Звезда Ворона

Глава 1. Темный рыцарь

…И нашептал Ворон земным камням темные слова, и проклял их… И раскидал он повсюду свои мрачные перья, и превратились они в черные клинки, и подобрала их многоликая Смерть… Близиться час, когда Звезда Ворона снова взойдет над Аином, и спустятся с Высокого Дома темные сыны, и унесут свет из мира… Будут вырваны тогда из корней Перевернутой Горы темноскорбные клинки … Ищи Храмы-Города… когда Звезда Ворона воссияет.

— Что еще за звезда барана такая? — хрипло проговорил Халд.

— Что? — рассеяно переспросил Феликс, протирая глаза.

Похоже, он ненадолго задремал в седле. Это нисколько не удивило Феликса, ведь ему доводилось спать и в более странных местах, нежели обычное седло лошади. Как-то раз он провел целую ночь в грязной каминной трубе, когда пытался украсть одну из знаменитых священных рукописей Восковых монахов из Белтейна.

— «А ведь тогда еще горел огонь» — вдруг вспомнил Феликс, но его мысли тут же прервал звонкий голос Мавис за спиной:

— Сам ты баран, Халд. Он говорил про ворона.

— Вона оно как! — протянул высокий никс. — Ну, пускай будет ворона. Одна разница — все животина.

Феликс все еще не отошел ото сна, и мысли у него в голове путались, словно комок липких угрей в корзине рыболова. Он еще раз протер заспанные глаза, и осмотрелся по сторонам. Феликс как раз проезжал через небольшой ручей, и в свете полуденного солнца смог разглядеть свое отражение в замутненной воде.

Невысокого роста, он довольно нелепо смотрелся на огромном и волосатом самсонском жеребце. И даже из-за сильной ряби, которую подняли проезжающие мимо лошади, можно было разглядеть острое лицо, похожее не лисью мордочку, и вытянутый нос, покрытый веснушками, который выглядывал из-под копны светлых соломенных волос. Но никакая водная гладь, и даже наполированное зеркало, не могли передать настоящий возраст Феликса. Из-за его маленького роста, длинных волос и молодого лица его нередко путали с девушкой, особенно когда он стоял спиной. Спереди же Феликс напоминал больше неряшливого мальчишку-лакея, чем взрослого мужчину, которому уже давно перевалило за тридцать.

Разглядывая свое отражение, Феликс закинул руку за спину, проверяя на месте ли его драгоценный мешок с вещами. В нем была вся его жизнь. А если быть точнее, то та ее часть, которая осталась у него после выхода из оторванной от всякой жизни тюрьмы Белланимы, в которой он провел ровно семьсот тридцать семь дней. Многие бы удивились, как человек, который пережил хотя бы один гнетущий день в городе-тюрьме, может так беззаботно улыбаться и радоваться жизни, но Феликс был доволен тем, что отделался такой малой ценой за свои многочисленные, и совсем не пустяковые преступления. Ведь он провел весь срок на первом ярусе тюрьмы, и занимался, по большей части, относительно легкой и рутинной работой, вроде собирания лепестков святых роз, которые падали с исполинских деревьев, заслоняющих небосвод тюрьмы. Обычно, таких как он, отправляют на пятый ярус, в Кузни Набата, где царят испепеляющая жара и невыносимый грохот от бесконечно раздувающихся кузнечных мехов, плавилен и водяных мельниц. Похоже, цепные ведьмы посчитали его слишком щуплым для такой тяжелой работы, хотя его не поддающиеся счету преступления и заслуживали того, чтобы превратиться в тлеющий уголек на раскаленных камнях, пропитанных потом, кровью и копотью. А все потому — что Феликс Лихт был книжным вором!

Встряхнув нечесаной гривой светлых волос, Феликс прогнал тяжелые воспоминания о страшной тюрьме, в надежде, что они окончательно затеряются среди других мыслей и историй, которые он так старательно собирал из украденных им ценных книг, словно желуди, в дупле вороватой белки.

А тем временем разговор за его спиной все еще продолжался:

— Так что это за звезда-то такая? — спросил Халд.

Феликс так и не понял, что хочет услышать от него этот разрисованный затейливыми татуировками никс. Он лишь помнил слова, которые так ясно звенели у него в голове, и не хотели улетучиваться с остатками сна.

— Разве это не ты говорил? — спросил Феликс, направив рассеянный взгляд на массивную фигуру никса.

— Чего? — заулыбался Халд, и посмотрел на Гантэра, который ехал рядом с ним. — Понял, да? Сам чего-то там бормочет-гогочет, а потом на меня, видите ли, сваливает. — проговорил он, потыкав локтем своего соседа, который был еще более грозным и мощным, чем сам Халд. — Мол, это я бубнил во сне, понял, да?

Гантэр, который был почти в два раза выше самого Феликса, тоже расплылся в улыбке, и кончики его пышных каштановых усов дотянулись до самих ушей.

— Пора бы уже привыкнуть. — сказал он, одарив Феликса преисполненным сочувствия взглядом.

Феликс нахмурил брови. Ему уже надоело, что каждый, кто его хорошо знает, без конца обвиняет его в том, чего он никогда не делал. Все говорят, будто он бормочет, а то и вовсе говорит сам с собой. Порой такие пустые обвинения происходили прямо посреди разговора. Но как бы Феликс не старался, он ни разу не заметил, чтобы он вытворял что-то подобное. Вот и сейчас его опять обвинили в этом преступлении, хотя голос, который он тоже отчетливо слышал, явно принадлежал не ему, и был более низкий, даже с каким-то странным акцентом, которого Феликс никогда прежде не слышал.

— Ну так ты нам объяснишь про эту звезду? — продолжил Гантэр. — Мне тоже интересно.

— Да не знаю я! — все еще раздраженный несправедливым обвинением, огрызнулся Феликс.

— Ой! Ой! Ой! — начал кривляться Халд. — Маленький лисенок оскалил зубы, понял, да?! Как бы не оттяпал чего этакого. — и он, явно переигрывая, прижал свои мускулистые руки к груди и отпрянул чуть в сторону, словно благородная леди, которая на прогулке в дождливый день пыталась спасти свое дорогое платье от брызг проезжающей мимо кареты.

Слова Халда еще больше разозлили Феликса, и он насупился, уткнувшись взглядом в гриву своей лошади. Не спасло ситуацию и то, что после этого Халд протянул свою здоровенную ручищу, и по- дружески взлохматил Феликсу волосы.

— Да не обижайся, маленький drawbik, потом куплю тебе желудь в сахаре. — и разразившись громким хохотом, очевидно довольный своей дурацкой шуткой, направил свою лошадь вперед.

— Вот ведь олух. — пробубнил себе под нос Феликс. — И как такой болван, как он, может быть моим земляком?

— Скорее наоборот. — послышался новый голос у него за спиной, в котором Феликс узнал Джаспера Чонси, еще одного своего хорошего друга. — Это могучим северным жителям нужно задаваться вопросом, как среди их сурового народа мог появиться такой маленький никсик.

Симпатия Феликса быстро улетучилась, когда он с раздражением обернулся и увидел злорадную ухмылку на лице своего друга, который все время напоминал ему заядлого головореза, обычно смотрящего на людей с листовок о розыске особо опасных преступников. Страху наводил не только злой взгляд, черные волосы и шрам над глазом, но и его длинный полуторный меч, с которым тот никогда не расставался. Хотя, всем, кто хорошо знал Джаспера, было известно, что в широких ножнах покоилось вовсе не смертоносное оружие, а ржавый, рассыпающийся на глазах клинок. Весь страшный вид Джаспера был лишь обычным маскарадом, направленным на запугивание незнакомцев. Феликс был уверен, что Джаспер не справился бы даже с дворовым мальчишкой в дуэли на палках.

И все же обидные слова Джаспера сильно задели гордость книжного вора. Феликс никогда не был неженкой, по крайней мере в трудные времена. Да, он был невысокого роста, но все-таки он был урожденным никсом, и не понаслышке знал о суровости северных земель. Родом из Шторма — одного из самых крупных городов провинции Поларвейна, он много раз видел, как на северном тракте неистовый ветер переворачивал громоздкие кастеллы, словно те были сделаны из гусиного пуха, не говоря уже про обычные кареты, которые ветер раскидывал по сторонам, будто пьяный кукловод, пытающийся совладать с непокорными марионетками. Как говорили в империи — Шторм единственное место в Стелларии, где даже самые заядлые пьяницы твердо стоят на ногах, а иначе их унесут Anadi Duw и Udo Sif — два безудержных северных ветра, которые в переводе звучат как Дыхание Бога и Вой Сиф.

— Хотя нет, постой, — улыбаясь продолжил говорить Джаспер, — два никсика. — и он перевел злорадный взгляд на Мавис, которая, как и ее отец, была родом из Поларвейна. Но не успел Феликс открыть рот, чтобы осадить зазнавшегося книжника, как изящная рука быстро схватила воротник кожаного доспеха Джаспера. Улыбка тут же перекочевала с лица Джаспера на тонкое лицо Феликса.

Мавис де Сильво хоть и не была такой же высокой, как ее выдающийся отец, зато в полной мере унаследовала буйный нрав северного народа, а также немалую удаль и сверхъестественную устойчивость к алкоголю. Феликс много раз удивлялся, как в такой хрупкой девчонке может быть столько силы?

— Это кто тут «никсик»? — сурово, но с улыбкой, возразила Мавис, приподнимая Джаспера одной рукой, и легонько встряхнув его, словно тряпичную куклу.

Джаспер дернул рукой, пытаясь вырваться из цепких пальцев Мавис, и случайно задел мешок со своими вещами, который покоился на седле его лошади. Из узла тут же вывалились несколько книжек и съежившееся яблоко, которые сразу оказались под копытами движущихся сзади лошадей.

— Ну вот видишь, что ты наделала. — с досадой проговорил Джаспер, наблюдая как желтые страницы исчезают под густой грязью и тяжелыми копытами десятков лошадей. — Это ведь были стихи Аль-Мари, и…, - он прищурил взгляд, — …описание жизни архидьякона Маефрэдо.

