Звезда Ворона

Глава 23. Маски сорваны

Смеркалось, и к темнеющим небесам тянулись десятки дымных дорожек от догорающих тут и там сломанных повозок, смятых палаток и погребальных костров. Сражение быстро закончилось, и многие вражеские солдаты полегли у горы, других же взяли в плен, чтобы потом обменять их на захваченных ашурийцами рабов. Больше же всего погибло бледнокожих зоарийцев. Эти мрачные, не ведающие страха воины, не щадя своих жизней, бросались на копья и мечи имперских гвардейцев, словно ведомые чьей-то злой волей. Теперь, помимо еще уцелевших вражеских палаток, которые перешли в руки имперских войск, у горы выросло целое поле новых, разноцветных шатров и передвижных домов на колесиках. Немыслимое количество цветастых флагов теперь реяло над серыми холмами, и среди них были не только разномастные имперские гербы и причудливая арлекинская канитель, но и все виды гербовых лилий и других ярких священных цветов — знаков Бреталии. Оказывается, в походе на проклятый континент участвовала не только империя, но и другие союзные государства.

Но радость от этой победы продлилась недолго, так как мрачный проход, который так рьяно охраняли вражеские войска, источал поистине гиблое отчаяние и энергию смерти. Уже к вечеру стихли победные песни, и долина наполнилась полуночной тишиной, в которой глухо отдавались шепотки и отдаленные звуки кузнечных молотов, которые чинили сломанное снаряжение солдат. Среди них, будто принесенные кладбищенским ветром, порой слышались и совершенно незнакомые языки, иногда дружелюбные, но порой наполненные гнетущим и пугающе зловещим эхом. В эти моменты веселые разговоры затихали, и пламя от костров меркло, а тепло уходило, сменяясь неприятным и раздражающим ознобом.

— Мне не нужна эта перевязка, я в порядке, спасибо. — проговорил Феликс, когда Синох в очередной раз заговорил с ним о ране, которую тот получил во время сражения. Меч одного из алгобиан прошел в нескольких волосках от его шеи, и Феликсу пришлось оттолкнуть лезвие свободной рукой, благо что та была в кожаной перчатке, так что порез оказался не очень серьезным, и кровь уже перестала течь.

Он сидел вместе с остальными своими спутниками у бронированного фургона Зено и ждал новостей от Эскера, который пошел разузнать обстановку. Среди многочисленного войска было немало разных наемников, в том числе и Железных Масок, у которых он и решил узнать свежие новости.

— Это же надо было такому случиться-то, а, господин Феликс. Вот так вот не было никого, а потом как ветром надуло, раз, и появились. И кто — само императорское величество! — завороженно проговорил Милу, который до сих пор ухаживал за больным Серафилем.

С момента окончания сражения, Серафилю и Дэю так и не стало лучше. Оба выглядели так, буто их сразила смертельная лихорадка, а молодой наемник так и вовсе находился в полубреде и все время беззвучно шевелил губами, обливаясь холодным потом. Дэй выглядел чуть лучше, но и это нельзя было назвать утешительным, так как он даже передвигаться самостоятельно не мог, и все время сидел, подавшись вперед и облокотившись на свой кривой посох.

— Это, честно признаться, и для меня явилось приятной неожиданностью. — сказала Зено, которая вновь нацепила на лицо свою расписную маску.

— Что же мы будем делать теперь? С таким-то воинством можно смело пройти вперед. — сказал Милу, оглядывая выросшие вокруг силуэты украшенных радужными рисунками палаток.

— Для начала нужно выяснить что случилось с Моргайзой и ее злыми слугами. Да и с императором Алисандром неплохо бы перемолвиться словечком. — ответила Зено, прочищая пушистым ершиком одну из своих самых искривленных и древних трубок.

— Это будет несложно устроить. — послышался за их спинами рычащий голос.

Разом обернувшись, все увидели старого воина, с небольшой седой бородой, закованного в золотистую броню имперского гвардейца. В его острых бровях и белых бакенбардах прослеживалось что-то волчье, а высокий кожаный воротник не мог полностью скрыть большого шрама на шее. Рядом с ним стояли еще несколько солдат, один из которых держал в руках крылатый шлем и убранный в красивые ножны меч.

— «Не иначе, как оруженосец». - подумалось Феликсу.

Он узнал этого грозного старого вояку, хоть за то время, что маленький никс его не видел, прошло порядком времени, и тот обзавелся новыми морщинами и сединой. Феликсу еще ни разу не доводилось напрямую общаться с верховным лордом-главнокомандующим, но он ни раз видел его на торжественных мероприятиях, а однажды даже отправил тому длинное письмо, хотя и не получил на него никакого ответа.

— Декстер ван Кустос. — представился воин, чуть наклонив голову.

— Что же столь высокородной особе понадобилось от простой горстки путешественников, господин лорд? — поинтересовался Рольф не отрывая взгляда от луковицы, которую старательно чистил. В этот раз он, за место Милу, готовил на всех еду.

— Ты бы поосторожней выбирал слова, мой дорогой друг, а то вдруг одно из них окажется последним. — лукаво проговорил еще один голос, и из-за спин гвардейцев показался наемник в роскошной железной маске.

— Укуси меня за зад Силестия! Марбас, старый ты черт! — всполошился Рольф, и поднявшись, по-дружески обнял старейшину наемников. — А ты, я смотрю, совсем не изменился. Только бороду, что ли, сбрил?

— Да-да, я тоже рад нашей встречи. — проговорил Марбас, пока Декстер, хмуря свои острые брови, наблюдал за их любезностями.

— Это, конечно, все очень хорошо, только вот давайте вернемся к тому, с чего начался наш разговор. — прервала их Зено. — Я правильно расслышала вас, лорд-главнокомандующий? Император хочет нас видеть?

— На самом деле это я попросил молодого императора принять вас. — первым заговорил Марбас. — Нам следует обсудить некоторые вещи, и решить, как поступать дальше. Ну а также всем командирам хочется увидеть того, кто так бесстыдно обогнал имперского знаменосца. — закончил он с добрым смешком, посмотрев на маленького никса.

Феликс почувствовал, как его лицо наливается краской под суровым и испытывающим взглядом Декстера. Сейчас он и сам не мог поверить в то, что так опрометчиво поступил, будто бы это был какой-то странный сон, который, как и следовало каждому сну, быстро улетучивался из его головы. Образы недавнего сражения и правда не задерживались в его памяти, и смешались между собой в одну сплошную полосу скачки, ярости и звона металла. Под грудой разных мыслей и воспоминаний, он не успел расслышать что там еще сказал Декстер, и опомнился лишь тогда, когда увидел, как вперед вышла невысокая фигура в цветной маске. Вместе с Феликсом вызвались идти Зено и Эн, но Декстер тут же воспротивился этому.

— Я не могу позволить встретиться с его величеством тем, кто скрывает свое лицо и не называет своего имени. — сказал он, скрестив руки на груди и не пропуская Зено вперед. Пара гвардейцев за его спиной тут же положили ладони на рукояти своих мечей.

— Сразу видно бывшего главу разведки. — с веселостью в голосе сказала Зено. — Так уж и быть, я назовусь, но прежде я хотела бы узнать, присутствует ли здесь нынешний претор запада?

— Пеплорожденному Ингорашу запрещено покидать империю без особого распоряжения Небесного Синода. — ответил Декстер. — Сейчас за ним присматривают выбранные церковью клиринквизиторы. За место него в этот поход отправились его доверенные лица из ордена громовержцев и дочь мятежника де Сильво.

— Мавис?! Мавис де Сильво?! Она тоже тут?! — оживился Феликс и посмотрел по сторонам, будто бы надеясь увидеть ее среди палаток.

— Это, конечно, не то, что мне хотелось бы, ну да ладно. — проговорила Зено и сняла маску. — Ну а я, как видите, Зено Дастинес, бывший параконсул Анастериана. Давно не виделись, господин лорд.

