Звезда Ворона

Глава 10. Остров пиратов

Суммийское море непредсказуемо и строптиво, и лишь самым опытным мореходам удается обуздать его темные воды и не потерять жизнь, борясь с великим множеством опасностей, которые таились как под водой, так и над ней. Бушующие ураганы и водовороты, острые скалы, скрытые за обманчивыми бугорками волн, которые царапали своими каменными когтями борта кораблей, и забирая их сокровища в свои темные и холодные глубины. Выходя в море, капитаны заранее заботились чтобы у навигатора была свежая карта астероидов, ведь небесные камни падали в водных просторах гораздо чаще, чем на суше. Но ничто из этого не было страшнее самой главной опасности — суммийских пиратов. Эти безжалостные головорезы славились своей жестокостью и маниакальной воинственностью, нападая на каждого, кого увидят на горизонте, и даже на превосходящего по силе противника. Их чрезмерное стремление к грабежу и насилию заставляло прибрежные города возводить неприступные каменные бастионы, чтобы защитить жителей от набегов кровожадных орд морских разбойников. По сравнению с суммийскими пиратами, Северный картель, — союз пиратских банд, которые, в основном, промышляли свои темные дела в Северном море, — являлся примером благородства и рыцарских идеалов. По крайней мере пленники, схваченные Северным картелем, могли выкупить свою жизнь или отправиться в рабство, тогда как суммийские пираты казнили всех, кто попадал им в руки, устраивая безжалостные расправы во славу своей подводной богини — Рогатой Русалки. Кто-то говорил, что суммийские пираты чтят древний морской кодекс, который был установлен задолго до образования Северного картеля, а значит они являются полноправными наследниками истинного пиратского духа и чести, а жалкая мошкара из Северного моря не более чем самозванцы, возомнившие себя королями преступного мира. Но точного мнения по поводу того, кто несет истинный дух грабежа и разбоя, так и не сложилось.

Феликс стоял на корме «Морского копья», глядя на малиновый восход, который, при всей своей красоте, вызывал не самые приятные мысли, напоминая алыми красками о бесчисленных опасностях, которые таятся в темных водах и за их пределами. Он только что закончил свою молитву, вознося благодарность Владыкам и Силестии за то, что на их пути пока что не встретились жаждущие крови пираты, и моля их и впредь защищать корабль от этой напасти. Глядя на темно-зеленые волны, накатывающие маленькими горками на железный корпус их корабля, Феликс вдруг подумал, а не попросить ли ему о помощи Рогатую Русалку, ведь именно в ее бескрайних морских просторах он сейчас и находился. Но от богохульных мыслей его отвлек громкий чих Ареля, который стоял рядом и управлял кораблем.

Феликс отрешенно посмотрел на крикливого капитана, все еще занятый своими мыслями. Слушая хриплое ворчание бородатого никса, он стал задумываться о том, тяжело ли вот так стоять и управлять кораблем? Судя по виду Ареля — это не так уж и сложно. Прошло два дня с момента их отплытия, и вечно недовольный капитан так и не выпустил из рук штурвала, словно от этого зависела его жизнь. Феликс не замечал, чтобы Арель менялся с кем-то из команды, хотя, если подумать, то ночью его точно кто-то подменял. Может быть Эскер или Рольф — рыжий наемник, который был навигатором в их команде. Глядя на гордо выпрямившегося капитана, Феликсу вдруг захотелось тоже немного постоять за штурвалом, и это чувство еще больше усилилось, когда он понял, что такого шанса ему может быть больше и не представится. Все-таки он тоже никс, и в нем течет кровь пиктов и норнов — первых мореходов, которые покоряли Северное море и заселяли холодные берега от Скольдхолла до Полларвейна! Он обязан!

— Даже не думай, парень. — охрипшим от холодного утреннего воздуха голосом проговорил Арель.

Феликс был так занят своими мыслями, что чуть было не упустил высказывание Ареля мимо ушей. Только через несколько секунд бестолкового разглядывания хмурого лица капитана до него дошло, что эти слова были адресованы ему.

— Что, простите? — Феликс попытался придать своему голосу тон уважительной растерянности, но из-за детской мысли, что капитан каким-то образом может читать его мысли, вышло у него это совсем фальшиво.

— Вот-вот, об этом я и говорю. — словно подтверждая какие-то свои догадки по поводу личных качеств Феликса, сказал Арель, смерив его полным недовольства и призрения взглядом. — Хрен тебе, а не…, - тут он снова громко чихнул, да так, что на мгновение Феликсу показалось, что в этом, казалось бы, простом звуке, улавливались еле слышные раскаты грома, — … а не штурвал.

— У вас плохой вид. Вам не здоровится? — злобно проговорил Феликс, уязвленный словами капитана. — Может будет лучше, если вы отдохнете немного от своих важных обязанностей?

— Ха-ха-ха. — громко рассмеялся Арель, все еще крепко удерживая штурвал. — Отдохнуть, говорит. Чтобы потом проснуться от того, что какая-то мелкая сардина, решившая, что она умеет управляться с кораблем не хуже меня, направила этот самый корабль на рифы? Нет уж, парень, меня так просто не проведешь. Со мной все отлично, это просто мое тело так радуется морскому воздуху. — слова Ареля еще сильнее уязвили гордость Феликса, хотя тот старался этого и не показывать.

— Между прочим, мой дед, Изурн сын Изгримма, был моряком на полларвейнском корабле, который патрулировал пролив Яросиля. — с вызовом в голосе ответил Феликс. — Он даже брал меня с собой, когда я был маленький, и я много чему у него научился. Например, вот эта часть, — он указал на широкую корзину, находившуюся на верхушке самой большой мачты, — называется «воронье гнездо», верно? Я там сидел, когда мне было пять лет.

На самом деле дед Феликса был гончаром, и все, что его связывало с морем, было то, что он временами делал для своего внука маленькие глиняные кораблики. А про устройство настоящего корабля Феликс узнал из книг и от пиратов, с которыми отбывал срок в Белланиме. Но его скромных познаний было явно недостаточно, чтобы хоть на мизерную долю сменить неприятное мнение, которое составил о нем капитан корабля.

— Неужели ты думаешь, что после этого я должен уступить тебе свое место? — с язвительным смешком спросил Арель.

— Да я и не просил. — со злостью ответил Феликс, и повернулся, чтобы уйти.

— Если так охота помочь, то можешь вычерпать запрелую воду с днища корабля. — бросил ему вдогонку капитан. — Тогда, может быть, я и подумаю над тем, чтобы пустить тебя за штурвал.

Не так, чтобы Феликсу очень хотелось принимать его предложение, но за те два дня, что прошли с момента их отплытия, Феликс понял, что у моряков ужасно скучная жизнь. Обычному человеку на корабле просто нечем было заняться. Возможно, конечно, он ошибался, и у моряков была яркая и насыщенная жизнь, но по крайне мере в тех недолгих морских путешествиях, которые выдались на долю Феликса, обычные матросы развлекали его множеством баек и игрой в кости. Но в обществе молчаливых наемников он чувствовал, будто попал на забытое кладбище, где среди могил бродят ожившие мертвецы, повинуясь воле руководившего ими темного колдуна, в роли которого выступал Эскер. Время от времени маленькому никсу поручали скучные задания, вроде того, чтобы протереть палубу или принести из трюма сушеного мяса для супа. И за этот небольшой срок в голову Феликса закралась неприятная мысль, что, возможно, именно такие угрюмые морские походы и сделали наемников мрачными и нелюдимыми.

