Зомби-Киев

Глава 36

Час назад.

Все трое собрались у синих ворот стадиона «Спартак», они закрытые, внизу Подольского спуска, знаешь? Самый старший был первокурсник — Шмоллер, это не фамилия, а рэпперский псевдоним. Он хотел быть Люгером, но такой ник давно занят, и около года Иван Кольцов перебирал варианты, все ему не нравились, пока, стирая пыль на книжных полках, не попался на глаза томик Шиллера. Шмоллер! — возникло понимание, будто лампочка включилась. И вот он исполнял свой стаф как Шмоллер, хотя псевдоним всё больше внушал ему отвращение.

— Прими наконец это как есть, — говорил ему Доктор Пупс, который тоже сегодня пришел. Он заканчивал школу в следующем году. Наконец, явилась почти его ровесница Изольда.

На три смартфона они собирались снимать клипы в психиатрическом недострое Дурке, около Павловки. Рэп начитали заранее, оставалось самое сложное — попасть губами в запись.

Изольда приехала на троллейбусе и, выйдя чуть выше на другой стороне от стадиона, спустилась и перешла переход по светофору. Пока был красный, Доктор Пупс кричал ей:

— Беги! Беги!

Но Изольда спокойно дождалась зеленого и тогда.

И тогда оказалось, что Иванилов не придет.

— А как, а как? — спросила Изольда, — Мы же договаривались.

— А он со своими диггерами куда-то пошел, — ответил Шмоллер, — В Клов.

— Так значит, тот что с ним стаф не делаем? — сказал Доктор Пупс.

— Ну выходит что да. Пусть сам потом идет, рожу свою снимает и подмонтируем.

Они пошли вдоль ограды, в овражек у подножия горы, на которой стояли корпуса Павловки. За боковыми воротами стадиона, перед зеленым холмом ютилось трехэтажное здание, непонятно к чему относящееся. Мимо, в тень деревьев ныряла тропка. Это было устье Репяхова яра, чьи берега здесь еще не обрели всю возможную крутизну и высоту.

— Меня вообще мамаша отпускать не хотела, — тараторил Доктор Пупс, — Говорит, в городе непонятно что творится, не сможешь вернуться, застрянешь в пробках.

Они стали подниматься по длинной лестнице, к плоскогорью.

— Погодите, — сказал Доктор Пупс, держась за синие металлические перила, — А есть ведь путь короче?

— Ну есть, — ответила Изольда, — Вот так налево по яру и потом лезть на отвесный склон. Под самой Дуркой он вообще неприступный, но можно раньше.

— Не, я пас. Идем как идем.

— Пошли.

И обратилась к Шмоллеру:

— Павер-банк взял?

— Да, конечно.

— У меня на запись если на пятнадцать минут хватит максимум. Аккум старый, не держит.

Лестница поднялась в небольшое ущелье, по которому легко в гору шла дорога. Клёны и липы дарили прохладу. Виднелись корпуса психбольницы. По каким-то делам, рыжая медсестра вела под руку старушку в синем халате. Направо сворачивали две женщины в длинных платьях и покрывавших голову платках — они направлялись в церковь.

Доктор Пупс сказал между прочим:

— С Иваниловым надо что-то делать. Его квадратные рифмы достали.

— Ну он не может иначе. Туда, — Изольда указала налево. Это она была знатоком местности.

Дорога вела их между корпусами, постоянно поворачивая. Пупс восхищался граффити:

— Давайте тут клип снимем!

— Ты еще Дурку не видел, — Изольда тяжело дышала, запыхавшись от скорого шага и постоянного подъема улочки. А Доктор Пупс, кажется, ничего, только пот со лба вытирал. Изольда пошла быстрее, надеясь услышать от Пупса: «Фух!» и просьбу замедлиться, однако он не отставал. Тормозил Шмоллер, он останавливался и фоткал граффити.

— Смотрит, бог сидит и пишет! — сказал он.

— А вон видишь портреты? — Изольда кивнула на рисунки возле окон.

— Ага. Ща поснимаю. Вон то Ван Гог…

Вскоре они выбрались к обнесенному стеной с башней, мрачному двухэтажному зданию.

— Тут освидетельствуют настоящих маньяков, — пояснила Изольда спутникам, — Судебная психиатрическая экспертиза. Или если кто по дурке косит от преступления. Ну и так далее.

— Жесть, — сказал Доктор Пупс.

— Жесть не то слово, — отозвался Шмоллер.

