Зомби-Киев

Глава 78

Утоптанная грунтовка шла по гати к холму, заросшему разнообразными деревьями. Справа от гати углублялся овраг, слева же, в плоской низине, окруженной соснами да березами, на поляне были раскиданы круговые сады из камней, кустиков, и чуть ближе к берегу стояла беседка в японском стиле, из бревен. В низину спускалась узкая тропа.

Между каменных груд бродили зомби. Если не присматриваться, можно было подумать, что просто гуляют люди.

Витёк провел Каро по гати за ошейник, чтобы тот не сорвался, не побежал туда, на поляну. Около кустов, где грунтовка поворачивала и начинала подъем к развилке у горы, Витёк отпустил ошейник, и Каро таки побежал вниз, к беседке. Мертвецы заметили его и поворачивались. Витёк с криком последовал за собакой, но поскользнулся на склоне гати, или зацепился за что-то. Упал лицом вперед, в бурьян, и от беседки к нему сразу повалили покойники.

Каро как-то проскользнул дальше, его окружали зомби, а он уворачивался и искал выход из стягивающегося кольца. Витёк уже вставал, когда на него накинулись. Каро удалось выскользнуть в дальнюю сторону низины — там была такая же гать, а дальше пригорок с деревьями.

Мила соскочила вниз и хотела оторвать одного зомби от Витька, но увидела, что его, под грудой тел, уже кусают, а он лежит и не двигается.

Зомби, что были поближе к беседке, стали подтягиваться, а некоторые обратили внимание на Милу. Она закарабкалась по сорнякам и выбралась на гать. Там в отупении стояла Лида.

— А где Лена? — спросила Мила.

— Убежала, — Люда показала рукой куда.

— Двигаем!

Они свернули в другую сторону, по восходящей среди березняка тропе, огибающей низину. Другая тропка, с земляными ступеньками, круче отделялась наверх, по ней и стали подниматься через заросли. Вышли на дорогу, что восходила направо, а прямо была новая гора — уступ, а над ним еще топорщилась пальцем великана высокая вершина. В другой стороне просторной котловины, образованной волнистыми перепадами высот Зверинца, виднелась Ионинская церковь. Колокол больше не звонил.

— Туда мы не пойдем, — сказала Лида, — Там мертвецы.

На сером асфальте дороги, повыше отсюда, вяло шлялось, разрозненными группами, десятка три зомби. Оставалось только, хватаясь за травы и сохраняя равновесие, лезть на гору.

Верх уступа оказался началом раскинувшейся ковыльной степи до темнозеленой рощи, а вершина дыбилась еще выше, к самому почерневшему от туч небу. Непонятно, была ли эта вершина насыпана при сооружении ботсада, или существовала издавна. Чем выше лезли Мила с Людой, тем больше открывался вид на окрестности. Наконец они, запыхавшись, уже почти выползли на голую, вытоптанную суглинную плешь самого верха. Чуть поодаль, за кустами акации, выглядывала еще одна такая же гора, вровень с этой.

Под свинцовыми облаками повисли торжественные сумерки. Вокруг раскинулось море зелени. Церковь казалась отсюда совсем маленькой, а деревья заслоняли происходящее на подворье. Еще дальше поднимала руки с мечом и щитом серебристая статуя Родины-Матери. Мила посмотрела левее — купол Зимнего сада, потом роща, откуда они только что вылезли — Витёк называл это участком Сибири и Дальнего востока.

Внизу, на полосе асфальта, показалась большая собака.

— Каро! — позвала Лида.

Алабай на короткое время скрылся из виду под уступом, потом возник на его краю, и тяжелыми прыжками залез на вершину. Морда его была в слюне. Мила посмотрела со всех сторон — не ранен.

— Каро, — Лида почухала пятитонный лоб. На нее поднялись большие глаза.

— Пойдешь теперь с нами?

Каро заскулил. Все тяжело дышали, крутизна горы не далась даром.

— Надо спуститься, еще молния шибанет, — сказала Мила, — Это самая высокая точка.

У подножия горы, по степи одиноко ходил человек. Наверное, мертвый. В стороне, там, где дорога присоединялась к перекату холма, на участки плодовых питомников, был навес и домик напротив. Еще дальше торчали две полосатые трубы пятой ТЭЦ, и от сизых далей Лысой горы в сторону Днепра вился серый дым, уже рассеянный, слабый. Мила представила, что где-то там ходит мертвый Дима и перевела взгляд. Левый берег было плохо видно из-за кустов, только Южный мост за промзоной Телички. В горле нарастал ком, подкашивались ноги.

— Что с тобой? — голос Лиды прозвучал издалека. Мила возненавидела ее темное, до пят платье, как у монашки, где она только его покупала? Или небось сама сшила? Сидела, на машинке строчила. Мила показала пальцем на висящий в разрезе платья Лиды крестик:

— Ну и сильно он помог? Реально спасает?

Сорвала крестик и бросила с горы, туда, в смешанную с пылью траву. Лида схватилась за разбитую голову, потом затрясла руками:

— Зачем? Нет!

Неуклюже начала слезать по гладкому, хотя в кочках, суглинному языку на торце склона, отполированному тысячами ладоней и ног. Она невовремя стала поворачиваться лицом к горе — надо было еще наверху, а Лида пошла просто так, и потом сообразила, что почти отвесной тропой она не сойдет, да и вообще сюда, как она вспомнила, только поднимаются, а спускаются другой стороной, где более полого.

Она приметила, куда свалился крестик, и хотела добраться до того места. Каро, сопя, осторожно, упираясь передними лапами, следовал за нею.

Расставив локти — Лиде показалось, что так надежно — она занесла ногу в круговом движении, и замахав как птица руками упала, покатилась с кувырками, несколько раз через голову. Каро, осыпая мелкие катышки суглинка, поехал, но свернул на траву.

Мила видела теперь только ноги Лиды — торчащие из запыленного платья туфли — и темную ткань, и сбившуюся с головы косынку, открывшую густые каштановые волосы. Каро ткнул носом тело — Лида нутряно зашипела и повернула к нему лицо, сочась розовой слюной изо рта. Каро отпрянул и попятился, испуганно урча.

Между вспышкой молнии и оглушительным треском был промежуток. В него Лида лёжа рванулась к собаке, а Каро с визгом вывернулся и помчался дальше, к темнеющему тисовому лесу в ложбине за пальцем холма.

Дождь всё не шел. Пахло озоном и еще чем-то резким. Сгоревшей плотью. Нечто страшное завозилось и поднималось на плеши горы, но этого никто не видел — ни Каро, он убежал, ни Лида — ей не нужны были мертвые.