Спустившись вниз, Феликс все же решил выполнить поручение капитана, понимая при этом, что тот вряд ли выполнит свою часть уговора. Но сейчас Феликсу просто нечем было заняться. Прошагав мимо тесных кубриков, в некоторых из которых дремали уставшие наемники, которые несли ночную вахту, Феликс направился к спуску в трюм. Захватив с собой масляную лампу и деревянный ковшик, он спустился в темный отсек, где располагались их запасы. Мешки и корзины были доверху набиты овощами и сушеными фруктами. Несколько сморщенных яблок из-за качки выкатились в проход, и на одно из них уже кто-то успел наступить. Множество тканевых связок с шерстью и спальными мешками свисали с потолка на специально закрепленных сетях. Трюм был так набит всевозможной провизией и ящиками, что Феликсу приходилось вилять между ними, порой протискиваясь боком, чтобы только добраться до люка, который вел к днищу, из которого ему и следовало вычерпать пробившуюся через мелкие щели воду. Феликс до сих пор не понимал, как корабль, сделанный из железа, мог держаться на плаву, но подозревал что секрет такой волшебной устойчивости кроется в особом сплаве и черной смоле, которой был покрыт металлический корпус.

Когда он почти добрался до люка, то слабый свет лампы вдруг выхватил из плотно стоявших друг к другу ящиков человеческий силуэт, который тут же поспешил скрыться за парой высоких бочек с пресной водой. И хоть Феликс понимал, что это, скорее всего, обычная тень от мешка, который стоял рядом, он все же не удержался, и волнительным голосом произнес:

— Кто здесь?

Ответа не последовало, но Феликс точно услышал, как скрипнул один из ящиков, хотя корабль сейчас почти не шатало, а сами ящики были плотно закреплены веревками. Но звук был такой, будто кто-то пододвинул ящик специально, чтобы поспешно убраться в более темное и спокойное место. Сердце Феликса забилось сильнее, когда он услышал еще один скрип, на этот раз более громкий и отчетливый. Ему стало страшно находиться здесь одному, но в то же время он осознавал, что если поднимет шум, и выяснится, что он испугался всего лишь собственной тени, то даже молчаливые наемники не выдержат, и поднимут его на смех. Он представил себе лицо Эна, презрительно фыркающего и говорящего что-то вроде: «тут нечему удивляться» или «что еще можно было ожидать от этого маленького хорька». Хотя, Эн вряд ли бы такое сказал. За то небольшое время, что Феликсу удалось пообщаться с молодым ювелиром, он понял, что Эн очень хорошо взвешивает свои слова, прежде чем что-то сказать, и никогда не позволяет себе прямых оскорблений, как самый настоящий дипломат. Но все же это не меняло того факта, что Феликса просто засмеют, если узнают, что тут никого нет. Лучше самому проверить, может это и вправду обычная тень от мешка.

Осторожно ступая, Феликс двинулся вперед, перешагивая через корзинки с припасами и тюки с одеждой. Ему пришлось поставить фонарь на один из широких ящиков, чтобы перелезть через очень большую железную перегородку, которая разделяла трюм на отсеки. Перелезая через нее, Феликс не сводил внимательного взгляда с того места, где, как ему казалось, он видел промелькнувшую тень. От его движений поднялась пыль, которая, смешавшись с темнотой, стала походить на затаившуюся черную змею, которая распутывала свои кольца во мраке, готовясь к смертоносному рывку. От этого движения Феликсу стало не по себе, и он снова со страхом произнес:

— Здесь есть кто? Я сейчас позову капитана.

— Господин Феликс?

От внезапного ответа, уже успевший слезть с перегородки Феликс, резко дернулся, и больно ударился ногой об угол одного из ящиков.

— Безумная Силестия, проклятая дочь! — выругался Феликс, скача на одной ноге, и не сводя глаз с темного угла. Оттуда только что, понуро опустив голову, словно нашкодивший ребенок, вразвалочку вышел Милу.

— Не нужно капитана, господин Феликс. — жалобно проговорил толстяк, сцепив пальцы в какой-то странной позе, напоминающей молитвенную.

Убедившись, что это ему не мерещится, Феликс подобрал лампу, и поднес ее к широкому лицу Милу. И хоть свет был не такой уж и яркий, толстяк тут же заморгал и стал щурить свои большие голубые глаза.

— Прокляни меня все боги! Милу, что ты тут делаешь?! — наконец воскликнул Феликс, когда понял, что перед ним на самом деле стоит живой Милу.

— Ничего. — ответил тот, загораживаясь ладонями от бьющего по глазам света лампы. А затем, на секунду застыв, будто что-то обдумывая, прибавил: — Я плыву вместе с вами, господин Феликс. В святой город.

Спустя двадцать минут Милу уже стоял, опустив голову, в каюте капитана, которую, по какой-то непонятной причине, занимал Эн. Феликсу же, как и всем остальным, приходилось ютиться в тесных кубриках, выслушивая громкий храп некоторых наемников.

— Ну и что нам делать с этим идиотом? — спросил Арель, посмотрев ожидающим взглядом на Эскера, который сидел на стуле, скрестив руки на груди.

Кроме них в каюте были еще Эн, Дэй и Феликс. Ювелир сменил свою украшенную золотыми узорами одежду, на более скромную багровую куртку и штаны, а вот широкую повязку на лбу, увешанную медальонами, так и оставил нетронутой. Дэй тоже поменял свои истертые тряпки на дорожный плащ и старый камзол. Непонятно было лишь то, почему он взял свой волнистый пастуший посох, хотя, возможно, так ему было удобнее держать равновесие на качающемся корабле.

— Придется взять с собой. — задумчиво проговорил Эскер.

Это предложение вызвало у Феликса растерянность, тут же переросшую в негодование.

— Как взять? — нахмурив брови произнес он. — Ты разве не видишь, что он еще ребенок. Мы не можем брать его с собой в такое опасное место, боги нам этого не простят. Помочь ему вернуться домой наш долг как праведных релиморцев… или белланийцев. Уж не знаю, кому вы там молитесь, но я уверен, Силестия и Владыки разом проклянут нас за такой жестокий поступок.

— А что мы можем еще сделать? — голос Эскера был такой, будто они решали судьбу мешка с картошкой, а не живого человека. — Выбросить его за борт?

— Боги, нет конечно! Надеюсь ты сказал это несерьезно? Разве нельзя пересадить его на другой корабль, который следует обратно в Стелларию? — спросил Феликс, обводя всех присутствующих взглядом. — Мы ведь должны пополнять запасы пресной воды, так? Передадим его в порту другому капитану на попечение.

— Пополнять запасы мы будем лишь на безлюдном острове Квинталу и на Альта-Петре. — спокойно ответил Эскер. — И я даже не знаю, какой из этих вариантов хуже.

Феликс в отчаянии прикусил губу, стараясь увидеть другой выход из сложившейся ситуации. Про первый остров он никогда не слышал, но если он действительно был безлюдным, то тогда этот вариант сразу отпадал. Что же до второго… Альта-Петре являлась базой суммийских пиратов, про это знал каждый, кто хоть раз за кружкой крепкого пива слышал рассказ о кровожадных морских головорезах. Сама мысль, что они будут останавливаться в таком неспокойном месте, доверху набитом преступниками всех мастей, уже вызывало у него мелкую дрожь. Нет, оставлять Милу в Альта-Петре было бы верхом бесчеловечности, лучше уж действительно скинуть его с корабля, чем передать в руки пиратам.

Раздумывая над этим вопросом, Феликс невольно кинул взгляд на каменную плиту, которая теперь лежала на капитанском столе и излучала легкий голубоватый свет, чем-то похожий на лунный. С того времени, как они покинули порт, священная плита так и не увеличивала своего веса, будто была живым существом и знала куда ее везут, не сопротивляясь этому.

— Если позволите, то я хочу помочь вам, господин Феликс. — тихим, но в тоже время решительным голосом проговорил Милу. Он поднял свою курчавую голову и смело посмотрел прямо в глаза маленького никса. — Уж не сочтите за что-то плохое, но я буду нести ваши вещи, что хотите сделаю. Могу и вас понести, если уж что-то случится нехорошее. Я… я буду использовать свой меч, как использовал его Король. Так вы мне говорили, помните? Я немного глуповат, но Владыки подарили мне хорошую силу, и я использую ее, чтобы помочь вам. А еще, если уж хотите знать, я хочу увидеть святой город, о котором рассказывал мне преподобный.

