Утро начиналось не с рассвета.
Утро начиналось со стрельбы,
И казались времени приметой
Кем-то наспех сбитые гробы.
Смерть витала где-то с жизнью рядом,
нёсся плач и стон со всех сторон.
И ревели в воздухе снаряды,
заглушая колокольный звон.
Каждый дом был линиею фронта
и не предвещал спасенья Спас.
Смрад и дым стоял до горизонта —
это просыпался мой Донбасс!
Я возводил вас,
как от зла редут.
Молился я на вас,
как Богу в храме.
И если к нам
каратели придут,
вы будете
запретными стихами.
Вас — очень близких
сердцу и уму —
сбивал в себе плотнее,
чем тюки я.
Враг не поймёт
зачем и почему
нужны стихи мне
именно такие.
Захочет он, пугая и грозя,
расправиться со мной,
как с иноверцем.
Но уничтожить
ни за что нельзя
того, что было выстрадано
сердцем!
Жара с войной смешались каждой клеткой.
Внезапно не во сне, а наяву,
как автоматной очередью меткой,
вонзился дождь в пожухлую траву.
И в той совсем не мирной обстановке
нам дождь казался выше всех наград.
И «града» приумолкли установки,
а сыпал с неба настоящий град!
Дома во тьме присели, как избушки,
в которых был спасительный подвал.
А гром палил, как будто бы из пушки,
и спать спокойно людям не давал.
Как никогда, в такое время суток
прослушивались залпы пушек в нём.
И молния — с ней было не до шуток —
крестила перекрёстным нас огнём.
Грозы раскаты раздавались всюду,
напоминая нам вчерашний бой...
И всё ж, когда палят не из орудий,
куда приятней на душе любой!