— Они ценные? — с озабоченностью спросила Мавис, переводя взгляд на Феликса.

Но тот лишь помотал головой.

— Для меня они ценные. — обиженно проговорил Джаспер, одной рукой поправляя воротник, а другой проверяя закрепленный на седле меч.

Глядя на его дряхлое оружие, Феликс невольно вспомнил о цели их путешествия. Еще раз оглянувшись назад, он посмотрел на несколько десятков всадников, которые неспешно следовали за ними по лесной тропе. Большая часть из них была облачена в легкую кожаную броню, а мечи, топоры и копья отливали бронзовым блеском в лучах полуденного солнца. Многие из высоких всадников выглядели так же, как Халд — дикие на вид никсы с голым торсом, косматыми бородами, и лицами, которые покрывали узорчатые татуировки. Так же Феликс заметил, что некоторые из всадников смазывают свое оружие маслом. Это посеяло в его сердце небольшую тревогу, смешанную со странным предвкушением.

— Мы что же, уже приехали? — спросил он, снова посмотрев на Гантэра.

— Нет. — помотал тот головой. — Делрой и остальные ждут нас у Лонгэрхолла, рядом с Грозовой плетью.

Это известие еще больше посеяло в сердце Феликса тревогу.

— Ты хочешь дать бой там? — озабоченно спросил он. — Мне кажется, что сражаться рядом с Грозовой плетью будет неразумно, ведь Анастериан придет с севера, и у нас будет лишь один путь к отступлению.

— Мне и самому не хочется сражаться рядом с этой гибельной расщелиной. — почесал подбородок Гантэр. — Но другого выбора нам не оставили. К тому же рядом с Лонгэрхоллом протекает Донна, в которой стоят несколько пиратских галеонов. Они смогут поддержать нас в трудной ситуации.

Феликс в задумчивости прикусил нижнюю губу, устремив невидящий взгляд куда-то в пустоту.

Война между повстанцами Гантэра и армией Анастериана — нынешнего претора западной провинции — длилась уже несколько лет, и назревающая битва должна была решить судьбу Вестерклова и всех прилегающих земель. Но хоть у Стелларии, в состав которой и входила провинция Вестерклов, имелась натренированная армия, способная смести мятежные силы словно ветер сухие листья, правящая семья Леонхардов решила положиться на короля этих земель, и не отправила Анастериану элитные отряды имперской гвардии. Дерзость и высокомерие западного претора были настолько велики, что он даже не стал использовать вверенные ему гарнизоны имперских когорт, которые были расквартированы на границах всех имперских провинций. Анастериан сделал ставку исключительно на вольные военные организации и отряды наемников, которых было полно в империи. Семья Тенебрис могла позволить себе скупить все эти отряды вместе с их семьями, внуками и правнуками, а поэтому никого не удивило, что западный претор стал использовать наемников. Все понимали, что Анастериан просто хочет выслужиться перед императором, и показать, что он легко может справиться со столь незначительной угрозой своими собственными силами, не жертвуя ценными жизнями имперских солдат. Это высокомерие западного правителя, как считал Гантэр, и должно было привести повстанцев к победе.

А все началось больше сотни лет назад. Семья Тенебрис, к которой и принадлежал Анастериан, стала понемногу вытеснять другие влиятельные роды, которые были приближенны к правящей династии Леонхардов. Семья Гантэра была одной из первых, которую стали истреблять. Естественно, все это происходило не сразу и без явных доказательств. Тенебрисы постепенно возвышались, собирая вокруг себя преданных вассалов, которые, словно голодные поросята, присосались к груди золотой свиноматки. И когда родился Гантэр, от его рода остался лишь потрепанный герб и некоторые крохи того богатства, которыми обладала его семья в прошлом. Но окончательная нота в этой мелодии предательств и интриг прозвучала четырнадцать лет назад, когда жену Гантэра, Амелию из семьи Стоун — тоже когда-то приближенную к императорской семье — убили наемники Анастериана. После этого Гантэр больше не мог сидеть сложа руки, и стал собирать армию повстанцев, чтобы нанести поражение Тенебрисам. Не сказать, что это было легко. Анастериан не был безумным тираном, но все же эдикты и приказы, которые он провозглашал на вверенных ему землях, были направленны лишь на благополучие западной столицы — города Вестерклов, и не затрагивали более малые поселения. Так как этот город был центром западной провинции, и многие крупные села и деревни находились не так далеко, то и подавляющее число жителей оставались относительно довольные политикой молодого правителя. Но даже в самом освященном храме Владыки Свечей найдется угол, где царит тьма. Благополучие столицы дорого обходилось удаленным и глухим деревням. Анастериан переместил большинство хорошо обученных военных отрядов поближе к столице, от чего усилилось количество бандитов, которые стали нападать на удаленные поселения и объездные дороги.

Но поддержка малых деревень не сильно помогла Гантэру, так как сражаться с обученными и хорошо вооруженными воинами, обладающими силой трех мужчин, было самоубийством. Поэтому, по большей части, такие деревни поддерживали повстанцев провизией и вещами. Но некоторые все-таки прислали по два-три человека, способных держать в руках оружие. Основу же армии повстанцев составляли все те же наемники и пираты. Было так же немало никсов, которые присоединились из-за уважения к Гантэру, а не по политическим или материальным причинам. Северные жители высоко ценили честь и достоинство, а также верность своим убеждениям, которыми боги наделили Гантэра. Всего в армии повстанцев насчитывалось две с половиной тысячи пеших воинов и несколько сотен всадников. Место нашлось даже лесным горгонам — похожих на лошадей хищным существам, с клыкастой мордой, чешуйчатой кожей и диким нравом.

Сам же Феликс не горел сильным желанием участвовать в войне. Да его об этом никто и не просил. Книжный вор не обладал воинскими умениями, и мог сгодиться разве что в качестве мишени для метательного дротика или арбалетного болта. Но все же он присоединился к повстанцам, пусть и скрепя сердце, а все потому, что был хорошим другом Гантэра. Феликс знал его еще до рождения Мавис, которая внешне больше пошла в мать, чем в отца-великана. Когда Феликс только познакомился с Гантэром, ему было примерно столько же, сколько сейчас Мавис — около шестнадцати лет. Гантэр не раз выручал незадачливого вора, и именно он помог Феликсу выбраться из наводящей ужас тюрьмы Белланимы. Лидеру повстанцев пришлось заплатить цепным ведьмам немалую сумму серебряных орлов, чтобы те выпустили его друга из своих бледных объятий. И хотя на поле боя толку от Феликса было примерно столько же, сколько от обезглавленной курицы, бегающей в агонии по заднему двору мясника, Гантэр все равно принял его в свою армию. Никто другой, за исключением разве что Джаспера, не знал так хорошо все злачные уголки Стелларии, как маленький никс. Феликс был вхож во все черные аукционные дома, в которых он нередко принимал заказы или сам продавал краденные рукописи; знал каждого дьякона, готового, за скромное подношение, поделиться всеми темными тайнами, которые он отпустил какому-нибудь графу или маркизе; знал нужных переписчиков и имперских художников, которые могли так подделать плакат о розыске, что люди, увидевшие рисунок, могли лишь удивляться, как Владыка Свечей мог позволить такому уродцу появиться на свет. Феликс был знаком даже с несколькими угрюмыми белланийскими алхимиками и многими влиятельными особами из Старых Городов. И все же, везение и милость богов не бесконечны, и даже на такого юркого мышонка как Феликс нашелся свой кот. Маленький никс попался совершенно ерундовым образом на юге королевства Белтейн, когда пытался стащить один из манускриптов знаменитого богослова Валдымыра Маракова, который в свое время записывал проповеди красного священника Еменехильдо. На самом деле Феликсу повезло, ведь по законам Белтейна за кражу священных писаний ему грозила смертная казнь, особенно, если учесть, что он, ко всему прочему, был еще и чужаком. Но нужные связи помогли вору избежать страшной участи, и попасть в руки стелларийских цепных ведьм, которые совершали паломничество по соседнему королевству.

— Вы уже узнали, сколько людей приведет Анастериан? — спросила Мавис, вернув внимание Феликса к разговору.

— Сколько бы он не привел, даже если это будут все имперские когорты с небесным воинством в придачу, тебя это не должно волновать, дочь. — сурово ответил ей Гантэр. — Ты, вместе с Джаспером и остальными будешь ждать нас у леса и присматривать за свежими лошадьми, на случай, если нам придется быстро отступить.

Феликс прикрыл глаза, зная какая тирада последует за этими словами. Это был уже третий подобный разговор за последние несколько дней.

— Сколько раз тебе говорить, что я уже не маленькая девчонка! — возмутилась Мавис. — Даже слабак Маверик будет участвовать!

— Ради святых панталон великой искупительницы! — взмолился Феликс. — Мавис! Ты могла бы придумать какие-нибудь новые слова, которые смогли бы убедить нас не посылать тебя на смертоубийственное сражение? Твои причитания выучили уже все белки в лесу.

— Заткнись, книжная блоха. — злобно прошипела Мавис, попытавшись лягнуть его ногой, но не дотянулась. — Я, по крайней мере, знаю какой стороной держать меч. А вот что ты тут забыл? Или ты, наконец, решил покончить с ничтожной жизнью заурядного воришки, и ищешь в лесу кроличью норку, чтобы остаться там жить? Хотя, тебе даже с кроликом не справиться!

Слова Мавис заставили Феликса вновь залиться гневным румянцем, да так, что веснушки на его носу практически слились в одно сплошное коричневое пятно.

— Заурядный воришка?! — гневно воскликнул он. — Да будет тебе известно, девочка, что человек, которого ты так неосмотрительно назвала «заурядным воришкой», пробрался в неприступный Палаис де Фльор в Бреталии, откуда вынес тайные письма короля Сисара своей любовнице, а также бесценную Книгу Цветов, написанную еще в начале Новой Эры!