Декстер и бровью не повел на такое нахальное обращение, а вот его подчиненные явно не знали, как им поступить, и напряженно переводили взгляды со своего командира на улыбающуюся Зено. Декстер же недолго простоял в хмурой задумчивости, и в конце концов с усталым вздохом проговорил:

— Схватить ее.

— Постойте, постойте! — вновь всполошился Феликс, когда двое гвардейцев взяли за руки Зено, которая даже и не думала сопротивляться, а наоборот, специально протянула им свои тонкие запястья. — Давайте не будем принимать нерассудительных решений, лорд Декстер. Госпожа Зено, может быть, и натворила кучу подозрительных дел, но всему есть объяснение. Если бы вы только дали нам время все рассказать, то поняли, что не все так просто, как кажется на первый взгляд. На самом деле это все происки Моргайзы и ее прихвостней.

Декстер выслушал его слова очень внимательно, и по его глазам было видно, что он и сам до конца не понимает, правильно ли он поступает.

— У нас действительно не так много времени, лорд Декстер. — сказал Марбас. — Пусть военный совет и император решит, что делать с ней.

Главнокомандующий смерил суровым взглядом Зено, а затем перевел его на Феликса.

— Мне так и не доложили, кто вы такой, кроме вашего имени. — Декстер переглянулся с Марбасом. — Феликс Лихт, если не ошибаюсь?

— Он самый. — кивнул Феликс, выпятив грудь. Среди закованных в латы гвардейцев и высокого Эна с Марбосом он как никогда почувствовал себя маленьким человечком. — Сын Гавейна, если позволите.

— Это мне ничего не говорит. — помотал головой Декстер. — Ладно, если это так важно, — он снова переглянулся с Марбасом, — то император примет вас. По крайне мере вас, господин… или вы леди? — он смерил Зено оценивающим взглядом. — Проклятье, и как это я раньше не заметил? Ладно, пусть так. Вас-то, леди Зено, император уж точно захочет выслушать. — Декстер подал знак своим подопечным следовать за ним, а затем, остановив одного из них, прибавил: — Проверьте их вещи.

Уходя вслед за главнокомандующим, Феликс краем уха услышал грубое ворчание Хольфа:

— Только попробуй дотронуться до вещичек Хольфа, и я тебе руки пообрубаю…

Путь до королевского шатра не занял много времени. И если не считать выстроенных со всех концов стройных преторианцев, которые взяли его в полукольцо, и богатой ткани, то ничем примечательным этот шатер не выделялся. Как только главнокомандующий подвел их к алому клапану, вперед вышел еще один, на вид высокородный воин, с золотистыми кудрями и надменным выражением лица.

— Так значит это и есть те храбрецы, что посмели обогнать нашего доблестного императора? — проговорил он, посмотрев сверху вниз на Феликса. Затем его взгляд скользнул по Зено, и его брови чуть приподнялись. — О, какая неожиданная встреча, господин Зено. Или мне следует обращаться к вам «леди»? Я бы поприветствовал вас более подобающе, но, боюсь, выпускать вас из рук наших бравых воинов было бы слишком опрометчиво.

— Не стоит утруждать свой язык такими сложными словами, барон Альфонсо, мне довольно комфортно и без ваших любезностей. — язвительно проговорила Зено.

Альфонсо никак не отреагировал на это заявление, и его взгляд скользнул по Феликсу, будто тот был пустым местом, а затем остановился на Эне, который стоял между двумя гвардейцами.

— А это кто у нас?

— Назвал себя провинциальным ювелиром. — ответил Декстер, когда стало понятно, что Эн не собирается отвечать на этот вопрос.

— Никогда бы не подумал, что ювелиры так искусно владеют мечом. — сказал Альфонсо, и его глаза оценивающе прошлись по Эну. — Что дальше? Деревенский пекарь окажется непревзойденным стратегом? Ну да ладно. — он наклонил голову, встретившись глазами с Декстером, и в его голосе уже не было такого наигранного дружелюбия. — Надеюсь, ты их уже обыскал?

— Кто я, по-твоему, такой? — с раздражением проговорил Декстер, подталкивая Феликса вперед. — И выбирай слова, мальчик, мы сейчас не дома, а в военном походе. Так что впредь изволь высказывать большее уважение старшим по званию, Альфонс.

— Прошу простить мое вольнословие, лорд-главнокомандующий. — абсолютно не искренне произнес Альфонсо, и еще раз смерив высокомерным взглядом Эна, отошел в сторону.

Двое солдат в черных накидках, что охраняли вход в шатер, одновременно раздвинули клапан, открывая им путь вперед. Феликса вдруг охватила волна трепета, ведь сейчас он встретится с самим императором Стелларии. Мог ли он представить, что этот день когда-нибудь настанет? И что его ждет, когда император узнает, что именно Феликс украл священную скрижаль? Хотя, наверное, он и так уже знает, ведь не просто же так войска Стелларии оказались в этих местах.

Маленький никс тут же стал перебирать в голове как лучше поприветствовать императора, но все его мысли быстро спутались и ускакали в разные стороны, когда он увидел длинный овальный стол из дорогого наполированного дерева, заставленный картами и кубками с вином, за которым расположились несколько десятков мужчин, облаченных в роскошные походные одежды, и что-то обсуждающие между собой. Помимо знакомых лиц, Феликс увидел и несколько статных арлекинов. Они выделялись своими яркими нарядами и ювелирными украшениями. У одного из них была надета хрустальная корона в виде расправившего крылья лебедя, который держал в клюве серебряный колокольчик. Его лицо, как и лица других арлекинов, наполовину были скрыты невесомой паранджой, которая свисала с головных уборов и скрывала глаза и лоб. Из примечательного были еще и ярко-рыжие длинные волосы этого, судя по всему, короля. Рядом же с ним сидел крепкий юноша в золотом венке и короткими светлыми волосами, в глубоком взгляде которого читалась усталость, смешанная с напряженной вдумчивостью. Феликс до этого не видел вживую Алисандра, но сразу понял, что это именно он и есть. Вид у него был хоть и изнуренный, но вполне достойный королевской крови.

Заметив вошедших, Алисандр прервал разговор, который вел с одним из северных ярлов, и откинувшись на спинку своего кресла, жестом велел слугам принести еще несколько стульев.

Разговоры быстро стихли, и теперь все присутствующие смотрели на вошедших любопытными взглядами. Те лорды и маркизы, что были постарше, хмурили кустистые брови и почесывали длинные бороды, молодые же тихо перешептывались с уха на ухо, кидая косые взгляды на Зено и Эна (Феликса же, как и Альфонсо до них, эти знатные люди, казалось, не замечали). А один из пожилых военачальников был настолько стар, что прикладывал к уху изогнутую слуховую трубку, вырезанную из бычьего рога, а его молодой слуга стоял рядом и шепотом дублировал те речи, которые тот не успел расслышать. В углу Феликс приметил Харона Орестеса, одного из громовержцев, который сидел рядом с винной бочкой, положив ногу на ногу и держа в руках большой серебряный кубок. Лицо у него уже было все красным, а широкая борода блестела от пролитого на нее вина. Так же тут было несколько хмурых северных ярлов, лица которых украшали разноцветные геральдические татуировки и ритуальные шрамы.

— Перед вами великий император Стелларии, законный правитель ценебритов и релиморцев, протектор и владетель святых земель Ярички и Белланимы, а также пяти великих провинций! — гордым голосом объявил вошедшим имперский герольд, который стоял рядом с выходом. — Приклоните колени!

Еще до того, как он закончил говорить, Феликс приклонил колено, опустив голову. Остальные же его спутники так и остались стоять неподвижно.

— Простите мою неучтивость, ваше высочество, но приклонить колени я не могу из столь затруднительного положения. — раздался над головой голос Зено. — Как видите, меня крепко держит ваша доблестная стража.