— Что этот дурак такое несет? Какой еще меч? — грубо произнес Арель, не удостоив Милу даже взглядом. — Давайте просто бросим его за борт, и дело с концом.

Слова капитана звучали грубо, но Феликс уловил в них веселые саркастические нотки, которые обычно бывают у плохо скрываемой шутки. Может поэтому маленький никс не разозлился на такое бессердечное предложение.

— Неужели нам и впрямь некому его передать? — спросил Феликс, снова посмотрев на Эскера, в надежде что наемник может что-то упустил в своих рассуждениях. Хотя, из-за маски все равно нельзя было толком сказать, о чем тот думает.

— К сожалению, но это так. — с твердой уверенностью ответил Эскер. — В этих водах плавают лишь пираты, но мы можем передать его моим людям, как только прибудем в Норн. Они привезут его обратно.

Феликс был рад и этому предложению, по крайней мере это гораздо лучше, чем оставлять Милу на необитаемом острове или в руках сумасшедших морских разбойников. Теперь, когда они уладили этот вопрос, растерянность Феликса сменилась злостью на безответственное поведение Милу, которого он с таким рвением нахваливал своему знакомому, когда пристраивал в трактир.

— Тебе несказанно повезло, что я тебя заметил, мальчик. — с раздражением проговорил он, когда все начали расходиться. — Если бы тебя поймали наемники, то тут же убили, и глазом не моргнув. Слышал, что сказал Арель? Сбросили бы в воду, как котенка в мешке.

По лицу Милу было видно, что он вот-вот заплачет. Нервно сцепив руки у груди, он нерешительно озирался по сторонам, будто ища, чем ему заняться, чтобы только его не ругали. Глядя на его испуганный и затравленный вид, сердце Феликса немного смягчилось, и он понял, что переборщил со словами. Милостивая Силестия, да этому пареньку понадобилась вся его храбрость, только чтобы решиться на такой поистине необдуманный поступок! И как только никто не заметил этого здоровяка?

— Наверное, тебе лучше пойти отдохнуть. — раздался голос Дэя, и Феликс увидел, как пастух положил свою руку на плечо Милу. — У тебя нехороший вид. Ты, как мне кажется, совсем не спал за все это время.

— Я…да. — устало проговорил Милу, мигом растеряв всю свою тревогу.

После слов пастуха, и Феликс заметил, что мальчик еле стоит на ногах, покачиваясь, словно подвыпивший конюх. И как он раньше этого не видел?

— В кубриках еще есть свободные места, так что можешь поспать там. Пойдем, я тебе провожу. — проговорил Эскер, беря Милу за локоть. — А потом, как выспишься, мы найдем тебе подходящее занятие. У нас для всех работа найдется.

Когда они покинули каюту, внутри остались лишь Феликс, Дэй и Эн. Тревога за Милу прошла, но теперь Феликса беспокоила мысль о скором посещении базы самых опасных преступников и бандитов во всем Кальдеросе. Он был немного удивлен, почему это все, кроме него, так спокойно восприняли эту безрадостную новость. Разве они не понимают, насколько это опасное место? Но немного поразмыслив, Феликс пришел к выводу, что Железные Маски уже не в первый раз сотрудничают с пиратами, к тому же он был уверен, что Эскер, который так стремится попасть в Храмы-Города, не стал бы совершать неосознанных поступков. Поглощенный своими мыслями, Феликс заметил, что Дэй внимательно смотрит на него своим единственным глазом. Эн же вальяжно разместился на капитанской кровати с небольшой книжкой в руках.

— Меня все еще беспокоят твои слова, мой добрый друг. — вдруг заговорил Дэй, и Феликс не сразу понял, к кому он обращается. — Я про то, что ты мне рассказал у королевского замка в Эль-Хафа.

— А, ты про Анастериана? — вспомнил Феликс. — Ну так он, как я уже сказал, ничего не сделал с плитой.

— Нет, не это меня тревожит. — задумчиво проговорил Дэй, устремив взгляд перед собой. — Понимаешь, семья Тенебрис, она… — тут он осекся, а затем, секунду что-то обдумав, быстро прибавил: — Нет. Ничего, забудь.

В этот момент дверь каюты открылась, и в проеме появилась голова Ареля, словно морда пса, учуявшего в хозяйском доме запах свежего мяса.

— Эй, болотная креветка, ты ведь хотел постоять за штурвалом, правильно говорю? Давай, иди, пока я добрый. — проговорил он, и тут же исчез, громко хлопнув дверью.

Феликса немного насторожило неуверенное поведение Дэя, но он решил не расспрашивать его, и подождать, пока тот сам не расскажет о своих тревогах, когда сочтет, что для этого настало подходящее время. Поэтому маленький никс постарался отбросить свои мрачные мысли, по поводу неотвратимой встречи с пиратами, и отправился наверх учиться управлять кораблем.

Так прошло три недели. Каждый день Феликс со скучающим видом наблюдал за восходами, выполнял унылые и однообразные поручения, и время от времени рассказывал веселые байки, которые по достоинству оценивали лишь Милу, Дэй и Арель. Последний оказался не таким уж и зловредным, как поначалу показалось Феликсу. Лишь Арель из всей мрачной команды, кроме Феликса, тоже делился интересными историями, которые, в основном, касались самого капитана. Все они звучали как детские выдумки, нежели реальные события. Чего только стоил рассказа Ареля о том, как он, в одиночку, пустил на дно целый флот королевства, о котором Феликс даже ни разу не слышал. Когда же у капитана случалось хорошее настроение, он пускал за штурвал Феликса, а один раз даже позволил Милу немного постоять за штурвалом, крича ему в спину отборные морские ругательства, когда тот делал что-то не так. Временами и Эн тоже поднимался на корму, где с задумчивым видом вглядывался в водную гладь или вырезал из переработанного свечного воска сказочных птиц или мифических животных. Обычно это происходило ночью, когда большинство из команды спали. В эти моменты Феликсу казалось, что молодого ювелира что-то гложет изнутри, но тот не хотел делиться своими мыслями, а Феликс был слишком хорошо воспитан, чтобы вот так напрямую интересоваться о таких вещах. Но в одном он был уверен — чувства, которые Эн испытывал в эти одинокие моменты, нельзя было назвать страхом. Каждый раз, когда они сталкивались взглядами, Феликс видел решительный огонь в глазах молодого ювелира. Наверное, это было что-то личное, и никак не связанное со скрижалью и путешествием в Самсонские пустоши.

Еще одной проблемой для маленького никса оказалась скудная и пресная пища. Как бы Феликс не старался, но он так и не смог привыкнуть к пересоленому мясу и сухарям. Кислое вино, которое подавали вместе с едой, было настолько разбавлено водой, что Феликсу казалось, будто он пьет из лужи, в которую уронили кувшин с яблочным уксусом. Каждый раз, когда наступало время трапезы, Феликс корил себя за то, что не додумался взять с собой несколько кувшинов мередианского вина, или хотя бы северной пива. Единственным утешением были финики и сушеные фрукты, которыми можно было заглушить отвратительный вкус морского алкоголя.

Неожиданным развлечением, если это можно было так назвать, оказался шторм, в который они попали на восьмой день путешествия. Бушующий ветер бросал корабль из стороны в сторону, а плотный шквалистый ливень с такой силой барабанил по железной обшивке корабля, что казалось будто на корабль взобралось полчище крыс, которые вознамерились захватить судно, стуча своими маленькими лапками и царапая железо острыми когтями. Наемники стойко боролись со стихией, и даже Милу не остался без дел, вместе со взрослыми мужчинами удерживая своими сильными руками толстые канаты. После этого события, мужской решительности в здоровяке прибавилось, и он стал с еще большей охотой помогать команде управляться с кораблем.