— О-о-о! — взволнованно протянула Мавис, приложив руки ко рту. — Та самая Книга Цветов?!

— Да. — уверенно кивнул Феликс, гордо выпятив грудь и чувствуя, как его рот расползается в самодовольной улыбке.

— И те самые письма короля Сысара? — продолжила Мавис.

— Сисара…

— Всю жизнь мечтала их прочитать. Это же та самая легендарная Книга-На-Которую-Всем-Насрать! — закончила Мавис, уже не скрывая язвительные нотки в голосе. — И письма к кривозубой и картавой любовнице, если брать в расчет, что она из Бреталии…

— Дело не в ее красоте… — начал оправдываться Феликс.

— Уверена, они мне точно бы пригодились. — продолжала разглагольствовать Мавис оглядываясь по сторонам чтобы увидеть реакцию соседей, и не давая Феликсу вставить и слова. — Мне вчера как раз нужна была растопка для костра. Да, я была неправа, назвав тебя заурядным воришкой, извини. — проговорила она, блеснув глазами. — А что ты еще украл? Может быть кусок бечевки у конюха? Или зубочистку с постоялого двора? Она бы тебе точно пригодилась, ведь тебе понадобится какое-нибудь оружие, чтобы отбиваться от кролика, когда тот придет и начнет выгонять тебя из своей норки.

— Я не краду вещи. — сквозь зубы процедил Феликс.

— На самом деле Книга Цветов действительно легендарная, Мавис. — вставил Джаспер. — В ней описывается жизнь всех правителей Бреталии, начиная со второй половины Великой Войны. И каждая новая часть книги написана разноцветными чернилами, цвет которых еще ни разу не повторился.

Феликс увидел, как Джаспер смерил его оценивающим взглядом.

— Вот именно. — все еще обиженным голосом проговорил Феликс.

— Но я слышал, что она очень тяжелая. — улыбнулся Джаспер. — Весит как взрослый человек, а то и больше. Как ты ее стащил?

Вся напыщенность Феликса быстро улетучилась, и он мигом сник, будто пушистый замковый кот, которого пекарь окатил из ведра за то, что тот слизывал сладкое масло с только что испеченных румяных булочек.

— Ну…я…это… — начал рассеяно бубнить Феликс. — При…привязал ее. Да, привязал. К лошади.

Краем глаза он заметил, как весело переглянулись Гантэр с Джаспером.

— Наверное, это была очень хитрая и маленькая лошадь, раз ей удалось проникнуть в самый центр Палаис де Фльор, пройти мимо целой стены из стражников, и взгромоздить на себя огромную книгу, которая подвешена в три человеческих роста от пола. — улыбнулся Джаспер.

— Я не удивлюсь, если выясниться, что он пронес ее в кармане. — вставила Мавис. — Феликс ведь любит все ма-а-аленькое. Точно! Буду называть тебя «карманным вором»! Очень удобная характеристика для такого, как ты.

— Ладно, ладно! — сдался Феликс. — Я не крал Книгу Цветов. Довольны? И это не потому, что она слишком большая и громоздкая. — быстро прибавил он, увидев победную ухмылку на лице Мавис. — Просто чертова книга прикована к потолку цепями из чистого силентиума! Я бы тут же умер, если бы к ним прикоснулся! И, к тому же, — продолжил он, видя, что улыбки на лицах друзей стали еще шире, — про любовные письма я не обманул. Я действительно их достал!

— О, легендарный вор! — издевательски воскликнула Мавис, вскинув руки к небу. — И почему о твоих великих деяниях до сих пор не сложили песни? Пусть же пошлые письма короля Сасира…

— Сисара!

— …послужат вдохновением для бардов, а твое имя будет греметь в каждом придорожном трактире от Поларвейна, до Лиры. Да здравствует карманный воришка Феликс-Дуреликс. — и она сделала жест, будто поднимает тост.

— Можешь смеяться сколько угодно, девочка, — ехидно проговорил Феликс, — но мое имя и так уже знают в каждом из этих трактиров.

— И именно по этой причине в половину из этих заведений тебя уже не пускают. — добавил Джаспер.

Феликс уже открыл было рот, чтобы разбить в пух и прах столь незначительные обвинения, но его прервал Гантэр:

— В любом случае, Маверик будет куда полезнее на поле боя, чем ты, дочка. — сказал он, вернувшись к изначальной теме разговора.

— Но он даже не умеет… — начала говорить Мавис.

— Он алхимик. — не дав ей договорить, сказал Гантэр. — И ты не хуже меня знаешь, что он способен постоять за себя. Его навыки и взрывающиеся зелья будут очень полезны во время сражения.

— Но я тоже могу постоять за себя. — возмутилась Мавис.

— И именно поэтому я взял тебя с собой, а не оставил с другими женщинами. Ты будешь вместе с Феликсом присматривать за лошадьми и ждать моего возвращения. — не допускающим возражения тоном ответил Гантэр.

— А ты уверен, что разумно позволить Маверику участвовать в сражении? — спросил Феликс.

Опасения маленького никса не были пустыми. Он действительно беспокоился за жизни своих друзей, включая и самого беспечного Маверика. Алхимия в Стелларии была под строжайшим запретом. Небесный Синод из священного города Яричка запретил ее еще шестьсот лет назад, когда множество алхимиков, предав безумного императора Костанзо Ленхарда, присоединились к королеве Белланимы Зулу в священном походе на Мидденхол. Тогда Небесный Синод объявил всех алхимиков еретиками и предателями, навсегда запретив практиковать это искусство в империи. Вскоре, через двести лет, под давлением императорской семьи, Белланима также была вынуждена признать всех алхимиков вне закона. Но в отличии от Ярички, строгие и принципиальные инквизиторы которой сразу казнили алхимиков на месте, белланийские палачи и цепные ведьмы не убивали этих безумных ученых, а лишь забирали их на восьмой ярус своей жуткой тюрьмы, где те, в довольно приличных для узников условиях, могли и дальше богохульствовать, на зло Святой Церкви. Более того, белланийские лаборатории и гемоторфные сады стали настолько популярны среди алхимиков, что находились отчаянные безумцы, которые по своей воле отдавались в руки цепных ведьм, чтобы продолжить свои изыскания в этой страшной тюрьме. Когда Феликс отбывал срок, он ни раз слышал о том, что заключенных, приговоренных к смерти, отдают алхимикам, чтобы те ставили на них свои бесчеловечные эксперименты. Ему даже удалось познакомиться с некоторыми из этих ученых. Сложно было представить, что творится в голове у этих странных людей, и Феликс много раз ловил на себе их зловещие взгляды. Возможно, атмосфера безысходности и бесконечные крики стенающих воронов помутнили их рассудок, и теперь они видят в людях только лишь мешки с органами, которые необходимо разложить по колбам.

Но Маверик, к счастью, сильно отличался от белланийских алхимиков. Параконсул бывшего претора Вестерклова был вынужден присоединиться к повстанцам, так как Анастериан, а если быть точнее, то его мать — Моргайза, постарались избавиться от всех подручных предыдущего правителя западных земель. На самом деле почти все в империи знали, что главой в семье Тенебрисов была именно Моргайза, а ее младший сын лишь инструментом в ее темных делах. Анастериан подослал к алхимику убийц, но Маверик смог перехитрить их, и с помощью зелий изменил им память, внушив, что те выполнили свое задание. Но хоть Маверик с виду и не наводил тот страх, какой источали его белланийские собратья, опасность он представлял не меньшую, и в какой-то мере даже более безумную и непредсказуемую. За невысоким ростом и непримечательной внешностью стояло чудовище, которое обожало взрывать все, что находилось в поле его видимости, и поджигать то, что в принципе не могло загореться. Как-то раз, после крепкой попойки, Маверику удалось взорвать половину конюшни у постоялого двора в Тимберлоре. И хотя тот уверял, что в этот момент он спал, и что все зелья после взрыва были целыми, Феликс дал зарок, что больше не будет пить вместе с алхимиками. Но не могла же конюшня, рядом с которой стояла карета Маверика, сама захотеть себя взорвать?

— Я слышала, что у Анастериана тоже есть свой личный алхимик. Делрой говорил, что он довольно искусный в своем деле. — проговорила Мавис.

Они только что преодолели природный коридор из лесных сосен, и выбрались на широкую дорогу, которая тянулась через небольшое заросшее дикой колбой поле. Полуденное солнце тут же нацелило свои золотые лучи прямо в веснушчатую физиономию Феликса, и его непослушные волосы еще больше стали походить на маленький стог сена, который Владыка Неба водрузил на голову маленького никса.

— Я тоже слышал про него. — кивнул Гантэр. — Странный тип в маске и с рапирой. Нужно будет разобраться с ним прежде, чем он сможет проделать какой-нибудь из своих дьявольских фокусов.

Слушая этот разговор, Феликс вдруг почувствовал, что кто-то легонько дергает его за рукав. А затем огромная тяжелая рука мягко водрузилась ему на голову и осторожно погладила его.

— Маленький мышь. — раздался хриплый голос, и свет солнца тут же заслонило бородатое лицо одного из никсов. — Расскажи еще какую-нибудь интересную историю.

Прикрыв глаза, Феликс неслышно помолился святой Силестии, чтобы впредь она избавила его от столь докучливых спутников. Но когда он снова открыл глаза, то вновь увидел татуированное лицо никса, которое расплылось в наивной детской улыбке, выставив на свет плохие зубы.

— Почему бы тебе не спеть песню со своими друзьями. — предложил Феликс, кивнув в сторону группы всадников, которые распевали довольно веселую дорожную песню про Олуха Одо и Леди-на-Сене. Их громкие голоса разносились среди обступивших их лесных деревьев:

В полях колосистых стог сена стоял

А в нем наш Одос похмельем лежал

Прятался Одо, от меча и закона

Прятался и задремал!

А вот золотистая леди,

Пришла с полей отдохнуть

И решила та леди в обеде

Свои вилы в то сено воткнуть!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Вилы сзади навсегда

Подарили три следа

Вот такая ерунда

С ним тогда творилась!