— Пожри меня шлюха-Силестия, да это же Зено Дастинес! — раздался впереди хриплый голос. Подняв взгляд, Феликс увидел, как Харон встал на ноги и прошел вперед. — Ой, простите, ваше великосветлость, но ведь это правда он, чертов шнурок Анастериана!

Феликс заметил, как многие из лордов недовольно переглянулись между собой. Будь на месте Харона любой другой барон, то его тут же бы пристыдили и заставили извиниться за такие грубые слова, но всем присутствующим был хорошо знаком трактирный нрав барона, а также его особое положение в ордене громовержцев. Харон Орестес был регентом вестеркловского ордена, и одним из немногих в империи, кто мог ловить бури, и заточать их в виморы.

— Я полагаю, что это все-таки «она», барон Орестес. — сказал Алисандр, пока остальные подняли шум, обсуждая новую гостью. — Ингораш ясно дал понять, что помощником Анастериана все это время была женщина.

— Как приятно видеть столько знакомых одухотворенных лиц. — проговорила Зено, пока Феликс все еще стоял, приклонив колено. Казалось никто, кроме разве что ухмыляющихся арлекинов, не замечает его присутствия. Все вокруг с жаром обсуждали Зено, и с каждой секундой их голоса становились все громче и недовольнее.

— Давайте все умерим свой пыл! — повысил голос Алисандр, и в этот момент он еще больше стал напоминать того, на чьи плечи возложена огромная ответственность. Хмуря высокий лоб, он оглядел присутствующих укоризненным взглядом. — Сегодняшнее сражение закончено, так приберегите свой задор для будущих битв! А пока что… — он снова посмотрел на присутствующих, и его взгляд впервые остановился на Феликсе. — Это тот, о ком вы говорили, Марбас?

— Да, ваше высочество. — ответил наемник, который стоял позади широких спин гвардейцев.

— Ага, еще один знакомый подлец. — на этот раз в голосе Харона прослеживалось больше дружелюбия. Встав рядом с Феликсом, и все еще сжимая кубок с вином, он перевел взгляд с маленького никса на императора, и обратно. — Ну здорово, чертов лис. Ну и что ты тут развалился, поднимайся давай, замочная уховертка! Вы позволите, ваше высочество?

Алисандр устало махнул рукой, в знак одобрения, и Харон помог Феликсу подняться на ноги.

— Дай хоть на тебя взглянуть, столько лет не виделись. — тепло проговорил Харон, обняв Феликса. — А ты и вовсе не изменился!

— Ты тоже, как я погляжу. — опасливо проговорил Феликс, покосившись на кубок в руках Харона и на его выпирающий из-под голубой жилетки пивной живот.

— Эй ты, как тебя там? — обратился Харон к одному из стражников. — Пойди, приведи Мавис. Она должна была уже прибыть, поищи у нашей палатки, да и Габри пригласи, она, поди-ка, тоже с ней где-то рядом.

— Может вам и место мое уступить, барон Орестес? — холодно подал голос Алисандр. — А то вы, как я посмотрю, вошли во вкус, раздавая приказы.

— Прошу простить, ваше величество, — Харон так низко поклонился, что половина вина из его кубка пролилось на пол, — просто я подумал… они ведь знакомы, с Мавис-то.

— Мы сейчас не на пиру, уважаемый барон. — вставил один из бородатых военачальников. — Так что давайте оставим дружеские встречи и приятные слова на другое время. Не позорьте нас перед новыми союзниками. — он кинул быстрый взгляд на арлекинов, которые с хитрыми улыбками о чем-то тихо приговаривались между собой на своем щебечущем языке.

— Да. Да, как скажите. — снова поклонился Харон, и по-дружески похлопав Феликса по спине, направился обратно к своему месту.

— Итак. — Алисандр подался вперед, положив руки на стол и сжав их в замок. — Как я понимаю, перед нами именно те люди, которые наконец смогут разъяснить всю эту непростую ситуацию, в которую мы все попали. Но для начала я хочу получить ответ, — глаза Алисандра сверкнули недобрым огнем, когда он посмотрел на Феликса, — это вы украли святую реликвию?

Сердце Феликса, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Ему стало трудно дышать, но потом он вспомнил все неприятности, через которые он прошел, неся эту скрижаль, и то, что, возможно, еще ждет его впереди. Страх перед неминуемым наказанием быстро улетучился, сменившись твердой решимостью рассказать правду, какая она есть. Он даже не стал вновь приклонять колено, и лишь немного склонил голову в знак раскаяния.

— Да, ваше величество, этот проступок моих рук дело.

Снова поднялся недовольный шум. Некоторые в открытую высказывали свое неодобрение, и требовали тут же заковать Феликса в цепи, другие же весело ухмылялись такой дерзости.

— А еще этот наглец посмел обойти Верховного капеллана! — высказался один из военачальников с пышными бакенбардами и большим животом.

— Тебе ли об этом говорить, Фонз? — бросил со своего места Харон. — Сам-то где был? Подоспел только к концу, на все готовенькое!

— У меня был приказ…!

— МОЛЧАТЬ! — рявкнул на весь шатер Декстер, да так, что даже Алисандр раздраженно напряг лицо и на мгновение закрыл глаза чтобы успокоиться.

— Благодарю вас, лорд-главнокомандующий. — проговорил император, когда вокруг воцарилась гробовая тишина. — Прошу простить нам этот балаган. — обратился он к сидевшему рядом арлекину. — Э-э-э… царь Фафанаиль.

— Не стоит извиняться, нам очень нравятся ваши балаганчики. — проговорил арлекин в короне. Хоть он и был довольно высоким, и длинные рыжие волосы струились по его плечам, а голос был наполнен красотой и грацией, что-то в его словах отдавало легким безумием, с которым маленький никс уже был знаком. Феликс сразу понял, что это был муж Нананиль, хотя ему и трудно было представить ту крохотную королеву рядом с этим высоким юношей.

— Для начала присядьте. — сказал Алисандр, снова посмотрев на Феликса с остальными. — Да, и можете отпустить леди Зено, вряд ли она решит сбежать.

— Очень благородно и мудро с вашей стороны. — поклонилась Зено, потирая затекшие плечи и оглядываясь на стоявших рядом рослых охранников.

Алисандр некоторое время молча смотрел за тем, как новоприбывшие занимают места посередине шатра, чуть поодаль общего стола. Хоть ему и было лет двадцать, никто из присутствующих, куда старших и мудрых военачальников, не осмелился заговорить первым. Фафанаиль же хитро улыбался, глядя на новых собеседников, поигрывая по столу изящными пальцами украшенными сверкающими перстнями.

— Даже не знаю, с чего начать. — в конце концов проговорил Алисандр, когда Декстер с Марбасом заняли свои места за общим столом. — Как правильно заметил барон Фонз, вы сегодня присоединились к нашему сражению, пусть и в довольно дерзкой манере. Но я не считаю это оскорблением, так как вы проявили чудеса отваги и мужества, за которые благоразумно будет наградить.

— Для меня было огромной честью сражаться рядом с вами, ваше величество. — быстро вставил Феликс.

Алисандр слабо приподнял ладонь, давая понять, чтобы тот помолчал.

— Любая храбрость достойна вознаграждения, и не важно от кого она исходит. И в нашем случае будет вполне уместно простить вам ту кощунственную кражу святой реликвии, за которую вам полагается смертная казнь.

Феликс нервно заглотнул, слушая размеренную речь императора.

— Она ведь сейчас у вас? Синэль Онуаль. — раздался взволнованный голос Фафанаиля. — Моя звонкоголосая королева нащебетала, что именно вы, махонький храбрец, тот, кто несет Синэль Онуаль.

Несколько секунд Феликс прибывал в необъяснимом ступоре, а затем вдруг сообразил, что все ждут его ответа.

