Звезда морей

Глава 34 ДОКТОР

Новые описания предпоследнего дня путешествия: дословные фрагменты записей Уильяма Джеймса Мангана, доктора медицины, хирурга, члена Королевской коллегии хирургов Ирландии

Dies Iovis ii Dec. xlvii[104]

Сегодня с утра и до самого вечера при содействии миссис Деррингтон осмотрел большое количество пассажиров третьего класса (67 человек). Много обратившихся со скрофулезом, простудой, диареей, лихорадкой, кашлем, сильным насморком, несварением и желудочными коликами; также вши на голове и теле, цинга, рахит, обморожение, заболевания глаз, ушей, горла, носа, грудной клетки и ряд других легких недомоганий.

Один человек с тяжелым дизентерийным колитом. Я уже осматривал его, дал ему бикарбонат калия, но теперь у него сильные боли в области эпигастрия. Живот растирать терпентиновым спиртом с цитратом аммония и 1/2 драхмы[105] морфия. Шансы крайне малы. Наверняка умрет.

Один человек с воспаленным карбункулом в верхней части пениса. Удалил карбункул ножом. Одна женщина двадцати пяти лет скоро родит. Двойня. Муж очень слаб. Отдавал ей весь свой паек. Я сказал ему, что отец детям ей нужен больше нескольких унций галет. Постарается раздобыть молока. Я сказал ему, что, если не получится, завтра сам принесу оставшееся от завтрака. Мужчина (лет 20) с очень сильным лицевым параличом. По-английски не говорит. Ребенок (3 г.) с подозрением на перелом большой берцовой кости. Гангрена. Оч. испуганная девочка (14 л.) сообщила миссис Деррингтон, что умирает. Оказалось, у нее начались регулы, но она не знает, что это такое, мать ее два года как умерла. Значительное количество (человек двадцать пять, среди них дети) нуждаются в срочной госпитализации. Массовая дизентерия. Кишечные колики. Некротические язвы гортани. Десны мягкие, в язвах. Все осмотренные страдают от недоедания, имеют серьезный недовес, у некоторых угрожающий. Рацион состоит из воды и галет: никуда не годится. Категорически не хватает чистых одеял. Нет спокойного чистого угла, где можно было бы хранить или готовить провизию, которую они взяли с собой. Нет спокойного чистого угла для личной гигиены и сопутствующих нужд. Вообще негде уединиться, и это очевидно причиняет страдания, особенно женщинам. В трюме темно, не хватает свежего воздуха. Некоторые несчастные неумеренно пьют. Негде постирать одежду.

Затем нанес «дежурный визит» в первый класс, на что лорд К. по моему настоянию согласился. Осмотрел дстпчт. Роберта и дстпчт. Джонатана Мерридита Кингскорта (Роб-т 6 л. 10 мес., Джнтн. 8 л.). Зубы, глаза, горло здоровы. Волосы чистые. В Винчестерском колледже в Гэмпшире, где Дж. раньше учился, его часто лечили от «нестерпимого кожного зуда». (Прописали болеутоляющие мази.) Однажды, играя в футбол, получил трещину в ключице. У каждого небольшие кожные воспаления на шее, лице и верхней части туловища, сухие, от красноватых до серо-бурых, плотные или чуть шелушащиеся. Некоторые с водянистыми выделениями. У Роб-та крупная папула в верхней части спины. Беспокоит. В пузырьках, чешуйках, но ничего, что заставило бы заподозрить врожденный унаследованный С. Дети у столь серьезно больных родителей зачастую рождаются без симптомов, со временем у них развивается тяжелый ринит (и прочие заболевания), но у меня сложилось впечатление, что оба здоровы.

Когда мы прибудем в Нью-Йорк, обоих следует показать венерологу для более тщательного осмотра (я порекомендовал Фредди Меткэфа из Мерси, он весьма тактичен), пока же диагноз таков: обычная атопическая себорейная экзема. Миссис Д. со мной согласилась.

