Зомби-Киев

Глава 38

Не глас трубный в ушах, но громкое техно твоего пульса. Лида забралась вдоль наклонной бровки опорной стены наверх, в сонный тупик зеленого двора при хрущовке. За нею высился заросший деревьями склон с дверями погребов, мысом приближающийся к тупику и далее огибающий Дом Художников, что белой громадой в сплошных балконах торчал из низины под опорной стеной.

У края стены, отгороженная от пропасти металлической оградой, за дом вела тропа, перегороженная местами буреломом. Другая тропа, из потрескавшегося в жару суглинка, вилась, поднимаясь по ребру мыса под сенью вишен и груш.

Лида решила, что чем продираться завалами веток, лучше лезть наверх. К тому же она вспомнила, как уже была здесь давно, в начале своего воцерковления, когда паломников в Зверинецкие пещеры водили еще через ботсад, и вот ее в составе группы повели через дыру в ботсадовском заборе, и дыра как раз находилась где-то там наверху этой горы, что зовется Собачкой. С тех пор дыру, конечно, заделали, но вдруг есть новая?

Достигнув половины высоты горы, Лида остановилась передохнуть на небольшой пустой площадке под фруктовыми деревьями, где были следы от костров, валялись бревна и обугленные кирпичи. Слева вниз уходил глубокий яр, за кленами белел Дом Художников, Лида находилась вровень с его верхней третью.

— Лечууу! — и шлепком оборвался крик, невесть чей, Лида только и успела заметить, как с верхних этажей темной фигурой упало тело.

— Боже, — Лида полезла дальше к уступу, выше коего копийными темно-серыми секциями, по гребню холма шел забор ботанического сада. Тропа через уступ шла между густых зарослей похожей на крапиву яснотки, которая совсем не жалится, и на той яснотке сидела уйма маленьких жучков-листоедов, блестящих, с зеленоватыми спинками и продольными радужными линиями по ним. Лида присела и погладила мягкие, ворсистые листья. Ей снова надо было отдохнуть.

Встала, собрав все силы поднялась к забору. Позади прутьев виднелась какая-то будка, потом перекресток аллей.

Вдоль ограды, прижимаемая кустами, орехами да вишнями шла тропа. Сбиваясь с ног, Лида двинулась по ней в поисках прорехи или вообще надеясь, что куда-то да выйдет.

— Ну нет! — по ту сторону зашагал Канарин, — Сгинь! Мертвячка, пошла вон!

Лида остановилась и взялась руками за прутья:

— Я не мертвячка!

— Врешь! — брызнул он слюной.

Она двинулась дальше, Канарин же подобрал увесистый, голый сук, остро обломанный на тонком конце, и подскочив к забору, ткнул между стальными прутьями. Лида хотела схватиться за сук и потащить на себя, но Канарин проворно отнял его обратно и сторожко шел вровень с Лидой.

Над забором, со стороны ботсада, нависали высоченные акации с диковинно большими стручками, они высохли с прошлого года и тарахтели внутри семенами. Несколько раз Канарин снова делал попытки ранить Лиду, восклицая каждый раз:

— На кол!

От тропки отделилась вниз с горы, через одичавший сад, столь же одичавшая грунтовая дорожка, и после этого места в заборе, среди десятка поперечных либо наискось приваренных для починки болванок, была дырка вместо выпиленного прута.

За нею, на зеленом фоне высоких, хоть и привявших по жаре, запыленных топинамбуров, с дрыном наперевес танцевал Канарин, держа свое оружие наготове.

— Сгинь! Уйди! — талдычил он.

— А еще художник, интеллигентный человек, — укорила его Лида, держась от дырки подальше.

— Ничего не знаю! Сгинь!

Новый голос раздался:

— Чмырь, ты нам дашь пройти?

— Что? — Канарин обернулся.

В коридорчике между топинамбурами стоял здоровенный лоб в клетчатой тенниске, а рядом с ним на толстом черном поводке ронял слюни из открытой пасти кремовый алабай. Казалось, если он побежит, то хозяин полетит за ним, яко лист кленовый на ветру.

Канарин огрызнулся скорее машинально:

— Я вам не мешаю!

— Каро, видишь палочку? Где палочка?

Каро сделал два шага, вежливо забрал у Канарина дрын, лег, положил бревнышко между лапами и перекусил пополам.

— Она зомби! — Канарин указал на Лиду.

— Ты какой-то намаханный, как я погляжу, — сказал хозяин алабая, потянув за поводок. Каро встал.

— Вы не понимаете! В городе началось восстание зомби! Пока вы тут с собакой гуляете!

— Так, чмырь, отошел от забора. Девушка, он вас сюда не пускает?

— Да, — ответила Лида.

— Считаю до трех!

Со стороны забора, где была Лида, на тропу по дорожке снизу, судорожно корчась и гундя, стали выходить мертвецы — недавние горожане, перемазанные кровью, покусанные, с ранами. Курьер с рюкзаком. Женщина в джинсах и красной футболке. Другая, без уха и с палочкой в левом глазе. За ними еще, еще. Некоторые двинулись в сторону Лиды, иные же приникли к секции напротив дорожки и стали протягивать руки между прутьями, издавая сиплые хрипы.

Лида заскочила в ботсад через дыру. Канарин припустил налево, мимо разнообразных кормовых культур. Вились тут и кабачки, и баклажаны, но до урожая оставалось далеко!

— Там и правда зомби! — Лида подбежала к человеку с алабаем.

— Я вижу. Как я домой теперь вернусь? — он чуть не заплакал.

Зомби толкались у дыры в заборе. Один уже заносил ногу и перелезал сюда.