— Что? А! Да-да! — заторопился он, и потянувшись к сумке, выложил на стол каменную табличку. Когда он рылся в своих вещах, то краем глаза увидел, как четверо воинов, что стояли у стены позади кресла императора, разом положили руки на свои мечи, готовые в любой момент среагировать на опасность.

Как только он водрузил скрижаль перед императором, все, кто сидел за столом, с нескрываемым любопытством подались вперед. Некоторые старые лорды даже достали драгоценные монокли, чтобы получше рассмотреть скрижаль. Лишь Марбас продолжал сидеть, скрестив руки на груди, а его взгляд был устремлен на застывшего в молчании Эна.

— Так это и есть та странная штука, о которой вы все время талдычите? — проговорил Харон, который тоже подошел к столу. — Ну и что прикажете с ней делать?

Прежде чем кто-то успел вставить хоть слово, в шатер ворвался еще один имперский гвардеец. Быстро поклонившись императору, и подойдя к Декстеру, он что-то зашептал тому на ухо, и Феликс увидел, как взгляд главнокомандующего резко вперился в Зено, а его лицо приобрело тревожные нотки.

— Разве я уже не говорил тебе, Декстер, чтобы твои подчиненные не шептались с тобой в моем присутствии? — раздраженно проговорил Алисандр, все еще не отрывая взгляда от скрижали.

— Прошу простить, ваше величество. — неискренне извинился Декстер, все так же сверля глазами Зено. — Мне только что доложили, что у нашей прелестной спутницы в карете покоиться тело предателя Анастериана.

Эта новость заставила Алисандра оторваться от созерцания скрижали, и растерянно взглянуть на девушку.

— Это правда, леди Зено? — спросил он, явно удивленный такой новостью.

— Правда ли что в моем фургоне находится тело господина Анастериана? — переспросила Зено. — Да. Но я бы предостерегла вас, лорд-главнокомандующий, от столько беспечных обвинений в чьем-либо предательстве. — в этот раз ее голос был пропитан ледяной злобой, словно в шатер залетела одна из знаменитых поларвейнских бурь.

— Возмутительно! — вскочил с места один из седовласых бородачей. — Как смеете вы, кем бы вы там не являлись, говорить такое лорду, да еще и в присутствии его величества!

— Я лишь противостою гнусной лжи, ничего более. — все так же холодно произнесла Зено. — Если же императора так смущает правда, то вы можете рассказать ему про таинственную болезнь, которая унесла жизни несколько сотен белланийских заключенных, а вместе с ними и их тела, прямиком в ряды восточных повстанцев, лорд Риддал.

— О чем эта сумасшедшая говорит?! — проговорил старец, нервно озираясь по сторонам и трясущейся рукой проведя по воротнику своего камзола. — Слушать ее бредни лишь пустая трата времени.

— Если позволите, ваше величество, то я могу все объяснить, конечно, если вам действительно хочется услышать правду. — проговорила Зено, не обращая внимание на новые неясные угрозы со стороны лорда Ридалла.

— Наверное, мне не стоит надеяться, что эти объяснения окажутся короткими. — вздохнул Алисандр. — Ночь только началась, и радостных вестей все меньше и меньше.

— Радость в этих местах редкий гость. — уже не так весело вставил Фафанаиль.

Как и предполагал Алисандр, рассказ Зено занял львиную долю ночи. Спустя многие часы обсуждений, самые старые из лордов уже клевали носами, и их более молодым соседям то и дело приходилось толкать их локтями, чтобы те и вовсе не свалились на пол. Когда же прошла половина ночи, в шатер ворвалась Мавис вместе с еще одной светловолосой девушкой в форме громовержца.

— Я сначала не поверила своим ушам, когда мне сказали про то, что маленький лис Феликс быстрее всех ринулся в битву. — радостно проговорила она, обнимая Феликса. За те годы, что прошли с их последней встречи, она почти не изменилась, разве что во взгляде появилась странная глубина, которой Феликс не смог разгадать. — Все наши уже думали, что тебя давно в живых-то нет. Провалился где-нибудь в яму, или сокол утащил, приняв за мышку. И милостивые Владыки! Что с твоими волосами? Ты и правда тот никсик, кого я знала?

Феликс не придал значению ее обычным язвительным словам, которые ему даже было приятно услышать, так как это говорило о том, что перед ним действительно та самая маленькая Мавис, которую он знал практически с пеленок.

— Да, я тоже рад видеть тебя Мавис, и слава Силестии, ты цела и невредима. — немного посмотрев на нее, Феликс сочувственно прибавил: — Я слышал про Гантэра. О, Мавис, мне так жаль.

— Все мы, в эти непростые времена, потеряли близких нам людей. — вставил Алисандр, который не стал возражать против такого бурного приветствия, и то что Мавис так непочтительно повела себя в присутствии высокородных особ.

— О, ваше величество, простите… я и забыла, что вы тоже тут. — заторопилась Мавис, которая только сейчас заметила императора.

— Ничего, ничего. — помахал рукой Алисандр. — Я как раз хотел сделать небольшую паузу в нашем тяжелом разговоре. — он повернулся, и подал знак слугам чтобы те наполнили кубки вином. Но Феликс заметил, как тот украдкой посматривает на Мавис, когда уверен, что та смотрит в другую сторону. Так же Феликс увидел, как Мавис демонстративно не замечает Зено, которая даже вежливо поздоровалась с ней, но не получила никакого ответа.

Второй же девушкой, вошедшей с Мавис, оказалась Габриель Стенториан, дочь капитана стражи Вестерклова, печальная весть о гибели которого застигла Феликса по пути в Эль-Хафа. Похоже, она была так взволнована тем, как они бесцеремонно ворвались в императорский шатер, что случайно повалила стойку с оружием, которая находилась у входа.

— Так значит это правда? — продолжила говорить Мавис, усевшись на свободный стул. — Феликс Лихт наконец-то смог научиться пользоваться чем-то более острее вилки?

— Ты даже не представляешь, сколько раз мне уже довелось пользоваться вещами, которые острее даже твоего неугомонного языка, девочка. — гордо, но при этом не скрывая довольной улыбки, проговорил Феликс. Царившее вокруг напряжение, и замогильное присутствие, которое источал темный проход в скалах, казалось, ненадолго отступили, и шатер наполнился почти домашним уютом. — Так что можно с уверенностью сказать, что я теперь могу дать отпор кому угодно, даже твоим ядовитым словам.

— Ха, это уж навряд ли! — вскочив на ноги, объявила Мавис. — Смотри-ка сюда, никсик!

— Постой! — одновременно воскликнули Габриель, Харон и Алисандр.

Но Мавис уже подняла руку, а ее глаза засияли изнутри яркими, словно тлеющие угольки, искрами. Огонь в масляной лампе, что стояла посреди стола, вдруг с яростной силой вырвался наружу, и стеклянное обрамление, треснув, разлетелось на мелкие осколки. Столб огня поднялся до самого потолка, и ударившись о навес, расползся во все стороны, словно распустившейся пламенный цветок. Многие, кто сидел за столом, с громкой бранью отпрянули назад, а арлекины с восторгом засмеялись, увидев общий гомон. Но продлилось эта суматоха всего несколько секунд. Встав на ноги, Эн проскочил вперед Мавис, и плавным движением руки тут же утихомирил огонь, накрыв источник огня своей ладонью, а остатки пламени вихрями разлетелись во все стороны и быстро растворились в воздухе.

— Ух, спасибо… Постой, Инго?! А ты что тут делаешь?! — внезапно всполошилась Мавис, и тут же снова поникла, когда Эн повернулся к ней лицом. — Ой, простите. Вы очень похожи на моего друга.