Время идет, а Одо молчит

Стойко напасть он ту терпит

Железный зубец в его заде торчит

А хозяйка тех вил косами вертит!

И вот золотистая леди

Решила немного вздремнуть

И подобно летящей комете

Своим телом в то сено нырнуть!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Леди-в-теле без труда

Поломала три ребра

Вот такая ерунда

С ним тогда творилась!

Где-то в лесу соловей голосит

А Одо таится под сеном

Леди на нем своим задом сидит

С таким вот огромным размером!

Решил тогда Одо ее напугать

Прикинувшись маленькой мышкой

Под задом ее начал он выступать

Сопровождая все это отрыжкой!

Вот такая ведь беда

С Одо приключилась

Оказалось, что пугал он дочь кузнеца

Что могла поднять жеребца

И что мышей боялась, как мертвеца

Ой, что тогда творилось!

Бедный наш Одо еле унес

Свои кости от грозной той леди

Такое пережить ему довелось

Что не позавидуют даже медведи!

— Надоели песни. — почесал бороду никс, когда его соседи затянули новую песенку про Олуха Одо. — Твои истории интереснее.

Теперь к нему присоединились еще несколько лохматых северян, среди которых был такой огромный детина, что Феликс испугался, как бы он его не проглотил, приняв красную тканевую накидку за кожуру яблока.

— Попроси Джаспера…

— Да ладно тебе, Феликс. — разминая плечи, обронил Джаспер. — Расскажи. Я тоже хочу послушать.

Феликс скорчил недовольное лицо. Его слава быстро расползлась среди никсов. В такие моменты Феликс испытывал небольшой стыд, за то, что все эти дикари его земляки. Они думали, что раз он книжный вор, то занимается исключительно кражей детских сказок из прикроватных тумбочек, или похабных романов у монастырских мальчиков, которые прячут их под наволочками и простынями. Конечно, пару раз случалось, что он крал и такие романы, но было это исключительно из-за богатой обложки и редких иллюстраций. Но обычно Феликс работал по заказу. Естественно, прежде чем отдать добычу, Феликс сам старательно изучал написанные тексты, и порой, если позволяли навыки и обстоятельства, даже копировал их. Как-то раз он украл свиток, слова в котором выглядели так, будто кто-то пытался провести прямую линию во время сильного землетрясения. А другой похожий свиток так и вовсе оказался пустым, что не помешало коллекционеру забрать его у Феликса за довольно приличную сумму.

— Ну и какую сказку вы хотите услышать от меня? — спросил он, немного приподнявшись в седле. Хоть лошади и двигались неспешной походкой, бедра Феликса болели так, будто их несколько часов колотили палкой. — Очередную историю про принцесс?

— Расскажи про Фритьефа Снежную Бороду. — начали просить никсы.

Феликс невольно улыбнулся. Он нисколько не сомневался, что эти взрослые дети захотят услышать именно эту историю. За последнее время Феликс так часто произносил имя знаменитого святого, что уже начал забывать свое собственное.

Фритьеф Снежная Борода был знаменитым пиратом и путешественником. И хоть он был родом с далекого севера, его имя знают даже в переполненном жаром и экзотикой Эль-Хафа, где снег можно увидеть разве что на цветастых коврах, которые продают дымящие трубками торговцы. Про Фритьефа сложено множество песен и стихов, и это единственный пират, который был причислен к лику святых релиморской церковью. Фритьеф жил в незапамятные времена, еще до образования Стелларии и Великой Войны. По легендам, он покорил все Северное море на своем корабле Хьеффенбьерне, что в переводе с наречия пиктов означало Морской Медведь. А когда Северного моря ему стало мало, Фритьеф отправился к южному проливу Пяти Дубов, где сразился с морским змеем Думмарушем, и тем самым очистил морской путь в Старые Города, который охраняло громадное чудовище. И хотя воинственный пират жил одними лишь грабежами, и не упускал ни одного торгового судна, а также грабил богатые портовые городки, в конце года он возвращался к себе на родину, и раздавал все награбленное добро людям, оставляя себе лишь одну медную монетку, которую тратил на кружку самого дешевого эля и возносил молитву Королю-богу, чтобы тот наполнил паруса Хьеффенбьерна своим благословенным дыханием. И даже сейчас, спустя сотни лет, жители Стелларии до сих пор прославляют имя пирата. Родители рассказывают своим детям, что если те будут хорошо себя вести, в первый день месяца ясеня к ним домой придет Фритьеф Снежная Борода, принесет сундук полный неведомых и дивных сокровищ, и расскажет завораживающую историю о таинственных и волшебных землях, в которых ему довелось побывать. А некоторые взрослые так и вовсе наряжаются в знаменитого никса, нацепив на лицо пушистую белую бороду из овечьей шерсти, чтобы еще больше порадовать доверчивых детишек.

— Сколько можно донимать меня этим Фритьефом? — взмолился Феликс. — Вам что, по шесть лет, что вы все еще верите в эти сказки?

Произнеся эти слова, Феликс тут же пожалел о своем необдуманном поступке. Наивные улыбки мигом исчезли с бородатых лиц, и их место заняли суровые и растерянные взгляды.

— Ладно, ладно. — тут же поспешил исправить свою оплошность Феликс, покосившись на зазубренные топоры, которые висели на седлах ехавших рядом воинов. — Я расскажу вам историю. Только не про Фритьефа… но тоже про пирата! — быстро прибавил он, заметив, как недовольно переглянулись между собой никсы.

— А он тоже drawbu? — с небольшим подозрением в голосе спросил самый большой из воинов.

— Конечно! — мигом ответил Феликс. — Урожденный северянин, как сами пики горы Денты, или вино в ваших мехах!

Феликс не сомневался, что расскажи он историю, в которой главный герой был бы не никсом, то эти ходячие валуны мигом бы перемололи его в мелкую муку, из которой потом испекли бы себе по маковой булочке. А так, услышав, что история будет про их соплеменника, татуированные лица вновь озарились детскими улыбками.

— А как его звать-то, пирата этого? — спросил самый взрослый из их компании, у которого остался лишь один зуб.

— Ру… Ро… Рэ… — начал бубнить Феликс, который еще не был готов ответить на этот вопрос, так как и сам не знал на него ответа. — Рэйн! Да! Его звали Рэйнорэль!

— Рэйнорэль…

— Рэйнорэль…

— Рэйнорэль… — тут же начали наперебой произносить никсы, словно надеясь, что от их слов герой из сказки предстанет перед ними во плоти, и предложить выпить им крепкой можжевеловой медовухи.

— А какого он роста-с? — спросил другой воин.

Феликс сразу понял, что этот никс был из Метеора. Только в этом городе почти к каждому слову прибавляют это странное окончание.

— Он… он был маленький. — неуверенно сказал Феликс.

— Ха! Маленький, прямо-с как ты! — засмеялся никс, взъерошив Феликсу волосы.

— Да, как я. — задумчиво повторил Феликс, быстро придумывая продолжение истории. — Но маленький он был лишь потому, что жил среди великанов!

Теперь Феликса уже никто не смел перебить, и даже Мавис с Джаспером навострили уши.

— Рэйнорэль был сыном рыбака, и однажды, когда на лугах Останты только начали распускаться цветы, и стаи гусей начали возвращаться с тихих озер Лимминг Мун, Рэйнорэль отправился рыбачить к притокам реки Эльвы…

— Я знаю где это! — не выдержал один из никсов. — Река Йольви! Это ведь рядышком с Хьеменфьердом, деревней, откудава я родом! — воскликнул он с таким трепетом, будто рассказывал о встрече с самой Силестией-Искупительницей.

— Ш-ш-ш! — тут же зашипели на него товарищи, глаза которых лучились таким внимательным азартом, словно все их жизни теперь зависели от того, что поведает им маленький вор.

— Да… Река Эльва… — продолжил Феликс. — Он направил свою лодку по реке, но Король-Бог был разгневан тем, что Рэйнорэль не почтил его молитвой перед отплытием, и не омыл весла вином из шиповника.

Тут несколько никсов все-таки позволили себе негромко охнуть, а кто-то сокрушенно покачал головой, будто такую оплошность мог совершить лишь рассеянный ребенок.

— Король-Бог направил могучие ветра на хлипкое суденышко Рэйнорэля, и бушующие волны унесли его прямо в неведомые моря, в страну, где жили великаны!

— А они большие, великаны-то эти? — спросил беззубый никс.

— О-да! — уверенно закивал Феликс. — Они были такие большие, что морские чайки могли свить у них в ушах гнездо, а ваши копья, — он указал в сторону острых наконечников за спинами никсов, — были для них что обычные зубочистки. Рэйнорэль не знал, что ему делать, ведь его лодка разбилась о скалы, а великаны были людоедами. Его почти изловили, но, в последний момент Рэйнорэля спас один из великанов.

— А его как звали-с?

— Кого?

— Великана-с!

