Звезда Ворона

Глава 24. Могила зла

В тот день Феликс больше ни с кем не заговорил. Ему было больно произносить слова, а горло щипало от нахлынувшей на него печали, будто он проглотил комок острых иголок. Он шел в предрассветной тьме через палаточный лагерь, который теперь казался ему серым размытым пятном, а многочисленные шатры — лишь невнятными, выросшими из земли тенями. Даже слабый свет костров не наполнял его теплом, а лишь раздражал взор своими тусклыми, лишенными выразительности красками. Рядом с ним шагали и остальные его спутники, но видел Феликс лишь одного Дэя, который в своих красных одеждах казался еще одним подрагивающим языком костра, на свет которого и шагал маленький никс.

Когда они подошли к тому месту, где расположился их отряд, тело Серафиля уже было укрыто белоснежным саваном с ног до головы, а его серебряная маска лежала поверх ткани. Вокруг него собрались и остальные члены отряда. Рольф сидел ближе всех, бессильно подперев руку своим коленом и уткнувшись в изгиб локтя лицом. Милу выглядел потерянным и бледным, лишенный всяких живых чувств, словно тряпичная кукла. Синох, закрыв глаза, тихо начитывал какие-то свои мантры, держа в руках деревянные четки, а рядом с ним сокрушенно лил слезы Хольф. Даже Арель, достав большой, вышитый северными узорами платок, вытирал мокрые глаза. Такими были все никсы — простыми и открытыми в своих чувствах. Если горе их настигало, то они плакали, и не важно, что подумают другие.

Опустившись на колени перед неподвижным телом Серафиля, Феликс взял его руку, которая уже утратила тепло. Сорвав с шеи кулон Силестии, он зачем-то переложил его в ладонь наемника, а потом сомкнул его холодные пальцы. Странно, ведь Серафиль никогда не был приверженцем этой веры, но Феликсу хотелось думать, что Всеблагая Искупительница сжалится над ним, и проведет его в свои Небесные Сады. Внезапно Феликс почувствовал тепло в груди, которое, словно крепкое северное вино, начало согревать его тело, расползаясь во все стороны, и отгоняя холодный мрак, который в последние тяжелые часы поселился в его сердце. Он понял, что это было тепло от человеческого горя, пусть тяжкого, но все же живого бремени, которое противопоставлялось тому запредельному отчаянию, которое обосновалось в этих горах.

— Нужно поскорее похоронить его, пока зло не добралось и до его души. — голос Гелиоса прозвучал очень громко и отчетливо, хотя первый император и стоял дальше всех.

Феликс и опомниться не успел, как гвардейцы, по просьбе Гелиоса, соорудили большой погребальный костер. Провожали Серафиля в основном те, кто хорошо его знал. В большинстве своем это были наемники из Железных Масок, но также среди них встали и некоторые высокие арлекины, в том числе и король Фафанаиль. Он положил на тело наемника белую ветвь неизвестного Феликсу древа, а затем распустил Серафилю волосы и снова обвязал, но уже радужной лентой с колокольчиками. Когда все было готово, вперед вышел Дэй, и своим огненным мечом поджег сухие ветки, обильно смоченные маслом. Хотя, Феликс был уверен, что даже если бы Серафиля обложили мокрыми камнями, они бы горели не хуже, чем хворост.

Сам же маленький никс стоял чуть вдали. Он, вместе с Хольфом и Арелем, нарисовал на своем лице погребальные узоры, которые северные жители обычно наносят себе на лицо во время похорон. Так же, как и с кулоном Силестии, маленькому никсу показалось очень важным проделать этот ритуал. Глядя на теплое пламя костра, полностью скрывшее замотанное в саван тело Серафиля, Феликс ощутил, как в груди у него рождается горестный крик, который плавно перетек в неспешные, преисполненные печали напевы. Вместе с ним песню подхватил и Хольф с Арелем, а потом и еще несколько бородатых наемников, среди которых был и Рольф.

День тот был полон

Снега и гроз

Ветер печали с юга принес

Пламя потухло, и слышен был звон

Сбруи коня, и воронов стон.

Завыла метель, и в дверь постучал

Тот, кто на коне том, снег притоптал

Скрипнули доски, лязгнул замок

И черный всадник вступил за порог.

Сердце застыло, скатилась слеза

Руки дрожат, упала метла

Ноги не держат, нужно присесть

Чтобы принять, скорбную весть.

«Милая Хильда, случилась беда

Муж твой погиб, ушел навсегда.

Храбро сражался он с нашим врагом

Но не вернется он больше в теплый свой дом.»

«Копье его было — как луч солнца, щит — как скала

Но релиморцев настигла стрела

Пробила доспехи, и в сердце вошла

Так роза смерти на груди расцвела.»

«Но черный ворон им не стал пировать

Со стрелою в груди продолжал он стоять

Защищая свой дом, жену и детей

Славный твой Герард — Герой из людей.»

«Но час настал, и упало перо

Щит раскололся, сломалось копье

Рука онемела, застыла слеза

И сердце Героя замерло навсегда.»

Грусть и печаль наполнили дом

Нет больше жизни во взгляде пустом

Коса распустилась, порвалась тесьма

Что тепло мужа и любовь берегла.

«О, черный ворон, что явился в мороз

Ты, кто мертвую стужу в мое сердце принес

Где тело его, о ком речи ведешь?

Где тот, кто был, и кого уже не вернешь?»

«Он там, где край предвечной зари

Где воды журчат, поют соловьи

Он там, где вместе восходят рассвет и закат

В полях золотистых, его кости лежат.»

«Но милая Хильда, нет времени ждать

Собирай все, что есть — пора убегать

Враг наступает, сгущается тьма

Релиморцы идут, сжигая дома.»

Молвил тот всадник, и дух испустил

Мертвый огонь его шлем охватил

Вернулось тепло, и свет засиял

Мечами надежды, он хладные цепи на сердце порвал

Поняла тогда Хильда, кто к ней приходил

Сам горний Бог жену Героя почтил

И от милой Хильды беду отвратил…

Когда они закончили, Феликс увидел, что дым от костра внезапно переменил свой цвет, и стал белым и поблескивающим. Как и перед недавней атакой имперской гвардии, когда капеллан трубил в свой золотой рог, над костром вдруг появились лучи света, но уже не золотого, а серебряного оттенка, наполненного драгоценным звездным теплом. Посмотрев в небо, Феликсу подумалось, будто он видит очертание таких же призрачных врат, которые он видел в Ферасе, когда вместе с Эном ходил в разрушенный город великанов. А еще ему показалось, будто он слышит хлопанье крыльев, хотя на самом деле это был лишь звук ветра и плащей воинов. Когда же огонь полностью поглотил тело Серафиля, к Феликсу подошел Гелиос.

— Вижу, ты тоже разделяешь наше горе. — со вздохом проговорил он.

— Возможно, я не так хорошо знал его, как вы, ваше величество, но даже этого вполне достаточно, чтобы понять эту горестную утрату. Может быть времени и прошло немного, но трудности, которые мы вместе пережили, с лихвой хватит на несколько жизней. В Каирнале Серафиль пришел мне на помощь, и, если бы не он, то я не стоял бы сейчас тут, и не говорил с вами. Мы многим ему обязаны, ведь он столько раз отводил от нас беды, предупреждая об опасности, когда выходил на разведку. Не понимаю, зачем он только вызвался в этот гибельный поход, раз знал, какая страшная опасность его поджидает.

— Хоть добрый Серафиль не так сильно подвергся тому злу, что испытал бедный Казия, он все же попал в его страшные объятия. И утрата его голоса было тому доказательством. Ты, наверное, не знаешь, но Серафиль обладал прекрасным голосом, и все мы любили слушать его веселые песни. И… и это я надоумил их пойти в тот поход. — голос Гелиоса надорвался и стал дрожать. Феликс ничего не ответил, и не посмотрел на Гелиоса. Он понял, что император просто хочет высказаться, облегчить душу, и он не винил его за это. — В последние годы мне стали сниться все более тревожные сны, и я понимал, что день, когда черная звезда вновь засияет, скоро наступит. Я хотел разведать обстановку перед новым походом, поэтому и подговорил Казию отправиться к Приделу. Я думал, что в этот раз будет все проще, что смогу справиться и своими силами… отнести эту проклятую скрижаль. Но все вышло иначе, и тогда я понял, что наш враг набрался сил даже больше, чем когда-либо доселе. Дальше мы медлить не можем, Феликс. Прошу тебя, отдохни как следует, ведь после того, как мы вступим за пределы этих земель, заснуть мы больше не сможем. Точнее, мы будем не в праве этого сделать, если хотим сохранить свои жизни и разум.

— Да. — только и ответил Феликс. Сил сказать что-либо еще ему не доставало. Горе и смертельная усталость полностью осушили его, и после слов Гелиоса ему и вправду захотелось спать. Но давящий на сердце страх снова оказаться во власти того темного безумия, что поселилось в этих местах, заставляли его бороться с подступающей дремотой.

— Все хорошо, добрый друг. — проговорил за его спиной знакомый голос, который теперь был наполнен новой, непостижимой силой. Обернувшись, Феликс увидел Дэя, который все еще скрывал свое лицо, но пылающий глаз был отчетливо виден в тени красного капюшона. Теперь сиф был гораздо выше ростом, хотя и не таким высоким, как ферасийцы и древесные девы. — Я уберегу твои сны. Так что можешь отдохнуть.

Кивнув, Феликс направился к ближайшей палатке, и не спросив даже разрешения, улегся на первый попавшейся спальный мешок и мигом уснул.

Когда Феликс проснулся, то некоторое время сидел молча, бестолково глядя себе в ноги и пытаясь выстроить свои мысли, которые будто бы превратились в груду тяжелых и холодных камней в его голове. Скрижаль грела ему бок, и ему не хотелось никуда идти, но идти нужно было, и чем быстрее, тем лучше. Преодолев зыбучую лень, Феликс глубоко вздохнул и вышел из палатки. У входа его уже поджидал Дэй, а вместе с ним и Хольф, который, весело присвистывая, точил свой топор. Рядом стоял фургон Зено с небольшой группой гвардейцев, выстроенных по обе стороны от двери.

— Где остальные? Где Милу? — спросил Феликс у Дэя, который, завидев его, поднялся на ноги. Он так и не изменился, хотя и старался всеми силами казаться как можно незаметнее. Дэй сжал плечи и съежился, словно прячась от сильного мороза.

— Там же, где и до этого. — ответил тот. — Все уже готовы выступить дальше.

Феликс знал, что услышит нечто подобное, и уже сам для себя решил, что Милу с собой дальше не возьмет, чтобы тот не говорил. Если понадобится, то даже попросит солдат императора заковать его в цепи, но в этот путь Феликс отправится без него.

— Перед тем как мы выступим, я хотел бы еще раз переговорить с императором Алисандром. — сказал Феликс, поправляя ремень на штанах.

— Я и сам хотел это предложить. — раздался рядом знакомый голос, и из-за шатра вышел Гелиос. — Пойдем, его величество уже успел отдохнуть.

— Сколько я проспал? — спросил Феликс, когда они двинулись к главному шатру. Небо было все также затянуто стальными тучами, а все вокруг выглядело серым и лишенным цвета.

— Достаточно, чтобы восстановить силы. — ответил Гелиос. — Сейчас это не имеет значения, ведь там, куда мы направимся, время течет по-другому, и всегда царит безжизненный свет. Ночь в тех краях не наступает, но и день лишен всяких привычных красок.

Пока они шли между военных шатров, Феликс осматривался по сторонам. Теперь лагерь предстал перед ним в более реальных образах. Солдаты ходили туда-сюда, бренча оружием и кольчугами, и о чем-то тихо переговариваясь друг с другом. Порой ему встречались яркие шатры арлекинов и их передвижные дома, рядом с которыми звучала звонкая музыка. Новые союзники как могли поддерживали моральный дух, не позволяя гостям поддаться гиблому отчаянию. Почти все арлекинские воины, которые встречались им на пути, были сокольниками, и на их плечах сидели, раскрашенные яркими красками, хищные птицы. Во время сражения Феликс не раз видел, как они сбрасывали на головы врагов глиняные пузырьки с зельями.

Когда же он подошел к императорскому шатру, то их не стали обыскивать, и сразу же пропустили внутрь. Там, помимо самого Алисандра, находился еще главнокомандующий и несколько доверенных лиц, в том числе кардинал Белланимы и великий капеллан Ярички. А еще, помимо прочего, среди стражи были и несколько бледнокожих белланийских ведьм, что заставило маленького никса поежиться от нахлынувших на него неприятных воспоминаний. Но они быстро улетучились, стоило ему увидеть обеспокоенное лицо Алисандра. Феликс сразу понял, что они вошли в разгар какого-то спора.

— Об этом не может быть и речи, ваше величество! — грозным голосом прорычал Декстер, следуя по пятам за Алисандром, словно настырная сиделка, причитающая из-за проделки юного господина. — Я не могу позволить вам отправиться в это проклятое место! Мы даже не знаем, что нас там ожидает!

Заметив вошедших, герольд, который стоял у входа, быстро откашлялся и произнес:

— Его величество, первый император… — тут Гелиос прервал его, тихонько похлопав по плечу. Юноша тут же облегченно выдохнул, словно его только что оправдали перед Небесным Синодом за тяжелое преступление, и ему не придется остаток жизни провести в казематах.

Все, кто был в шатре, повернули головы в сторону пришедших.

— Вы, как я погляжу, зря времени не теряете, император Алисандр. — в голосе Гелиоса, кроме усталости, послышалось и легкая насмешка. Старые военочальники напряглись и посмотрели на своего нынешнего правителя. Было видно, что они до сих пор не знают, как вести себя с Гелиосом. Стоит ли им приклонять колени?

Но первым заговорил лорд-главнокомандующий. По его голосу было ясно, что этикет сейчас заботит его в последнюю очередь.

— Молодой император собирается отправиться вместе с вами. — проговорил он, все еще хмуря острые брови. На его лице появилось неприятное выражение, которое еще сильнее сделало его похожего на оскалившего зубы волка.

— И я до сих пор не понимаю, почему я должен выслушивать твои упреки, Декстер? Почему я должен перед тобой оправдываться? И с каких это пор мое слово стало иметь меньшую силу, чем слова моих подчиненных?!

— С тех самых пор, юный господин, как умерли ваш отец и мать! С тех пор, как вы остались последним и единственным наследником трона! — не выдержал Декстер. Он расправил плечи и повис над менее внушительной фигурой молодого императора.

— Значит моего брата ты уже ни во что не ставишь?! — еще сильнее повысил голос Алисандр. Он сделал шаг и почти вплотную приблизился к Декстеру. — И, как видно, первого правителя Стелларии тоже?

— Его светлости принцу Юджину всего девять лет. — вперив взгляд в стол, как бы между прочим, проговорил начальник каркастловских драгунов — барон Торбиас. Глаза всех остальных так же были опущенными, и казалось будто они стали свидетелями ненужной семейной ссоры во время застолья.

— Лорд-главнокомандующий прав, ваше величество. — поднявшись со своего места, уверенно проговорил кардинал Растус. Он был единственный, кто не опустил взгляда. Кардинал был маленького роста и с залысиной, но все равно не уступал в твердости и мощи главнокомандующему. Возможно, все дело в его густых бровях и залихватских усах, которые странным образом гармонировали с парадными латами, на которых были изображены святые сцены из «одаороз». — Ваши слова, безусловно, превыше всего, но сейчас их полнит юношеское безрассудство и неосмотрительность. В эти опасные времена мы не можем позволить себе таких опрометчивых решений, которые могут привести к вашей гибели. Как отметил уважаемый лорд Декстер, мы не знаем, чего нам ожидать, и солдатам сейчас как никогда нужно поддерживать боевой дух. Что они подумают, когда узнают, что их дорогой император покинул их ряды?

— Тогда что они скажут, узнав, что их покинул главнокомандующий? — почти по-детски стал упираться Алисандр. — Ты ведь хочешь пойти за место меня, так, Декстер? — он снова посмотрел на главнокомандующего, взгляд которого немного смягчился.