— Да уж, спасибо. — проговорил Алисандр, перекладывая многочисленные карты, и отодвигая их от вина, которое кто-то из лордов разлил, спасаясь от разбушевавшегося огня. — Эн, если не ошибаюсь? Вы, как я посмотрю, тоже можете подчинять себе огонь? Об этом мы тоже поговорим. Чтож, вижу наша маленькая передышка закончена, и стоит вернуться к тому, на чем мы закончили.

Мавис, которая постаралась придать себе вид, будто ничего не произошло, уже было решила вернуться к своему месту, но ее опередил Алисандр:

— Нет-нет, леди Мавис, я вижу что вы сильно вымотались за сегодня. Не лучше ли вам пойти отдохнуть? Кто-нибудь, позовите Альфонсо, пусть проводит леди до их шатров. Да, и вы тоже, госпожа Габриель.

Все присутствующие выждано и с хмурыми лицами наблюдали как Мавис вместе с Габриель уходят из палатки. Затем дискуссия возобновилась.

— Значит Моргайза, говорите? — первым подал голос Алисандр. Видимо инцидент с огнем немного растормошил его, и он стал выглядеть чуть бодрее, чем до прихода Мавис. — А еще эта скрижаль и воскрешение Анастериана. Неужели Господь и вправду позволит сотворить такое богохульство?

На его вопрос последовало несколько невнятных предложений от лордов Ярички, которые в кои-то веке были поддержаны знатью из Белланимы. Все присутствующие знали, что эти два святых города холодно относятся друг к другу из-за давних разногласий в религии, а также горькими моментами в их общей истории. Но и эти возражения быстро потухли, и император погрузился в глубокие размышления.

— То, что я сейчас услышал, требует тщательного взвешивания. — наконец проговорил Алисандр. — К счастью, я был готов к подобным открытиям, поэтому и решился на этот поход. И все же, многое еще остается непонятным. Если бы Господь дал нам больше времени…

— Но у нас его нет. — подал голос Марбас. Поднявшись со своего места, он обошел стол и встал напротив Феликса. — Времени нет, император Алисандр. И как бы мне не хотелось этого делать, но хочу объявить, что пришло время сбросить ложные маски. — сказав это, и глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, Марбас ослабил ремешки на своей золотой солнцеподобной маске, а затем аккуратно снял ее с лица.

Увидев это, Феликс подался чуть вперед, и долго вглядывался в молодые, высокородные черты лица Марбаса, которые совершенно не походили его преклонному, как всем казалось, возрасту. И только спустя несколько долгих мгновений маленький никс понял, кто именно стоит перед ним. То же, по-видимому, случилось и с другими лордами, которые, затаив дыхание, и протирая глаза, словно стараясь избавиться от наваждения, всматривались в стоявшего перед ними человека. Все застыли, глядя на такое знакомое лицо, не раз виденное ими во всех уголках империи, на статуях и картинах.

— Император Гелиос? — выпучив глаза, первой заговорила Зено. От удивления ее голос охрип, хотя и говорила она больше всех.

Первыми, растерянно и нерешительно, словно боясь, что их за это накажут, приклонили колени стражники, затем, один за другим упали на колени еще несколько военачальников. Алисандр тоже поднялся со своего места, и вид у него был, будто ему по голове засадили чем-то тяжелым. Было видно, что он не может поверить своим глазам, и в тоже время готов был сам опустить колено, но остатки здравого смысла, который и так уже подался большой нагрузке за последние часы, а так же благородная гордость, не позволяли ему опуститься на колени.

— Это безумие! — подал голос один из старых ярлов с разукрашенным татуировками лицом и косичками в белоснежной бороде, который воздержался от коленопреклонения. — Кто бы это не был, но он не может быть Гелиосом! Первый император умер тысячу лет назад! Даже деревенскому дураку будет ясно, что это самозванец!

— Что вас так смутило, барон Хортинг? — все еще не отрывая взгляда от молодого лица Марбаса проговорила Зено. — Долгожительство? Но ведь за нашим столом сейчас сидят личности, которые родились задолго до основания нашей светлой империи. — Зено повела взглядом в сторону арлекинов. — Правильно ведь я угадала, царь Фафанаиль?

— Очень верненько угадали, тут и не поспоришь. — улыбнулся Фафанаиль, звякнув одним из колокольчиков, заплетенных в его волосы. — Но что касается времечка, то вам следует спросить об этом мою любимую женушку, уж кто-кто, а она старушенька еще та.

— Это было бы весьма неучтиво. — подняла бровь Зено. — Хотя, у вас, наверное, другие этикеты, раз вы так спокойно об этом говорите.

— Давайте найдем более подходящее время для таких разговоров. — поднял руку Алисандр, давая понять, что не хочет сейчас обсуждать долгожительство владык арлекинов. — Мы сейчас говорим не о сказочных народах, уж простите мне такое сравнение, — он сделал легкий поклон в сторону арлекинов, — а о более реальном герое релиморцев. — Алисандр перевел все еще озадаченный взгляд на старейшину наемников, которого все считали стариком. — Как мне понять, что вы не самозванец?

— Если вас не устраивает мое лицо, чему я, конечно, не удивлен, так как и сам заподозрил бы неладное в такой ситуации, то я могу предложить вам лишь свои слова и фамильный меч Улулат. — резким движением наемник вытащил меч, и не успели стражники среагировать, как он уже положил его на стол перед их взором.

Все взгляды присутствующих тут же направились на украшенный красивой резьбой клинок с золотым навершием в виде раскрывшего пасть льва. Даже Эн с интересом подался чуть вперед, чтобы получше рассмотреть меч. Некоторые лорды привстали со своих мест, другие же начали вставлять в глаза выпавшие из них монокли. Алисандр же аккуратно взял меч в руки, и пока он его внимательно рассматривал, один из лордов Ярички высказал то, о чем думали все остальные.

— Но этого же не может быть. Всем присутствующим известно, что Улулат вот уже несколько веков не покидал стен нашего священного города! Это святая реликвия нашей империи, и она охраняется по всем канонам лучшими храмовниками, какие только у нас имеются!

— Если она охраняется так же хорошо, как и священные таблички, ликтор Ацио, то я не удивлюсь, если этот меч, что я держу в руках, окажется настоящим. — с укором заметил Алисандр. — Что скажете, лорд Уго? — император передал меч одному из самых старых военочальников, который тем не менее выглядел бодрее всех, и с интересом тут же начал рассматривать рукоять, водя по ней своим кривым носом, будто пытаясь почуять обман. В конце концов он отделил рукоять от лезвия, и стал изучать через тройной монокль печать мастера.

— Боюсь, что вам будет не приятно услышать мои слова, уважаемый ликтор, но скорее всего ваши доблестные воины вот уже несколько веков охраняют подделку. — ответил наконец старик, убирая в нагрудный карман свои линзы. — По крайней мере я с уверенностью могу сообщить, что этот меч и есть тот самый Улулат, который был выкован Квинтом Кальвисом для царя Калицио Леонхарда, и который впоследствии перешел к его старшему сыну Марко, а после и младшему Гелиосу.

Наступила тишина, после чего оставшиеся лорды, словно обменявшись одной и той же мыслью, почти одновременно приклонили колени.

— Святые боги! Но как такое может быть?! — проговори сомневавшийся до этого Хортинг, тоже падая на колени, и боясь посмотреть в лицо Гелиосу.

— В вашей жизни будет еще много чудес, уважаемый лорд. — вставила Зено. — Не стоит растрачивать все свое удивления на такие мелочи.

— Да простят меня святые Владыки, это и правда император Гелиос. — пораженно проговорил Алисандр, готовый уже так же преклонить колено перед тем, кто совсем недавно был безликим Марбасом. Но наемник, которому сейчас выказывали эти великие почести, успел остановить молодого императора.

— Не нужно поддаваться ложным чувствам, ваше величество, и склонять колени перед безродным наемником. Я уже давно перестал быть тем, кем все вы меня считаете.

— Но ведь это и правда вы. — Феликс, как и все, не мог поверить своим глазам. — Первый император Стелларии! Гелиос Леонхард!