От корпуса, более похожего на тюрьму, чем на корпус, они свернули налево в чащу, по узкой грунтовке среди осин и клёнов. У обочин, в лопухах и крапиве, валялся кучами строительный мусор.

За ветвями постепенно проступала серого кирпича, без облицовки, громадина, с темными провалами окон, бетонными перекрытиями, кубическими выступами, пристройками. Где было много этажей, где — мало. Граффити повсюду, куда может дотянуться рука.

— Зона баллона! — обрадовался Доктор Пупс.

— Вообще тут одному стрёмно ходить, — Шмоллер оглянулся.

Роща молчала. Всё замерло. Деревья тянулись к недострою зелеными лапами. Старый, толстенный — не дуб ли? лежал поперек рва, упираясь в стену.

Полураскрытой, стоящей книжкой нависала над площадкой грунтового двора главная часть здания. В месте сгиба этой книжки зияли большие прямоугольные провалы, за каждым виднелся лестничный пролет.

— Сколько этажей? — считал Шмоллер, — Шесть… Семь…

— А с разных сторон по-разному, — сказала Изольда, — Кстати можем подняться на крышу.

Шмоллер всмотрелся в пустую черноту помещений первого этажа:

— А там никого нет?

— Войдем — узнаем.

— Я вообще-то слышал, тут проводились какие-то ритуалы. Давайте сначала вокруг обойдем, посмотрим где будем снимать. Может с тыла колоритней.

— Ну пошли, — согласилась Изольда.

Здание было как бы погружено в удолье, пригорок обнимал его справа, а потом сам институт врезался стенами в почву, рос из нее. Окна находились на следующем от земли этаже. Лишь одно, маленькое и узкое, было вровень с человеком.

— А что там? — спросил Доктор Пупс.

Позади здания была почти ровная площадка, покрытая редкой рощей. Вдоль нее светлела тропа, по самому краю обрыва. На другой стороне Репяхова яра, на возвышающейся горе, поросшей великанскими деревьями, попирали небо несколько небоскребов. Изольда встала у кромки и, пародируя кого-то, торжественно произнесла:

— Какая страшная высота…

— Я бы не хотел туда загреметь, — сказал Шмоллер, боязно заглянув вниз, на почти отвесный склон, поросший густой травой и кое-где кустами. Глубоко, дном оврага шла дорога. Под ногами были кроны деревьев, тянущихся к свету с того дна.

— Жарко, давайте уже снимать клипы, — сказала Изольда.

С этой стороны Дурки было два трехэтажных корпуса, соединенных переходом, да некое сооружение из бетонных блоков, смахивающее на склеп, с боковым дверным проемом. Ребята подошли к ближайшему корпусу. В темноту подвала уходила лестница.

— Давайте я буду подниматься оттуда и делать читку, — предложил Доктор Пупс.

— Да нифига не видно будет, надо было фонарик взять, — сказала Изольда.

— А смартфоном посветить?

— Ну, попробуем. Так, что снимаем сначала? Надо всё в разных местах снять, а то все клипы одинаковыми будут. Надо чтобы было где сидеть. Там в дверях типа склепа можно…

— А видела там проемы в высотном здании?

— Ну.

— Я залезу туда, на второй этаж, свешу ноги и буду читать.

— Давайте определимся какую песню делаем первой! — Изольда хлопнула себя выше колен.

— «Ребус», — сказал Доктор Пупс.

— Пусть «Ребус», — согласился Шмоллер.

Изольда отвела их ко входу в бетонный типа склеп. На пороге была высокая приступочка, тоже из бетона.

— Садимся по очереди сюда, — сказала Изольда, — Каждый делает свою читку полностью, весь текст, потом будем нарезать. Камера кому-то снимает статично, кому-то крутим влево-вправо, чтобы эффект кружения головы.

— Пусть зрителей стошнит! — расхохотался Доктор Пупс.

— Я включаю в кармане звук, Шмоля снимает.

— Шмоллер!

— Блин! Ты избрал плохой псевдоним. Народу нужен Шмоля, оно хорошо звучит.

— Оно звучит как грыжа Шморля.

— Что за грыжа Шморля?

— Заболевание такое, называется «грыжа Шморля».

— Давайте, я первый, — Доктор Пупс уселся на порог.

— Погодь, — сказала Изольда, поднимая руку, — Там походу кажись фильм ужасов снимают.

— Где?

Вдоль кирпичной стены к ребятам бежала молодая женщина в забрызганном кровью белом халате, на груди ее болтался бэйджик с портретом, уродливо на нее похожим, и фамилией — Пронина.