— На время моего отсутствия командовать армией будет мой сын. — тут же ответил Декстер, покосившись на лордов, среди которых кто-то неуверенно кашлянул, явно расценивая это как вызывающий знак. — Уверяю вас, может быть Альфонсо и бывает иногда резок в словах, но по части управления войском и тактических решений я всецело могу на него положиться. К тому же я совсем не собираюсь погибать в тех местах.

Было видно, что Алисандр уже готов был сдаться, но тут в его взгляде промелькнула еле заметная серая тень, и он открыл рот, чтобы вновь продолжить спор, но его прервал громкий возглас Гелиоса, наполнивший палатку, и даже потревоживший саму плотную ткань шатра.

— Враг, ваше величество! Враг только и ждет того, чтобы посеять смуту среди нас! — сказал он, делая несколько шагов вперед. — Это место пропитано его лживыми мыслями, словно масляная тряпка шлифовальщика, с помощью которой он полирует наш разум. Если так пойдет и дальше, то вскоре вы возьметесь за мечи, и тогда вам уже будет не важно, кто правитель, а кто простолюдин. — он оглядел собравшихся внимательным взглядом. — Я, как и лорд-главнокомандующий с достопочтенным кардиналом, считаю ваше поспешное решение в корне неверным. И я не говорю о том, что вам не хватит сил справиться с теми опасными испытаниями, которые нас поджидают впереди. Видит Господь, в моем прошлом походе участвовал парнишка еще моложе вашего… — Гелиос на секунду умолк, а затем снова продолжил. — Но нам еще нужно думать и о тылах! Белая Змея Ашура еще не повержена, и вскоре сюда нагрянут новые силы врага. И сейчас я говорю лишь об ашурийцах. Если верить отчетам арлекинских разведчиков, то у зоарийцев еще более грозная армия, которая готова выдвинуться в любой момент. Мы должны как можно скорее отнести скрижаль, а затем возвращаться в империю, чтобы защитить другие небесные таблички. Думаю, что, как и в прошлый раз, эти служители зла могут пересечь море, и вновь атаковать Стелларию.

— Мы полностью разбили их войска, стоит ли бояться нового нападения? — подал голос командир одной из имперских когорт.

— Вы разбили лишь жалкую горстку того несметного воинства, которым располагает враг, барон Кравлер. — ответил ему Гелиос. — И даже так, мы понесли потери среди солдат. Против основной армии одного только Ашура у нас нет и шанса выстоять с теми силами, которые вы взяли в этот поход. Сейчас мы должны отнести скрижаль, а вы пока будете охранять проход от малых групп противника, которые тот, скорее всего, отправит за нами в погоню. Наши союзники пока сдерживают основные силы врага в Зерзулле и Ра-Фейналле, но они не смогут делать это бесконечно.

— Но мы же полностью контролируем единственный проход сюда. — сказал барон, оглядывая остальных в поисках поддержки. — Как он там называется? Врата Фераса?

— Вы забываете, что кроме ашурийцев, есть еще алгобиане, зоарийцы и множество других их темных союзников, которые находятся по эту сторону перевала. — напомнил Гелиос. — И наше нынешнее тактическое преимущество в ферасийском каньоне мигом превратится в смертельную западню, если враг одновременно атакует нас с двух сторон. Еще раз повторяю — мы должны как можно скорее решать наши дела и возвращаться в империю, так как на этой гиблой земле нам не победить. — Гелиос направил свою солнечную маску на Алисандра. — Прошу вас, ваше величество, охраняйте проход, пока мы не вернемся. Это важная миссия, и вы, как император, будете воодушевлять воинов на великие подвиги, если враг попробует пробиться, чтобы перехватить скрижаль.

— Отлично, так и поступим.

Феликс даже поднял от удивления брови, настолько быстро и твердо Алисандр согласился на предложение Гелиоса. За секунду все переменилось, и в императоре больше не прослеживалось того упрямого гонора, который Феликс видел всего несколько мгновений назад. Теперь он источал стремительную уверенность.

— Я прикажу немедленно отправить к вам храмовников и беланийских дев чтобы они провели необходимые таинства и ритуалы, дабы те защитили вас ото зла. — продолжил говорить Алисандр. — Найдите мне маркиза Вистуса… хотя нет, просто передайте ему, чтобы он распорядился приготовить для всего отряда святые рубашки из крапивы, и венки из листьев шести святых древ. Проделайте все возможное, чтобы уберечь души наших воинов от влияния врага.

— Если позволите, ваше величество, — решился заговорить Феликс, когда Алисандр перестал отдавать приказы, — я бы хотел попросить вас позаботиться об одном расторопном мальчишке, который увязался за мной. У него доброе сердце, но слишком переполненное беспечным рвением и преданностью, которые толкают его на глупые поступки. Если его не удержать, то он последует за мной, словно преданный пес за хозяином.

— Да-да. — быстро проговорил Алисандр, не отрываясь от карт.

— И прошу вас, поберегите Мавис де Сильво. Она мне почти как дочь, и я не хочу потерять и ее в этом безумном месте.

На этот раз Алисандр поднял взгляд и внимательно посмотрел на Феликса.

— Да, безусловно. — наконец проговорил он. — Леди Мавис последняя из рода Стоунов, и мы не можем позволить империи лишиться столь важного наследия. И столь нужного, учитывая ее огненную силу. — он нахмурил брови и отвел взгляд, проговорив, особо ни к кому не обращаясь: — Претору Ингорашу стоило предупредить меня, что за место Юлиуса Коди он отправит ее… У ордена громовержцев что, нет более подходящих для таких опасных походов людей? Я слышал, что после битвы у Вестерклова к ним присоединились еще несколько сильных человек. Кто они, кстати?

— Семья Хаммерхексов, ваше величество. — быстро ответил Декстер. — Северные дикари, которые лишены всяких приличных манер. И о чем только Зенон думал, когда брал их в орден?

Еще одно знакомое имя промелькнуло между ушей Феликса, но он не стал вдаваться в подробности. Выйдя вслед за Гелиосом, он направился обратно к палаткам, рядом с которыми стоял бронированный фургон.

— Ну и что сказал наш всеми любимый император? — поинтересовалась Зено, которая сидела на ступеньках своей кареты, положив ногу на ногу и смазывая маслом свой иглоподобный меч.

— Много разных слов, которые вряд ли будут вам интересны, госпожа Зено. Главное, что мы скоро отправляемся. Думаю, к нам присоединятся еще несколько гвардейцев, если я правильно все понял. — ответил Феликс, который подошел к только что разлепившему глаза Милу. Он только проснулся, и его рубашка неряшливо была заправлена за пояс. Он сидел на маленькой табуретке и крепко сжимал в руках Эльзир, который Феликс отдал ему сразу после битвы.

— Я почистил его для вас, господин Феликс. — тут же сказал Милу, поднимаясь на ноги. — Меч-то ваш. Ну, то есть, как почистил… Чистить-то его и не нужно было, это уж я так сказал. Сами знаете, он уж и так чистенький был, но маслом я его натер, это уж, будьте уверенны, правда. Леди Зено одолжила, масло-то. Говорит волшебное… Я-то, сами знаете, не понимаю, дай думаю, обычным натру, а тут леди Зено, говорит, что раз меч волшебный, то и масло, дескать, волшебное нужно. Ну, я ведь не знаю, так что натер и тем, и другим. А потом еще Хольф сказал, что кровью надо бы полить. Но этого уж, будьте спокойны, я не позволил. Сказал ему, дескать, вот господин Феликс придет, вы ему и скажите это сами, а я этого, уж извольте, делать не буду. Зачем его снова пачкать кровью-то? Да и не пачкается он, сами же видели. Вон сколько врагов победили, а он чистенький был…

— Да, спасибо Милу. — прервал его Феликс, забирая из рук меч. — Ты, кстати, на этот раз останешься тут, и никакие слова тебя не спасут. Об этом я сказал и императору, так что если не хочешь, чтобы тебя вновь заковали в железные кандалы, то сиди смирно и жди моего возвращения.

Милу печально вздохнул и опустил голову как брошенный пес.

— Вот я как знал, что вы так скажете. — проговорил он немного грустным, немного обиженным голосом. — Еще со вчерашнего дня знал, а может и раньше еще. — он посмотрел своими большими голубыми глазами прямо в глаза Феликса. — Вы уж возвращайтесь только поскорее, а я, так и быть, подожду вас.

— Да уж, подожди. Вот… — Феликс вынул из своего мешка немного запачканный после походов секстант и передал его в руки Милу. — Ты ведь уже умеешь им пользоваться? Прибереги его для меня, а пока можешь наблюдать с его помощью за звездами, и в особенности за той черной горевестницей. Если заметишь перемены, то сразу беги к императору, а лучше к кому-нибудь из его командиров, понял? К императору-то тебя вряд ли пропустят… — Милу уверенно кивнул, и аккуратно прижал хрупкий прибор к груди. — И еще это. — Феликс передал Милу плотный сверток со шкурами, на которых он рисовал все, что увидел на этом континенте. — Их тоже побереги, а если я не вернусь, то можешь продать их, денег за них тебе прилетит столько, что хватит на три жизни.

— Как это так, не вернетесь? — нахмурил брови Милу, и посмотрел на Феликса с упреком. — Вы это… не нужно так говорить, не хорошо это. Вот я сейчас схожу за добрыми храмовниками, они тут есть, я видел, так что они вас снарядят как следует, и молитвы все нужные прочитают, так что не волнуйтесь, вернетесь, как миленький. А за звездой-то черной я уж присмотрю, об этом тоже не беспокойтесь. Вы же меня и обучили этому. Я сейчас приведу, храмовников-то этих, вы только никуда не уходите.

Феликс посмотрел на засеменившего между палаток Милу и не смог сдержать ухмылку, а про себя помолился святой Силестии, чтобы та уберегла Милу от новых необдуманных поступков. Он понимал, что арлекины и без него отлично ориентируются в звездном небе, и безусловно наблюдают за черной звездой, но Феликсу просто нужно было чем-то занять Милу, и уж лучше пусть он смотрит на небо, чем на ту ужасную расщелину в скалах.

Не прошло и несколько часов, как все было готово к отбытию. На этот раз отряд снова оказался небольшим. Помимо старых спутников, в него вошли Гелиос и Декстер. Феликс удивился, что главнокомандующий не взял с собой никого из своих подручных, чтобы те сопровождали его, как обычно того требует этикет. А вот Рольф и Милу остались в лагере, так что отряд даже сократился на одного человека, по сравнению с тем составом, которым они прибыли в это место.

— В рубашках нет нужности. — проговорил Синох, когда Феликс протянул ему освященную рубашку из крапивы, которая должна была защищать их от влияния зла. — Пороки из меня изгнали давно, а поэтому я войду в те места с чистым сердцем.

— Ты ведь никогда там не был, откуда ты знаешь, что тебя ждет?

— Если я умру, то значит такова будет воля Господа. В учении нашей общины нет лишности в вещах и поступках, Феликс Лихт. Пусть этот путь будет моим испытанием.

— Нашел время для испытаний, тоже мне. — пробурчал Арель, завязывая камзол поверх своей рубашки.

Помимо этого, арлекины еще вручили им повязки из золотистых колосьев, которые очень неплохо помогли Феликсу в Алгобсисе, и которые попросил сделать сам Гелиос.

— Нет нужды закрывать ими глаза. — сказал первый император, когда Феликс уже готов был надеть свою повязку, как это было в кровавом городе. — Просто обвяжите ими лбы или волосы.

Когда все было готово, перед входом в темную расщелину выстроились ряды имперских гвардейцев вперемежку с разномастными арлекинами, образовав живой коридор. Дорогу к расщелине выстлали лепестками белых и алых роз — символом Силестии и королевы Зулу. Вперед вышел архидьякон, который прочитал Радум Мали и Радум Аквестус — релиморские молитвы, благословляющие на подвиги и отгоняющие зло. Феликс омыл руки в святой воде, и почувствовал, как их тронул неприятный холод, долетевший из расщелины. После архидьякона вперед вышел кардинал Растус, который вынес одну из главных реликвий Белланимы — безымянный святой меч королевы Зулу. К нему припали лишь Феликс, и Эскер с Декстером, остальные, как видно, не разделяли новую веру в Искупительницу.

Затем вперед вышел Алисандр вместе с владыкой арлекинов Фафанаилем. Оба были облачены в боевые доспехи — император в золотые, с львиным шлемом и пышной алой гривой, а Фафанаиль в яркие белые латы, сплошь усеянные переливающимися самоцветами.

— Вы точно не хотите взять с собой никого из «клыков», лорд Декстер? — обратился он к главнокомандующему, который на этот раз был одет в простую солдатскую накидку из плотной ткани.

— Я справлюсь и один, ваше величество. — ответил Декстер. — К тому же, если верить словам достопочтенного Гелиоса, там нет врагов, которых можно было бы победить с помощью обычного меча. Пусть ваша доблестная стража останется там, где она сможет пригодиться.

— Будь по-вашему. — кивнул Алисандр, и повернулся к Гелиосу. — Мы будем ждать вашего возвращения, и не пропустим никого, кто бы смог вам помешать. Будьте осторожны, и да хранит вас милостивый Господь.

— Не стоит давать столь опрометчивых обещаний, ваше величество, особенно перед именем Господа. — предупредил его Гелиос. — Если разведчики доложат о приближении крупного войска, с которыми вы не сможете справиться, то молю вас, тут же отступайте. Вряд ли к тому времени они смогут нас нагнать. Нам нужно лишь пол дня, чтобы получить преимущество в том замогильном месте. Я оставлю вам золотой рог, так как не уверен, что он мне там пригодится. Уберегите его, и если я не вернусь, то доверяю его вам, мой достойный предок.

Алисандр кивнул, и отвел коня в сторону, освобождая путь. Феликс же заметил, что король арлекинов внимательно смотрит в его сторону, а его свита что-то шепчет тому на ухо.

— Знаешь ли ты, о мой храбренький дружочек, кто эта кобылица, что под тобой? — наконец обратился Фафанаиль к Феликсу.

— Я знаю лишь то, что она мой дорогой друг. — ответил Феликс и погладил Соль по шее. — Но вы, как видно, знаете о ней нечто больше. Было бы интересно узнать.

— Сначала скажи мне, как ты ее зовешь?

— Сольхэ, что значит «солнце» в моих краях… Ну и еще она очень любит соль, тут уж ничего лучше и не придумаешь, так ведь? — усмехнулся Феликс.

— Солька, значит? Веселенькое имя, и хорошенькое. Но знай же, мой маленький дружочек, что настоящее имя этой кобылицы — Сунлафэй. Она была дочерью острозубого Иврафаля, лунного волка Шалагарма, нашего героического предка, на котором тот отправился на войну с гурха — великаньими ордами. Прежде тебя она носила лишь Рафаиля, сына Короля-Чародея, и его главного знаменосца.

Феликса не особо удивили слова Фафанаиля, ведь он и так знал, что Соль не обычная лошадь. Куда больше его заставила задумать мысль о том, как у от волка могла родиться кобыла? А еще откуда у недостойных ашурийцев взялась эта легендарная лошадь? Ведь ее, вместе с другими конями, купили наемники на ашурийском рынке. Но долго думать Феликсу не пришлось, так как их отряд уже двинулся в путь.

Пока они медленно приближались к холодному проему, источающего зловещее присутствие, гвардейцы кидали им под ноги ветви священных древ, а бритальские солдаты осыпали их лепестками лилий. Арлекины же подняли вверх бубны с яркими лентами, и стали медленно в них стучать, задавая темп движения. И если бы не та обволакивающая стужа и жажда зла, которая исходила от темного прохода, то их процессию можно было бы принять за карнавальное шествие. Но настроение у всех было мрачным и подавленным. Но вот, где-то впереди раздался хриплый голос Хольфа, затянувшего очередную северную песню, и обстановка, хоть чуть-чуть, но стала более дружелюбной и жизнерадостной. Песню подхватили некоторые из солдат, в основном это были добродушные никсы, что не стеснялись своих голосов, и вот уже над рядами разносилась хоровое эхо:

Ветер воет, ну и пусть!

Хэйя-хэйа-йо!

Долог-труден будет путь!

Хэйя-эйя-ой!

Не свернуть и не сойти!

Хэйя-ойя-хи!