— Сейчас я всего лишь Марбас, сын Азима, наемник из Меридиана. Гелиосом я был тогда, когда еще не пришел час оставить высокий трон, и, возможно, вновь становлюсь им на то недолгое время, когда навещаю свою любимую семью в северных горах, на отвесных пиках Денты. — проговорив это, Гелиос вновь надел на себя золотую маску. — Я раскрыл себя не для того, чтобы вновь взойти на переданный моим благородным потомкам трон — он внимательно посмотрел на Алисандра. — Я вижу, что мой славный приемник вполне достоин того титула, который когда-то принадлежал мне. И я понимаю, что вряд ли моя великая тайна сможет оставаться такой и впредь, и что, скорее всего, в скором времени все узнают о том, что я еще жив. В других обстоятельствах я предпочел бы и дальше скрывать свою личность. — он обвел глазами ошарашенных слуг и лакеев.

— Если такова будет ваша воля, то мы сохраним ваш секрет… — начал было один из лордов, но Гелиос прервал его.

— В этом нет необходимости, кардинал Растус. Как я уже сказал, времени у нас почти не осталось. Скоро мир захлестнет невиданное доселе зло. — Гелиос кинул взгляд на Феликса.

— Как я понимаю, ваше бессмертие как-то связанно со скрижалью, и той судьбой, которая нам обоим выпала? — медленно проговорил Феликс.

— Именно так, мой дорогой и храбрый друг. — кивнул Гелиос. — Все, кто вместе со мной побывали в Храмах-Городах, так же обрели вечную жизнь. Кстати, достопочтенная Хепзиба аль Нафрит тоже участвовала в том походе, если вам так интересно. На самом деле ее зовут Бадикка, и она была нашим провожатым из племени более цивилизованных кальтов, потомков местных пиктов. После похода она согласилась поступить ко мне на службу, а затем вышла замуж за моего адъютанта Сафира, который тоже был с нами в том походе. А он, к слову, уважаемый лорд Декстер, ваш далекий предок. С нами тогда была еще дюжина храбрецов, но большинство из них не смогли вынести бремени бессмертия, и в разные годы добровольно ушли из жизни.

— Так что же нам следует сделать, господин Гелиос… Марбас? — не выдержал Феликс, потому что сейчас для него было важнее узнать правду о скрижали, чем о том, кто ее нес. — Скажите же нам, молю вас!

— Вы практически и так знаете всю правду. Ашримун, враг всего сущего, заточенный между мирами, в самых глубоких снах и кошмарах, в безмолвных далях зазеркалья, таких недосягаемых, и в тоже время близких… Он грозит выбраться из своей, уже не такой крепкой тюрьмы, и в этом ему помогают древние короли Ва-Келья, зургалы, как принято их называть, чьими потомками стали Тенебрисы. Когда Ашримун пал в Войне Слез, его заточили в небытие, и было предсказано, что он будет низвергнут окончательно, когда придут три Короля — прошлого, настоящего и грядущего. Короли эти соберут девять Печатей, и сложат из них Слово, что рассеет зло. В то время с неба и явились священные скрижали, которым было велено в определенный час и определенными руками собраться воедино. Но все рухнуло в первый же цикл, ибо выбор тогда пал на королей Ва-Келья. Ашримун уже завладел их черными сердцами, и они не выполнили свой долг, а силу первой скрижали присвоили себе, превратив себя в бессмертных зургалов.

— Так значит все пропало? — сокрушенно проговорил Феликс. — Мы не сможем вернуть те Печати, как вы их называли, так как одной из них завладели наши враги.

— Я тоже так думал, мой мальчик, пока не достиг Храмов-Городов. — ответил Гелиос. — Меня тогда раздирали мысли о том, что все мои великие усилия бесполезны, но поговорив с ангелом Рануилом, который был знаменосцем Иакира, и видел Войну Слез своими глазами, я понял, что еще не все потерянно. Дело в том, как вы уже знаете, эти скрижали лишь материал, а то Слово, которое они должны будут в конце концов составить, является нечто большим, нежели обычным набором знаков и символов. В своих многотрудных изысканиях я пришел к выводу, что это некие предметы, которыми суждено завладеть трем избранным правителям, чтобы они смогли низвергнуть Ашримуна. Мы же с тобой, мой храбрый Феликс, лишь хранители этих всесильных предметов, и исполнители предначертанного в начале времен приказа. Именно мы решаем, во что превратить скрижаль, и в то же время мы исполняем волю судьбы, ведь появление этих волшебных предметов давно уготовано Господом. — закончив говорить, Гелиос водрузил на стол небольшой сверток, а когда развязал его, то все увидели необычайно красоты золотой рог, переливающийся вспыхивающими и гаснущими разноцветными рунами. Вокруг него был такой же остроконечный ореол, как и у скрижали Феликса.

— Значит это и есть та вещь, в которую вы превратили скрижаль? — поинтересовался Алисандр.

Гелиос кивнул, а затем поднес рог к губам и с силой подул в него. Феликс ожидал услышать что угодно, только не гробовую тишину. Все собравшиеся молча ждали, но звука так и не последовало.

— Как видите, рог предназначен для одного из Королей, и кто-либо другой не сможет им завладеть. — проговорил Гелиос.

— Только вот узнать бы, ваше превысоковеличество… Высочество… император Гелиос. — запинаясь прокряхтел Харон. С того момента, как Гелиос раскрыл себя, взъерошенный барон успел осушить пять кубков, но при этом голос его все еще оставался твердым, и почти не хмельным. — Вот интересно бы узнать нам, говорю, кто такие эти ваши Кроли… тобиж, Короли, простите.

— Стыдно признавать, но даже за столь длительный срок я в полной мере не смог это определить. — немного поникшим голосом ответил Гелиос, пока золотой рог стал переходить из рук в руки. — Но одного из них я могу назвать с уверенностью, и имя его вам всем хорошо знакомо. Это Обериль Прекрасный — Король минувших дней, сын Хасиналя и Лалафэй.

— Обериль был сыном Хасиналя? — удивленно проговорил Феликс. — Я думал, что он был просто его вассалом.

— Владыка Ульнэ’Сианэль действительно был сыном Короля-Ворона и Хранительницы Древа. — подал голос Фафанаиль, и снова тронул серебряный колокольчик, но на этот раз на своей хрустальной короне. — Многие его деяния и поступки со временем были искажены, в большинстве своем подленькими вражескими язычками. И главная их ложь в том, что Оэфэйриль, якобы, сам отказался сражаться в Варэм Синаэль, предав своего отца. На самом же деле Короля-Чародея обманули злоязычники, уверив его в том, что силы врага движутся к его сокрытому городу Шальнумаэль, и что его отец-ворон скоро сам прибудет к нему на подмогу. Его убедили, что враг не посмеет напасть на Великое Древо Элун, и что вначале захочет расправиться с более мелкими союзниками, и святыми саженцами. Когда же ложь была раскрыта, главное сражение было закончено, а Оэфэйрилью доставили весть о смерти его отца. Тогда он и погрузил свое королевство в междумирие, окутав его забвением и снами, чтобы потом вновь восстать в нужный час.

— Вы говорите сейчас про Обериля? Но ведь это король из детских сказок, так? — хмуря лоб проговорил Алисандр, все еще следя за золотым рогом, который сейчас рассматривали удивленные лорды. — Разве он мог существовать на самом деле?

— Еще как мог, ваше величество. — закивал Феликс. — Я самолично видел его гробницу. Это, уж поверьте, чистая правда. Король-Чародей, не живой и не мертвый, лежит в хрустальной гробнице.

— Допустим, но что там с первой скрижалью, которой завладели зургалы? — обеспокоенно спросила Зено. — Разве вы не сказали, ваше превосходительство, что ее сила перешла к врагу?