— Ааа! Его звали Му… Му… Мунгх! Великан Мунгх спрятал Рэйнорэля в своих косматых волосах, и отнес к себе домой. Как потом выяснилось, великаны очень боятся моря, но не Мунгх. Он был единственным, кто хотел покорить водные просторы. Он построил множество кораблей, но все они тут же уходили ко дну, так как в стране великанов не росли деревья, и строить ему приходилось из железа и камня. Рэйнорэль был очень благодарен Мунгху за спасение, и чтобы отплатить ему за доброту мальчик решил помочь великану построить корабль, который поможет им отправиться в путешествие. Ведь Рэйнорэль знал, по какой причине все корабли Мунгха утонули. Много лет они трудились, высекая каменный скелет корабля, а затем укрепляя его стальными пластинами, которые делали в огромной великаньей печи. Вскоре корабль был готов. Он был такой большой, что даже Король-Бог не мог совладать с ним, и напускаемые им волны разбивались о крепкие стальные борта. И вот, когда Рэйнорель готов был рассказать секрет, который поможет кораблю оставаться на плаву, к ним в дом пришел повелитель великанов со своей армией. Он был разгневан тем, что Мунгх столько лет укрывал у себя человека, и что тот посмел бросить вызов могучему морю, с которым даже он, король, не мог совладать. В своем гневе он убил Мунгха, и направился к Рэйнорэлю, чтобы съесть его. Но тому удалось взобраться на корабль, и совершить последний ритуал. Чтобы корабль не тонул, нужно было окропить его вином и дать имя. Но так как у Рэйнорэля не было вина, он окропил его кровью своего павшего друга, и прокричал в небеса: «Мунгх Гюппэргун»! Что означало «Ярость Мунгха». В этот же момент корабль ожил, и тысячи каменных пушек обрушили всю свою мощь на армию великанов, истребив все их племя. После этого Рэйнорэль вырезал сердце Мунгха, и подвесил его на цепях в самом центре корабля, а затем отправился в путешествие. Так великан смог покорить неподвластное доселе море, а сам Рэйнорэль стал знаменитым пиратом. Корабль оказался настолько безудержным и могучим, что мог двигаться даже по суше, разрезая землю, словно нож масло. Даже моря в страхе замирали, и не смели шевелиться, пока великий корабль шел по их водам. И не было в мире места, которого не могла бы коснуться Ярость Мунгха!

Когда Феликс закончил свой рассказ, на какое-то мгновение повисла напряженная тишина, и даже отдаленные песни, которые горланили наемники, казалось, стали тише, будто долетали до них сквозь туман веков, с бескрайнего моря, где когда-то находилась страна великанов. Но эта мистическая атмосфера продлилась недолго, и спустя несколько секунд поляну прорезал оглушительный вой никсов.

— За Рэйнорэля! — словно раскат грома, прокатилось среди рядов северян, которые стали бить копьями и мечами о свои щиты. Десятки мускулистых рук тут же потянулись к мехам с разбавленным вином, поднимая их к небесам, и с громкими возгласами проливая на косматые бороды алые водопады.

— За Рэйнорэля — победителя великанов! — кричали никсы. — За Мунгха — покорителя морей!

Прошло несколько минут, прежде чем никсы начали успокаиваться, довольные тем, что почтили память прославленного сородича. А Феликс же был доволен тем, что его выдуманная история пришлась им по душе.

— Где ты услышал эту сказку? — воспользовавшись моментом, спросил Джаспер.

Вопреки ожиданиям Феликса, голос друга не содержал его обычных надменно-насмешливых ноток. Обернувшись, он посмотрел прямо в черные глаза Джаспера, стараясь понять, почему тот так интересуется этим вопросом.

— Не помню. — пожал плечами Феликс. — Кажется, ее мне рассказал отец, когда я был маленьким. — но не признаваться же в том, что он только что ее придумал!

Еще долго никсы не оставляли Феликса в покое, расспрашивая о том, в какой именно деревне жил Рэйнорэль, какое вино он любил, и какими именно узлами он заплетал косы на своей бороде, которая просто не могла у него не быть!

Когда же они, наконец, добрались до Лонгэрхолла, солнце уже близилось к закату, прорезая верхушки деревьев своими алыми лучами. Место, где должно было пройти решающее сражение оказалось в паре лиг от деревни. Огромное поле, со всех сторон окруженное лесом, выглядело как идеальная сцена, на которой вскоре должен был состояться смертельный спектакль. Когда лошадь Феликса поравнялась с первыми домами, покрытыми красивой резьбой и теплыми тонами цветной краски, он увидел три больших корабля, которые, казалось, стоят прямо на земле. Вечерние сумерки превратили широкую полноводную Донну, на берегу которой и находилась деревня, в одну сплошную темную полосу, сливающуюся с травой. На другом берегу реки, еще в нескольких лигах на юг, находилась черная расщелина, которая, словно пасть огромного ненасытного чудовища, зловеще усмехалась в предвкушении кровавого побоища. Помимо трех пиратских галеонов, Феликс увидел еще несколько маленьких лодочек, рядом с причалом. Небольшая группа темных фигур в спешке грузила на них тканевые тюки и бочки, стараясь как можно быстрее убраться от надвигающегося сражения.

Наблюдая за бегством местных жителей, Феликс нервно грыз пшеничную лепешку, всей своей волей заставляя себя не последовать примеру перепуганных жителей, и тоже не убраться поскорее куда-нибудь подальше, в более безопасное и спокойное место. Переведя взгляд на большие пиратские корабли, которые в наступивших сумерках казались покинутыми, словно темные призраки, он вдруг почувствовал прилив гордости. Ведь именно благодаря ему эти массивные плавучие крепости находятся здесь, и будут поддерживать войска Гантэра огнем из чугунных орудий. Именно Феликс был посредником между пиратами и повстанцами. И эта работа была довольно непростой, учитывая, что первые переговоры ему пришлось вести с приставленным к горлу холодным кинжалом. Северный картель, да и все остальные пираты, не признавали какие-либо авторитеты, кроме своих собственных. И даже Феликс, который имел неплохую репутацию среди Серой Золы — гильдии воров, для пиратов оказался не больше чем тараканом, который вылез из щели чтобы полакомиться упавшими со стола крошками. Правда, когда речь зашла о деньгах, пираты быстро переменили свое мнение, и кинжал поменялся на не самый лучший эль, а если уж говорить прямо — то самый преотвратительный, который Феликс пробовал в своей жизни.

Преодолев еще несколько сотен шагов, они добрались до первых деревьев, которые находились рядом с поляной. И только сейчас, когда его глаза привыкли к вечерним теням, Феликс увидел несколько сотен палаток и шатров, которые, словно волшебные грибы, выросли среди темных стволов деревьев. И, будто глаза голодных волков, в темноте леса стали загораться факелы, наполняя лес зловещими тенями. Феликс видел, как сотни воинов снуют между палаток, смазывают клинки маслом, и проверяют штандарты, на которых развивались разноцветные знамена. Гербов было так много, словно цветов на лесной поляне. Феликс увидел полумесяц Лимминг Мун; клубок пряжи с иголкой — герб Мирры; каменный мост Каркастла, под которым угрюмо разместилась зеленая жаба Тимберлора, заслонив собой более мелких соседей.

Не успел он как следует рассмотреть гербы, как к ним подошли несколько высоких фигур, и одна маленькая, закутанная в темную мантию. Как только они вышли на освященный участок леса, Феликс узнал в них Делроя Корво и Маверика Фокса. Остальные были незнакомые ему наемники.

— Долго же вы добирались. — проговорил Делрой, придерживая лошадь Феликса, пока тот пытался слезть со слишком высокого седла.

Гантэр что-то ответил, но Феликс не разобрал слова из-за сильного ветра, который вдруг подул с другого конца поляны. Посмотрев в том направлении, маленький никс увидел сотни огней, которые мелькали среди деревьев, словно маленькие светлячки.

Оказавшись на земле, он вновь перевел взгляд на Делроя. Это был высокий мужчина, с совершенно седыми волосами и острыми чертами лица, как у ястреба. Все в его виде, от прямой осанки, до идеально подогнанного черного кожаного доспеха и сверкающего меча с узорчатым клинком, говорило о его высоком происхождении. И хотя его длинные волосы были седыми, лицо оставалось относительно молодым для его возраста, и лишь в некоторых местах были видны морщины. Глядя на него, Феликс всегда испытывал странный трепет, смешанный со страхом, который нагнетала зловещая репутация Делроя. Ходили слухи, что семья Корво занималась наемными убийствами, и еще множеством других темных дел, которые, впрочем, никто не мог доказать. На постоялых дворах про Делроя рассказывали такое, что даже у бывалых воинов кровь стыла в жилах. И хотя Феликс знал, что большинство этих слухов были обычными бреднями пьяных забулдыг, все равно не мог унять легкого холодка, который запускал под его куртку свои ледяные пальцы.

— Не нравится мне этот ветер. — недовольно проговорила Мавис, которая тоже посмотрела на противоположную сторону поляны. — Вы не думаете, что Анастериан может привести громовержцев?

Тут маленькая фигура в черной мантии издала легкий смешок.

— Зенон не будет помогать Анастериану. — сказал Маверик. — Он скорее измажется в свином помете, чем присоединиться к западному претору. Все, что происходит дальше Вестерклова, не касается ордена громовержцев.

Опасения Мавис заставили Феликса снова посмотреть на лагерь западного правителя, который прятался среди деревьев на противоположной стороне поляны. Мысль о том, что в битве будут участвовать воины, способные обуздать гром и молнии, еще сильнее усилила его страх. Битва закаленных в сражении людей уже сама по себе страшная, ведь такие воины обладают силой трех, а то и целых пяти обычных мужчин! Но воины, способные ловить молнии — это совершенно иное дело, ведь они могли повелевать грозой и направлять молнии куда заблагорассудиться! И если закаленный человек с крепким телом мог вполне выдержать пару перенаправленных разрядов молний, то ему, Феликсу, достаточно будет попасть под одну единственную искорку, чтобы превратиться в горстку пепла. В любой другой ситуации Феликс тут же убежал бы подальше от злополучного места, но сейчас маленький никс не мог так поступить, ведь он пообещал Гантэру, что поможет защитить Мавис, если что-то пойдет не так. Хотя, если учитывать, что Мавис была в несколько раз сильнее самого Феликса, то скорее она будет защищать его, а не наоборот.

— Мне нужно переговорить с остальными. — твердым голосом сказал Гантэр. — Ты уже собрал военный совет?

— Да, но белланийцы отказываются сидеть за одним столом с пиратами. — устало ответил Делрой.

— Черт бы побрал этих лицемерных фанатиков. — выругался Гантэр. — Они ведь запросили больше серебра, чем сами пираты! — и что-то бурча себе под нос, Гантэр направился к длинному шатру, который находился в центре лагеря. За ним последовали Делрой, Мавис и Маверик.

— Ну а нам там делать нечего. — словно прочитав мысли Феликса, сказал Джаспер. — Может быть пойдем выпьем?