С сердцем выбранном пути!

Хэйя-ия-ни!

Гром гремит, гроза идет!

Хэйя-вэя-ви!

Но не дрогнем мы в пути!

Хэйя-лэя-ли!

Меч наточен, крепок щит!

Хэйя-айя-ни!

Враг испуган и дрожит!

Хэйя-вая-ми!

Пусть все знают — мы идем!

Хэйя-ои-и!

Вместе песню запоем!

Хэйя-хэйя-хи!

Солдаты империи пели, стуча копьями о разукрашенные щиты, а им вторили бубны и колокольчики арлекинов, странным образом сливаясь в один общий ритм. Феликс же не стал присоединяться к остальным, и все его внимание было приковано к неумолимо приближающемуся проходу, который с каждым шагом становился все шире и неприятнее, словно пасть уродливой устрицы, которая открывает свои створки. Вот они уже приблизились к нему, и архидьякон, который шагал впереди с дымящим кадилом, и орошая им путь святой водой, отошел в сторону, пропуская колонну вперед. Феликс так и не смог понять, был ли этот проход рукотворным, или это была просто природная расщелина, но страх она наводила куда больший, чем темный проход в Каирнал. Феликс ощущал гибельный порыв, который налетел на него из проема, словно его вот-вот должно было проглотить раскрывшее зловонную пасть чудовище.

Тени поползли к их ногам, и Феликс понял, что он, наконец, переступил ту незримую границу, что разделяла обычный, живой мир, и тот, в котором больше нет ничего, кроме запредельной пустоты и бесконечного горя. Все переменилось, и Феликс больше не ощущал направленных на него взглядов живых людей, которые находились всего в нескольких десятках шагов. Обернувшись, он увидел все тех же солдат, но теперь они были словно отражение в мутном зеркале, которое обычный человек не воспринимает как нечто живое и реальное. Хор сотен голосов, который подпевал Хольфу, внезапно превратился в невнятное завывание ветра, быстро уносящегося в даль и растворяющегося среди серых скал. Но вскоре и он стих, и стало слышно лишь грубый голос бородатого никса, который все еще продолжал напевать где-то впереди.

— Убереги нас Господь от всего этого мрака. — услышал Феликс дрожащий голос Декстера. — В какое же нечистое место мы попали? — в его словах уже не было той твердости, которую он совсем недавно показывал в палатке императора, и он больше походил на голос усталого старика.

— Это то место, в котором нам стоит быть предельно осторожными со словами и мыслями. — тихо проговорил Гелиос. Направив лошадь вперед, он поравнялся с Хольфом, который упрямо продолжал петь, хотя голос его с каждой секундой все сильнее надрывался, будто он вот-вот готов был разрыдаться. — Побереги слова, приятель, в этих местах они дороже всего золота мира.

Хольф умолк, но по его лицу было видно, что тот готов поспорить по поводу последнего утверждения про золото.

Высокие каменные стены обступили их отряд с обеих сторон, и вскоре, когда Феликс вновь обернулся, чтобы посмотреть на проход, то увидел, что его скрыла непроглядная тень, будто это был не выход на открытое пространство, а вход в глубокую и наполненную мраком пещеру. Тем не менее вокруг было достаточно света, чтобы спокойно ехать вперед, не беспокоясь о факелах. Та серая полоска неба, что была видна из кривой расщелины, выглядела безоблачной и темно серой, словно небеса еще не определились, быть ли им днем или ночью. Все здесь было каким-то потусторонним и нечеловечным, лишенным привычных красок, и отталкивающим любые светлые мысли. Даже обволакивающий тело холод, над которым закаленный северный житель мог бы лишь посмеяться, был пропитан чем-то более холодным, нежели обычная, природная стужа. Будто это было какое-то далекое воспоминание о невероятно страшной и нестерпимой буре, о которой Феликсу хотелось бы забыть, но каждый раз холод вновь и вновь напоминал о ней. Это было так неприятно, что Феликс накинул на плечи еще один плащ, но и это ничего не поменяло. Тогда рука маленького никса невольно потянулась к Эльзиру, который был обернут в аркалийскую ткань и закреплен на седле. Потерев пальцами рукоять меча, сердце Феликса немного успокоилось, хотя ему по-прежнему было не по себе. Страшно подумать, что случилось бы, если бы он не надел на себя отгоняющие зло вещи.

Так они двигались в гробовой тишине по небольшому проходу вдоль извилистых каменных стен. Феликс смотрел по сторонам, стараясь припомнить, была ли эта дорога в его вещем сне. Он был уверен, что в том страшном кошмаре ему привиделся именно этот проход, но не мог вспомнить, был ли он настолько же длинным и давящим со всех сторон. Весь путь казался ему однотипным, будто это был какой-то плавный лабиринт, не имеющий тупика. Но вот, спустя некоторое время, среди мертвых скал стали попадаться странные каменные выступы, которые росли прямо из дороги, и напоминали собой ни то окаменелые деревья, ни то какие-то древние и забытые идолы. Феликс особо не стал к ним присматриваться, так как ему и так хватало ужасов, а в этих местах вряд ли могло находиться что-то хорошее и прекрасное. Он стал смотреть вперед, но не прошло и нескольких минут, как его взгляд выхватил неподвижную фигуру человека, лежавшего прямо на дороге.

— Смотрите, там кто-то есть. — эти слова стоили ему невероятных усилий, будто он находился под водой, и каждый вздох приближал его к смерти.

Но все же Феликс нашел в себе храбрость погнать Соль вперед, и скоро поравнялся с Дэйем, который возглавлял их отряд. Обогнать его маленький никс не решился, и стал неотрывно смотреть на то, как застывшая фигура человека медленно приближается к ним. Это оказалась молодая женщина, и судя по чистой одежде и татуировкам, она была из племени пиктов. Она стояла на коленях и упиралась головой о землю, словно приклоняясь перед каким-нибудь великим царем, а ее руки были вытянуты ладонями вверх, как у человека, просящего милостыню. На ее голове был водружен венок из черных перьев и свежих полевых цветов, а ее поджатые ноги были крепко стянуты веревкой.

— Милостивая Дочь, что с ней произошло? Она жива? — раздался рядом голос Эскера.

— Она из пиктов. — тихо ответил Гелиос, который тоже внимательно рассматривал женщину, не слезая при этом с лошади. — Скорее всего ее принесли в жертву, хотя и не так, как мы с вами это понимаем. Смерть в этих местах не властна над телами. Идемте дальше, мы уже не можем ей помочь.

Феликс глубоко вздохнул и снова двинулся вслед за Дэйем. Рядом с ним маленький никс чувствовал себя чуть более защищенным. Возможно, все дело в согревающем душу тепле, которое исходило от его красного доспеха и волнообразного огненного меча. Но даже огонь сифа не мог сжечь мысли Феликса, которые теперь, словно голодные вороны, стали кружить вокруг женщины-пикта и странных каменных идолов, которые уж очень сильно походили на людей, застывших в точно таких же молитвенных позах. Скоро и сама дорога стала казаться ему усеянной этими самыми статуями, а кое-где даже проглядывались лишенные жизни лица. И только когда Феликс в очередной раз опустил взгляд на дорогу, он догадался, что его отряд следует по настоящим человеческим телам! Тысячи людей, все, как один, тянущие руки вперед, лежали под их ногами, засыпанные каменной крошкой и серой землей. Некоторые еще сохранили свой человеческий вид, но большинство представляли собой окаменелые статуи. Но порой им попадались и стоячие люди, которые, тем не менее, также тянули руки вперед в несбыточной надежде на чудо.

— Кемме? Кемме! — вдруг услышал Феликс взволнованный голос Эскера. — Дед, там Кемме!

Феликс успел увидеть, как Эскер спрыгнул со своей лошади и направился к одному из стоявших на ногах людей, покинутый взгляд которого был направлен куда-то в пустоту. Он, как и остальные, вытянул вперед руки, словно пытаясь кого-то обнять.

— Кемме, ты меня слышишь? Это же я, Эскер. — наемник подергал своего друга за плечо, будто пытаясь его разбудить, но никакой реакции не последовало.

— Кто это такой? — шепотом спросил Феликс у Гелиоса, который с печальным видом наблюдал за стараниями Эскера (когда они вошли в расщелину, Гелиос снял свою золотую маску).

— Один из наших товарищей, что отправились в поход вместе с Казией. — ответил Гелиос, а затем, спрыгнув с лошади, подошел к Эскеру и осторожно отвел его в сторону. — Оставь его, мой мальчик, сейчас мы не в силах ему помочь. Все эти люди во власти зла, и только изгнав его, мы освободим их от его нечестивой воли.

Эскер, который тоже снял маску, посмотрел на Гелиоса взволнованным взглядом, а затем понуро опустил голову и направился к своей лошади. Известие о том, что его дед оказался прославленной личностью, похоже, никак на него не повлияло. Наверное, смерть Серафиля затмила эту новость. Продолжив путь, Феликс еще ни раз замечал среди застывших людей тех, на чьих лицах виднелись железные маски. Все они еще имели человеческий облик, но у некоторых маски уже стали покрываться ржавчиной и каменной крошкой.

Видеть все эти застывшие тела было страшно, но куда больше Феликса пугало то, что он не воспринимает всех этих людей как живых или мертвых. Он не чувствовал угрызений совести за то, что ступает по их спинам, буто они и вправду были безликими статуями. Но эти мысли быстро покинули его, сменившись куда более необъяснимыми тревогами. Ему стали видеться тени птиц и других зверей, который следовали за ним по серым камням, наполняя воздух еле слышным шепотом. С каждым шагом его сердце все сильнее наполнялось тем зловещим страхом, что он когда-то испытал во сне. Окаменевших людей вокруг него становилось все больше, и Феликс уже потерял счет тому, сколько раз он произносил про себя молитву Господу и его святой Дочери Силестии. С каждым шагом становилось все труднее дышать, и на его шею будто накинули тугую петлю. Наконец, Феликс не выдержал этой давящей тишины, и собрался сказать хоть какое-то слово, но открыв рот обнаружил, что не может издать и звука. Он даже не был уверен в том, дышит ли он на самом деле, или его тело уже давно оставила жизнь. И в этот миг его охватил панический страх. Он схватился за грудь, не зная, как ему быть и что делать. Он совершенно перестал ощущать в себе жизнь, будто кто-то переместил его душу в какое-то другое место, темное и холодное, как камень. Даже лошади, и те перестали издавать звуки, бесшумно ступая по огрубевшим телам, распростертых на земле людей. И лишь плавно подрагивающее пламя, которое окутало тело Дэя, не давало Феликсу окончательно сойти с ума. Маленький никс стал вслушиваться слабое шуршание языков огня, а его причудливый танец успокоил мысли Феликса. И только тогда он понял, что его глаза застилает алая пелена, а по лбу течет что-то холодное. Протерев глаза и посмотрев на руки, Феликс увидел, что это была настоящая кровь. Но не его. Она капала из травяной повязки, которая была обвязана вокруг его головы.

— Милостивая Дочь, убереги нас от этого зла. — прошептал Феликс, утирая рукавом глаза.

— Крепись, мой маленький друг, сейчас мы вступим на самый страшный участок нашего пути. — тоже шепотом сказал Гелиос. — И лучше тебе ничего не говорить, пока мы будем его преодолевать.

Оглядевшись по сторонам, Феликс увидел, что и другие его спутники выглядят потерянными и заколдованными. Как и у него, у многих кровоточили их повязки из колосьев. Синох, закрыв глаза и сложив ладони, беззвучно повторял молитвы. Эскер выглядел как подбитый вражеской стрелой воин, который, сгорбившись, из последних сил держится в седле, и готов был в любой момент свалиться на землю. Чтобы этого не случилось, его с правой стороны поддерживал Гелиос. Зено, как и Феликс до этого, неотрывно смотрела пустым взглядом на горящую спину Дэя, а из ее глаз текли слезы. Но хуже всех выглядел Декстер. Выпустив поводья и заливаясь слезами, он баюкал воздух, словно маленького младенца, что-то тихо напевая, и время от времени громко всхлипывая. Слева и справа его поддерживали Эн с Арелем, а Хольф следил чтобы тот не свалился назад.

Снова посмотрев перед собой, Феликс заметил, что дорога стала расширяться, и они выходят на открытую местность. В голове тут же пробудились кошмарные образы, которых он всем сердцем страшился, и надеялся больше их не увидеть. Как и во сне, Феликс смотрел на огромный кратер, окруженный со всех сторон горным хребтом, словно невероятных размеров каменная чаша. Под ногами уже было столько безжизненных тел, что невозможно было представить их число. Будто человеческий водоворот, они лежали по всей поверхности кратера ровными рядами, и в едином порыве тянули свои руки к его центру, где находился большой каменный обелиск. До него было около лиги, но даже с такого большого расстояния было видно, насколько тот был древним. Его неровные каменные края были испещрены белыми рунами и забытыми письменами, а к верхушке тянулись толстые, покрытые ржавчиной цепи, которые шли от шести узловатых деревьев, что росли по краям кратера. Все это напомнило Феликсу огромный распустившийся цветок, лепестками которого служили человеческие тела.

Феликс подумал, что его сердце вот-вот разорвется от страха. Внезапно его охватило сильное желание спрыгнуть на землю и дотронуться до таинственного обелиска, обнять его, но в то же время, где-то на краю своего ослабленного сознания он понимал, что это делать ни в коем случае нельзя. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от терзающих его мыслей, он посмотрел на небо, и увидел, что там сияет огромная бледная луна, куда больших размеров, чем он привык видеть. Вокруг царила светлая ночь, но из-за яркого лунного света она ощущалась как пасмурный день. Прошло немного времени, прежде чем Феликс понял, что луна не просто светит, а затмевает собой солнце. А вот черная звезда теперь переместилась в самый центр лунного диска, что тоже выглядело весьма жутковато. Сам же лунный свет был таким же мертвым и безжизненным, как и все вокруг. И даже тишина в этом месте была потусторонней, словно кто-то специально убрал все звуки из мира, чтобы они не потревожили то, что покоится на этой земле.

Но ехать с запрокинутой головой было неудобно, и Феликс, чтобы не смотреть на мрачный обелиск, вновь стал осматривать своих спутников. Встретившись взглядом с Гелиосом, маленький никс увидел, как тот приложил палец к губам, а затем обвел рукой полукруг, показывая, что им следует ехать в обход. Но увидели его жест лишь несколько человек. Декстер, Эскер и Зено окончательно потеряли сознание, и оставшимся членам отряда приходилось их поддерживать, чтобы те не свалились со своих мест. Эн, который выглядел на удивление спокойным, залез на повозку рядом с Зено, а Арель пересел на лошадь Декстера. Самого же главнокомандующего он уложил поперек седла, словно мешок с зерном. Эскера положили рядом с Зено, где еще оставалось свободное место. Синох же отказался от помощи, подняв ладонь и отрицательно помотав головой. И хоть его глаза все еще были закрыты, он все же был в сознании. Чтобы тот не потерялся, его лошадь привязали к фургону, и таким составом двинулись дальше.

Как и во сне, Феликс перестал ощущать время, и ему казалось, будто они шагают по краю этого глубокого кратера целую вечность. С каждым ударом сердца его все сильнее тянуло еще раз посмотреть на обелиск, и каждый раз он могучей силой воли заставлял себя не делать этого. Наконец над его головой нависло что-то большое и темное, заставившее сердце маленького никса испытать новый страх перед неизведанным препятствием. Подняв взгляд, он увидел, что они проезжают под одним из сухих деревьев, к которому тянулись длинные железные цепи. Сначала Феликс даже обрадовался тому, что у него появился повод не смотреть на обелиск и заняться рассмотрением дерева, но затем тут же проклял себя за глупую неосмотрительность, когда увидел, что было привязано к кривому стволу. Вначале он подумал, что ему это привиделось, но потом догадался, что это было на самом деле. Вверх ногами, к истрескавшемуся дереву был привязан старый монах, причем в такой скрюченной позе, что было непонятно, как вообще человеческое тело может так изогнуться. Руки и ноги были обвиты вокруг ствола и наполовину вросли в его серую кору, а голова была плотно примотана крепкими веревками, из-за чего уже растеряла правильную форму. Но самое ужасное было то, что монах был живой, и без конца проговаривал одни и те же слова, которые Феликс, даже если бы от этого зависела его жизнь, не смог бы повторить или запомнить. Это были те самые молитвы, которые он слышал в своем сне, и которые он надеялся больше никогда не услышать в жизни.