— В этом-то и кроется вся судьбоносность того решения, которое совершили короли Ва-Келья, и их опрометчивая недальновидность. — рот Гелиоса тронула легкая улыбка. — Как я уже сказал, все, что связанно со скрижалями, уже давно предначертано, и даже таким могущественным владыкам, как короли первых людей, не под силам это изменить. В своем малодушном невежестве и жажде могущества они совершили роковую ошибку, присвоив себе святую силу первой скрижали. Хранители этих небесных табличек сами выбирают во что их превратить, и владыки Ва-Келья также сделали свой выбор.

— Вы хотите сказать, что эти самые… как вы их именуете? Зургалы? Они и есть первый святой предмет? — оторвавшись от созерцания рога, проговорил один из лордов.

— Значит нам всего-то и нужно схватить их. — вставил Декстер, обведя всех присутствующих уверенным взглядом.

— Не думаете же вы, уважаемый лорд-главнокомандующий, что это будет столь же легко, как схватить одну маленькую и не оказывающую сопротивления женщину. — холодно проговорила Зено. Видимо она еще не смогла простить Декстера за то, что тот назвал Анастериана «предателем». — Мы говорим о посланниках зла, которые в разы могущественнее самых сильных из наших воинов.

— Но почему вы так уверены, что эти вороньи всадники именно те, кто нам нужен? — предвидя бурную реакцию Декстера, высказался Феликс. На самом деле он был уверен, что Гелиос прав, и сказал это лишь для того, чтобы отвлечь внимание главнокомандующего от ненужного спора.

— Об этом говорит многое. — Гелиос подошел к столу и налил себе немного вина из железного кувшина, чтобы просушить горло. — Во-первых, все эти великие предметы, которыми должны завладеть три Короля, невозможно каким-либо образом разрушить или даже повредить. Вы можете хоть сейчас попробовать разломать этот рог, хотя я уверен, что вам не удастся даже запачкать его. Никакая земная сила не способна им навредить. Такими же являются и зургалы. Их темные души были отделены от смертных тел и обрели физическую форму, которая теперь, по их злой воле, может сливаться воедино, и так же легко разъединяться, оставаясь неуязвимой для какого-либо человеческого оружия. По крайней мере известного обычным смертным. Да, их можно изгнать, что, собственно, и вышло у меня и моих верных друзей тысячу лет назад, когда объединились войска релиморцев и ценебритов. Но, как вы сами видите, эти черные всадники снова появились в нашем мире. Еще одним фактом, подтверждающим мои догадки, являются их слезоскорбные клинки — шулгуры. Дело в том, что по словам ангела Рануила, эти клинки были выдраны из недр священной горы Вазураль, но к этой горе могут приблизиться лишь сифы и хранители скрижали.

— А что же с остальными предметами? — спросил Харон, пока Гелиос делал большой глоток из кубка. — Сколько вы там сказали их всего-то было? Девять? Одной, получается, завладели эти самые как-их-там… черные эти. Так? Еще одна ваша, тобиж, этот вот самый рог. — он кивнул кустистой бородой в сторону переливающегося рога. — И еще одна Феликса, которая вот тут рядом лежит. Плюс еще три, которые сейчас находятся в Метеоре, Бреталии и Арно-Очинге. Выходит, всего шесть. Где же еще три?

— Этого я тоже не смог узнать. — помотал головой Гелиос. — Я даже не уверен, что точно разгадал их число, так что, вполне возможно, что этих небесных таблиц может быть и больше. Мне пришлось изучить великое множество писаний и летописей, и еще больше сказок… О, господа, вы даже представить себе не можете, сколько правды кроется в старинных сказаниях. Но найти чего-то конкретного так и не смог. Везде фигурирует разное количество могущественных предметов и святых таблиц. Из того, что мне стало известно, я понял лишь то, что среди хранителей этих табличек был северный владыка, королевство которого было поглощено морем. Возможно, он был из никсов или норнов.

— А разве этот ангел, Рануил… О, Господь всемогущий, он и вправду ангел? — Алисандр растерянно посмотрел на своих лордов, словно для того, чтобы убедиться, что он не ослышался, и Гелиос действительно упоминал в своем рассказе ангела. — Разве он не поведал вам о том, кто были эти хранители скрижалей, и какие предметы они сотворили?

— Если верить писанию из Книги Эрна, то Рануил на самом деле попадает под описание посланца Господа. — делая еще один глоток сказал Гелиос, при этом сотворив над собой звездный крест Владык, а затем погрузившись в глубокие раздумья. — Он назвался ларийцем. Одним из полукровных сифов, чьими предками были крылатые духи — ашулаи. И уверяю вас, выдержать его присутствие уже являлось великим испытанием, а уж слышать его голос… Мне казалось, что я вот-вот сойду с ума, таким сокровенным могуществом он обладал. Сам камень крошился от его слов, а мои мысли наполняли неизвестные образы, отягощающие разум. — взгляд Гелиоса стал настолько отрешенным, что Феликсу показалось, будто первый император полностью отрешился от реальности, погрузившись в свои воспоминания. — Я ведь шел в тот поход не только за тем, чтобы отнести табличку. Мне хотелось спросить его про моего дорогого брата Марко, узнать, попала ли его храбрая душа в Святые Уделы… Но когда я оказался перед Рануилом, то все слова покинули мою голову, и очнулся я лишь тогда, когда вышел из пещеры вместе с созданным из скрижали рогом.

— Неужели он настолько ужасен? — испуганно пробормотал Феликс.

— Ужасен? — Гелиос будто только что очнулся от забвения. — О нет, мой храбрый Феликс, он был прекрасен! Но ты и сам в этом убедишься, когда отправишься туда вместе со мной. Как-никак мне уже довелось побывать в тех гиблых местах, и тебе будет полезен такой проводник как я. Что же до вашего вопроса, юный император Алисандр, то ответ на него я уже дал. Я не смог как следует расспросить Рануила, так как разум мой был полностью сокрушен его святым могуществом. Я даже не помню, как смог пересилить себя и покинуть то удивительное место. И именно поэтому я снова хочу его увидеть… и узнать то, что не смог узнать прежде. Но войти туда мы сможем лишь со скрижалью.

— А что это за звезда такая, что светит с того момента, как мы вступили на эти земли. — спросил, после недолгой паузы один из лордов Белланимы. — В Стелларии ее не видно. И мы тут столько много успели обсудить, а про нее даже никто и словом не обмолвился. Или это просто местная достопримечательность?

— Эльхазур. Эоли Хасиналь. — проговорил Фафанаиль. — Так мы ее зовем. Предвестница Неведомого. Глаз Хасиналя. Горевестница, которая уже долгое время роняет свои черные слезы. Будьте уверены, скоро и в ваших землях ее увидят, если, конечно не поспешить.

Все притихли, видимо, ожидая слов императора. Не важно каких.

— Все эти тревожные известия оказались настолько неожиданными. — наконец сказал Алисандр. — Мы и так, вступив на эти земли, повидали всякого. Я, конечно, ожидал ужасных откровений, но не настолько же безумных. Спасите нас добрые святые! Гелиос жив, враг всего живого грозит выбраться на свободу, а тут еще эти северные людоеды расползаются по Стелларии!

Феликс понял, что Алисандр имеет в виду ту угрозу, с которой, по словам Зено, боролся претор Рейн. Дикие племена каннибалов, которые доселе населяли северные горы, в последние годы все чаще стали нападать на дальние деревушки заснеженной провинции. Да и сам Рейн подвергся их пагубному влиянию.