— Если только чуть-чуть. — облизал губы Феликс.

Найти хорошую порцию поларвейнской медовухи в этом недружелюбном на первый взгляд месте оказалось проще простого. У первого же костра они увидели пухлую бочку, накрытую большим куском дубленой кожи, чтобы искры от огня ненароком не перекинулись на драгоценные доски. Рядом с ней, словно почетный караул, расположилась смешанная компания из наемников и никсов. Естественно, никто из них не был пьян, так как алкоголь предназначался для празднования победы и наполнения могильных чаш рядом с погребальными кострами, чтобы падшие воины смогли войти в священные залы Алтусхолла на горе Алласхейм с высоко поднятыми кубками. И лишь некоторые из сидящих у костра людей подносили свои деревянные кружки к бочке, разбавляя алкоголь ягодным уксусом и водой.

— Похоже, мы сегодня единственные, кому дозволено в полной мере оценить качество этой медовухи. — с улыбкой проговорил Джаспер, наполняя до краев свою кружку янтарной жидкостью.

— Как ты думаешь, Анастериан действительно мог привести с собой прядильщиков бурь? — тихо спросил Феликс, тоже подставляя кружку под деревянный краник, попутно ловя недовольные взгляды находившихся неподалеку никсов.

— Не думаю. Тут Маверик прав, и вряд ли Зенон станет биться за Анастериана. Орден громовержцев был создан как военная сила, призванная защищать Вестерклов. Я имею в виду сам город, а не провинцию. Им вообще запрещено покидать столицу без разрешения императора. — сказав это, Джаспер сделал большой глоток и причмокнул. — Хорошая штука! Все-таки умеют никсы готовить вино!

— Но ведь не только же громовержцы обладают способностью ловить молнии. — нервно пробормотал Феликс, тоже делая небольшой глоток. Теплая жидкость, с привкусом трав и специй, словно пуховое одеяло, приятно согрело его нутро, испарив остатки того холода, который нагнал прилетевший с вражеского лагеря ветер.

— Это правда. — кивнул Джаспер. — Анастериан мог нанять Сынов Бури или попросить императора прислать ему штормовую когорту.

Феликс тут же сделал еще один глоток, чувствуя, как холодок вновь возвращается в его маленькое тело.

— Но это, конечно, не может быть правдой. — лениво отмахнулся Джаспер от своей же мысли. — Имперская гвардия слишком ценный ресурс, чтобы тратить ее на такие мелкие стычки.

— То есть ты считаешь, что Гантэр проиграет? — поднял брови Феликс.

— Ты прекрасно знаешь, что я всегда предполагаю самый худший из вариантов, мой беспокойный друг. Так легче продумывать дальнейшие действия. Даже если завтра Гантэр проиграет, и его убьют, у нас останется Мавис… Кстати, ты уже придумал как мы будем ее защищать? — с хитрецой спросил он, прижав к телу ножны со своим ржавым мечом. — У меня, по правде говоря, есть план: мы можем переодеть тебя в женское платье и привязать…

— А ведь у Анастериана еще есть алхимик. — не слушая Джаспера, задумчиво обронил Феликс. — Гантэр сказал, что он очень сильный. Он ведь может и взорвать тут все…

— Хватит уже тратить слова на всякую несуразную чепуху! — протянул Джаспер. — Тебе сколько лет, друг? Ты действительно считаешь, что претор стал бы держать алхимика?

— Анастериан может. — без тени сомнений сказал Феликс, уставив невидящий взгляд на огонь.

Джаспер лишь фыркнул и снова приложился к кружке. — Я уверен, что этот так называемый алхимик, всего лишь обычный аптекарь, который готовит для Анастериана целебные порошки и малиновый чай. — не отрываясь от кружки сказал Джаспер, от чего его голос приобрел небольшое эхо.

Слова Джаспера немного успокоили Феликса. Остаток вечера они провели за разговорами о знаменитых алхимиках, а Феликс поведал другу еще несколько историй о том, как просаживал свои гонорары за игрой в кости. Феликс не помнил, как потом дошел до палатки. Возможно, его добродушные слушатели из числа никсов сами донесли его до ближайшего спального мешка, или Феликс своими силами дополз до него. Вот только проснулся он в нескольких десятках шагов от того места, в котором он похоронил остатки вчерашнего вечера и воспоминаний.

Не открывая глаз, он слышал, как вокруг него снуют люди, а их возгласы, словно пудовый кузнечный молот, били по внутренностям его головы. Еле разлепив глаза, он нащупал свой походный мешок, который использовал за место подушки. Уже собравшись найти в нем меха с водой, он вдруг услышал, как кто-то подошел прямо к нему, а через мгновение на него хлынул ледяной водопад. На мгновение Феликсу показалось, что он оказался на дне холодной реки, и он тут же замахал всеми конечностями, в бессмысленных попытках выбраться на воображаемый берег, где ему не будет грозить опасность утонуть. И только спустя несколько секунд он понял, что находится на твердой земле, а тот, кто окатил его из ведра, уже ушел будить кого-то еще.

— «Пусть Владыки отрежут тебе руки и засунут их в зад, сукин ты сын! Нельзя же вот так бессовестно будить людей!» — отплевываясь и протирая глаза подумал Феликс.

Как только его глаза стали видеть, а голова освобождаться от хмельного тумана, Феликс понял, что уже наступило утро, хотя небо и было еще темным и пасмурным. Тяжелые стальные тучи, словно тоже готовясь к сражению, облачили в свои серые доспехи все небо. Вот-вот должен был пойти дождь.

Поднявшись на ноги, Феликс взял в руки мешок и побрел к опушке леса, попутно вглядываясь в расплывчатые лица проходящих мимо людей. Выйдя на край поляны, он увидел, что рядом с лесом уже собралось не меньше тысячи воинов, выстроившихся в несколько линий. Впереди стояли всадники с длинными копьями и мечами. Некоторые держали в руках штандарты, которые из-за отсутствия солнца выглядели как сухие листья на голой ветке в последние дни осени. На лицах воинов, под стать погоде, застыло угрюмое выражение. Все взгляды были устремлены в другой конец поля.

Но как только Феликс последовал их примеру, и посмотрел на армию короля, небо пронзила ярка вспышка, за которой последовал оглушительный раскат грома. Тут же снова налетел ледяной ветер, сдувая с Феликса последние остатки сна, и заменяя их липкими объятиями страха. Небо над его головой стало быстро чернеть, словно Владыка Весов пролил на него свои божественные чернила, готовясь записывать будущие грехи воинов. Глядя на все это действие, Феликс невольно сделал шаг назад. Рука сама собой метнулась под рубашку, сжав в кулаке святую розу Силестии, которая висела у него на шее.

— О пресвятая Дева-Искупительница, любимая Дочь Роз, помоги нам пережить этот безрадостный день. Направь к нам свою благочестивую воительницу Зулу, дабы она наполнила наши сердца отвагой. — начал бубнить он, зажмурив глаза. Проведя несколько лет в Белланиме, даже самый отъявленный еретик проникнется верой в святую Силестию. Закончив молиться, Феликс открыл глаза и снова посмотрел на небо, сам не понимая зачем. Может быть в надежде, что его слова будут услышаны и к ним на помощь действительно явится одна из великомучениц. Но увидев, что небо все такое же темное и равнодушное к его словам, он принялся быстро чертить у себя над сердцем звездный крест Шести Владык взывая уже к другим богам: — О Великие Владыки…

— Что ты тут делаешь?

В своей молитвенной лихорадке Феликс совершенно забыл, что вокруг него находятся живые люди. Прикосновение к его плечу было таким неожиданным, что он подпрыгнул на месте. С бешено колотящимся сердцем, он обернулся и увидел высокую фигуру Делроя.

— Ты должен находиться вместе с Мавис в дубовой роще. — он указал в сторону маленького подлеска, который находился чуть в стороне от поля. Там, на фоне раскачивающихся деревьев, стояло несколько неясных фигур.

— А где Гантэр? — зачем-то спросил Феликс, хотя и сам знал ответ.

— На переговорах с Анастерианом. — ответил Делрой, устремив взгляд между рядов воинов на середину поляны. — А теперь убирайся побыстрее, если не хочешь лишиться жизни раньше времени.

Быстро кивнув, Феликс поспешил в сторону, которую указал ему Делрой.

— Подожди. — раздался голос у него за спиной.

Обернувшись, Феликс увидел перед своим носом что-то длинное и блестящее. И только через секунду до него дошло, что Делрой протягивает ему меч.

— Чт… Что это? — рассеяно пробормотал Феликс.

Делрой быстро посмотрел на меч, словно проверяя, не подсовывает ли он своему другу деревянное весло за место клинка, а потом снова перевел суровый взгляд на Феликса.

— Оружие. Оно поможет тебе куда лучше, чем бессмысленные молитвы.

— Но я не умею… Я никогда…

— Держишь за рукоять. Бьешь острым концом. — прервал его бормотание Делрой.

Взяв меч в дрожащие руки, Феликс почувствовал странную, приносящую умиротворение, тяжесть. Кожаная рукоять была мягкой и прохладной, а лезвие, словно серебряный факел, разогнало тьму страха. Почувствовав себя уже не таким беспомощным, он уверенно посмотрел на Делроя.

— Я понял.

Увидев решимость в глазах маленького никса, Делрой одарил его ободряющей улыбкой, которая больше походила на звериный оскал.

— А теперь поспеши к Мавис и остальным. — сказал он, и направился к рядам воинов.

Проводив его оторопелым взглядом, Феликс поудобнее перехватил ножны с мечом, и поспешил в безопасное место. Рядом с ним все еще сновали суровые мужчины, на ходу завязывающие кожаные ремешки на доспехах, и стягивающие бечевкой длинные волосы, которые у некоторых доходили до плеч. Пробираясь между деревьев, Феликс внезапно уловил неприятный удушливый запах, напоминающий одновременно аромат смолы, гнилой травы и алкоголя. Через несколько шагов он увидел и сам источник этого запаха.

