Зомби-Киев

Глава 67

Пантюхин даже решил, что он сказочный Садко, попавший в подводное царство. Сознание гасло, зрение темнело — даже в этой холодной мути. И тут всё прояснилось на миг, он почувствовал боль, стукнувшись головой о твердое. Будто раскололся череп.

Теряя мысли, Пантюхин забил руками, ногами, тронул неожиданно жесткое — трос? Нащупал похожее на бочку с кантом, и вот он хватал руками буй, красный буй с черным кольцом основания по ватерлинии. Пантюхин обнял буй повыше кольца, а то не давало ему соскользнуть. Щекой прижавшись к кольцу, басист глядел направо, и ничего больше не видел, кроме, в стороне, зеленого мужика, что бросал в небо искусственный спутник. Зеленый мужик показался ему Нептуном, и верно, он на дне морском, но смутно пришло понимание — зеленый это статуя около моста.

Пантюхин беззвучно кашлял водой, смешанной со слюною, откуда-то взялась кровь — со лба или из горла, но бурое стекало на грудь, а может это бакен отсвечивал, кто его знает? Ветер пронзил холодом. Пантюхин хотел закричать, позвать Иру, но голос пропал натужным першением.

Не хотелось отпускать буй, буй стал самодостаточной вселенной, всё внешнее воспринималось чуждым, другой мир лежал за космосом, космос был волнами, космос был холодом.

Буй кренился, но не переворачивался — мешал трос, идущая до самого дна.

Пантюхин посмотрел на берег. Никто, никто ему не поможет туда добраться. Только сам.

Он хотел сесть на опорное кольцо и обхватить буй ногами, но не смог подтянуться так высоко. Сбоку кольца были круглые ушки непонятного назначения. Где же крепится трос? Если его отсоединить, можно не выпуская буй из рук доплыть до нем к берегу. Пантюхин стал шарить рукой под водой. Должно же быть просто. Их же, буи, забирают на обслуживание. Есть какой-то карабин для пристегивания…

Нижняя, сокрытая часть буя была скользкой от водорослей. Рискуя сорваться, Пантюхин погрузился чуть более и проследовав по сужающейся к низу воронке основания буя, наткнулся на выступающую планку вроде киля, с дырками. Одна пустая, во вторую тоже попали пальцы, а сквозь третью было пропущено кольцо крепление троса. Сам трос, тугой и склизкий, не поддался освобождению, как Пантюхин ни дергался и не щупал его.

Покачиваясь на буе, Пантюхин выглянул из-за его красного бочкообразного корпуса и увидел, как далеко кто-то выходит из воды на берег. Наверное Ира. Отсюда не услышит, кричать бестолку.

Пантюхин снова обхватил руками основание буя.

Вот бы найти способ не плыть. В голову пришла мысль, что будь он потолще, весом побольше, то груз, удерживающий буй на дне, сдвинулся бы… На обрыв троса рассчитывать нельзя.

Он увидел в воздухе косо свисающие с моста лёски рыболовов. Стал соображать — может перебираться от лески к леске? Но ведь там пока катушку до конца не отмотаешь, упора не будет, и можно запросто утонуть, барахтаясь и таща леску к себе.

Пантюхин плюнул на всё и поплыл к берегу. Зеленый мужик со спутником медленно, но верно приближался. Ни гитары. Ни мобилы. Народ вон спутники запускал. Что, не доберешься? Руки-ноги работали сами по себе, как посторонний механизм. Пантюхин не чувствовал усталости, а следил только за равномерностью дыхания, и чтобы голова была поднята. Даже метр в минуту это достижение.

Но всё оказалось гораздо быстрее.

Шатаясь, Пантюхин вышел по ступеням набережной и тут же наступил на стекло. Кровь.

— Я жив, — сказал сам себе.

Рядом не было ничего, чтобы обмотать ногу, поэтому он снял тенниску и замотал ступню ею. Поковылял вдоль течения, по плитам, в сторону, где должна быть Ира. Там впереди виднелась не одна человеческая фигура.

Справа длилась каменная стена, выше нее была такая же покрытая плитами терраса, затем еще стена, и тротуар, доходящий до шоссе под зеленой Печерской горой, на которой золотилась куполами Лавра.

Ира сидела на ступенях, рядом с ней стояли два чувака в зеленых бахилах с застежками, один с рыжей бородкой и странным глазом, как у солиста Радиохэд, а другой просто мрачный, в панаме.