Феликс не мог представить, сколько этот бедный монах провел в таком мучительном положении, но по тому, как его тело скрючилось и срослось с серой корой, было ясно, что это был не один десяток лет. Чувствуя, что на него накатывает новая волна безумия, Феликс, на секунду потеряв ориентацию в пространстве, повернул голову, и его взгляд тут же вперился в большой каменный столб, что стоял в центре кратера. Все вокруг будто сжалось и вздыбилось, словно водная гладь, в которую угодил камень. Обелиск, находившийся далеко от него, в одну секунду приблизился, застыв в десятках шагах от маленького никса. Феликс не мог отвести взгляд от грубой каменной поверхности, на которой, помимо древних рун, выведенных белой краской, были еще и отпечатки рук, а также выпуклости, напоминающие застывшие лица. Помимо этого, в одном месте обелиск был проткнут огромным ржавым мечом, на рукояти которого висели колдовские амулеты.

Разглядывая обелиск, Феликс не сразу увидел, что рядом с ним застыли несколько одиноких фигур. Они, в отличии от бесчисленного множества других тел, все еще держались на ногах. Точнее, на ногах была лишь одна, остальные же пять стояли на коленях, покорно опустив свои головы, словно послушники в храме, готовые читать долгие молитвы. Тогда Феликс заметил, что у всех, кто стоял на коленях, из груди торчали окровавленные клинки. Возможно по одежде, или по длинным красивым волосам, но Феликс догадался, что это были муакирэ, которые прислуживали Полуночной Матери. Все они, встав вокруг обелиска, разом лишили себя жизни, проткнув тела своим же оружием. И в эту же секунду Феликс понял кто был тем последним человеком, который все еще держался на ногах.

Моргайза стояла перед кошмарным обелиском, и так же, как и все остальные, тянула к нему руки, словно пытаясь обнять. Видимо, ей не удалось сбежать от имперской армии, и она решила скрыться в этом проходе. Феликс неотрывно смотрел за ней, и в какой-то момент ему показалось, что она так и останется неподвижно стоять, превратившись в еще одну бездушную каменную фигуру. Но затем его сердце охватил неописуемый ужас, когда она сделала шаг и действительно обняла каменный столб. Видеть это проникнутое духом зла изваяние уже было великим испытанием для разума, а мысль о том, чтобы к нему прикоснуться, могла бы свести с ума кого угодно. Но увидеть своими глазами, как живой человек дотрагивается до этого могильного камня, не смог вынести даже Феликс. В тот момент, когда руки Моргайзы обхватили это надгробие зла, множество лиц, что выпирали из камня, одновременно ожили, раскрыв рты и пустые глазницы. Воздух наполнился ужасающим воплем, а из каменных лиц полилась кровь. Раздался невыносимо громкий скрежет камней, и за обелиском взметнулись два огромных черных крыла.

Из груди Феликс вырвался страшный крик, смешавшись с воплями каменных лиц и истошным криком Моргайзы, которая вспыхнула золотым пламенем. Феликс не ощущал боли, но чувствовал, что из его тела вот-вот вырвут саму жизнь, и она вспыхнет тем же драгоценным огнем, что и тело Моргайзы. Он видел, как золотые языки поглощают тело женщины, и вскоре от нее ничего не осталось, кроме большого облака черного дыма. Поднявшись в небо, дым устремился на север, туда, где по рассказам Синоха, находилось королевство Зуриаль.

Пока Феликс кричал, или думал, что кричит, его глаза затмила пелена бесконечной тьмы, и свет померк. Но в этой тьме ему внезапно стало очень спокойно и уютно, словно он попал в теплые объятия дорогого ему человека. Когда его мысли пришли в норму, Феликс ощутил на своем лице чью-то руку. Ощупав ее, он отвел пальцы, а затем увидел пышные красные одежды. Дэй, который шагал рядом, закрыл ему глаза своей здоровой рукой, и тем самым спас от окончательного сумасшествия. Убедившись, что Феликс успокоился, он молча отъехал чуть вперед, вновь возглавив отряд. К этому времени они уже достигли другого конца кратера, где виднелся еще один большой проход, который на этот раз выглядел уже не как грубая трещина в скале, а как вполне себе рукотворный тоннель с расписными арками и полуразрушенными столбами.

Ощущение злого присутствия стало постепенно отступать, словно Феликс выбирался из удушливого облака от пожара на чистый воздух. На их пути перестали встречаться тела потерявших души людей, а Эскер, Зено и Декстер постепенно стали приходить в себя. Совсем скоро Феликс ощутил, что невидимая петля, которая сдавливала его шею, исчезла, и он снова может говорить.

— Я… Все закончилось? Мы… выбрались? — проговорил Феликс, и испытал великое облегчение, услышав звук своего голоса. Он боялся, что, как и Серафиль, мог навсегда лишиться дара речи.

— В этот раз все было гораздо хуже, чем я помню. — хрипло проговорил Гелиос. Все его лицо было мокрым от пота, крови и слез. — Воистину, зло накопило невиданные силы. Мы должны торопиться и исполнить предначертанное.

— Но что это было? Могила? — Феликсу хотелось говорить как можно больше, хотя сейчас слова и давались ему с большим трудом. Он ощущал себя человеком, который вынырнул из холодной заводи, и теперь судорожно хватает ртом воздух, который был не доступен ему под водой. Он ощущал в себе драгоценную жизнь, с которой чуть было не расстался.

— Можно назвать и так. — сказал Дэй, и его неземной голос еще сильнее наполнил Феликса жизненным теплом. — Место, где Король-Ворон Хасиналь отдал последние остатки своей жизни чтобы заточить зло в изнанке мира, царстве снов и отражений. Погребальный камень, что он водрузил, должен был отгонять мрак и темных прислужников, но за бессчетные века его пропитало зло, и теперь он стал идолом для поклонения.

— А что с Моргайзой? Вы тоже ее видели? — Феликс посмотрел на остальных своих товарищей, чтобы убедиться, что не только он видел то, что с ней случилось. — Она умерла?

— Нет. — опять ответил Дэй. — То, что она сотворила… Не думал, что обычный человек пойдет на такой отчаянный поступок. Ее тело, конечно, больше не вернуть, но совсем скоро ее душа переселится в другой сосуд, который, без сомнений, уже приготовлен для нее в Зуриале. Мы должны быть бдительны.

— Но теперь-то ничего более страшного мы уже не увидим? — с надеждой спросил Феликс, глядя как Хольф отпаивает пришедшего в себя Эскера вином из своих мехов.

— Это было бы весьма кстати. — подала тихий голос Зено, которая теперь устало держалась рукой за голову. — Я что, бухнулась в обморок? Голова просто трещит.

— На вот, попей. — предложил ей вина Арель, который и сам уже успел ни раз приложиться к фляге.

Фляги с вином стали гулять по рукам, и вскоре на лицах многих даже появился здоровый румянец. Хольф снова стал мычать себе под нос какую-то быструю песенку, а Эн с Арелем вновь пересели на своих лошадей. Даже Синох, который на протяжении всего путешествия воздерживался от любых напитков кроме обычной воды, и тот сделал пару глотков вина.

— Будет сознательным говаривать, что это и вправду помогает. — сказал тот, делая еще глоток.

— Сознательным будет оставить хоть что-то на обратный путь. — сказал Арель, покосившись на Хольфа, который наполнял себе уже третью кружку.

За разговорами и мелкими перепалками они не заметили, как преодолели горный коридор, который на этот раз был украшен стоявшими по бокам статуями красивых женщин и арочными проходами. Когда же они вышли с другой стороны горы, то перед Феликсом предстало невероятно обширная, раскинувшаяся до горизонта, голая каменная пустошь. Она чем-то напоминала ту, которая находилась с другой стороны хребта, где расположился лагерь имперской армии, но в то же время было в ней что-то непонятное и непривычное. Земля здесь была серая и скалистая, будто окаменевшее море, а воздух был поддернут легкой пеленой тумана. Но самым впечатляющим являлись сооружения, очертания которых проступали сквозь эту призрачную дымку. Это были огромные черные пирамиды, которые уходили своими верхушками в серое небо, где все еще сияла мертвым светом бесцветная луна, заслоняющая солнце, а также черная звезда, что светила на ее фоне. Феликс только сейчас приметил, что такое необычное тройное затмение несет в себе жуткую потустороннюю симметрию, создавая в небе некое подобие древнего и всеми забытого символа.

— Так это и есть те самые Храмы-Города? — спросил Феликс, когда они остановились, чтобы дать немного отдохнуть лошадям. — Аль’эшул ра Синмал?

— Да. — ответил Гелиос, подводя свою лошадь к небольшому чистому ручейку, что бежал сквозь серые камни. — В прошлый раз, как помню, мы шли вон к той пирамиде, западнее всех. Хотя, как я понимаю, не важно в какой храм ты идешь, все они ведут в одно и то же место.

Гелиос умолк, а затем поймал взгляд Феликса, который смотрел как Соль склонила голову у ручейка.

— Вода здесь неотравленная. — сказал Гелиос, наполняя пустую флягу. — Может быть даже, что вода единственное, что осталось живого в этих местах.

Облегченно вздохнув, Феликс тоже склонился над ручейком и умыл лицо холодной водой. После недавних событий оно все еще было в крови и поту. Венки из колосьев, что были у них на головах, теперь завяли и стали ни на что непригодными. Сняв свой, Феликс отбросил его в сторону.

— Не верится, что в нашем мире существуют вот такие страшные места. — проговорил Декстер, к которому вновь возвратилась его военная твердость. — Неужели Господь так нас не любит? Прав я был, когда не взял с собой никого из своих людей. Не хватало еще и им пройти через такие ужасы. Как там, кстати, наша небесная скрижаль? — спросил он у Феликса.

Маленький никс на секунду замер, охваченный новыми тревогами. Он совсем забыл про скрижаль, а она при этом никак себя не проявляла. Феликс думал, раз они вступили в эти священные земли, то небесная табличка должна была выдать что-нибудь чудесное, как это происходило раньше, но та продолжала мирно лежать в сумке. Засунув руку под клапан, Феликс обнаружил, что скрижаль покрыта чем-то мокрым и теплым. Вытащив ее, он увидел, что та вся измазана в черной крови. Феликс понял это по запаху, который уже не раз ощущал во время своих странствий. Поднеся ее к воде, он быстро смыл нечестивую кровь, ощутив сердцем тревогу.

— Все, как и в прошлый раз. — раздался у него над головой немного уставший голос Гелиоса. — Тогда моя табличка тоже кровоточила, правда, не так сильно, как твоя.

— Она и раньше выдавала какие-нибудь чудеса. — проговорил Феликс, протирая каменные края платком. — Иногда даже помогала. Я думал, что и сейчас она должна была выдать что-нибудь этакое, засиять или еще что.

— Ты думаешь прямо как я когда-то. — на лице Гелиоса появилась легкая ухмылка. — Когда я нес свою табличку, то я тоже сталкивался с ее чудесами. Несколько раз она спасала мне жизнь, а в Каирнале светила, указывая нам путь. В то время мы еще не знали, что нужно брать с собой много факелов. Вот и тогда, когда мы преодолевали участок, где находится Могила Зла, я тоже был уверен, что скрижаль должна нам помочь. Помню, я даже вытащил ее из сумки и поднял над головой, так как боялся, что мои товарищи сойдут с ума от того запредельного ужаса. Многие тогда не могли оторвать взгляда от обелиска. Возможно, она и помогла, только вот тогда крови на ней было гораздо меньше. Всего пара капель, которые просочились сквозь трещины. Может быть и сейчас нужно было сделать также? Просто я подумал, что раз теперь с нами один из сыновей Иакира, то не следует понапрасну тревожить другие небесные силы.

— Возможно. — согласился Феликс, рассматривая горящие синим огнем символы на каменной поверхности скрижали. — Может это даже и к лучшему, что мы ее не достали. В любом случае, мы преодолели это нелегкое испытание, и теперь следует идти дальше. Сколько времени прошло?

— Не бойся, это не Каирнал. Время здесь не искажается так же сильно, как в Забытом Королевстве, хоть и не чувствуется в полной мере. Думаю, прошло несколько часов. И все же ты прав, мой маленький друг, нам действительно пора идти дальше.

Пока остальные наполняли фляги и разминали затекшие конечности, Феликс подошел к Хольфу, который стоял особняком от других и внимательно всматривался вдаль. На его бородатом лице застыло хмурое выражение, какое обычно возникает у старых писарей, которые столкнулись с особо трудным и непонятным текстом.

— Вид, конечно, впечатляющий, но нам стоит поторопиться. Полюбоваться красотами мы сможем и на обратном пути, если конечно выберемся живыми. Милостивая Дочь, хоть бы так и было.

Хольф будто и не слышал его слова, продолжая недовольно и пристально смотреть на огромные пирамиды, которые проступали сквозь серую дымку.

— Что-то не так? — забеспокоился Феликс.

— Их больше. — наконец ответил никс. — Этих черных домов стало больше.

— Что у вас тут? — раздался сзади голос Эскера. — Все уже готовы, одних вас ждем.

— Хольф сказал, что пирамид стало больше. — Феликс вновь посмотрел на старого никса, а затем перевел взгляд на темные изваяния. По его мнению ничего не изменилось, все было таким же, как и несколько минут назад. — Когда это случилось, Хольф?

Пока они говорили, к ним сзади подошли Гелиос с Декстером. Взгляд первого императора тоже был прикован к пирамидам, будто он видит их в первый раз.

— Господь милостивый, их и правда стало больше. — с растерянностью и страхом проговорил Гелиос.

— Уверены? — пробормотал Декстер. — Как по мне, все осталось таким же, каким и было.

— Для вас, само собой, они не изменились. Но когда я шел в прошлый раз, то вот той пирамиды, — он указал на черное сооружение на востоке, — не было. Их было четыре, а теперь, как сами видите, уже пять. — он прошел вперед и посмотрел в глаза Хольфа. — Как ты понял, что их стало больше? Ты уже был тут раньше?

В первый раз за все время Феликс увидел, чтобы лицо старого никса выражало так мало эмоций. Хольф посмотрел в глаза Гелиоса таким гордым и надменным взглядом, каким обычно смотрят высокородные лорды на своих слуг, будто те были пустым местом. Он ничего не ответил, а затем быстрым шагом направился к своей лошади.

— Что это значит, Хольф? — спросил рассерженный Эскер, направляясь вслед за ним. — Тебе задали вопрос…

Но тут Феликс увидел, как Гелиос схватил за локоть своего приемного внука, и с грустным взглядом потянул к себе.

— Оставь его. — только и сказал он.

Феликс тоже хотел задать свои вопросы, но понимал, что Хольф сейчас не настроен отвечать на них. Возможно, потом ему выдастся такой шанс. В любом случае свои ответы он так или иначе получит в конце пути. А сейчас, вместе с остальными, он стал спускаться по извилистой горной тропе, которая изгибалась между бесцветных скал и руин когда-то красивых арок, которые, по всей видимости, пострадали из-за сильного землетрясения. Но к счастью, вымощенная плитами дорога, которая здесь когда-то располагалась, еще сохранилась, а иначе железный фургон Зено не смог бы преодолеть этот участок пути.

— Ну так в какой из храмов мы направимся? — спросил Феликс у Гелиоса, хотя и сам уже знал ответ.

— Думаю, нам стоит идти в тот, новый, которого до этого тут не было. — ответил тот.

— Вы же говорили нам, что тут никто не живет. — сказал ехавший рядом Декстер. — Кто же его мог построить?

— Я бы солгал, сказав, что это не рукотворные строения. — задумчиво произнес Гелиос, окидывая взглядом остальные пирамиды. — Вблизи они и впрямь выглядят как построенные кем-то замки, или что-то в этом роде. Но людей здесь и правда нет. По крайней мере тех, кто мог бы их построить.

— Может быть эти пирамиды появились из земли, как Антэ Иллас? — предположил Феликс.