У большого раскатистого вяза стояла бронированная военная карета, которую в империи называют «кастеллами». Укрепленная со всех сторон стальными пластинами, она выглядела так, словно ее создал однорукий подмастерье, который целую неделю не выходил из запоя. Железные листы наезжали друг на друга, а в некоторых местах наружу выглядывали кривые, покрытые черной копотью гвозди. Было видно, что раньше это была обычная карета, которую в спешке переделали под кастеллу. Из ее решетчатых окон поднимался густой красный пар, который, словно грозовая туча, пульсировал изнутри разноцветными вспышками света. Впереди кареты были запряжены три здоровенных горгоны, которые рыли своими чешуйчатыми лапами землю и недовольно фыркали, когда ветер относил красный пар в их сторону.

Но не успел Феликс сделать и двух шагов, как дверь кареты открылась, и из нее вышел Маверик. На нем была все та же черная мантия, напоминающая наряд монаха, и странного вида очки. За место линз в правом глазу находился тонкий кристалл, а в левом пузырек с голубой жидкостью.

— А, это ты, мой вороватый приятель. — проговорил алхимик будничным тоном. — Раз уж ты тут слоняешься без дела, то может поможешь мне?

И не дожидаясь ответа, Маверик всучил Феликсу небольшой котелок, который больше напоминал чайник со множеством горлышек. У Феликса душа ушла в пятки, когда он увидел, что в котелке кипит густая и вязкая жидкость без запаха. Но вопреки всем ожиданиям поверхность котелка оказалась холодной.

— Что это такое? — спросил Феликс, стараясь отвести подальше от своего лица непонятную жидкость.

Но Маверик лишь махнул на него рукой, давая понять, что объяснять ему тонкости искусства алхимии будет лишь бессмысленной тратой драгоценного времени. Закончив какие-то дела в своей карете, он забрал котелок из рук Феликса, и снова исчез за пеленой красного пара, который теперь выходил из приоткрытой двери.

— Вот, возьми-ка это на всякий непредвиденный случай. — раздался голос Маверика, и из дверного проема высунулась рука с несколькими глиняными пузырьками, закупоренными пробками. Пузырьки были очень маленькими, не больше чем ноготь на большом пальце взрослого человека. — Они взрываются, если их разбить. — донеслось из кареты.

Феликс открыл было рот, чтобы отказаться от столь опасной вещи, но затем, подумав, засунул пузырьки в кожаную перчатку и спрятал ее в свой мешок. Было настоящим безумием оставлять эти пузырьки у себя, но и отказываться в подобной ситуации от них тоже было бы весьма глупо. Догадавшись, что больше его помощь не понадобится, Феликс направился дальше.

Не прошло и пяти минут, как он добрался до безопасного места, где его уже ждали остальные товарищи. Вместе с Мавис, тут еще находились три человека. Двоих из них Феликс сразу же узнал. Первый был толстый помощник предводителя пиратов, по имени Жак ди Ален. Рядом с ним стоял Халд, которого, как догадался Феликс, приставил Гантэр, чтобы тот защищал его дочь. Третьим тоже был какой-то никс с небольшим брюшком и лысой головой. Рядом находились несколько встревоженных грозой лошадей, привязанных к стволам деревьев, а также одна большая кастелла.

— О, мой драгоценный господин Феликс. — учтиво поприветствовал его пират. — Мы как раз говорили о вас. — в отличие от остальных присутствующих тут людей, пирата, казалось, совсем не волновало то, что в нескольких сотнях шагах от него вскоре начнется кровопролитное сражение.

— Что это у тебя тут? — спросил Халд, указав на меч в руках Феликса. — Собрался защищать нас, да?

— Я полностью уверен, что наш уважаемый друг обладает всеми нужными качествами, чтобы постоять за нас. — проговорил Жак, открывая коробочку с нюхательной солью. Подцепив мизинцем небольшую горстку розового порошка, он зажал одну ноздрю украшенным перстнями пальцем, и сильно затянулся.

— Поняла, да? — улыбнулся Халд, тыкая Мавис локтем. — Феликс-то постоять за нас решил. Вон, смотри, и меч какой-то принес. Поняла, да? Ха-ха!

Мавис лишь угрюмо посмотрела на Феликса. Похоже, сейчас ей было не до веселья. Смерив его недовольным взглядом, она перевела глаза на середину широкого поля, которое с этой части леса просматривалось довольно хорошо.

— Может быть никакого сражения и не будет. — постарался успокоить ее Феликс, понимая о чем именно сейчас думает Мавис. — Может боги в этот день будут милостивы, и помогут Гантэру подобрать нужные слова, чтобы убедить Анастериана сдаться.

Слова Феликса заставили Мавис издать нерадостный смешок, словно она слушала рассказ наивного ребенка, утверждающего, что он видел в пруду русалку.

— Не-е… — подал голос лысый никс, раскуривая длинную трубку. — Не будет такого… Уж что, а это верно говорю, что не будет.

— А где Джаспер? — попытался сменить тему Феликс. Он только сейчас понял, что его друга нет рядом.

— Шляется где-то небось. Да ты не бойся, он не пропадет. — похлопал по спине Феликса Халд.

В этот момент сверкнула еще одна молния и полился дождь, да такой сильный, будто шел уже несколько часов. Из-за плотной пелены дождя рассмотреть, что твориться на поле стало гораздо сложнее.

— Нехорошо это. — проговорил лысый никс, вытряхивая остатки намокшего табака из трубки. — Биться в такую погоду будет ой как нехорошо. — и, будто услышав его слова, пелену дождя прорезал отдаленный звук боевого рога. Битва началась.

Феликс видел, как два темных пятна помчались навстречу друг другу, и спустя несколько мгновений соединились на середине поля в одну огромную бесформенную массу. Из-за дождя было невозможно разобрать кто побеждает, лишь карета Маверика, словно красный маяк, озаряла это темное море своим пульсирующим светом. Минуты длились словно часы. Феликсу стало казаться, что он слышит отдаленные крики людей, хотя из-за шума дождя и канонады, которая раздавалась со стороны пиратских кораблей, было невозможно разобрать звуки битвы. Прошло около пяти минут, когда они увидели, как одна из молний, словно следуя приказу, ударила в мачту одного из кораблей.

— Ну дают, а? — хмыкнул Халд, глядя как еще одна сверкающая дуга ударила во второй корабль.

— Все-таки Анастериан привел громовержцев. — испуганно проговорил Феликс.

— Разве это громовержцы? — махнул рукой лысый никс. — Это так, шелуха какая-то. Громовержцы, они ведь знаешь как могут! Ого-го-го как могут! Это да, уж поверь мне.

— Вы без сомнений правы, мой друг. — закивал Жак, который, вопреки своему богатому и пестрому внешнему виду, не ушел к карете, а остался мокнуть под дождем. — Я хорошо знаю Харона Орестеса — заместителя Зенона, и могу со всей уверенностью заявить, что если бы в этой битве участвовал орден громовержцев, то догорающие остатки наших кораблей уже бы покоились на верхушках вон тех вот дубов. — он прищурился и указал пухлым пальцем в правую сторону от пылающей мачты, где виднелись кроны больших деревьев.

После его слов снова наступила давящая тишина. Мавис, скрестив на груди руки, стала ходить из стороны в сторону, время от времени бросая взгляд на поле. Спустя десять минут Феликсу стало казаться, что темное пятно на середине поля стало больше.

— Вам не кажется, что там кто-то выходит из леса? — проговорила Мавис, указав пальцем на участок, который находился ровно посередине между двух лагерей.

— Разве? — растерянно спросил Жак, прищуривая глаза. — На мой взгляд это просто тени и грязь…

Но он был неправ. Теперь, когда Мавис сказала об этом, Феликс и вправду увидел, как множество темных фигур выходят из-за стены росших по бокам поляны деревьев. Вскоре все увидели, как от темной массы в центре начали отделяться маленькие точки и разбегаться в разные стороны. Одна из таких точек направилась прямо к ним.

— Отвязывайте лошадей! — решительным голосом скомандовал Халд.

— Подожди! — запротестовала Мавис, глядя на фигуру, которая теперь стремительно приближалась к ним. Это был всадник.

— Какое еще «подожди»?! — возмутился Халд. — Никаких «подождей», мы уходим!

— Нет! — упрямо воскликнула Мавис, выдергивая свою руку, которую уже успел схватить Халд. — Это Делрой.

Ее слова оказались правдой. Теперь и Феликс увидел седые волосы, которые сильно выделялись на фоне темно-серой пелены дождя. Спустя несколько минут Делрой уже стоял рядом с ними.

— Где отец?! — тут же встревоженно спросила Мавис, делая шаг в сторону всадника. — Что там происходит? Мы победили?

Ответ, казалось, прозвучал еще до того, как Делрой открыл рот.

— Нет. Их оказалось больше, чем мы полагали.

— Ну-с, мне было приятно составить вам компанию, господа… и леди. — проговорил Жак, словно покидал еще незаконченный банкет. Отвесив легкий поклон Мавис, он направился к кастелле. — Надеюсь, что нам еще удастся с вами поработать, мои дорогие друзья. Желаю удачи в ваших делах, и да не оставят вас добрые боги.

— Где отец? — не обращая на пирата внимания, повторила свой вопрос Мавис.

— С ним все хорошо, не волнуйся. — успокоил ее Делрой. — Он вместе с Мавериком отправился в другую сторону, чтобы увести часть вражеских войск. Сейчас нам нужно думать, как самим отсюда выбраться. — сказав это, он посмотрел на поле. Проследив за его взглядом, Феликс увидел, что теперь в их сторону движется довольно большой отряд противника. Страх мертвой хваткой сжал сердце маленького вора, и он бросился помогать Халду отвязывать лошадей.

— Пойдем через лес. — сказал Делрой, подсаживая невысокую Мавис в седло. — Разделимся на две группы, чтобы было легче оторваться от погони. Я с Мавис поеду в сторону Завитушек, а вы втроем направляйтесь к Вестерклову. И не гоните лошадей слишком сильно, а иначе они могут поскользнуться на мокрой траве.