Но как бы хорошо не шли дела, день, когда они должны были пришвартоваться к Альта-Петре, неумолимо приближался. Эскер уверял, что бояться им нечего, и что пираты не станут их трогать, так как у тех было давнее соглашение с Железными Масками. Организация наемников нередко привозила с проклятого континента разного рода товары, которые пираты, по вполне понятным причинам, не могли сами заполучить. Но Феликс все равно чувствовал, как по его телу пробегает неприятная дрожь, как только он думал о пиратском острове.

Был вечер, когда с верхушки самой высокой мачты донесся возглас, оповещающих всех, что впереди виднеется земля. Феликс в это время сидел на связке канатов, и безуспешно пытался выловить рыбу, чтобы хоть как-то скрасить невеселый морской рацион. Услышав команду впередсмотрящего, он тут же вскочил на ноги и подбежал к носу корабля, но разглядеть хоть что-то ему так и не удалось. Помимо неприятной холодной темноты, видимость ухудшал и плотный туман, который все сильнее окутывал корабль, словно огромный ленивый осьминог, захватывая своими белыми щупальцами нижнюю часть судна. Вскоре туман стал настолько непроглядным, что стало казаться, будто они пробираются не по морю, а по большим белым сугробам.

Бестолково вглядываясь перед собой, Феликс, наконец, увидел тусклый свет маяка, пробивающийся сквозь белую пелену. Будто одинокая свеча, стоявшая на вечернем алтаре в маленькой часовне и призывающая своим светом покаяться в своих грехах заплутавшего пьяницу, маяк неумолимо светил, разгоняя белую дымку и освещая им путь. Через некоторое время к нему стали прибавляться другие маленькие огоньки, как светляки, вспыхивая один за другим в промозглом морском воздухе. Феликс услышал, как где-то под ним спустились на воду весла, и корабль замедлил свой ход. Очень медленно, но туман стал отступать, открывая вид на пиратский остров.

Глядя на Альта-Петре трудно было сказать, где кончается море и начинается земля. Высокую скалу с укрепленным каменным фортом на вершине окружала целая флотилия внушающих страх кораблей. Среди великого множества пришвартованных громадин, были такие, что вполне могли разместить на своем борту целый замок. По сравнению с ними, имперские военные галеоны выглядели как маленькие рыбацкие суденышки. Корабли так плотно стояли друг к другу, что создавалось впечатление, будто все они часть острова, а их деревянные корпуса на самом деле обычные дома, построенные вокруг скалы. Усиливало это впечатление и множество толстых поскрипывающих трапов, которые объединяли большинство этих кораблей между собой, словно мостики соединяющие улочки прибрежного городка. Феликсу даже показалось, что если бы все эти корабли вдруг задумали отплыть от острова, то от всего его величия остался бы лишь каменный форт на скале. Но даже так он внушал бы трепет в сердца тех, кто захотел бы взять его штурмом. Помимо плотного кольца серого тумана, который окружал остров, Альта-Петре был защищен большим полем подводных штыков, которые высовывались из воды, словно раскрытая пасть акулы, в центре которой и находился остров. Сам форт тоже выглядел серьезной угрозой. Огромные чугунные пушки, которые стояли чуть ли не на каждом шагу вдоль всей крепостной стены, были вполне способны отразить атаку целой военной эскадры. Остров оказался неприступной крепостью, которую лучше обходить стороной и делать вид что ее просто не существует. Но не смотря на весь этот угрожающий вид, сейчас, когда солнце умерло и ночь вступила в свои права, остров выглядел до невозможности спокойным и мирным, словно насытившийся хищник, который решил отдохнуть на вершине скалы. Мириады маленьких огоньков тут и там мигали им с пришвартованных кораблей, создавая иллюзию мирной жизни. Проплывая между ними, Феликс заметил, что некоторые из кораблей выглядят настолько древними, будто стоят тут со времен Великой Войны. Их красивая и пышная резьба была уже давно покрыта толстым слоем ила и моллюсков, а где-то даже водные пауки сплели свои крепкие сети, которые теперь еле заметно колыхались на ветру, как и заплесневелые порванные флаги, на которых уже нельзя было разглядеть грязные гербы.

Лавируя между громадинами по свободным проходам, «Морское Копье» все ближе подходило к острову. Сырой воздух здесь был смешан с запахом вонючей тины, черной смолы и еле уловимым ароматом пороха. Стоя на носу корабля Феликс невольно восхитился усыпляющему спокойствию этого места, которое столько дней наводило страх в его мыслях. Убаюкивающий скрип досок и совсем легкий шум волн странно дополняли друг друга, и создавалось впечатление будто корабли разговаривали между собой, перешептываясь, словно старые капитаны в таверне, делясь друг с другом историями из прожитой жизни. Но когда они подошли к самому берегу, к этому спокойствию стали добавляться и другие звуки. То была музыка, шум людских голосов и привычные для всех прибрежных городов крики голодных чаек.

— Нам ведь совсем необязательно всем идти? — поинтересовался Феликс у Эскера, когда тот, вместе с Арелем и еще несколькими наемниками, стал спускаться по трапу. В руках у капитана был зажат мешочек с монетами.

— Нет. — ответил Эскер, поправляя ножны, закрепленные на поясе. — Мы пробудем на острове до утра, пока не прибудут бочки с провизией, после чего снова отправимся в путь.

Сказав это, он вместе с остальными направился в сторону форта. Оставшись стоять на палубе, Феликс вскоре убедился, что этот остров не такой уж и опасный, каким его описывают моряки. По крайней мере в вечернее время тут практически не было видно народа, хотя, Феликс несколько раз слышал, как вдалеке все еще раздавался веселый шум музыки и пьяных выкриков, а также пару раз он слышал звуки, похожие на пороховые выстрелы. Все шло спокойно, пока рядом с их кораблем не появилась парочка морских разбойников, которая о чем-то оживленно спорила.

— Эта болотная ведьма Салтисмог слишком много о себе возомнила! — говорил один из пиратов. — Какое права она имеет называть себя дочерью Нага-Нзулу?! Она оскорбляет Рогатую Мать этими словами!

— Все мы дети морской владычицы. — ответил второй, и Феликс увидел, что он одет в длинную серую рясу с черными символами, смахивающими на колдовские знаки. Неужели даже у пиратов есть свои священники? — Нет ничего постыдного в том, что она так говорит. В ее словах я слышу Мать Всех Вод. — продолжил говорить священник, шагая рядом со своим собеседником.

— Да, но она говорит это так, будто действительно вышла из ее утробы. Смотрит на нас, как на рабов, словно мы сельдь паршивая!

Тут пират осекся, и направил свой озлобленный взгляд прямо на Феликса. Даже в полутьме, которую разбавляли своим янтарным светом редкие запачканные водорослям фонари, он увидел красные глаза пирата, которые были налиты кровью.

— Чего смотришь? — злобно проговорил он, вытерев рукавом слюну, которая выступила во время спора со священником. — Не нравятся мои слова? Ты из ее команды что ли?

Феликсу часто приходилось иметь дело с дерзкими и опасными людьми. В империи было много бандитов, готовых убить человека ради какой-то своей выгоды, и Феликс всегда умел найти подход к таким людям, быстро располагал их к себе деньгами, алкоголем или лестью. Но ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот человек не ищет особого повода для убийства, и что он может сделать это просто так, не задумываясь над причиной.

Первой мыслью было поскорее убежать с палубы и укрыться где-нибудь в кубриках, среди оставшихся наемников. Но успеет ли он это сделать? У пирата на поясе висели два метательных топора, на которые тот уже положил свои загорелые сухие ладони. Но прежде чем что-либо произошло, за спиной Феликса возникла огромная тень, заставив пирата со священником в страхе отступить назад. Обернувшись, маленький никс с облегчением увидел блестящую лысину Синоха, которая, как и всегда, была натерта маслами и отражала неяркий свет фонарей. Монах сделал шаг вперед, и не отрывая взгляда от бандитов, произнес спокойным басом:

— Стояние в этих местах имеет большую опасность, Феликс Лихт. Новая луна имеет плохое местоположение на небе, а это значит, что оскверненная кровь морских людей требует жертвенности. Лучше ждать восхода солнца, чтобы продолжать любование островом.