Р. полноват, показана грубая пища и рыбий жир. Дж. жалуется на непроходящую раздражающую сыпь в верхней части правого бедра. Явно вызвана ночным недержанием мочи, осложняется экземой. Стеснялся открыто обсуждать этот вопрос, пока я не признался ему, что некий доктор У. М. из анатомического театра на Питер-стрит в Дублине до двенадцати лет страдал от того же недуга. Попросил меня объяснить, чем отличаются отношения доктора и пациента и что такое клятва Гиппократа. Исполнил. Выслушал с интересом. Милый живой мальчик. Я сказал, что доктор никому не раскроет состояние пациента, как генерал — планы боя или китайский фокусник — свои секреты. Спросил, побьют ли доктора его коллеги, если он нарушит правила. Я ответил, что поколотят как барабан, подожгут, встанут кругом и помочатся на него, распевая во все горло аллилуйю. (Миссис Деррингтон не присутствовала при нашем разговоре.)

Осмотрел служанку семьи, мисс Дуэйн, в свободной каюте, поскольку в ее собственной слишком тесно: размером не больше шкафа. Мисс Дуэйн вдова, тридцати пяти лет, довольно тихая и спокойная. Вес ниже нормы. Немного испуганная. Интеллект заметно выше среднего. Очень бегло говорит по-английски. Выражения во вкусе Чосера. Осторожная. Заметное внешнее сходство.

Ее осматривали всего раз в жизни — одиннадцать месяцев назад, когда она поступила на службу в дом к лорду и леди К. После смерти мужа (и ребенка) ей пришлось нелегко: сказала, они утонули. В январе 1846 года пришла в работный дом Голуэя. Там поняла, что на втором месяце беременности. Сбежала из работного дома и пешком проделала 180 миль до Дублина. По пути случился выкидыш. В Дублине жила некоторое время в приюте для женщин, потом в женском монастыре, работала там прачкой. (Ни адреса, ни названия приюта и монастыря не помнит.) Сказала, что в январе лорд К. нашел ее «в плачевном положении» на улице Дублина и уговорил вернуться с ним в Голуэй. Леди К., опасаясь за ее здоровье, послала за доктором Скофилдом или Саффилдом из Клифдена. Он диагностировал сильное истощение. Из милости ее взяли в дом служанкой и няней. В апреле вместе с семьей перебралась в Дублин.

Во время осмотра робела, и я попытался завязать разговор, чтобы ее успокоить. По прибытии в Нью-Йорк намерена уйти от Мерридитов. «Просто так, сэр». Не хочет быть прислугой. Прежде в служанках не была и считает, что такая жизнь не по ней. Возможно, переедет в Кливленд, штат Огайо. Насколько ей известно, родни там нет, однако слышала от людей, что там осели многие коннемарцы (я этого не знал). Или, возможно, поедет в Квебек или Нью-Брансуик. Тетя зятя когда-то жила в Кейп-Бретоне, но, возможно, переехала или умерла. Я заметил, что в тех северных эскимосских краях, скорее всего, очень холодно, она коротко рассмеялась. Когда смеется, она удивительная красавица, не хорошенькая, не смазливая, а именно красавица. Хорошенькой ее не назовешь, но она истинная красавица. Но смеялась она недолго, и больше мне не удалось ее рассмешить. У нее есть кое-какие сбережения от жалованья. Хотела бы стать швеей или продавщицей, но согласна на любую работу «кроме домашней прислуги». Я пошутил, что в прислугах она может встретить красивого конюха, камердинера или дворецкого, или кого другого и в конце концов сменить свою фамилию на его. Ответила, что замуж больше не пойдет. Без всякой горечи, буднично, как факт. Я заметил, что американские кавалеры многое потеряют. «Наверное, сэр, наверное».

В левом запястье, возможно, начинается артрит или тендинит. Вросший ноготь, нуждающийся в лечении. На внутренней стороне левого предплечья небольшой, но сильный ожог от утюга. В суровые зимы, такие, как эта, склонна к легочным инфекциям и затруднению дыхания. Липнет зараза», по ее словам. Унаследовала от покойного отца. «Он был рыбак и земледелец, сэр».