Феликс чувствовал, как его тело пробивает сильная дрожь, никак не связанная с проливным дождем. Когда они тронулись с места, отряд врага уже преодолел половину пути от поля. Направив лошадь к лесу, он увидел, как Делрой с Мавис отделились от их группы, удалившись в сторону лагеря. Сам же Феликс вместе с двумя никсами поскакал в сторону густой чащи.

Как только его лошадь поравнялась с первыми деревьями, над ухом Феликса что-то громко прошуршало, будто стремительная пчела, а затем он увидел, как в ствол впереди стоявшего дерева вонзился метательный дротик. Тут же за его спиной раздался громогласный клич и дикое ржание, и обернувшись, Феликс увидел, как лысый никс поднимается на ноги рядом с окровавленной лошадью, которая лежала рядом с пронзенным брюхом. Подняв с земли боевой топор, никс с воинственным кличем помчался прямо на группу преследователей.

Что было дальше Феликс не знал. Никса вместе с отрядом врага скрыли плотно растущие стволы вековых сосен. У Феликса на глазах выступили слезы от осознания своей беспомощности и безнадежного положения. Он понимал, что тот никс вряд ли выживет, и что он, скорее всего, спас маленького вора от смерти, приняв стрелу на свою лошадь. Из-за бушующей грозы и густых крон деревьев, закрывающих свет, было невозможно понять, куда держать путь. Феликс лишь слышал, как где-то впереди хрустят ломающиеся ветки, и стучат тяжелые копыта лошади Халда. Феликсу оставалось лишь довериться инстинктам своего скакуна, в надежде, что его не собьет с седла низко растущая ветка, или он сам не выпадет, когда лошадь будет перепрыгивать очередной куст или корягу.

В такой дикой скачке прошло несколько невероятно долгих минут, которые показались Феликсу целыми часами. Шум дождя перекрывал все остальные звуки, и Феликсу приходилось напрягать весь свой слух, чтобы определить где сейчас находится его товарищ. В какой-то момент ему пришло осознание, что он больше не слышит лошади Халда. Феликс остался один. Страх сковал маленького никса, словно крепкие стальные цепи. Сердце билось где-то на уровне горла, не позволяя отчаянному крику вырваться наружу. Меч стучал о его голень, словно секундная стрелка часов, отсчитывающая время до его смерти. Прошло несколько ужасных минут, наполненных страхом и глубоким отчаянием, прежде чем клубящуюся тьму прорезало дикое ржание его лошади. Феликс почувствовал, как его резко рвануло вперед, и он вылетел из седла, после чего больно ударился плечом о землю. По обезумевшему ржанию он понял, что его лошадь подстрелили. К счастью, его падение замедлили кусты, а поэтому он быстро смог подняться на ноги, чувствуя тупую боль в правой руке. Почти ничего не видя, Феликс схватил меч и бросился бежать, сам не зная куда. Неожиданное падение полностью лишило его чувства направления. Спотыкаясь и налетая на мокрые кусты, он пробирался к еле заметному лучу холодного света, который замаячил перед его глазами. Чувствуя, что его окружают со всех сторон враги, он еще сильнее ускорил свой шаг, спотыкаясь о неровную поверхность лесной чащи. Прошло несколько биений сердца, прежде чем он выбежал на маленькую поляну, которая освящалась далекими вспышками молний.

Остановившись, чтобы перевести дух, Феликс увидел, что к нему приближаются несколько темных фигур. Они были облачены в мокрые черные одежды, а на головах были намотаны какие-то рваные тряпки. Но даже так Феликс увидел странную бледную кожу, которая, казалось, светилась в темноте, словно фосфор, а также затянутые белесой пленкой слепые глаза. Двигались противники странными урывками, будто их сковывали невидимые цепи, которые тянули их назад. Выставив перед собой мечи, они не сводили стеклянного взгляда с маленькой фигуры в центре поляны.

Дрожащими руками Феликс поднял свой меч. Сейчас клинок казался ему гораздо тяжелее, чем прежде. К этому весу прибавлялись и тяжелые мысли, которые стали наполнять его голову, словно стремительно прибывающая вода, грозившаяся утопить его. Вот так и закончится его история, но тогда пусть она закончится ярко, и так, как этого захочет сам никс! Набрав в грудь побольше воздуха, Феликс проревел:

— За Шторм!

Эти простые слова придали ему гордой уверенности, и он ринулся на врага. Удар меча пришелся точно в центр живота ближайшего противника, который просто стоял и с пустым видом смотрел, как на него мчится маленький разъяренный человечек. К удивлению Феликса, враг даже не думал защищаться или отступать. Он лишь неуклюже взмахнул своим мечем, словно пьяница, отгоняющий назойливую муху. Выдернув меч из живота противника, Феликс отступил на несколько шагов назад. Его враг еще несколько мгновений стоял на ногах, а затем рухнул на землю, будто марионетка, которой обрезали нити.

Быстро оценив ситуацию, Феликс подскочил к следующему противнику, обрушив клинок на его голову. На этот раз удар попал точно в центр лица, содрав с врага намотанные тряпки. Под ними оказалась абсолютно лысая голова, без бровей и ресниц, с точеным и непривычным лицом с гладкой и красивой кожей. Не раздумывая, Феликс еще раз ударил мечом, рубанув им бледную шею. Победа над вторым противником наполнила его сердце уверенностью, и по венам Феликса побежала горячая кровь, словно от кружки хорошего северного вина.

— «Обо мне сложат песню!» — внезапно подумал Феликс, ловко уклоняясь от вялого выпада третьего противника. — «Песню, про храброго Феликса, который в своем первом в жизни сражении смог победить сразу двух воинов претора! Хотя, нет! О добрые боги, целых трех!»

В этот момент третий противник был сражен ударом в шею. Оглядываясь по сторонам в поисках нового соперника, Феликс внезапно оцепенел и застыл на месте. Из-за деревьев медленно, словно прогуливаясь, выехал темный всадник. Он был облачен в черные, источающие зло латы, на которых были выгравированы непонятные руны, светившиеся тусклым замогильным светом. На закрытом шлеме находилась уродливая корона, зубья которой больше походили на обгорелые ветки или корни, сплетенные между собой в сухой и невзрачный венок. Корону обрамляли черные перья, которые были расположены в хаотичном порядке по всему ободу. Наводила ужас и вороная лошадь, которая также, как и всадник, была облачена в окутанные мраком доспехи с тусклой гравировкой, и было видно лишь ее безумные закатившиеся глаза, словно она только что увидела свою будущую смерть. Но самым странным и ужасающим был проникнутый духом зла кривой меч в руках всадника. Он был сделан из незнакомого Феликсу материала, больше напоминающий грубый обсидиан, нежели обычную сталь или бронзу. Так же Феликс услышал громкое шипение, доносившееся от этого страшного оружия, словно меч обвивали десятки невидимых змей.

Новая волна всепоглощающего страха нахлынула на Феликса, мигом смыв всю его браваду. Не чувствуя своих ног, и вмиг лишившись всех своих мыслей, он попятился назад, но запнулся о тело убитого им воина. Упав на землю, он выронил меч из ослабевших пальцев.

— «Я умру! Я умру!» — вспыхнуло у него в голове единственная мысль. — «Святая Силестия, Дочь Милости, помоги мне! Я же сейчас умру! Владыки…»

И тут он увидел перед собой чью-то руку. Еще один незнакомец вышел из-за его спины, неслышно, будто только что материализовался из воздуха. Он был облачен в потрепанную белую одежду, напоминающую рясу монахов. Как только первая волна удивления спала, Феликс понял, что на голове у незнакомца надет высокий белый колпак без прорезей для глаз, больше походивший на мешок, который надевают на головы висельников. И тут взгляд Феликса упал на меч, который этот незнакомый воин держал в руках. Вспышка молнии выцепила из темноты уродливое лезвие, покрытое коркой ржавчины и коррозией.

— Джаспер? — растерянно пробормотал Феликс. — Это ты?

Ответ последовал сразу же, что заставило Феликса невольно вздрогнуть. Голос был очень громкий, и казалось, что он исходит от деревьев, земли и неба.

— Спасайся, маленький вор. — разнеслось эхо над его головой.

В этот же момент меч в руках незнакомца вспыхнул белым пламенем, и фигура в колпаке резко рванулась на черного всадника. Когда их мечи соприкоснулись, волна сокрушительной силы разошлась во все стороны, на мгновение разметав капли дождя. Словно во сне, Феликс в полном недоумении поднялся на ноги, и немного постояв на месте, еще раз воскликнул:

— Это ты, Джаспер?!

Но незнакомец не ответил. Он снова обрушил меч, теперь уже на безумную лошадь всадника, одним ударом отрубив той голову.

Поняв, что ответа ему не дождаться, Феликс быстро направился к ближайшей купе деревьев. Разум понемногу начал возвращаться к нему, и теперь маленькому никсу хотелось как можно скорее убраться подальше от этого грозящего опасностью места. За его спиной гремело сражение, отдаваясь железным эхом среди старых дубов и сосен. Когда Феликс добежал до первых стволов, он снова обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на своего спасителя. В этот момент он увидел, как каменный клинок пронзает рясу незнакомца прямо в области сердца. В это же время пылающий меч снес голову всадника, и та упала, укатившись в густые кусты орешника. Оба воина так и остались стоять на ногах, один — с торчащим в груди мечом, второй — без головы.

— Джаспер! — с ужасом воскликнул Феликс, и развернулся, чтобы броситься на помощь другу.

Но в этот момент он увидел, как из-за темных деревьев на противоположной стороне поляны выходят еще по меньшей мере десять воинов с бледной кожей и острыми лицами, словно только что сошедшие с церковных фресок образы врагов человека. Феликс понял, что с таким количеством противников ему не справиться. Со слезами на глазах он повернулся назад, осознавая, что его другу все равно уже нельзя помочь. И собрав все свои силы и мужество в кулак, он окунулся во тьму леса.