— Возможно. Правда их архитектура сильно различается. Эти храмы больше похожи на постройки Зуриаля.

— Наоборот. — подал голос Дэй, который шел впереди них. — Это древние короли зоарийцев переняли культуру этих земель.

— Ты что-то знаешь про эти храмы? — тут же спросил Феликс.

Но Дэй лишь печально помотал головой.

— Может быть я и изменился внешне, мой добрый друг, но память моя по-прежнему изъедена временем. И откуда взялись эти храмы, я и сам не могу тебе сказать. Но, как ты смог подметить, скорее всего они и вправду поднялись из недр земли.

— Простите, что прерываю ваши столь нужные разговоры, господа, — раздался позади них голос Зено, — но вам не кажется, что впереди нас что-то движется.

Феликс устремил взгляд вниз, к подножию горы, и с тревогой обнаружил, что слова Зено оказались правдой. Впереди них действительно вышагивала вереница призрачных фигур. Их было десятка два, и выглядели они как призраки Каирнала, правда за место золотистого света, их тела были сотканы из белого, еле различимого тумана. Да и сами их одежды больше походили на монашеские, но и в них были свои странности. Одежды эти были очень длинными и неудобными, казавшиеся одной сплошной простыней, которую накинули на голову, и она теперь спадала до самых ног.

— Господь всемогущий! — удивленно воскликнул Декстер, вытягивая из ножен свой меч. — Это что еще за дьявольщина?

Кроме него больше никто не потянулся к оружию. В большинстве своем, конечно, из-за того, что все здесь и так уже сталкивались с подобным.

— Успокойтесь, лорд Декстер. — подняв руку, сказал Гелиос. — Кто бы это ни были, они не причинят нам вреда.

Феликс не винил главнокомандующего за то, что тот не сразу убрал свой меч обратно в ножны. Будь он на месте Декстера, то и сам бы вытащил меч, увидь он такое в первый раз. Но теперь маленький никс лишь с интересом, и толикой благоговейного страха, наблюдал за призрачными людьми, медленно бредущими впереди. Сейчас он приметил, что не только одежды и цвет различают этих призраков от тех, что он видел в Забытом Королевстве. Местные приведения двигались гораздо медленнее, словно находились под толщей воды, а большинство просто стояли на месте, протягивая к незваным гостям свои прозрачные руки, а затем растворяясь в воздухе, когда они проезжали мимо них. Но не только призраки людей обитали в этих местах. На их пути то и дело встречались прозрачные лошади, тянущие такие же прозрачные кареты, а также облаченные в латы рыцари, которые держали в руках развивающиеся на несуществующем ветру бестелесные знамена. Ткань на штандартах была такой длинной, что казалось невероятным, что существует такая невесомая материя.

Идя все дальше, Феликс стал замечать, что время от времени в небе появляется огромный прозрачный колокол, который оглашал окрестности пустым, еле уловимым тревожным эхом. Но тем не менее в этом звуке отчетливо слышался тяжелый звон колокола, и его нельзя было спутать с чем-то иным.

Вскоре на пути их отряда стали попадаться настоящие призрачные города и руины, которые были такими же лишенными физической формы отзвуками прошлого, как и сами люди. Феликс уже видел нечто подобное в Ферасе, поэтому не сильно удивился. Но было в этом месте и то, что даже ему показалось странным. Временами в воздухе возникали странные символы, очень похожие на выведенные рукой искусного каллиграфа буквы.

— Что это за слова, кто-нибудь может объяснить? — спросил Феликс, когда в очередной раз над его головой появились красивые буквы. Он подождал несколько секунд, но никто ему так и не ответил. — Неужели только я их вижу?

— Я тоже вижу их. — тут же ответил Эскер.

— Мы все видим их, Феликс. — проговорил Дэй. — Но ответа на твой вопрос у меня нет. Этот язык неизвестен мне.

— Этим письмом владеют древесные девы, я полагаю. — сказал Синох. — Они местополагались здесь еще до начала отсчета времен.

— Монах прав. — в первый раз за долгое время подал голос Эн. — Это язык аркалийских ведьм, но не тот, на котором они говорят сейчас. Он куда более древней их нынешнего наречия. Они уже давно отказались от него, еще тогда, когда на эту землю пришли сыны Хасиналя. На нем говорили и гурхи.

— Кажется, я слышала это название, когда этим словом царь рамуа назвал великанов. — задумчиво проговорила Зено.

— Побойтесь Господа хоть вы, леди Зено. — с упреком сказал Декстер. — Мы и так нарушаем все ведомые и неведомые святые заветы. Идем по проклятой земле среди мертвецов, и… — он бросил виноватый взгляд на Гелиоса. — … В общем, лучше воздержаться от языческих рассуждений.

— О, наш бравый командир испугался сказок про великанов? — неожиданно дерзко высказался Арель. Он поравнялся с Декстером и посмотрел на него испытывающим взглядом.

— Я не обязан отчитываться перед кем-то вроде тебя, никс. — Декстер ответил ему не менее грозным взглядом, полным гордости и презрения. — Кто ты вообще такой?

— Тот, кто в отличии от жалкой имперской моли, не дрожит перед лицом опасности. — Арель скорчил лицо и сплюнул под копыта лошади Декстера.

Гелиос вовремя успел перехватить руку главнокомандующего, которая вновь потянулась к мечу.

— Злые ветра веют во все стороны, лорд Декстер. — проговорил он мягко и в то же время властно. — Я уже говорил вам что наш враг будет сеять смуту среди нас. — он перевел недовольный взгляд на Ареля, который уже успел отъехать чуть вперед и не мог видеть его. Какое-то время капитан, запрокинув голову и теребя бороду, задумчиво вглядывался в призрачные надписи, которые то вспыхивали, то снова угасали.

— Так значит ты хочешь узнать, что тут сказано, парень? — проговорил Арель, и затем посмотрел на Феликса.

— Да мы все не прочь послушать, раз уж так дело встало. — не дав ответить Феликсу, сказала Зено. — А вы, что же, знаете этот язык, господин Арель?

— А сама как думаешь, раз я тут стою, и смотрю на них? — немного язвительно ответил капитан. — Не просто же так.

— Бога ради, Арель. Вы собираетесь нам сказать, что тут написано, или так и будете бессмысленно тянуть время? — не выдержал Феликс.

Арель недовольно посмотрел на маленького никса, а затем снова перевел взгляд на буквы.

— Тут лишь обрывки забытой истории, ничего для нас не значащей. — наконец ответил он. — В большинстве своем тут просто написаны имена.

— Чьи имена? — уже более спокойно спросил Феликс.

— Бездна тебе забери, никс! Я-то почем знаю чьи они?! Правителей, людей… Я тебе не историк, чтобы знать все!

— Слишком много загадок. — проговорил Эскер. — Ладно, не будем спорить из-за пустых слов. Если это не так важно, то мы идем дальше.

Но Феликса так и не покинуло чувство, что эти имена имеют большое значение. Пока они ехали, он срисовал несколько этих слов на пергамент, который одолжил у Зено. А тем временем огромный черный храм в виде пирамиды все больше приближался, возвышаясь над их головами, словно потусторонняя гора. Феликс думал, что ехать до него будет совсем не долго, но и тут он просчитался. Храм оказался на довольно приличном расстоянии, и они преодолели уже несколько лиг, а он все еще казался недосягаемым. Но в скором времени они снова вступили на еще целую, выложенную каменными плитами, дорогу, и храм стал понемногу, но приближаться.

Теперь Феликс понял, почему эти древние постройки называли Храмами-Городами. В них и правда можно было уместить целый город, или даже не один. Это были самые большие строения, которые Феликс когда-либо видел в своей жизни, кроме, разве что, Великого Древа Элун. Они были даже выше храмов Ярички, которые считались одними из самых высоких зданий в империи. Подходя все ближе, Феликс стал примечать множество интересных особенностей этого удивительного сооружения. Хоть древний храм и был выполнен в форме ровной пирамиды, его архитектура оказалась сильно знакомой, хоть и несла в себе некую космическую таинственность. Пирамида, например, оказалась вовсе не такой гладкой, как ему показалось издалека, и ее стены были испещрены узорчатым орнаментом, со множеством балконов и парапетов, на которых застыли, словно часовые, статуи злобных горгулий и высоких рыцарей. Были тут статуи и каких-то неизвестных Феликсу бородатых правителей, на головах которых пламенели огненные короны. И впервые за все время пребывания в этом покинутом краю, Феликс увидел живые растения. Это были цветы белого и черного мака, которые пробивались сквозь треснувшую брусчатку, обвивая собой стены и статуи.

— Надеюсь нам не придется долго искать вход в это странное место? — поинтересовался Эскер, когда они шли по дороге между рядов покосившихся статуй, половина из которых являлись призрачными отголосками. — Это ведь главная дорога, так? Она должна вести ко входу, я полагаю.

— По крайней мере в прошлый раз было именно так. — кивнул Гелиос. — Но вход все равно откроется лишь хранителю скрижали.

— Нам туда. — Дэй указал своей пламенеющей рукой на небольшую арку, что виднелась у подножия пирамиды.

На этот раз Феликс подвел Соль поближе к лошади Дэя, и они первыми преодолели черную, увитую каменными цветами, арку. Он еще раз подивился изыскано-красивой лепнине на храме, которая причудливым образом гармонировала с такими непривычными для него формами пирамиды.

— Кажется, там впереди и правда есть какой-то проход. — проговорил Феликс, когда увидел впереди себя нечто, напоминающее створки железных ворот.

Но оказалось, что он немного ошибся. Вход в пирамиду расположился чуть левее створок, которые на деле оказались просто очередным странным орнаментом. Сам же вход был загорожен круглым, увитым узловатыми корнями, валуном. Создавалось впечатление, будто рука древесного великана обхватила его своими пальцами, и водрузила на их пути.

— Только не говорите, что нам придется его двигать? — сказал Декстер, когда подъехал ближе к валуну. — Милостивая Силестия, да тут даже целый табун тягловых жеребцов не справится!

— Что скажете, ваше светлое величество? — спросила Зено у Гелиоса. — Как вы проходили в прошлый раз?

— В моем случае не было камней, лишь корни. — задумчиво пробормотал Гелиос. — Они просто разошлись, когда я подошел.

— Так может нам просто подойти к другой пирамиде, той, через которую вы проходили? — предложил Декстер. — Мне не кажется, что путь до нее будет таким уж долгим.

— Нет, я уверен, что нам именно сюда. — помотал головой Гелиос.

— Я согласен с его величеством. — тоже кивнул Феликс, почесав макушку. — У меня возникло стойкое чувство, не знаю как еще объяснить его, но оно мне подсказывает, что это именно тот путь, который нам нужен.

— Тогда давайте думать, как нам сдвинуть этот камень. — сложив руки на груди, проговорил Декстер. — Честно сказать, мне не приходит в голову ничего, кроме как обрубить корни и попытаться привязать его к лошадям.

— А ну ка… — Хольф, который с момента разговора с Гелиосом о новом храме, не проронил больше ни слова, первый слез с лошади и подошел к валуну. Оглядев его, он направил взгляд своих зеленых глаз на Синоха. — Эй, монах, помоги-ка старому Хольфу.

Синох тоже слез на землю, а затем скинул верхнюю часть своей тоги, оголив торс. И опять же от Феликса не ускользнуло то, каким ошарашенным в этот момент выглядел Декстер. Увидеть и не испугаться того, как этот оживший комок мышц проходит рядом с ним было делом не из легких. Вместе с Хольфом они встали по обе стороны от валуна, и дружно впились в него пальцами. Но даже обладая невероятной силой, превосходящей мощь пятерых мужчин, они не смогли сдвинуть валун.

— Может попробовать взорвать? — предложила Зено. — У меня есть все нужные ингредиенты.

— Нет. — вышел вперед Эн. — Тут даже сифу не под силу его сдвинуть. — его взгляд быстро скользнул по Дэю, а затем переметнулся на Феликса. — Пусть он попробует.

— Раз уж самым сильным из нас не удалось даже пошатнуть его, то что уж говорить о самом слабом. — Феликс быстро глянул на Зено. — Ну или почти… Ладно, так уж и быть, попробую. Чудеса сопровождают нас почти на каждом шагу, так почему бы им не проявиться и тут?

Спрыгнув на землю, Феликс уверенно подошел к валуну, около которого все еще стояли запыхавшиеся Хольф с Синохом. Старый никс до сих пор продолжал бесполезные попытки сдвинуть камень, и его лицо все было красным от напряжения. Феликс же, уперев руки в бока, оглядел валун со всех сторон, словно кучер сломанную карету. Нет, будь он даже в семь раз сильнее Хольфа, ему бы не удалось сдвинуть такой большой камень. Но он все-таки сделал то единственное, что ему сейчас пришло в голову — просто прикоснулся рукой к огромному валуну.

Все произошло так быстро, что Феликс даже не успел толком среагировать. Сначала сумка, в которой лежала скрижаль, озарилась яркой вспышкой, на мгновение ослепив всех вокруг, а после чего толстые корни, которые обвивали камень, резко сжались, раздробив валун на мелкие кусочки. Будто сдавленный крепкой рукой фрукт, из камня хлынула вода, а затем корни, словно хвост змеи, уползающей в темную нору, скрылись в открывшейся расщелине. Проход в храм оказался обычной дырой в стене, но Феликс не сомневался, что это именно то, что им нужно.

— Господь милосердный, и все его святые! — снова удивленно воскликнул Декстер, когда на его глазах в дыре скрылись огромные корни. — И нам нужно идти туда? Вслед за ними?

— Что такое, лорд Декстер? Вы никак испугались обычных деревьев? — ехидно заметила Зено.

— Тут любой испугается, когда на его глазах они оживают, словно дьявольские змеи. — хватаясь за руку Синоха, проговорил Феликс. От неожиданности он даже споткнулся и упал.

— Но проход слишком маленький, чтобы через него смогла проехать карета. — заметил Эскер, и перевел взгляд с дыры на фургон Зено.

Наступила недолгая пауза, которую нарушил Дэй. Подойдя к расщелине, он вгляделся в темноту, а затем посмотрел на закусившую губу Зено.

— Идем. То, что ты ищешь, тоже там. — спокойно сказал он.

— Думаю, нам всем следует оставить тут лошадей. — проговорил Гелиос, и его взгляд выловил обеспокоенное лицо Феликса. — Не тревожься о них. — он заботливо погладил Соль по шее. — Мы вернемся тем же путем, что и пришли. Еды и воды им хватит на то время, пока мы будем находиться внутри.

Феликс ничего не ответил и лишь кивнул. Он подошел к Соли и отвязал от седла Эльзир.

— Не бойся, подруга, мы скоро вернемся. — пообещал он, по-дружески похлопав лошадь по спине. Соль топнула копытом и тряхнула гривой в знак понимания.

Пока он отвязывал меч, Зено скрылась за железной дверью своего фургона. Когда же Феликс возвратился к проему, то увидел, как та выходит на свет вместе с телом Анастериана на руках. Было видно, что ей очень тяжело его удерживать, и она ненадолго задержалась в дверях, так как бывший претор был очень высокий. Но возиться с этой тяжелой ношей ей долго не пришлось. С еле слышной руганью и ворчанием к ней подступил старый никс.

— Хольф понесет мертвяка, а ты, ладно уж, понесешь вещи Хольфа. — сказав это, он одной рукой заграбастал тело Анастериана, а другой кинул под ноги растерянной Зено свой мешок с пожитками.

— Только осторожно. — обеспокоенно пробормотала Зено, следуя за Хольфом, который теперь удобнее перехватил Анастериана двумя руками, и нес его перед собой, словно невесту. Алая ткань, которая укрывала тело бывшего претора, чуть съехала, и Феликс увидел, что у самого сердца Анастериана зияет еще одна рана, такая же черная и болезненная, какая была и на арлекинском мече Феликса, когда по нему ударил нечестивый клинок зургала.

— Рана от слезоскорбного меча. — заметил Гелиос, который тоже смотрел на черную отметину под боком у Анастериана. — Тревожный знак. Порезы от мечей проклятых королей опасны тем, что наносят вред как телу, так и душе. Вы уверены, что хотите вернуть его к жизни, леди Зено? Если воскресить его в таком состоянии, то его разумом вновь завладеют темные силы. И даже хуже — он может слиться с зургалами, став одним целым с их темными телами.