На животе, ягодицах, верхней части спины, бе драх и прочих местах зажившие, но заметные шрамы, которые она объяснила тем лишь, что якобы возилась с юными подопечными. Сказала, что время от времени бывает сыпь, но, скорее всего, это передается от мальчиков. Самостоятельно вылечила сыпь смягчающим отваром медового экстракта (!) — снадобье, которое ей давным-давно советовала мать. Я ответил, что недавно прочел научную статью по этому самому вопросу, и там рекомендовали вещество, получаемое из Apis mellifera, пчелиного меда. Промолчала.

В настоящее время экзантемы нет. На коже ни припухлостей, ни повреждений, и она такого не припомнит. Ни выделений, ни боли. Показал ей ряд иллюстраций симптомов, она сказала, что у нее никогда не было ничего такого. Когда я убрал книгу, спросила: вы ищете С.? Ее вопрос (и познания) застали меня врасплох, и я признался, что да. Ответила, что никогда им не болела. Если болела бы, знала бы.

По женской части никаких осложнений, периодические болит низ живота при м. (она произносит «болить»), легкая меланхолия во время овуляции, в двадцать лет (1832 г.) после ранней беременности перенесла мастит: соседка вылечила ее травами и припарками. (Ребенок — мальчик — родился мертвым.) Варикозная вена на левой икре. Некоторые задние зубы в оч. плохом состоянии. На обеих челюстях сильный гингивит. Эмаль на одном из моляров совсем изъедена, десна опухла, в язвах: наверняка зуб причиняет пациентке сильную боль, но она не жалуется. В целом не обнаружено ничего, что позволило бы поставить диагноз С., однако меня крайне взволновала ее скрытность и неискренность в том, что касается шрамов. Это не синяки и не царапины, какие можно получить, возясь с детьми, а глубокие ссадины, рубцы и борозды на коже. На вид им от года до полутора лет — т. е. она получила их еще до того, как стала нянькой. Сказала, что ни хозяин, ни хозяйка никогда не били ее плеткой. (Я не спрашивал ни о чем, не упоминал слово «плетка», хотя совершенно очевидно, что оставило такие следы.) Подозреваю, несчастная женщина зарабатывала себе на хлеб определенным образом. О зачатии и о том, как его избежать, равно как и о секретах женского устройства в целом, знает намного больше обычного.

Когда я уходил, она произнесла фразу, которая ошеломила меня.

— Спасибо, сэр. Вы так благородны. Вы очень добрый человек.

Я не нашелся с ответом и сказал лишь, что быть добрым — мой долг. Она чудно покачала головой.

— Вашей жене очень повезло, сэр. Благородство — дар Божий.

Я ответил, что моей жены вот уже несколько лет как на свете нет, да и вряд ли она считала, что ей повезло выйти замуж за глупого доктора, у которого слишком много пациентов. Но она не рассмеялась и даже не улыбнулась.

— Вы были счастливы, сэр? — спросила она меня.

Я ответил, да, очень счастлив.

— А дети у вас есть, сэр? У вас и у вашей жены, упокой Господи ее душу.

Я ответил, есть, две дочери и сын, у всех уже семьи и собственные малыши. Она спросила, как их звать, и кивнула.

— Я буду молиться за мшу семью, сэр. Спасибо вам Вы были так добры ко мне. Я никогда не забуду вашей доброты.

Я даже лишился дара речи. Потом ответил, при чем совершенно искренне, что наше знакомство — честь для меня, и пожелал ей удачи. Дал ей свою визитную карточку с дублинским адресом и сказал, что, если понадобится помощь друга, достаточно обратиться ко мне. Мы пожали друг другу руки и она ушла, вернулась к своим обязанностям. Я заметил, что она оставила карточку на столе. По-моему, я познакомился с личностью поистине исключительной.

Последней осматривал графиню Лору Кингскорт. Ей 31 год, совершенно здорова, тем более для женщины в ее положении.

Мы обсуждали конфиденциальность, как и с ее старшим сыном — хотя, пожалуй, серьезнее и глубже.