Только он закончил говорить, как перед ухом Феликса просвистел топор. Сразу за ним полетел и второй, но Синох смог его отбить, спокойно махнув рукой, будто отгонял назойливую муху. Не произнеся больше ни слова, он, с невероятной быстротой для его большого тела, спрыгнул на пирс, и одним движением размозжил бугристым кулаком голову пирата. Схватив обмякшее тело за край рубашки, он столкнул его в воду. Пока он все это делал, пиратский священник просто стоял и с абсолютным безразличием наблюдал за происходящим. Когда тело убитого пирата начало уносить течение, он лишь сотворил в воздухе странный символ, похожий на спираль, и неспешной походкой направился по своим делам.

После этого происшествия Феликс вместе с Синохом вернулись в каюту капитана. Монах практически не оставлял святую плиту без присмотра, лишь утром, когда просыпался Эн, он отправлялся спать, предоставляя честь сторожить скрижаль молодому ювелиру. Феликс не знал, что и сказать о сложившейся ситуации, да и так ли надо было что-то говорить? Пират хотел их убить, а поэтому полностью заслужил такую смерть. Куда больше его заинтересовала фраза Синоха про оскверненную кровь.

— Что значили твои слова, которые ты только что сказал? — спросил он у монаха, усевшись на стул и почувствовав усталость в коленях. — Про новую луну и жертвы.

— Морской народ имеет древнее зло в крови. — пошевелил одними губами Синох. — Это зло требует великой жертвенности в особые дни.

— Ты разве не знал? — раздался из темного угла голос Эна. Ювелир сидел за письменным столом, и положив ногу на ногу с небольшим интересом наблюдал за их разговором.

— Что именно? — не понял Феликс.

— По слухам, первые мореходцы, которые пересекали Суммийское море, совершили непростительный грех, за который их кровь была проклята. Я полагал, что такие истории должны быть известны тебе, ведь у вас с пиратами общие предки. Никсы вышли из народов пиктов и норнов.

— У меня? — удивился Феликс. — С этими варварами? Но я никогда не слышал, что кто-то из никсов…

Тут он остановился на полуслове, вспомнив о кровожадных горных каннибалов, которыми пугали непослушных детей. Сам Феликс их никогда не видел, но часто слышал истории о дикарях, живущих в каменных пещерах хребта Ос, которые совершают набеги на маленькие деревни и устраивают кровавые оргии.

Феликс не стал продолжать этот разговор, так как после всего пережитого у него кружилась голова, а поэтому он решил немного отдохнуть. Но как бы он не старался, сон не приходил, и ворочаясь в гамаке, он все думал о том, что пока он спит, на корабль могут взобраться жаждущие его смерти головорезы. Лишь на утро ему удалось провалиться в глубокий колодец сновидений, где ему то и дело снились горы окровавленных тел и огромные черные вороны с человеческими лицами, кружащиеся над всем этим ужасом.

Когда он проснулся, их корабль уже вышел в море, и Феликс был рад тому, что они наконец покинули этот опасный остров. Но облегчение продлилось недолго, ведь он вспомнил, что впереди их ожидает куда более гиблые места, в которые боятся соваться даже сами пираты. Он вспомнил, с каким повседневным спокойствием Эскер вел себя на Альта-Петре, и как тот напрягался и нервничал, когда Марбас говорил о Храмах-Городах. Неужели эти места настолько кошмарные, что по сравнению с ними, даже неприступная пиратская крепость, населенная сумасшедшими бандитами, выглядела не такой опасной?

После посещения Альта-Петре прошло уже три недели, и было пройдено половина пути до скалистых берегов Самсонской пустыни.

— А почему ее так называют, господин Феликс? Я про пустыню эту. — как-то прохладным вечером спросил Милу.

Солнце уже зашло за горизонт, и они стояли на нижней палубе, глядя как на окутанном ночной вуалью небе загораются крохотные голубые точки. Маленький никс учил здоровяка ориентироваться по звездам, и сейчас настраивал линзы в своих драгоценных измерительных приборах. Феликс немного подождал с ответом, сконцентрировав свое внимание на настройке линз.

— Ну, наверное, стоит сказать, что это не настоящее название. — наконец ответил он, пока Милу в ожидании смотрел за его работой. — Во всех официальных документах название тех земель записано как «Новатера». Самсонской же пустыней ее прозвали во времена Релимора и Ценебрии, когда дальнее мореходство во всю набирало силы. В те дни морские карты еще не были такими точными как сейчас, и моряки часто терялись в этих водах, заплывая на проклятые берега. Никто из них не возвращался, поэтому все думали, что они просто разбивались на рифах или их убивали пираты. Первым же, кто смог возвратиться, был купец по имени Самсон Абу Аль-Бахраб, который плыл в Старые Города, а попал совсем не туда, куда хотел. Когда он возвратился, то был в полнейшем помешательстве, и толком не мог объяснить, что с ним произошло. Когда его спросили, что же он такого увидел, что так помутнило его разум, то он лишь ответил, что побывал в настоящем аду. — Феликс ненадолго прервал свой рассказ, чтобы проверить хорошо ли он настроил астрономический прибор, и стал наблюдать за маленькой звездочкой, которая светила ему с черного небосвода. Удостоверившись, что все расчеты верны, он передал прибор Милу. — А пустошами их называют не потому, что там мертвая земля. Наоборот, если верить множеством записей, сделанных разными исследователями, то на этом континенте очень даже богатая природа, и земли такие же плодородные, как в самом центре нашей империи. По преданиям, так Третий континент называют из-за того, что он иссушил разум бедного Самсона.

Милу с осторожностью взял секстант и прищурившись, неуклюже приложил его к глазу не тем концом, каким требовалось.

— Преподобный мне рассказывал, что эта земля — колыбель всего человечества, и что там обитают светлые ангелы, которые сидят на деревьях, словно дивные птицы. — проговорил он, не отнимая прибора от глаз и безрезультатно пытаясь разглядеть уплывшие еще дальше звезды.

Прежде чем ответить, Феликс молча перевернул подзорную трубу в правильное положение. Для этого ему пришлось встать на цыпочки, так как Милу был непомерно высоким для его возраста.

— Может быть ты мне наконец расскажешь, кто этот всеведущий преподобный, о котором ты все время говоришь? — поинтересовался он, облокотившись о перила корабля.

— Преподобный наш отец и кормилец. — проговорил, словно заученную считалочку, Милу. Он все еще смотрел на звезды, и теперь по-детски улыбался, когда наконец смог рассмотреть их в правильном виде. — Настоящих родителей у меня отняли Владыки, забрав их на небеса, чтобы они присматривали за мной, когда я делаю что-то не так. А чтобы не делать плохих вещей, которые расстраивают нашего Господа, я должен слушаться преподобного, потому что он Его слуга и мой отец.

Феликс слушал Милу и его сердце наполнялось печалью. Так промыть бедному ребенку мозги мог лишь сумасшедший фанатик. Ему вдруг захотелось сильно ударить этого неведомого преподобного, которого он представлял, как лысого сморщенного старика со злым взглядом. Феликс даже не посмотрел бы, что это человек церкви, так как тот, по-видимому, уже давно растерял расположение Всевышнего, раз позволяет себе так дурманить юные умы. Он попытался вспомнить, видел ли он кого-то похожего, когда забирал Милу из приюта, но так ничего и не вспомнил. Когда он подписывал документ, то с ним общалась немолодая настоятельница, лицо которой уже растаяло в его памяти. Загоревшись злобой на этого самого преподобного, Феликс решил во чтобы то ни стало, по возвращению в империю, — если, конечно, он сможет вернуться, — разобраться с этим негодяем, который портит беспризорных детей фанатичной чушью. А сейчас, пока есть время, он будет выкорчевывать те сорняки, которые тот успел посадить в голову доверчивого Милу.

