, что Берия пострадал за то, что пытался разыграть национальную карту, которую впоследствии ЦРУ разыграло у нас с огнем, музыкой и рыданьями.

Полагаю, что перед развенчиванием культа личности И. В. Сталина Хрущеву требовалась жертва на заклание. Ею и стал верный подручный Сталина Лаврентий Павлович Берия. Ибо даже тот же Хрущев в последние годы жизни заявлял: «Даже когда мы многое узнали после суда над Берия, мы дали партии и народу неправильные объяснения и все свернули на Берия. Он казался нам удобной фигурой, и мы сделали все, чтобы выгородить Сталина».

Вот, оказывается, как: пытаясь реанимировать Сталина, все свалили на Берия. Затем лихо развенчали Сталина. Опомнились. Попытались приодеть вождя в ими же порванные одежды. Прикрытия не получилось. Кто следующий?

Архивное же дело Л. П. Берия до сих пор засекречено. Система, которую он пытался реанимировать, изначально была обречена. Сын предполагает, что его отец бросил вызов советской системе весной 1953 года, призывая большевистскую партию держать ответ перед народом и не лишать его исторической памяти.

По делу Л. П. Берия его сын Серго и жена Нина Теймуразовна были арестованы и содержались в тюрьмах до конца 1954 года. С 1990-го Серго работает главным конструктором Киевского филиала ЦНПО «Комета».

Л. П. Берия унес с собой многие факты событий 30-х — 50-х годов, которые могли объяснить смерть Сталина и высветить действительное положение вещей в высшем эшелоне советского руководства. Ибо одной из версий смерти Сталина до сего дня остается преднамеренное убийство его.

Из числа ближайшего окружения Сталина подобное могли сделать Берия и Хрущев. Но Хрущев в своих мемуарах предательскую миссию перекладывает на Берия, так как тот «по-прежнему контролировал окружение Сталина. Знал всех чекистов. Они все стремились снискать его расположение, и ему легко было использовать их в своих целях». (Хрущев вспоминает. С. 296–297.) И дальше: «Как только Сталин умер, Берия засиял. Он словно переродился и помолодел. Тело Сталина еще в гроб не положили, а он уже, громко говоря, стал отмечать свою победу. Берия был уверен, что момент, которого он так долго ждал, наконец наступил. Никакая сила в мире не могла теперь его сдержать, ничто не могло ему помешать достичь своей цели». (Там же. С. 306.) И наконец заключает: «Я уже предчувствовал, что Берия теперь возьмется за всех нас, и это может стать началом конца. Я уже давно знал, что никакой он не коммунист. Он был палачом и убийцей». (С. 307.)

Однако следствие по делу Берия не нашло подтверждения его участию в убийстве Сталина. Одно удивляет: внимание следствия почему-то не привлекли факты ответственности Берия за личную безопасность Сталина. Он был куратором всех его служб, и мимо его контроля не должно было просочиться ничего подозрительного. Правда, в дни, предшествовавшие смерти вождя, Берия уже не был ни министром МВД, ни председателем КГБ. Похоже, что Берия не только располагал достоверными данными о сговоре правительства против Сталина, но и знал об истинных исполнителях зловещей акции, почему первым и был скинут с дороги. За ним последовали Маленков, Василий Сталин. В страхе бежала за границу Светлана Иосифовна. Кого бы ей бояться, если, по выражению Хрущева, после смерти Л. П. Берия у КГБ были «вырваны волчьи клыки». Ан нет, прячется дочь Сталина до сих пор, даже и от беззубого волка.

Возникает вопрос: а не Хрущев ли убрал Сталина? Подозрений для того предостаточно, и основное из них — всю сознательную послесталинскую жизнь Хрущев посвятил дискредитации вождя. По воспоминаниям маршала К. К. Рокоссовского, Сталин, предвидя печальное, как-то сказал: «После моей смерти меня безжалостно дискредитируют. Но я знаю отлично, что после меня реабилитируют и восстановят в правах истории».

Борьба истории с домыслами и вымыслами по отношению к И. В. Сталину и Л. П. Берия продолжается. Под колеса ли сегодняшней истории, на обочину ли ее или в грязь домыслов кинут память о Л. П. Берия, правду скажут будущие историки — скрупулезные исследователи, в чьих руках окажутся сегодняшние втуне засекреченные материалы.