— Все хорошо. — в голосе Зено чувствовалась легкая обеспокоенность. — Я уже давно изучала действия этих ужасных клинков, и смогла заранее подготовиться. — сказав это, она вытащила из складок своей алхимической мантии небольшой глиняный горшочек, перевязанный сверху тряпицей. — Его мне дала предводительница аркалийских дев. Хотя, у меня и так было приготовлено несколько действенных средств на этот случай, но, честно признаться, девы предложили мне лучший из возможных вариантов.

— Что это? Еще одна из ваших колдовских мазей? — нахмурив брови, спросил Декстер.

— Мазь? — растерянно переспросила Зено, и быстро убрала горшочек обратно под мантию. — Да, можно и так назвать. На самом деле это святая смола Великого Древа, которой со мной поделились девы. С ее помощью можно избавиться от проклятой раны.

— Если вы закончили с бесполезным трепом, то может быть отправимся дальше? — раздраженно проговорил Арель, который уже успел переложить фляги с водой в мешок, и теперь, вместе с Эном, стоял у открывшегося прохода. — Если, конечно, высокородная чайка захочет, то может остаться и посторожить лошадей. — он одарил надменным взглядом Декстера.

— Тогда, наверное, мне нужно идти первым. — не дав начаться новой перепалке, выступил Феликс. А затем, поняв, что поспешил с решением, с надеждой взглянул на Дэя.

— Я пойду рядом. — тут же проговорил сиф, тепло улыбнувшись ему.

Глубоко вздохнув, и сотворив над сердцем знак Розы, Феликс переступил через неровный пролом в стене. Сначала он ничего не увидел, так как глаза его не сразу привыкли к бархатной темноте. Но затем, словно звезды в ночном небе, вокруг него стали проступать мерцающие стены, покрытые мириадами маленьких цветных огоньков. Создавалось впечатление, будто он идет по ночному небу, а все окружающие его предметы — это созвездия, созданные из бесчисленного множества маленьких подмигивающих звездочек. Помещение, в котором они оказались, напоминало невообразимых размеров дворцовый зал, и чем дальше они отходили, тем больше он становился. Вскоре Феликс и вовсе потерялся в пространстве, и не мог с уверенностью сказать, в какую сторону идет. Даже светящийся дым Зено, которая та выпустила из своей алхимической трубки, не помог им разобрать направление.

— Так мы и вовсе затеряемся в этих звездных пустошах. — неуверенно проговорил Эскер, вертя головой по сторонам.

— Ну, у нас же есть капитан корабля. — с улыбкой заметила Зено. — А он должен хорошо ориентироваться по звездам.

— Что думаешь? — услышал Феликс голос Гелиоса, который склонился рядом с ним, пока Арель грубо отвечал на замечание Зено. — Теперь ты хранитель скрижали, а поэтому сам должен выбирать путь.

Феликс не знал, что ему ответить. Он совершенно не ощущал ничего, что помогло бы ему найти путь. Возможно, необычная обстановка, в которой он оказался, вывела его мысли из равновесия. Снова осмотрев мерцающие огоньками стены, он вдруг заметил, что одна звезда сильно выделяется на фоне остальных. От нее исходил более яркий свет, да и сама она была намного больше чем другие.

— Мне кажется, что нам следует пойти туда. — чувствуя новый прилив уверенности, произнес Феликс, указав в ту сторону, где светила звезда.

Вокруг была лишь черная пустота и яркие огни, которые соединялись между собой, образуя своими очертаниями предметы дворцового интерьера. Идя на яркий свет золотистой звезды Феликс стал различать, как созвездия начали двигаться, выстраиваясь в нечто, похожее на высокий трон. Он был такой большой, что на нем спокойно смог бы уместиться весь их отряд, включая лошадей и карету. Свет же тем временем стал опускаться к подножию этого громадного трона, и спустя недолгое время Феликс заметил, что в полу зияет еще одна расщелина.

— В прошлый раз было все иначе. — заметил Гелиос, когда они подошли к дыре. — Не было ни звезд, ни этой ночной темноты. Мы будто бы шли через заснеженные залы, но клянусь всеми святыми, мы не ощущали холода.

— Смотрите, тут лестница. — произнес Эскер, поднося поближе лампу, которую он предусмотрительно взял с собой в темное помещение.

— Слишком узкая, чтобы единовременно идти большими группами. — заметил Синох. — Я имею опасения, что внизу могут местопологаться великие трудности. Мне стоит идти первым.

— Нет! — тут же остановил его Феликс, схватив того за руку. — В этом месте я должен идти первым.

Феликс до конца не был уверен, почему он так решил. Он даже не был уверен, было ли это целиком его решение. Он чувствовал некую неуклонную силу, которая присутствовала рядом, будто к их отряду присоединился еще кто-то, и теперь он ведет Феликса вперед. Маленький никс не ощущал зла от этой силы, словно это был его давний знакомый, с которым он долгие годы не виделся, но в то же время Феликс не знал, что его ждет впереди, и страх неведомого заставил его покрепче перехватить рукоять Эльзира. Он первым вступил на мраморные ступеньки винтовой лестницы, которая спиралями уходила вниз.

Теперь вокруг них была лишь непроглядная и вечная тьма. Феликс видел лишь небольшой участок лестницы, которая закручивалась под его ногами, словно огромное каменное сверло. Иногда ему мерещились странные звуки, доносившиеся из безграничной темноты. Порой это были далекие отзвуки сражения, а иногда плавные напевы и тихие мелодии. Позади него негромко переговаривались его спутники, гадая, что их ждет внизу.

— Сколько же в этой лестнице ступеней? — спустя долгое время спросил Декстер. Они уже несколько раз останавливались чтобы передохнуть, а белая лестница так и не заканчивалась. — Так мы до самых недр ада доберемся.

— Не вы ли просили меня не богохульничать, господин Декстер? — лукаво заметила Зено.

— Спаси нас Искупительница, но ведь это правда! — Декстер стукнул кулаком по перилам. — Мы быстрее помрем от старости, или от голода! Или свет в лампах погаснет, и мы свалимся в пустоту. Видит Господь, я не привык жаловаться, но тут любой сойдет с ума. А ведь нам потом еще и подниматься обратно.

— Ну, это навряд-ли. — успокоил его Феликс. — Это я про свет. Уж чего-чего, а этого у нас в избытке.

— А вам не кажется, что мы уже… — начал было Эскер, но умолк.

— Ну чего? — хмуро проговорил Арель. — Договаривай уж, раз начал.

— Вам не кажется, что мы уже поднимаемся? — растерянно закончил Эскер.

Теперь, когда он это сказал, Феликс тоже стал это замечать. И когда это ступеньки поменяли свое направление? Он чувствовал, что все труднее становится передвигать ноги, а ступеньки невероятным образом теперь уходили вверх.

— Черт бы побрал его, но он прав! — воскликнул Арель.

— Спокойно. — поднял руку Феликс. — Вы слышите?

Все разом притихли, навострив уши. В наступившей тишине вдруг отчетливо стал слышен журчащий звук.

— Вода. — первым нарушил тишину Эскер. — И что это значит?

— Нет смысла гадать, что нас ждет впереди. — как всегда уверенно проговорил Эн. — Путь у нас и так один.

Феликс не стал спорить с этим утверждением, тем более что оно было как нельзя верным. Возвращаться обратно никто не хотел, но теперь, когда их стал сопровождать этот плавный журчащий звук, Феликсу стало казаться, что вода течет и по ступеням лестницы. Скоро он стал различать в темноте очертания мокрых скалистых стен.

— Смотрите, там наверху свет. — наконец сказал Гелиос, запрокинув голову и вглядываясь в потолок.

— И без тебя разобрались. — буркнул себе под нос Арель, но Феликс уловил в его голосе веселое облегчение.

Поднявшись еще чуть выше, они увидели, что мраморная лестница врезается в каменный потолок пещеры, в которой они сейчас находились. Там, в небольшом пролазе уже можно было разглядеть маленький кусочек светлого неба. Прибавив шагу, и чувствуя, как в его груди все сильнее нарастает волнение, Феликс первым вылез наружу. Сначала он глубоко вдохнул свежий морской воздух, все еще глядя на закатное небо, которое теперь было окрашено в темное-алые тона. Где-то вдалеке, у самого горизонта, еще виднелся свет заходящего солнца.

Отдышавшись, Феликс, наконец, смог лучше рассмотреть окружающее его пространство. Он находился на чистом песчаном берегу, а перед ним раскинулось бескрайнее море, такое гладкое и спокойное, что казалось, будто это просто огромное зеркало. Глядя на горизонт, туда, где заходило солнце, Феликс приметил одинокий островок, на котором возвышалась то ли гора, то ли причудливая старая башня. Именно за этим островом и скрывались последние яркие лучи, озаряя остров золотым ореолом. Затем взгляд Феликса выхватил дюжину странных продолговатых предметов, которые валялись у берега моря, словно выброшенные штормом бочки.

— Где это мы? — проговорил за его спиной Декстер, который только что вылез из прохода и помогал выбраться Зено, подав ей руку. Только сейчас Феликс увидел, что рядом с дырой, через которую появлялись его спутники, находится камень, похожий на надгробие. — Это место ведь не может находиться в пирамиде. Наверное, мы прошли через какой-нибудь подземный ход.

— Пора бы уже понять, господин Декстер, что вещи в нашем мире строятся не только на сухой логике и прагматичности. — сказала Зено, тоже глубоко вдыхая свежий морской воздух.

— Да! — выбравшись, Гелиос сделал несколько быстрых шагов к морю, а на его лице появилась ликующая улыбка. — Это оно! То место!

— Вы уверены, ваше величество… Гелиос? — немного растерявшись, проговорил Декстер, вертясь на месте и осматривая голый песчаный пляж. — Вы же говорили, что тут нас должен поджидать ангел.

— Нет, мы еще не добрались до конца пути, но уже совсем близко. — Гелиос указал на остров, что виднелся вдали. — Нам туда.

— Значит мы должны взять те лодки. — сказал Эскер, указав на груду предметов, которые валялись у самой воды. Феликс тоже посмотрел на то, что сначала принял за мусор. На его взгляд это мало походило на лодки. Куда больше это напоминало…

— Это ларийские гробницы. — Дэй перевел свой взгляд на Зено, которая застыла, затаив дыхание. — То, что вы так хотели заполучить.

Последним из дыры в земле появился Хольф, держа на руках закутанное в алую ткань бездыханное тело Анастериана. За весь путь он так и не опустил бывшего претора на землю. Но не успел он полностью вылезти из прохода, как к нему резко подскочила Зено. Настолько взволнованной Феликс ее еще никогда не видел.

— Скорее! — заторопилась она, помогая Хольфу выбраться и поддерживая руками голову Анастериана. — Мы должны положить господина в те гробницы!

Тяжелый мешок Хольфа уже давно был отдан Эскеру, а поэтому ничто не затрудняло движения Зено, пока она, вместе со старым никсом, несла бездыханное тело к груде каменных гробниц. Остальные тоже последовали за ними, так как кроме гробниц, тут больше ничего и не было. Песчаный пляж был таким же гладким, как и море, и уходил ровной линией за горизонт.

— Господь точно проклянет нас за такое кощунство. — услышал Феликс причитания Декстера. — Возвращать мертвых к жизни… Что может быть более богопротивно?

Дэй что-то ответил главнокомандующему, но Феликс не услышал, что именно, так как все его внимание приковали каменные гробницы. Издалека он не сразу это заметил, но приблизившись, тут же узнал в них те самые грубые каменные саркофаги, которые он видел в своем сне. Тогда, в точности такую же гробницу использовали зоарийцы, когда казнили мятежников. Он вспомнил тот чудовищный страх, который испытал, когда то, что они стремились оживить, стало вырываться из-под тяжелой крышки, разбрызгивая во все стороны черную кровь.

— Ты знаешь, как ими пользоваться? — услышал Феликс голос Эскера. Наемник обращался к Дэю, который, схватившись за тяжелую грубую крышку, с легкостью отодвинул ее в сторону.

— Уложите тело лицом вниз. — спокойно сказал Дэй, когда Анастериана поднесли к гробнице.

Зено стала помогать Хольфу укладывать тело так, как сказал Дэй, но от волнения она то и дело поскальзывалась на мокром песке. Ее руки стали трястись, а светлые волосы все время лезли в глаза. Впервые, на памяти Феликса, она стала такой неуклюжей. Глядя на все это, Арель закатил глаза и с раздражением выдохнул. Как будто его с силой заставили это сделать, он подошел к Зено, и оттолкнул ее в сторону.

— С такой размякшей медузой как ты, мы до скончания времен тут провозимся. — сказав это, он стал помогать Хольфу укладывать тело Анастериана.

— Стойте! — поднял руку Дэй, когда Синох вместе с Эскером разом взялись за крышку, чтобы закрыть гробницу. — Сначала нужно избавиться от черной раны.

Упав рядом на колени, Зено достала глиняный горшочек, и развязала маленькую тряпицу, которая служила крышкой. Феликс видел, как она подцепила светящуюся смолу двумя пальцами и стала осторожно наносить ее на рану. Болезненные черные прожилки, похожие на гнилые корни дерева, которые расходились от раны во все стороны по телу Анастериана, стали вдруг светиться солнечным светом, и в скором времени чернота полностью сменилась на теплое сияние, которое не исчезло, и продолжало светить даже тогда, когда Зено убрала смолу.

— Ты так уверен в своих словах, когда говоришь про эти гробницы. — сказал Феликс, подойдя к Дэю. Сиф был в два раза выше его, и нависал над головой, словно небольшая скала. — Тебе уже доводилось иметь с ними дело?

— Я… — начал Дэй, но его слова прервал громкий возглас и крики впереди. Декстер и Арель разом навалились на Зено, которая держала в руке кривой нож, похожий на уродливый коготь дикого зверя, а вторую руку положила на стенку саркофага, словно на плаху.

— Клянусь всеми демонами ада, она сошла с ума! — воскликнул Декстер, пытаясь вырвать нож из рук Зено. Извернувшись, ему наконец удалось выхватить у нее острый клинок, и отойдя в сторону, он хмурым взглядом осмотрел его.

— Это вы ничего не понимаете! — голос Зено стал надрываться. — Гробницам нужна плата! В книгах, которые я читала…

— Плата действительно необходима. — все таким же умиротворенным голосом произнес Дэй. — Но не стоит жертвовать собой.

Пройдя вперед, он взял из рук Декстера нож, а затем сделал надрез у себя на ладони. Светящаяся кровь огненными каплями упала на спину Анастериана.

— Нет-нет, нужно больше, намного больше. — растерянно проговорила Зено.

— Уверяю тебя, этого будет более чем достаточно. — Дэй убрал нож, и Феликс заметил, как огонь мигом затянул его рану. — Во всяком случае для смертного. Остальные ингредиенты у тебя с собой?

— Д-да… — неуверенно проговорила Зено, и стала доставать из складок своей мантии тканевые свертки. — Костяная соль, вереск, могильное золото…

Дэй аккуратно стал укладывать свертки в небольшие углубления, которые находились на внутренних стенках гробницы. Затем он обложил тело Анастериана букетами из полевых цветов, которые Зено тоже каким-то невероятным образом умудрилась спрятать в своей мантии. Когда все приготовления были закончены, он подал знак Синоху с Эскером, чтобы те закрыли гробницу. С громким скрежетом они водрузили тяжелую каменную плиту на место и отошли в сторону.

— Ну и что теперь? — в голосе Декстера, помимо недовольства, теперь было и легкое любопытство. — Нам произнести молитву или что?

— Просто ждите здесь. — сказал Дэй и направился к воде.

— Господь нам точно этого не простит, вот увидите. — проворчал под нос лорд-главнокомандующий и сотворил над собой звездный крест Владык.

— Ни твой, ни чей-либо еще бог не властен над этими гробницами. — произнес за его спиной Эн. — Так почему он должен злиться на то, к чему не имеет отношения?

Декстер ничего не ответил, но посмотрел на Эна так, словно тот сказал несусветную глупость.