— Ну, во-первых, в Самсонских пустошах нет никаких ангелов, и уж тем более таких, которые сидят на деревьях. Если бы они там жили, то Эскер и остальные наемники уж наверняка бы знали об этом, и не боялись бы этого места. — рассудительно проговорил Феликс, переведя свой взгляд на звезды. — Но поверь моим словам, это очень опасное место, и ты должен будешь немедленно возвратиться обратно вместе с другими наемниками. А во-вторых, этот самый преподобный не твой отец, и он не вправе им называться, так как сейчас твой опекун Ликос, которого ты так подло обманул, и ничего не сказав, отправился в путешествие. Готов поспорить, он сейчас место себе не находит, думая, куда это пропал его только что обретенный наследник.

— Тут можете не волноваться, господин Феликс, я не оставил доброго господина Ликоса без неведенья, и поэтому написал ему записку. — тут же ответил Милу, и по его голосу было понятно, что ему тоже очень стыдно за свой поступок.

— Ну хоть что-то твой драгоценный преподобный сделал правильно, и научил тебя грамоте. — все еще злясь на неизвестного священника проговорил Феликс. Он был уверен, что все то зло, что преподобный вливал в головы детей, помимо обычной речи, должно было дублироваться и на пергамент. Он даже представил, как десятки детишек сидят за грубыми столами и опустив голову записывают каждое его пропитанное ложью слово.

Пока они стояли и говорили, к ним подошел Дэй. Сейчас, со своей повязкой он еще больше напоминал типичного пирата, но портил этот образ его добрый взгляд и монашеская стрижка.

— Хорошая ночь чтобы изучать небесные огни. — сказал он, тоже посмотрев на темное небо. — В море они еще ярче.

— Может быть это потому, что они хотят помочь заплутавшим морякам… — начал было Феликс и тут же осекся. Ему показалось, что на горизонте он увидел что-то огромное, похожее на плавучую скалу. Протерев глаза, он повернул голову и посмотрел на «воронье гнездо». Впередсмотрящий находился на своем посту, но глядел совсем в другую сторону.

— Эй! — крикнул ему Феликс. С такого расстояния он точно не мог определить кто именно там сейчас находился, но наемник услышал его голос и повернулся в их сторону. Феликс уже было набрал в грудь воздуха, чтобы высказать свои опасения, как его опередил громкий возглас наемника:

— Слева по борту корабль! Позовите Эскера! Это «Харибдида»! Пираты!

— Пираты? — Феликс почувствовал укол страха, и тут же быстрым движением отнял у Милу секстант.

— Живо отправляйся в каюту капитана и не выходи, пока не разрешат. — сказал он, и сам поразился насколько уверенно прозвучал его голос.

Милу поспешил выполнить указ, и чуть было не столкнулся с предводителем наемников, который в это время как раз выходил из капитанской каюты, накидывая на ходу куртку. Закрепив на поясе ножны с мечом, он посмотрел на «воронье гнездо».

— Где они?! — спокойным голосом поинтересовался он.

— Слева по борту! Эскер, это «Харибдида»!

— Слышу. — пробормотал себе под нос Эскер, и Феликс уловил в его голосе недовольные нотки. Обернувшись назад, он посмотрел на наемника, который стоял за штурвалом. — Кто-нибудь, разбудите Ареля. Хотя я не уверен, что мы сможем оторваться от них.

Феликсу совсем не понравилось, как он это сказал. Звучало это так, будто наемник приказал готовиться к тяжелой битве. Совершенно сбитый с толку, Феликс снова посмотрел в ту сторону, где он увидел гигантский корабль. До него было еще очень далеко, но даже сейчас можно было понять, что корабль был в три-четыре раза больше «Морского Копья». Словно огромный риф, он неумолимо приближался, а его черные паруса все больше разрастались и колыхались в воздушных потоках, как надвигающиеся грозовые тучи.

— Если я все верно понимаю, у вас ведь соглашение с пиратами, так? — спросил он у Эскера, когда тот подошел к перилам и тоже стал смотреть на приближающуюся тень исполинского корпуса. — Они не будут на нас нападать?

Эскер обратил на маленького никса свою железную маску, и ненадолго задержал взгляд, что-то обдумывая.

— Если только боги сегодня в хорошем расположении духа. И я сейчас говорю не про наших богов. — наконец проговорил он, и снова уставился на пиратский корабль. — Но нам, скорее всего, придется посетить «Харибдиду». Из всех суммийских пиратов, которых мне доводилось встречать, капитан этого корабля самый непредсказуемый и опасный. Будет великой удачей, если они просто проплывут мимо, и не попытаются затянуть нас.

— Затянуть? — Феликсу показалось, что он ослышался. — Что это значит?

— Молись, чтобы тебе не пришлось узнать ответ на свой вопрос, мой маленький друг. — просто ответил Эскер, и протянул ему кусок каната. — Но сейчас на это надежды не много. На вот, привяжи себя к чему-нибудь крепкому. — после этого он оглянулся и прокричал: — Ну где этот чертов пес Арель?! Я не хочу терять время латая разбитый корабль!

Совершенно сбитый с толку, Феликс начал дрожащими руками привязывать себя к перилам, а затем помог Дэю, так как пастух явно не справился бы в одиночку.

— Что тут происходит? — озадаченно спросил тот, глядя как другие члены команды тоже обматывают себя канатами.

К этому времени с мачты спустился впередсмотрящий, а снизу поднялся взлохмаченный Арель. На нем были лишь черные штаны, и Феликс увидел на его сильном теле несколько морских татуировок.

— Дай сюда. — потребовал он, грубо отпихнув наемника, который заменял его у штурвала. — Король-бог в кое-то веке решил порадовать меня достойным испытанием? Ну и что тут у нас? — он прищурился, глядя на приближающуюся громаду, а затем его глаза расширились, и он восхищенно присвистнул.

Феликс снова перевел взгляд на пиратское судно, и тут же замер, словно громом пораженный.

— Милостивая Силестия, Дочь Роз, спаси нас от этого безумия. — дрожащим голосом проговорил он, осеняя грудь знаком Розы. За то небольшое время, что прошло, пока Феликс не смотрел на корабль, тот уже смог подойти настолько близко, что можно было увидеть силуэты людей, снующих у перил, и держащих в руках арбалеты и луки.

Феликс ошибся в своих расчетах, и «Харибдида» оказалась даже больше, чем он мог себе представить. Это был настоящий плавучий замок, который должны были обслуживать по меньшей мере сотни матросов! Но самым ужасным были не его чрезвычайно огромные размеры, а материал, из которого был сделан корпус. Феликс предполагал, что после железных кораблей его уже ничем не удивишь, но его воображение вновь подверглось безжалостному испытанию. «Харибдида» была полностью сделана из костей! Невероятных размеров бивни, скорее всего элефанов или похожих на них крупных животных, составляли большую часть корабля, но все же там были и другие кости. И хоть он не увидел ни одной человеческой части, пиратское судно все равно наводило панический страх своим видом. Когда корабль подошел еще ближе, Феликс увидел, что кости по бортам корабля формировали что-то наподобие хищной пасти с длинными и острыми клыками. На какой-то краткий миг Феликсу даже показалось, что эти импровизированные рты двигаются, но он уверил себя в том, что это просто волны создают такую страшную иллюзию. Не может быть такого, чтобы эти клыки двигались, потому что это просто было невозможно!

— Зачем нам нужно привязывать себя к перилам? Нас что, будут таранить? — Феликс повернулся, но главного наемника уже не было рядом. Он отправился к мачтам, чтобы помочь товарищам убрать парус.

