Звезда морей

Глава 26 ВЕСТИ С КОРАБЛЯ

Девятнадцатый день путешествия, в который капитан получает крайне тревожные известия

Пятница, 26 ноября 1847 года

Осталось плыть 7 дней

Долгота: 48°07.31’W. Шир.: 47°04.02’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 02.31 утра (27 ноября). Судовое время: 11.19. пополудни (26 ноября). Напр. и скор, ветра: 0,92°, 6 узлов. Море: штормовое. Курс: W. 267°. Порывы ветра достигали 51 узлов. Порвали бизань. Боремся с волнами к востоку от Большой Ньюфаундлендской банки.

Калека сидит под замком. Последние тридцать шесть часов спит, почти не просыпаясь. Доктор Манган обработал ему раны на лице, небольшие порезы, шишки. Кости все целы. Похоже, его действительно зовут Малви, как и было сказано, это я по ошибке называл его Суэйлзом. (По имени на Библии, но она досталась ему от друга.) Лисон держится мнения, что человек он очень неблагонадежный, но нет такого человека на свете, в ком не было бы ничего хорошего.

Вчера ночью умерло семь трюмных пассажиров, их бренные останки были преданы морю. Их имена: Джон Барретт, Джордж Фугерти, Деннис Ханрахан, Элис Клохесси, Джеймс Бакинер и Патрик Джозеф Коннорс. Упокой, Господи, их души.

Как только рассвело, мы увидели бригантину «Утренняя роса», направлявшуюся из Нового Орлеана в Слайго, и посигналили, чтобы она остановилась. Наш сигнал приняли и ответили на него.

Мы бросили якорь на 47°01.10’W, 47°54.21’N и приготовились отплыть на борт бригантины. Я отправился в шлюпке с почтовым агентом Уэлсли и матросами (а также с юнгой и наиболее сильными из пассажиров), чтобы отдать и забрать мешки с корреспонденцией. И передать им Элайзу Хили, семи лет, чьи родители умерли на борту: родственников в Америке у девочки нет, там о ней позаботиться некому.

Я выпил кофе и немного бренди (для грудной клетки) с капитаном Антуаном Понтальбой из Шривпорта, в его каюте. И он сообщил мне крайне тревожные сведения.

Сперва он спросил, не в Квебек ли мы идем, и когда я ответил, что нет, сказал, что оно и к лучшему. Мы обсудили ужасные события, случившиеся там этим летом[82], о которых по-прежнему говорили на корабле, но меня крайне обеспокоили его слова о том, что катастрофа еще не завершилась и болезнь каждую неделю уносит жизни сотен человек Я полагал, что этот ужас позади: увы, нет Даже поговаривают, что следует готовиться к худшему

Капитан Лонтальба рассказал по секрету, что его первый помощник познакомился в Новом Ортлиг с человеком, недавно прибывшим из Квебека, так вот он утверждает, что почти вся река Святого Лаврентия, главный водный путь Канады, скована льдом, равно как и немалая часть берегов на многие мили. Этот человек, русский торговец пушниной, рассказал многое о страданиях несчастных жителей тех краев. По-английски он говорит не очень хорошо, но суть того, о чем он поведал, ужасна.

Говорят, что разрешения на швартовку в Канаде дожидаются около сорока кораблей, их очередь на реке растянулась на несколько миль, всего на борту около пятнадцати тысяч эмигрантов, почти все из Ирландии, у многих холера или тиф, вылечить или отправить больных на карантин нет ни малейшей возможности. Сообщают, что на некоторых кораблях болеют все до единого — мужчины, женщины, дети, и пассажиры, и экипаж. На двух кораблях не осталось ни единой живой души, все умерли. Следует ожидать страшной беды и множественных смертей.

В дополнение к этим тягостным известиям ходят слухи, что власти Бостона и Нью-Йорка разворачивают все корабли, прибывающие из Ирландии, поскольку порты переполнены судами, которые не пускают в Канаду, и власти Нью-Йорка всерьез опасаются эпидемии.

Я попросил капитана не говорить об этом моим пассажирам, но, боюсь, слишком поздно, поскольку, возвращаясь в шлюпке на корабль, заметил, что некоторыми из них овладели уныние и страх. Я велел боцману на миг поднять весла и предупредить всех, что мы не имеем права сеять панику среди наших товарищей, что хладнокровие — лучший друг путника. Все согласились с его словами, даже юнга, который был очень напуган. Но едва мы прибыли на «Звезду» и распустили парус, я заметил, что пассажиры собираются на баке, и на лицах их написано отчаяние. Они громко читали молитвы в свойственной им манере — пылко, как заклинания, и называли Богородицу разными странными именами.

За долгие годы я понял, что это признак их глубочайшего страха.

Я отправился к себе, прилег, намереваясь немного отдохнуть, но забылся крепким и очень беспокойным сном. Мне снилось, будто я вижу корабль с ужасающей высоты, и корпус его взывает к милосердию Царицы Небесной.