А пока они говорили, Дэй дошел до воды и прямо в одежде упал на колени. Опустив голову и соединив руки в молитвенную позу, он замер, и Феликс почувствовал, что все, как и он, разом затаили дыхание. Безупречная водная гладь внезапно перестала быть такой ровной, и по воде пошли слабые круги. И тут Феликс увидел, что от гробницы к морю тянутся две толстые стальные цепи. Он не заметил их раньше, так как они были засыпаны песком, но сейчас они натянулись и медленно тащили тяжелый гроб к воде. Зено в это время, так же, как и Дэй, встала на колени и что-то неслышно нашептывала себе под нос. Не прошло и минуты, как древняя гробница полностью ушла под воду. Когда это произошло, Феликсу привиделась странная рыба с человеческим лицом и длинными красивыми волосами, которая выпрыгнула из воды, и тут же скрылась обратно. Он собирался было уже спросить остальных, видели ли они тоже самое, но тут произошло такое, что заставило его мигом забыть обо всем на свете, и с благоговейным страхом устремить взгляд на воду.

Море, которое после исчезновения гробницы вновь стало безмятежным, вдруг в одночасье вспыхнуло ярким пламенем, таким сильным, будто оно горело тут уже целую вечность, а вдалеке над островом небо разверзлось каменными вратами, и Феликс увидел огромный белый колокол, зависший в бесконечной пустоте, который стал наполнять окрестности потусторонним, незабываемым звоном. Ровно двенадцать раз он прозвенел над пылающим морем, а затем каменные створки захлопнулись, и небо снова стало таким, каким было раньше. Море потухло, и над бескрайними просторами нависло спокойствие и умиротворение. И в этой тихой гармонии, над водой появилась полупрозрачная цепь, такая же бестелесная и холодная, как и таинственные призраки, которые бродили по мертвым землям рядом с Храмами-Городами. Цепь медленно поплыла по воздуху, а затем зависла у самого края берега. Когда это случилось, Дэй очнулся от своей молитвы, и схватившись за эту цепь, потянул на себя. Спустя несколько мгновений к нему подбежала и Зено.

— Тяните обратно! — воскликнула она, обернувшись и посмотрев на остальных. — Ради бога, помогите же нам!

Все разом ухватились за невесомые цепи, и даже Декстер, после недолгого раздумья, с недовольным лицом присоединился к ним. Феликс слышал, как высокий лорд причитает за его спиной о богохульстве и божьей каре, и все же продолжал тянуть цепь, которая оказалась на удивление плотной. Так продолжалось несколько минут, пока над водой не показалась черная крышка, а вместе с ней и те странные существа, которых Феликс заприметил, когда гробница погружалась под воду. У них были головы прекрасных дев, которые переходили в рыбье туловище, а внизу располагались куриные лапы. Некоторые из этих таинственных созданий сидели на каменной крышке гроба, другие же плыли рядом и напевали непонятные мелодии своими юными и очень чистыми голосами. Их пение чем-то напомнило Феликсу церковный хор. Он также заметил, что тянут они на самом деле не саму гробницу, а ее призрачную копию. Настоящая же ненамного отставала от своего двойника, и складывалось ощущение, будто Феликс с остальными хотят выдернуть саму «душу» каменного гроба. Прошло некоторое время, прежде чем гробница приблизилась на достаточное расстояние, чтобы к ней можно было приблизиться. Остальные еще продолжали тянуть, когда Зено бросилась к воде и навалилась всем телом на тяжелую крышку, пытаясь ее сдвинуть. К этому времени настоящая и призрачная копия саркофага соединились в одно целое.

— И о чем только думал Господь, создавая женщину? — недовольно пробурчал Декстер, и вынув меч, тоже направился к гробу. — Она разве не видит, что там полно этих жутких тварей? Что это вообще такое?

— Шепчущие девы. — проговорил Гелиос, который совершенно не выглядел обеспокоенным. — Они не опасны.

— Я уже слышал о них. — стал припоминать Феликс. — Кажется, госпожа Анья… ну, одна моя знакомая, упоминала про них.

— Некоторые верят, что в их шепотках можно услышать предзнаменования. — Гелиос не сводил пристального взгляда с ничего не выражающих лиц длинноволосых созданий, которые, словно портовые чайки, продолжали безропотно сидеть на крышке гроба и петь, не обращая внимания на безуспешные попытки Зено сдвинуть каменную плиту. — В прошлый раз мы взяли несколько с собой, но мои глупые придворные сочли их за домашних зверушек, а затем, во время правления Зулу, как раз тогда, когда зародилась белланийская вера, они все разом пропали.

Пока они говорили, к Зено подскочил Хольф. Словно маленький ребенок, который увидел стаю голубей, он с громким криком подбежал, распугав несколько шепчущих дев. Парочка из них юркнула в воду, но большинство лишь попятились со своего насеста, а затем снова возобновили свое пение. Весело рассмеявшись своему проступку, старый никс стал помогать Зено сдвигать крышку.

— Чего они там возятся? — Феликс увидел, как лицо Хольфа все покраснело от натуги, но крышка гроба так и не поддалась.

— Сорвать грань между жизнью и смертью не так просто, мой добрый друг. — проговорил Дэй, который бесшумной поступью подошел к ним. — Порой, для этого необходимы жертвы… или время. — услышав его слова Феликс снова с ужасом вспомнил свой сон про Арка. — Но, к счастью, судьба благоговеет нам. — Дэй положил свою пылающую руку на плечо Феликса. — Пойдем, поможем им.

Вместе они подошли к гробнице, и Феликс увидел, как к ним медленно приблизился и Эн. Зено же к этому времени опустошила уже третий пузырек с зельем, и вены на ее руках набухли и стали светиться изнутри алым цветом. Феликс чувствовал, как от нее исходит сильный жар, и даже увидел красный пар, поднимающийся от ее тела.

— Почему не выходит?! — еле сдерживая слезы простонала она, пока рядом пыхтел Хольф.

— Имею разумение предполагать, что силой рук эту крышку не снять. — сказал Синох, который, как и остальные, уже подошел к гробнице.

— Если не силой, тогда чем? — взгляд Зено метнулся от монаха к Дэю. — Прошу вас, помогите!

Дэй кивнул и осторожно отстранил Хольфа, который дышал так, словно только что пробежал десяток лиг. Коснувшись крышки, Дэй посмотрел через плечо на Феликса, и по его взгляду маленький никс понял, что ему тоже стоит присоединиться. Когда Феликс занял место рядом с сифом, по другую сторону от него встал и Эн. Втроем они уперлись руками в грубую крышку, и Феликс почувствовал, как тяжелый камень под его рукой дрогнул. Вместе с этим хор голосов водных дев стал усиливаться. С каждой секундой, пока каменная плита медленно ползла в сторону, красивые голоса этих неведомых созданий все сильнее наполнялись потусторонней силой и мистическим предвкушением. Когда крышка наполовину отъехала в сторону, девы попрыгали в воду, но их нарастающие голоса не затихли, и они продолжили петь уже в море.

Когда крышка с громким всплеском упала вниз, Феликс устремил взгляд в глубину каменного гроба, который теперь до краев был наполнен черной водой. Ему показалось, что он вглядывался в эти черные недра целую вечность, и даже голоса водных дев затихли в напряженном ожидании. Когда же Феликс готов был уже отойти в сторону, из темной воды резко вырвалась рука. Маленький никс отшатнулся, испугавшись, что она утянет его в эту бездонную тьму, но за место того, чтобы схватить Феликса, рука ухватилась за край каменного гроба. Тут же Феликс увидел, как Эн, не раздумывая, наклонился вперед, и быстрым движением вытянул из темноты тело Анастериана.

Бывший претор сделал громкий судорожный вдох, как это делают тонущие люди, а затем застыл с открытыми веками, словно безжизненная кукла. Все смотрели на то, как на их глазах ожил тот, кто несколько минут назад был на пороге смерти, или даже за ним. Анастериан сделал еще один вдох, моргнул, и его мертвенная кожа налилась человеческим теплом. Он посмотрел перед собой невидящим взглядом, затем дотронулся до своего лица, словно не веря в то, что оно у него есть. И только после этого, сквозь пальцы, он увидел стоявших вокруг него людей, и его взгляд остановился на его светловолосой помощнице.

— Зено? — неуверенно проговорил он. — Я спал?

За место ответа, Зено бросилась к нему, и упав перед гробницей на колени, нежно взяла его руку и любовно прижала к своей щеке, блаженно прикрыв глаза.

— Спали, мой господин. — из ее глаз покатились слезы. — Вы так долго спали…

Взгляд Анастериана был растерянный, словно у больного, который несколько дней провел в лихорадке. Он медленно посмотрел на небо, будто пытаясь что-то вспомнить.

— Я был мертв. — после долгой паузы проговорил он. — Меня убил… точнее, я сам себя…

— Вы живы, дорогой господин. — Зено отпустила его руку, и подтянувшись, прижала свою голову к груди Анастериана. — Прошу, не говорите таких страшных слов. Ваше сердце бьется. — еле слышно прошептала она.

Казалось, Анастериан только сейчас понял, кто перед ним находится, и в каком он положении. Его растерянный взгляд немного смягчился, он положил свою руку на голову Зено и легонько приобнял ее. На секунду бывший король умиротворенно закрыл глаза, и как подумалось Феликсу, забыл обо всем на свете, но потом, когда вновь открыл их, в его взгляде читалась непоколебимая решимость. Он быстро обвел взором остальных присутствующих.

— Где мы? — уверенно, и почти требовательно, произнес он. — Сколько прошло времени? Ковчеги зоарийцев были у берегов Вестерклова. Нам удалось их разбить?

— Вестерклов устоял, мой господин. Все благодаря вам. — тут же ответила Зено.

— Хватит пустых разговоров, лорд Анастериан. — выступил вперед Декстер. Он до сих пор сжимал меч, а его острый взгляд был прикован к воскресшему королю. — Вы обвиняетесь в предательстве империи и его светлого величества императора Алисандра. — он быстро кинул хмурый взгляд на Зено, которая смотрела на него такими злобными глазами, будто готова была в любой момент разорвать того на части. — Естественно, в сложившихся обстоятельствах я не намерен брать вас под стражу, но как только мы вернемся в лагерь…

— Пустые разговоры ведете здесь только вы, лорд-главнокомандующий. — полным льда голосом произнесла Зено не сводя угрожающего взгляда с Декстера.

— Сейчас и правда не то место и время, чтобы сыпать обвинениями. — рассудительно проговорил Гелиос.

Анастериан на секунду задержал свой взгляд на первом императоре, а затем прикрыл глаза и провел по ним пальцами.

— Милостивые Владыки, я и вправду был в шаге от смерти. — со вздохом произнес он. — Мне до сих пор мерещатся мертвецы.

— Это не мертвец, мой повелитель. — смягчив тон ответила Зено. — Это и вправду благородный Гелиос Леонхард, как бы странно это не звучало. Он живой, как и мы с вами.

— Ну, раз ты так спокойно об этом говоришь, то мне не остается ничего другого, как с охотой в это поверить. — лицо Анастериана на секунду тронула ухмылка, которая сразу же сменилась непроницаемой маской глубокой задумчивости. — А где Рейн? — Анастериан еще раз оглядел присутствующих, и теперь его взгляд остановился на Дэе. — Мне нужно с ним переговорить.

— Король Рейн умер, ваша светлость. — в голосе Зено не было скорби, но было видно, что она пытается придать своим словам обеспокоенность, хотя смерть Рейна явно волновала ее меньше, чем она стремилась показать.

— Значит страшные несчастья все-таки настигли нас. — вздохнул Анастериан. — Надеюсь он совершил все, что задумал, а иначе мы окажемся в еще большей опасности, чем обычная война с Зуриалем.

— В еще большей опасности мы окажемся если будем вот так просто сидеть и преспокойно говорить о том, чего уже не изменить. — неожиданно даже для самого себя произнес Феликс. — При всем уважении к вашему титулу… и к госпоже Зено… но у нас нет сейчас времени на разговоры о прошлом. Нам пора завершить начатое.

— Хорошие слова, мой маленький друг. — проговорил Гелиос и похлопал Феликса по плечу. — Нам не стоит тратить отведенное время понапрасну, когда мы стоим в шаге от цели. Нужно поскорее отнести скрижаль. — он оценивающе посмотрел на Анастериана. — Вы ведь способны передвигаться, ваше высочество?

— Да, я ощущаю в себе силы… — но не успел Анастериан договорить, как Феликс почувствовал неладное. Наверное, он был первым, кто это заметил, так как находился ближе других к тому месту, где сидел бывший претор. Он увидел, как за спиной Анастериана из черной воды появилась тень руки, которая в это же мгновение обрела плоть. За ней появилась и другая, которая ухватилась за длинные волосы Анастериана. Руки стали тянуться к шее короля, сжимая и разжимая свои уродливые, будто сгоревшие ветки, пальцы.

До конца не понимая, что он творит, Феликс поднял Эльзир и вонзил его в темную воду, из которой поднимались все новые руки. Он почувствовал, как клинок наткнулся на что-то твердое и грубое, и в тот же миг окрестности пронзил истошный вой, который не мог принадлежать обычному человеку. Феликс ощутил, как рукоять клинка в его сжатых пальцах задрожала, будто то существо, которое он проткнул, забилось в смертельных конвульсиях. Черные руки отпустили Анастериана и теперь ухватились за запястья самого Феликса. Маленький никс ощутил нестерпимую боль в том месте, где его схватили скрюченные пальцы, но меч все равно не отпустил. Он чувствовал, как клинок дрожит, и еще сильнее сжал пальцы на рукояти. А затем, спустя секунды, или даже меньше, Феликс ощутил, как на его руки легли еще чьи-то. Подняв взгляд, он увидел Эна, который помогал ему удержать вырывающийся меч. Боль в руках тут же прошла, и Феликс почувствовал в себе безмерную силу, которой никогда в жизни не мог обладать. Сосредоточившись, он с силой надавил на меч, и тот пронзил каменный пол гробницы. В этот момент священный свет вырвался из воды, и черные руки мигом растаяли, превратившись в темную воду. Все было закончено.

— Что, черт бы их побрал, это было?! — громко воскликнул над ухом Феликса морской капитан.

Обернувшись, маленький никс увидел перепуганных Эскера и Ареля, которые стояли у него за спиной, вытащив свои мечи. И только тогда Феликс понял, что прошло всего несколько мгновений, хотя для него это время тянулось гораздо длиннее.

— Кажется, мы добились даже большего, чем надеялись совершить. — произнес Дэй, внимательно рассматривая воду в гробнице, которая теперь стала прозрачной. — Видимо, мы только что окончательно разрушили вашу нечистую связь с зургалами.

— Да, мы с Зено уже говорили на эту тему раньше. — ответил Анастериан, который не успел даже толком осознать, что произошло. — Моя дражайшая матушка постаралась чтобы я появился на свет именно в тот проклятый день, когда холод и тьма вступают в свои законные права. — он снова усмехнулся и еще раз кинул быстрый взгляд на высокую фигуру сифа с пламенеющей правой рукой. — Прошу прощения, вы сыпете меня благодатями и спасаете мне жизнь, а я даже не знаю имен тех, кого мне следует благодарить.

— Феликс Лихт, ваше высочество. — представился Феликс и подал Анастериану руку, чтобы тот смог наконец выбраться из гробницы. — Я, если уж позволите, когда-то состоял в повстанческой армии Гантэра. Даже принимал участие в битве у Лонгерхолла.

— Давайте сейчас не будем вспоминать старые распри. — настороженно проговорила Зено и одарила Феликса укоризненным взглядом. — Вот, господин Анастериан, накройтесь моим плащом.

Когда Анастериана уложили в гробницу, он был лишь в одних штанах и с голым торсом. Когда же король поднялся из воды, то все увидели, что за ним тянется длинный черный шлейф. Сначала Феликс подумал, что это обычный плащ, но затем догадался, что это были темные волосы самого претора. Они так сильно отрасли, что доходили до самых ног. Кроме того, рана, которую до этого излечила Зено с помощью священной смолы, продолжала источать мягкое янтарное сияние, будто в том месте ее облепил рой лесных светлячков.