— Давай предоставим Эскеру решать, как следует поступить. Думаю, ты тоже согласишься со мной, что наш друг лучше знает, что нужно делать. — ответил Дэй, не сводя взгляда с огромного парусника. — Раз он сказал, что нужно привязать себя, то лучше выполнить это поручение.

Пиратский корабль тем временем уже приблизился настолько, что Феликс смог различить жуткие лица, вырезанные на крышках пушечных бойниц. Моля богов о том, чтобы этот страшный морской зверь проплыл мимо, Феликс с замиранием сердца следил как он движется рядом с их кораблем, словно диковинная ленивая черепаха.

— Всем приготовиться! — крикнул Эскер, наматывая на руку кусок корабельной снасти.

Понимая, что сейчас произойдет, Феликс крепко вцепился руками в перила. В это же мгновение воздух пронзил глубокий трубный звук, похожий на стон умирающего великана, доносившейся из темноты пещеры. Несколько волнительных секунд прошли в молчаливом ожидании чего-то неизбежного и страшного. Но ничего не произошло, и Феликс уже готов был с облегчением выдохнуть, когда заметил, что Эскер и остальные наемники все еще крепко держатся за перила корабля.

— Что-то не так? Мы должны были испугаться этого звука? — спросил Феликс у Дэя, но тот лишь кивнул в сторону большого корабля.

Теперь Феликс заметил то, чего опасался больше всего. Громадные челюсти на борту «Харибдиды» стали медленно открываться, образуя широкий проход, достаточный, чтобы проглотить их корабль. Вместе с этим Феликс увидел, что вода под ними пришла в движение, во много раз более сильное, чем обычное течение. С каждой секундой вода закручивалась все быстрее, пока не образовался настоящий водоворот, не позволяющий «Морскому Копью» двигаться вперед. Корабль стало безжалостно шатать, затягивая его в эти водные силки. Ненадолго Феликс потерял ориентацию в пространстве, чувствуя, как со всех сторон на него брызжет холодная морская вода, а голова кружится от бешеной тряски. Где-то сверху до него донесся радостный вопль Ареля. Капитан корабля стоял за штурвалом, и с безумной улыбкой хохотал во все горло. Ему, похоже, это доставляло неизгладимое удовольствие.

— Ну давай, морское чудище, попробуй сожрать меня! — прокричал он, грозя кулаком открытой пасти. — Я проломлю тебе хребет, и мы вместе отправимся к Рогатой Матери!

— Просто сохрани корабль, чокнутый идиот! — донесся до Феликса отдаленный голос Эскера.

Чувствуя, что долго он в этой качке не протянет, Феликс посмотрел на Дэя, чтобы узнать, не нужна ли ему помощь. С одной рукой ему явно тяжелее бороться с этой дикой тряской, чем Феликсу. Но пастух твердо стоял на ногах, держась одними пальцами за перила. Вид у него был такой, будто он тихим вечером вышел полюбоваться безмятежным закатом. Он даже нашел в себе силы тепло улыбнуться Феликсу.

— Скоро все должно закончиться. — проговорил он, и его голос был настолько четким, словно он сказал эти слова прямо в ухо Феликса.

И действительно, спустя мгновение водоворот понес их прямо в открытую пасть костяного чудища. Держась обеими руками за перила и борясь с нещадной качкой, Феликс направил свой взгляд на открытую пасть, пытаясь узнать, что же ждет их в животе этого морского зверя, но кроме удручающей темноты и тусклых огоньков он ничего не увидел.

— Безумная Силестия! — выругался он, когда самая высокая мачта их корабля царапнула потолок костлявой пасти, повредив корзину, в которой совсем недавно сидел впередсмотрящий.

Когда холодные тени полностью поглотили их корабль, Феликс стал ощущать, что качка постепенна стала утихать, пока совсем не смолкла. Теперь он видел лишь на небольшое расстояние впереди себя. Но постепенно его глаза стали привыкать к сырой темноте, и из теней стали проступать очертания огромной пещеры. Феликс больше не видел ни луны, ни неба, ни звезд. Казалось, что в одночасье он перенесся в совершенно иной мир, чуждый и покинутый. Соленый запах моря сменился на более неприятный и глубокий, словно он и вправду очутился в брюхе морского чудовища. Где-то в темноте плавали маленькие огоньки, но света от них почти не исходило, и было непонятно, фонари это или какие-нибудь неведомые ему морские светляки. Если это фонари, то они должны быть очень далеко. Присмотревшись к потолку, Феликс удивился насколько тот высокий. Место, в которое они попали было куда больше, чем казалось снаружи, и напоминало каменную пещеру с какими-то странными квадратными дырами вдоль стен.

Пока он старался сообразить, как такое вообще возможно, их корабль резко качнуло, а затем он встал, будто невидимая рука сжала его, не давая пошевелиться.

— Все целы? — раздался сзади него голос Эскера. — Черт, прокляни боги эту темноту!

Догадавшись, что качки больше не будет, и можно уже освободиться от канатов, Феликс стал возиться с узлами, раздумывая над словами Эскера. Наемник был прав, куда это подевался весь свет? И тут до Феликса дошло, что дело не в том, что они попали в закрытое пространство, в котором не было источников света. На их корабле ведь тоже висели железные фонари, так почему-же они не светят? Посмотрев на корму, он увидел маленькую оранжевую точку там, где должен был висеть светильник. Свет от него практически не исходил, будто кто-то решил подшутить, и за место живого пламени засунул в фонарь раскрашенный листок пергамента. И тем не менее с каждой секундой Феликс видел в темноте все отчетливее, чего нельзя было сказать о наемниках. Наверное, из-за своих железных масок они не сразу смогли привыкнуть к темноте, и поэтому шарили руками перед собой, стараясь найти дорогу.

— Схожу узнаю, как там Милу с остальными. — проговорил Дэй, и Феликс увидел, что пастух уже освободился от узлов. Его единственный глаз, похоже, тоже быстро привык к темноте, так как Дэй уверенно прошелся по палубе и скрылся за дверью, которая вела в капитанскую каюту.

— Что теперь? — раздался сверху голос Ареля, разносящийся по пещере сильном эхом. — Корабль держит какая-то тварь, в этом можете не сомневаться. Я еще ни разу не садился на мель! — он все еще уверенно держался за штурвал, но взгляд капитана был направлен в пустоту, и Феликс понял, что Арель тоже ничего не видит.

— Просто стойте и ждите. — ответил Эскер. — Нас не тронут, если не будем сопротивляться. А бороться в этой ситуации было бы глупо и безрассудно.

Трудно было не согласиться с его словами, особенно после того, как Феликс увидел в темноте десятки силуэтов, которые двигались по краям пещеры в их сторону. Еще несколько секунд, и на палубу «Морского Копья» с громким стуком опустился деревянный трап.

— Ну и что тут у нас? Железные крысы? — раздался из темноты хриплый голос.

Сверкнула яркая вспышка, и пещера наполнилась теплым светом. В одно мгновение вспыхнули десятки факелов, заставив всех вынужденных гостей закрыть руками глаза и заморгать от внезапно появившегося света. Теперь Феликс совершенно точно мог сказать, что они находились в огромной пещере, только вот она была не каменной, а деревянной. Странные квадратные дыры, виднеющиеся вдоль неровных стен, превратились в картины, и обстановка стала напоминать убранство старого и захолустного прибрежного трактира. Это место было одновременно и уютным, и наводящим мистический интерес, граничащий с тревожным страхом. Кособокие и бесформенные стены пугали своей неестественной кривизной, будто он забрел в логово сумасшедшего архитектора. Доски лепились друг на друга, разные по форме и цвету, но, тем не менее, странно гармонирующие друг с другом, так же, как гармонирует опавшая серая и золотая листва, общими усилиями создавая картину осени. Помимо разноцветных стен, теплый свет выцепил множество огромных чучел диковинных животных. И только спустя несколько секунд разглядывания, Феликс понял, что это были передние части кораблей! Как охотник, который делает из убитых животных чучела и вешает их на стену, так и пираты, по-видимому, вешали особо красивые трофеи на свои уродливые стены. Золотые львы, серебряные русалки, нефритовые драконы: тут, казалось, собрана ужасная коллекция со всего Кальдероса. Когда же взгляд Феликса скользнул вниз, то он увидел небольшой залив, в котором и находился их корабль. А затем его взору предстало то, что осталось от предыдущих гостей «Харибдиды». У темных стен трухлявыми кучами валялись скелеты заблудших кораблей, а из воды высовывались сломанные мачты и раздробленные доски. И теперь до Феликса дошло, как именно действовали пираты «Харибдиды». Этот морской монстр не брал на абордаж, а целиком пожирал свою добычу, и медленно переваривал, забирая все, что имело хоть какую-то ценность, и оставляя гнить в затхлых водах все остальное.