Диггеры. Пантюхин решил обыграть свою походку и прикинуться зомби, тем более что мрачный уже обратил на него внимание. Но одумался и охрипшим от воды голосом прозаично просипел:

— Ира!

Она обернулась.

— Ну дык, придешь на концерт? — спросил Пантюхин.

И отключился.

Очнулся с туманным пониманием, что это от слова «очи». Очнулся. Бубнел рыжебородый диггер, что-то про Николку. Какой Николка? Мрачный чувак наклонился над Пантюхиным, предлагая штаны и какие-то еще шмотки. А, ну да, диггеры же с собой носят сменную одежду.

Ира была в куртке с чужого плеча, но всё равно отбивала зубами дробь.

Жук — который с глазом, ник такой — Жук — рассказывал, что он с Дуремаром пришел с Николки, из Никольской дренажно-штольневой системы. Они думали переждать в ней, но в этот подземный лабиринт под Лаврой пошла экскурсия, и — короче говоря, все они превратились в зомби, и в Николке теперь опасно.

Лавра возможно закрылась в толстых крепостных стенах, но пробраться туда они не рискнут, ведь до склона горы надо пересечь Набережное шоссе, а по нему наметилась странная движуха мертвецов со стороны Подола. Да и так стоят разбитые машины, между ними бродят зомби.

Жук и Дуремар хотели по нижней набережной, вдоль самой воды, добраться через парк Примакова к мосту Патона и посмотреть, что там, а потом пробиваться дальше вниз, мимо ботсада, Выдубичей, Лысой горы и к устью Лыбеди.

— А там что? — спросила Ира.

— Фекальный коллектор под Днепром, на Левый берег.

— А ты говорила, — сказала Пантюхин Ире, — Что это я сошел с ума…

— Да, ты верно уловил ход мыслей, — улыбнулся Жук, — Под Днепром, зловонный дюкер…

— А Сталинское метро? — спросила Ира.

— Это тоннель на Жуковом острове? — уточнил Пантюхин.

— Его не достроили, — сказал Жук, — Тоннель есть, но только в пределах острова.

— Я хочу кофе, — заявил Пантюхин.

— Будет тебе кофе, — Жук полез в свой рюкзак за термосом.

— Ой, я тоже хочу, — хрипло оживилась Ира.

— Почему у вас такие голоса? — спросил Дуремар.

— Мы обожрались мороженого, — ответил Пантюхин, — Кстати, а может у вас и сидор есть?

— Что за Сидор? — удивился Жук.

— Ну хавчик какой-то вроде бутербродов.

— Поделимся, — он протянул Ире колпачок от термоса и стал наливать туда.

— На Приорку у меня ведь нет шансов попасть? — спросила она.

— Никаких.

Пантюхину достался бутерброд. Зажевал:

— Дойдем до Патона, а там узнаем как на Дружбы. Если бульвар чист, пробуем к Протасову яру? — посмотрел на Иру.

Она кивнула:

— Ну да, я с тобой.

— Это далеко, — сказал Жук, — Ну а мы всё равно в устье Лыбеди, нам на Левый надо.

— А я не понимаю, как, — Пантюхин почти расправился с бутером, — Там же канализационные стоки просто идут по трубе под руслом Днепра, верно? Так вы что, плыть будете? Труба ведь наверное полностью заполнена? Или до потолка есть немного воздуха?

— Дюкер устроен из нескольких труб, так называемых ниток, которые можно независимо перекрывать.

— Ага.

— Еще там есть труба, называемая аварийным выпуском. То есть перекрываются трубы дюкера, и говны идет на выпуск в природу. Всего есть семь нитей, построенных в разное время, начиная с тысяча девятсот шестьдесят шестого года. Диаметр каждой — один метр сорок сантиметров.

— Надо на карачках, — сказал Дуремар.

— А что на холме около Родины-Матери? — спросил Пантюхин, — В плане зомби…

— Мы не знаем.

— В самом музее ВОВ полно холодного оружие наверное. И музей должен быть защищен. А если залезть на Мать-Родину, мы увидим всё вокруг и сможем выбрать правильный маршрут. Заодно станет ясно, как на Левом берегу.

— Если только шоссе около подъема в Ландшафтный парк безопасно, можно попробовать, — задумался Жук.

— Ну. А если не получится, идем низом вдоль воды к Патона.

— Еще, — Ира протянула пустую чашечку от термоса.