— Я понимаю, что множество моих вопросов в ближайшее время не найдут должных ответов, поэтому начну с самых простых. — Анастериан поднял ногу и вылез наружу. — Кто-нибудь мне ответит, почему у меня только один сапог?

— Второй упал. — ответил Хольф таким тоном, будто не понимал, почему такой образованный человек как Анастериан не видит столь очевидной истины. — На круглой лестнице. Свалился, прямо в темень.

— Можете взять мои сапоги, господин. — сказала Зено, и уже собралась было и вправду снимать свою обувь, но Анастериан ее остановил.

— Даже если бы у меня хватило бесчестия взять у тебя сапоги, то я, при всем своем желании, не смог бы втиснуть в них свои ноги. Лучше помоги мне с волосами.

Пока Зено отрезала отросшие пряди Анастериана, рядом с ними Гелиос схватил одну из шепчущих дев, которые все еще продолжали бестолково расхаживать рядом, словно наглые голуби, жаждущие хлебных крошек.

— Нам понадобится их помощь, так что лучше взять несколько с собой. Они помогут нам отыскать дорогу там, куда мы направляемся, и не потеряться в темных лабиринтах.

Арель тоже подхватил одну из них и протянул Декстеру.

— Еще чего! Я не возьму в руки эту дьявольскую тварь! — угрожающе воскликнул лорд, выставив перед собой меч. — Убери ее от меня сейчас же, или я сам уберу ее вместе с твоими руками!

— Вы ведете себя совершенно безрассудно и неподобающе, лорд Декстер. — все еще занимаясь волосами Анастериана, проговорила Зено. — Вы проделали такой большой путь, участвовали в битвах и перед вами стоит сам основатель Стелларии, а вы устраиваете истерику по поводу обычной рыбы.

— Рыбы?! Да это же демон с человеческим лицом! — все еще держа перед собой меч возразил Декстер.

— В мире полно демонов с человеческими лицами, а вы испугались самого безобидного из них. — ухмыляясь сказала Зено.

— Не будем устраивать ненужные ссоры. — проговорил Гелиос, жестом останавливая Декстера, который уже готов бы ответить Зено. — Тот путь, который нам осталось пройти, будет наполнен непроглядной тьмой, и эти девы смогут указать нам правильное направление. Если вы не хотите их взять, то так и быть, вы можете подождать нас тут.

— Нет, я иду дальше. — тут же ответил Декстер. — Но видит Господь, я не возьму этих странных существ в руки. Если там так темно, то дайте мне лампу.

— Если бы все было так просто, лорд Декстер. Никакой свет не может разогнать ту тьму, что царит на нашем пути.

— Может быть мы просто привяжем господина Декстера веревкой. — предложил Феликс.

— Ха, как козу! — ухмыльнулся Хольф.

— Честно сказать, меня и самого не привлекает возможность брать в руки этих… дев. — Феликс кинул испуганный взгляд на ничего не выражающие лица, которые хоть и выглядели красивыми, больше походили на лики человекоподобных масок.

— Пусть будет так, я согласен. — сказал Декстер и наконец убрал меч в ножны.

После этого разговора, хоть и ненадолго, они решили отдохнуть, пока Зено ухаживала за Анастерианом и рассказывала ему последние новости. Феликс, который и так все знал, решил умыть лицо, так как ему казалось, что после всех этих событий на нем осталась грязь и черная вода. Пока он это делал, к нему подошел Гелиос, в руках которого, словно домашний зверек, сидела шепчущая дева. Феликс заметил каким неспокойным взглядом первый император смотрит на остров.

— Вижу, вы чем-то встревожены, господин Гелиос. — пробормотал Феликс, сидя на корточках и ополаскивая лицо чистой водой.

— Есть вещи, которые меня настораживают. — задумчиво ответил тот, все еще глядя на остров. — В прошлый раз, когда я был в этом месте, то ощущал присутствие Рануила даже тут, и остров озаряла яркая радуга.

— Вы думаете, что там его может и не быть? — Феликс оторвался от воды и тоже взглянул на остров. Присутствие незримой силы, которая до этого вела его по звездным коридорам, никуда не исчезло, но теперь она будто бы переместилась вперед, словно невидимый спутник, который указывал ему путь, теперь прошел вперед и ждет его появления, подзывая идти за ним.

— Возможно это всего лишь мои домыслы. — Гелиос тряхнул головой, словно прогоняя плохую мысль. — Все-таки прошло десять веков, и моя память давно изгладилась. Мы, обычные смертные, как видно, совсем не готовы к такому великому бремени как бессмертная жизнь. Приходится жертвовать одним, чтобы помнить другое.

На секунду Феликсу захотелось все бросить и уйти. Он внезапно осознал на что себя обрекает. Неужели и ему придется вот так же жить, забывая родных ему людей, песни, дом… И все это ради того, чтобы помнить о какой-то дурацкой каменной табличке? Но потом он вспомнил, что кроме него, никто больше не сможет довершить начатое. К тому же, это рано или поздно закончится, когда, если верить словам Гелиоса, три Короля соберут воедино Слово и изгонят Зло.

— Нам стоит поторопиться. — сказал Феликс, когда стало ясно, что Гелиос больше не собирается ничего говорить. — Как нам перебраться на остров?

— Да… да, поторопиться. — Гелиос будто бы очнулся ото сна. — Нужно идти.

— Но я не вижу нигде лодок. — Феликс оглядел голый берег. — Только прошу вас, не говорите, что нам придется садиться в эти ужасные гробницы. Я лучше направлюсь к острову вплавь, хотя и эта идея мне совсем не нравится. До него же лиги три-четыре, а на мне еще и снаряжение. Нет уж, это точно нехорошая идея.

— Нам не нужно ни садиться в гробницы, ни плыть до острова. — Гелиос нахмурил лоб и прислонил к нему клак. Эта его задумчивая поза говорила о том, что первый император с упорством старается что-то вспомнить. — Как же это было?

Гелиос подошел к морю и посмотрел на небо, а затем развернулся, и устремил взгляд уже на линию горизонта между небом и бескрайней пустыней. Некоторое время он вглядывался вдаль, будто пытаясь что-то там увидеть, а затем снова посмотрел на остров. К тому времени, когда он закончил, к ним уже подошли и все остальные члены отряда.

— Там. — наконец сказал Гелиос, и указал пальцем прямо над башней, которую обнимали с разных сторон лучи заходящего солнца. — Помню, тогда светила звезда. Или это был месяц?

— Это нам как-то поможет? — растерянно спросил Эскер.

Взгляд Гелиоса снова остекленел, он вновь прижал кулак ко лбу и даже несколько раз легонько стукнул им, словно пытаясь этим растормошить память. Вдруг его лицо прояснилось, и он быстро подбежал к воде.

— Да! Точно! Так и было! — с радостным волнением объявил Гелиос, оборачиваясь и с улыбкой глядя на остальных.

— Бога ради, объясните же нам, что было-то? — непонимающе проговорил Декстер.

— Мы шли по воде!

— Как благочестивая дева Силестия, когда она ночью шла по мидденхольским водам с одной лишь лампой, ведя за собой корабль армарийских безбожников? — сказал Феликс.

— Не нравится мне такое сравнение. — пробормотал Декстер себе под нос. — Особенно, если вспомнить, что после этого случилось с теми самыми армарийцами.

— Если память мне не изменяет, то после того, как армарийцы уверовали в Силестию, безумный император Костанзо приказал сбросить их с главного маяка на острые скалы. — задумчиво вставила Зено.

— Имейте же совесть, леди Зено. — лоб Декстера еще больше нахмурился, и он мельком глянул на Гелиоса. — Называть императора Костанзо безумным, в присутствии его прапрадеда…

Но Феликс, глянув на Гелиоса, сразу понял, что первый император даже не слышал их разговора. Тот вновь обратил свой взгляд на небольшой остров.

— Так что же, нам идти или нет? — произнес все еще растерянный Эскер. Он опустился на корточки и потрогал ладонью воду. — Не похоже на то, что здесь есть какая-то опора.

— Пусть никс достанет скрижаль. — раздался за их спинами спокойный голос Эна.

Все разом посмотрели на молодого ювелира, но тот не высказал никакого смущения такому вниманию. Феликс же в это время открыл сумку и взял в руки каменную таблицу. Он до конца не понимал, что от него требуется, а поэтому просто поднял ее над головой и повернулся к морю. Все замерли в ожидании, и лишь шепчущие девы вновь запели свою хоровую песню, которая до этого ненадолго стихла, когда Анастериан выбрался из гробницы.

Вместе с их выразительной песней, словно по сигналу, высоко над островом загорелась одинокая звезда. Сначала еле заметная, она с каждой секундой становилась все ярче, и вскоре по застывшим водам поплыл ее серебристый свет, отражаясь на безмятежной глади.

Первым очнулся от созерцания этого дивного явления Эскер. Находясь ближе всех к отражению в воде, он потрогал его рукой и его глаза расширились от удивления. Выпрямившись, он сделал шаг и его сапоги зависли над водой, хотя там, где он стоял, глубина должна была быть по щиколотку.

— Идти придется по одному, как и в прошлый раз на лестнице. — объявил он, делая еще шаг.

— Тогда я первый. — вызвался Феликс. — Синох, возьми, пожалуйста, мой меч.

Краем глаза Феликс увидел, как монах поднял Эльзир, который был прислонен к одной из каменных гробниц. После того, как Феликс проткнул звездным клинком ту злую тень, которая находилась в черной воде, на мече не осталось никаких следов.

Убедившись, что все готовы идти дальше, Феликс вступил на узкую полоску серебряного света, что отражался в воде. Из всей их компании, лишь четверо, не считая Гелиоса, согласились взять в руки шепчущих дев. Хольф, Арель и Эскер зажали их в подмышках, словно обычные мешки с вещами, а вот Зено усадила свою на плечо, и стало казаться, будто у нее отросла вторая голова. Протяжное пение этих загадочных созданий не стихло, и продолжало сопровождать их на всем пути к острову. И хоть весь их отряд совершенно чудесным образом и вправду шел по воде, Феликс не ощущал страха перед глубокой пучиной, которая разверзлась у них под ногами. Возможно все дело в гладкости моря, которое Феликс теперь воспринимал как затянутое коркой толстого льда. Да, именно такую мысль он себе и внушил, будто шагает не по воде, а по льду, который по какой-то причине не был ни холодным и ни скользким.

До конца пути маленький никс так и не опустил святую скрижаль, и только когда они достигли песчаного берега, он решился убрать ее в свою сумку. Проделанный ими путь показался Феликсу не таким уж и долгим, как он предполагал. Солнце еще даже не успело зайти, хотя маленький никс и не был уверен, меняется ли здесь время суток так же, как и в привычном ему мире.

— Можете ничего не говорить. — сказал Феликс Гелиосу, когда тот подошел к нему. — Тут и так ясно, куда нам держать путь. К этой башне, я полагаю?

— Если это вообще башня. — стоявший рядом Декстер сузив глаза внимательно посмотрел на сооружение, которое теперь возвышалось у них над головами. — Хотя да, и правда чем-то напоминает башню.

Пока он говорил, Феликс забрал у Синоха свой меч.

— Давайте не будем терять время на слова. Сейчас они не так важны, как действия. — уверенно проговорил Анастериан, за которым теперь, словно тень, семенила маленькая фигура Зено. — Башня или нет, но нам нужно идти к ней, раз тут больше ничего нет.

Феликс, который до этого был занят тем, что закреплял Эльзир на сумке, вновь поднял взгляд на странное сооружение посередине маленького острова. Башня была неровной цилиндрической формы, а ее грубые каменные стены были испещрены неведанными ему выпуклыми письменами. Из-за своих простых форм и невзрачной архитектуры она показалась Феликсу очень древней и первобытной. Присмотревшись, он увидел на ее стенах мох и другую зелень, которые за века покрыли большую часть этой старой постройки.

Отыскав узкую, заросшую травой дорожку, они двинулись вперед. На этот раз рядом с Феликсом шел Эн, а Дэй замыкал их колонну. Идти по извилистой тропе, которая огибала весь островок, пришлось около десяти минут, и за это время никто не сказал ни слова. Феликс буквально ощущал напряжение, которое все сильнее нарастало с каждым их шагом.

Наконец они добрались до единственного входа в башню, который выглядел вполне обычным, что даже немного смутило Феликса. Он надеялся увидеть нечто странное и волшебное, учитывая, через что им пришлось до этого пройти, а на деле увидел лишь ничем не примечательные деревянные створки с облупившейся и потерявшей былой цвет краской. Видимо, давным-давно на них был изображен какой-то рисунок, но сейчас было невозможно опознать что именно это было. Задумавшись над этим, Феликс и сам не заметил, как распахнул высокие двери, и только когда холодный ветер, долетевший до него из глубины башни, овеял его лицо, маленький никс понял, что совершил. Перед ним открылся уже знакомый ему по вещим снам пещерный коридор, посередине которого пролегал небольшой канал, наполненный черной водой.

— Кто-нибудь видит хоть что-то в этой темноте? — спросил Декстер, прищурив глаза.

— А вы разве нет, лорд Декстер? — в голосе Зено прозвучало неподдельное удивление.

— Вы можете мне не верить, но я вижу лишь смолистую мглу. — ответил тот.

— Поддерживаю все, что только что сказал наш бравый лорд. — вставил Анастериан. — Я тоже ничего не могу разглядеть. — он с непониманием посмотрел на Зено. — А ты разве что-то видишь?

— О чем я и предупреждал. — не дав ответить Зено, сказал Гелиос. — Лишь шепчущие девы способны указать нам путь, ну и сам владетель скрижали, разумеется.

— Значит мы должны привязать тех, кто не может ничего разглядеть, и идти дальше. — сказал Феликс, и стал рыться в сумке в поисках веревки.

— Что скажете, лорд Декстер? — хитро улыбнулась Зено. — Может быть передумаете, и решитесь взять в руки этих милейших божьих созданий? — она сняла с плеча шепчущую деву и нежно погладила ее по длинным волосам, словно любимого кота. — Такому человеку как вы, наверное, очень трудно будет довериться горстке незнакомцев и предателей империи. А то вдруг чего случится, веревка случайно порвется, или еще чего, и вы останетесь навечно бродить в темноте.

— Тогда я встану рядом с уважаемым лордом Анастерианом, чтобы у веревки не возникло желания внезапно порваться, леди Зено. — холодно ответил Декстер. — К тому же я всецело доверяю его величеству Гелиосу.

— Мне бы вашу уверенность, дорогой мой Декстер. — проговорил Гелиос. — Сейчас я не могу доверять даже своим воспоминаниям, настолько они обрывочны и лживы. Когда мы добрались до этого места, я осознал, сколько много мыслей я утратил за это непомерно долгое время.

— Значит пора нам вернуть утраченное прошлое, ну или узнать, что же приготовила нам судьба в будущем. — сказал Анастериан, обвязывая себя веревкой. — Кстати, у кого-нибудь не найдется лишнего клинка? Мне было бы гораздо спокойнее входить в эту непроглядную тьму, будь у меня в руках меч.

— На этот счет можете не тревожиться, лорд Анастериан. — Декстер, опередив Зено, первым ухватил конец веревки, которой был обвязан бывший претор. — Если вам и будет грозить смертельная опасность, то я, так уж и быть, разделю вашу горькую участь. И пусть я стар, но мечом владею не хуже вашего. — Феликс заметил каким недовольным взглядом одарила Зено лорда-главнокомандующего, словно обиженный ребенок, из-под носа которого увели любимое лакомство.

Пока остальные обвязывали вокруг себя веревку, Феликс вспомнил, как вот так же они готовились вступить в Каирнал, хотя в прошлый раз он испытывал куда больший страх перед неведанным испытанием. Сейчас же он не ощущал ничего, кроме еле уловимого присутствия потусторонней силы, которое исходило из дверного проема, а также доброго предвкушения.

— И все же в прошлый раз присутствие Рануила ощущалось гораздо сильнее. — обеспокоенно проговорил Гелиос, когда все были готовы идти.

— Сейчас уже не важно, есть там этот самый ангел, или он давно покинул эти места. — Феликс сделал первый шаг, переступая темный порог реальности и сна. — Выбора нам все равно не предоставили.