Пока Феликс завороженно осматривался по сторонам, Эскер уже успел перекинуться парой фраз с пиратами на свободном наречии. И только когда со стороны морских разбойников раздался громкий смех, Феликс обратил на них внимание.

Ничего особенно, чего бы Феликс не видел раньше, в облике большинства пиратов не было. Такие же грязные, поджарые и неухоженные, как и их северные собратья, с оттенками кожи всех самых безрадостных цветов — от серого и бледного, до угольно черного. Единственные, кто выделялся среди общей массы, были два человека, которые стояли впереди всей этой дикой банды. Первый был мужчина в черной длинной рясе с красными символами, такой же, как и у пиратского священника, которого Феликс видел на Альта-Петре. Ему даже показалось, что это и был тот самый священник, так как борода у него была такая же серая и длинная, как и у того, а лицо ничем не отличалось от лиц других священнослужителей, которых можно было встретить в любом храме. Может быть боги специально выбирают себе в слуги людей, которых нельзя ни с кем спутать? А вот второй пират явно был капитаном, так как выделялся своими размерами и приличным брюшком, которое поддерживал толстый пояс с золотой бляшкой. На нем были ухоженные доспехи и совершенно новые красные сапоги. Кожа у него была как у утопленника, а лицо, хоть и напоминало лицо обыкновенного варвара, тем не менее выглядело умным и преисполненным коварства. Глядя на него, Феликс невольно подумал о хитром людоеде, который с легкостью может обмануть даже опытного охотника. Один глаз у него был затянут белесой пленкой, и через него шел глубокий шрам, что еще больше наводило устрашения.

— … просто хотели поприветствовать вас. — долетела до Феликса часть разговора. — Что это с вашим кораблем? Мне казалось, они у вас были больше. Или вы уже настолько обнищали, что скоро будете ходить на обглоданных корытах?

— Если судить по тому, что я тут вижу, «Харибдида» только обглоданными корытами и лакомится. — с вызовом ответил Эскер. — Неужели на крупную рыбу клыков не хватает, а, Блоф?

— А ты дерзкий, не то что твой дед. — почесав короткую бороду, усмехнулся Блоф. — Посмотри! — он развел руками, хвалясь своими многочисленными трофеями, развешанными на стенах. — Разве этого недостаточно, чтобы затолкать эти лживые слова обратно в твою заносчивую глотку! Может быть мне вам всем шеи перерезать, и дело с концом? Мы давно не кормили Рогатую Русалку сухопутными крысами.

— Можешь попробовать, только потом не вини богов за то, что они вложили в твою пустую башку эту глупую мысль. Мы не будем просто стоять как овцы на бойне. — со смешком ответил Эскер.

Феликс издал тихий стон. Всемогущая Силестия, ну зачем наемник так провоцирует этих злодеев! По одному их виду можно понять, что убийства для них, что молитвы для священников. И именно поэтому Феликс решил взять на себя роль переговорщика.

— Эм… прошу меня извинить… господин Блоф, верно? — проговорил Феликс, делая шаг вперед. — Мы с вами не знакомы, но я слышал много интересных историй о ваших деяниях…

— А это что за зверек? — хмурясь, перебил его Блоф, указав на Феликса зазубренной саблей, которую уже успел вынуть из-за пояса.

— Феликс Лихт. — представился маленький никс. — Вы, может быть, слышали про моего отца, он был капитаном…

— Он еще и говорящий. — снова перебил его пират. — Из говорящих зверьков обычно получается хорошая похлебка. Особенно из их мясистых языков.

Феликс сглотнул липкий ком страха, который появился у него в горле и мешал остальным словам выбраться наружу. Нет, с этими головорезами не договориться обычным способом.

— Хватит тревожить воздух пустыми словами. — жестко вставил Эскер. — Говори, что хотел, или отпусти нас из этого богами проклятого места.

Блоф скривил кислую физиономию, и сплюнув, почесал весок концом своей сабли.

— Капитан желает вас видеть. — проговорил он таким тоном, что стало ясно — это решение совсем его не устраивало. — Так что вы все пойдете со мной, своим ходом или по частям.

Капитан? Феликс несколько секунд стоял в полном оцепенении, пытаясь понять слова Блофа. Выходит, этот здоровенный пират не их предводитель? Кто же может править этой помешанной на убийствах шайкой, если не Блоф? Любопытство перевесило страх, и Феликсу стало интересно взглянуть на того, кто смог подмять под себя этих кровожадных головорезов. Эскер сказал, что их не убьют, а значит не стоит опасаться за собственную жизнь.

— Иди и возьми скрижаль. — раздался у него над ухом твердый голос. Повернувшись, Феликс увидел Эна, который неслышно подошел к нему сзади. — Нельзя оставлять ее без присмотра.

Пока наемники медленно выходили по трапу, Феликс метнулся в капитанскую каюту, и засунув скрижаль в кожаную сумку, быстро выбежал обратно. Несмотря на опасную ситуацию, все вели себя невероятно спокойно. Даже Милу не показывал страха, и внимательно рассматривал необычное убранство деревянной пещеры. Пираты осматривали каждого наемника, забирая все, что хоть как-то было похоже на оружие. К Синоху они даже не прикоснулись, то ли из-за того, что тот был по-своему обыкновению облачен в тогу, то ли его устрашающий вид перебил желание пиратов хоть как-то сближаться с этой горой мускул. Посох Дэя они тоже не забрали, и Феликсу даже показалось, что некоторых членов команды пираты просто забыли проверить. У Эна, например, не забрали меч, который Феликс до этого еще не видел. Ничем не примечательный клинок покоился за поясом молодого ювелира.

Закончив с обыском, их повели вдоль пещеры к необычной резной двери, на которой так же, как и на бойницах, было вырезано большое женское лицо с тремя рогами на голове. Остальные помещения корабля были такими-же странными и не имеющими правильных форм, как и та пещера, из которой они вышли. Пираты вели их по извилистым деревянным коридорам, которые больше напоминали звериные норы, оббитые досками. Странные туннели были увешаны картинами и устланы пыльными коврами, а на разноцветных стенах висели канделябры всех форм и размеров. Идя по этим безлюдным помещениям, Феликс в который раз подумал, что очутился в старом и зловещем замке. То поднимаясь, то опускаясь, они петляли по этим ветхим лабиринтам, пока наконец не достигли двустворчатых дверей на которых были вырезаны ценебрийские руны. Трудно было сказать, в какой именно части корабля они сейчас находились. Бесконечные подъемы и коридоры совсем сбили с толку Феликса, а окон тут не было. Постучав по двери, Блоф громко проговорил:

— Капитан! Мы привели этих земляных клопов!

За место ответа за дверью послышался звук, похожий на плеск воды, когда в реку бросают что-то очень тяжелое. После этого внутри двери раздался глухой щелчок, и они сами собой открылись.

Войдя в тусклое помещение, первое, что увидел Феликс был большой трон, сделанный из якорей, на котором, расставив руки и гордо выпрямив спину, сидела… Женщина?!