— Значит у нас нет выбора, так? Мы должны отнести эту небесную табличку. — наконец совладав с собой, уже более спокойным и уставшим голосом, проговорил Алисандр. — Конечно, мне бы хотелось получше разобраться во всем, но раз уж Господь не дал нам много времени…

Внезапно голос его умолк, и взгляд молодого императора устремился ко входу в шатер. Феликс тоже обернулся, и увидел согбенную фигуру, как ему сначала подумалось, древнего старца. Лишь спустя мгновение он узнал в ней изможденного Дэя, который из последних сил опирался на свой посох. Повязка на его глазу почти спала, и по бледным щекам катились слезы. Казалось, что даже одежда его стала еще более рваной и поношенной.

— Кто ты такой, старик? — первым подал голос Декстер, вставая со своего места. — Как ты прошел мимо охраны? Кто впустил тебя?

Не получив ответа, он направился прямиком к Дэю, но не успев сделать и трех шагов, как вдруг остановился, словно вкопанный. В это же мгновение всех присутствующих окатила волна запредельной силы, всеподавляющей и невыносимо тяжкой. Феликсу показалось, будто его замуровали между тяжелых камней, которые сдавливали его со всех сторон. Краем глаза он увидел, как арлекины разом закрыли ладонями лица, словно тоже собираясь заплакать, и склонили головы в почтенном поклоне. Лишь у Гелиоса и Эна еще оставались силы чтобы двигаться. Они медленно поднялись со своих мест, не сводя глаз с плачущего Дэя.

— Отец мой, дай мне сил вынести это тяжелое бремя. — услышал Феликс надрывающийся голос Дэя. — И прости меня. О, брат мой, Кирфаэль, я не достоин твоего имени. Салигармэ кирэль, уна фамуа зоэкир. Унхэ рааль Кирфаэл. Салигармэ, рааль ивэль. Уна синфэ муа. Прости меня, брат. Отец… Моя рука вновь должна взять меч. Прошу, брат мой, дай мне силы!

И в это мгновение огонь в лампах померк, а темная фигура Дэя, которая стояла у входа, вдруг стала резко увеличиваться в размерах, словно тень, и заполонять все пространство. Рваная повязка с его лица спала, и Феликс увидел под ней пылающий ярким солнечным огнем глаз. Не успев ничего понять, все, кто был в шатре, разом увидели, как фигура у входа вспыхнула неумолимым пламенем, которое тут же заполонило все вокруг, и люди оказались в центре огненного вихря, куда более свирепого, чем тот, который смогла сотворить Мавис. Вместе с этим, гнетущая тяжесть, что сковывала тело Феликса, внезапно пропала, и он увидел, как несколько преторианцев, а вместе с ними и сам лорд-главнокомандующий, разом выхватили свои мечи, и тут же с криками боли выронили их из рук. Все их оружие накалилось до такой степени, что его невозможно было держать в руках. А когда Феликс снова глянул на Дэя, то увидел, что за место обессиленного пастуха перед ним предстал великий воин в алых церковных одеждах, с длинными белыми волосами и красивыми чертами лица. Огонь все еще продолжал бушевать, расползаясь по стенам шатра, но не нанося вреда ни вещам, ни людям. Но даже так, присутствующие военачальники с проклятиями отстранялись от стен, а испуганные слуги с криками ужаса прятались под столами. Фигура Дэя, словно величественная статуя древнего бога войны, нависла над всеми, сжимая в огненной руке пылающий меч.

Феликс не сразу заметил, как рядом с ним, тихой походкой, прошествовал Эн. Он увидел его лишь тогда, когда тот приблизился к Дэю. Теперь и он казался куда более высоким, чем был на самом деле, а его прямые черные волосы будто бы удлинились, доставая ему почти до пяток, и одежды засияли мистическим звездным светом. Подойдя к сифу, он положил руку тому на сердце, и в этот же миг пламя угасло, а вместе с ним уменьшились и сами Дэй с Эном. Благородный сиф по-прежнему был в своем алом облачении, а его правый глаз и рука пылали огнем, но уже не яростным, а спокойным и теплым.

— Благодарю тебя, мой добрый друг. — переводя дыхание проговорил Дэй, и его голос больше не содержал той бесконечной горечи и отчаяния, что совсем недавно слышались в его словах. — Теперь мне гораздо лучше, хотя и ценой моей собственной клятвы. Сколько раз я убеждал себя не брать в руки меч. — Дэй остановился, и до него только сейчас дошло, что в шатре, кроме них, находятся и другие люди.

— Прошу простить меня, ваше величество, император Алисандр, что посмел напугать вас. — покорно приклоняя голову, сказал Дэй. Одним движением он укрыл пылающую руку своим красивым плащом, а на голову накинул капюшон.

— Кто… — растерянно выпучив глаза, начал говорить Алисандр, но его прервал Гелиос. Быстро прошагав вперед, он приобнял Дэя за плечо, и посмотрел на ошарашенных лордов.

— А это, если позволите, еще один из тех храбрецов, кто помогал мне нести скрижаль в прошлый раз. — бодрым голосом объявил он, одарив присутствующих теплой улыбкой. — Он один из семи сыновей Иакира, хотя и не любит признавать этого.

— Я не достоин твоей похвалы, Гелиос. — проговорил Дэй, склоняя лицо и пряча его в тени капюшона. — Я бросил тебя, так и не выполнив обещания.

— Ты слишком строг к себе, друг мой. — сочувственно проговорил Гелиос, похлопав того по спине. — Я понимаю какие великие усилия ты прилагаешь, и не считаю тебя предателем, хотя ты, как я погляжу, и думаешь по-другому.

— Пресвятые панталоны Силестии! Да что тут, черт побери, происходит?! — хрипло выругался Харон, поднимаясь с пола. Огонь застал громовержца врасплох, и он сполз на шелковых пледах со своего кресла, как со снежной горки.

— Мне тоже хотелось бы это знать. — уже более уверенно подал голос Алисандр, и Феликс поразился как молодой император так быстро смог совладать с собой после увиденного. Даже у него самого перехватило дыхание, а сердце продолжало бешено стучать в груди. — Но к этому вопросу мы вернемся утром, а сейчас я слишком устал. — продолжил говорить Алисандр. Он наклонился и помог испуганному старому виночерпию выбраться из-под стола.

Медленно, остальные лорды и арлекины стали тоже приходить в себя и подниматься со своих мест. Начали слышаться шепотки и еле слышные взывания к Силестии, Владыкам и Господу. Кто-то попросил еще вина.

— А что прикажете делать с леди Зено? — услышал Феликс голос главнокомандующего.

— Если позволите, ваше величество, то я могу поручиться за нее. — тут же, вскочив со стула, произнес Феликс. — Леди Зено не раз помогала мне, и лечила раны нашим товарищам. — он метнул быстрый взгляд на Зено, на лице которой снова заиграла ее обычная, хитрая улыбка.

— И я не перестаю удивляться вашему благородству, господин Феликс. — проговорила она, все еще сидя на стуле.

— В этом нет необходимости. — устало махнул рукой Алисандр. — Я снимаю с нее все обвинения. По крайней мере на время, пока мы не закончим со всем этим безумием, что свалилось на наши головы. Лорд Декстер, проводите леди Зено до ее фургона, и приставьте к ней охрану. И еще попросите кого-нибудь из храмовников прочитать молитвы, уберегающие ото зла. С того момента, как мы обосновались тут, меня не покидает тревожные чувства. — взгляд императора вновь метнулся ко входу, где собрались несколько военачальников. Среди них Феликс заметил Эскера, который, по-видимому, только что вошел в шатер.

— Эскер, мальчик мой! — возвел руки Гелиос, который уже успел нацепить себе на лицо свою золотую маску, и поспешил обнять своего приемного внука. — Ты и представить не можешь, как я рад тебя видеть!

Феликс ненадолго задумался над тем, а знает ли Эскер кто его дед на самом деле? Но все эти вопросы быстро улетучились, когда он увидел стеклянные глаза своего друга, которые блестели под маской и были направленный куда-то в пустое пространство поверх плеча Гелиоса. Даже когда тот обнял его, Эскер не подал вида, и продолжал безвольно пялиться в пустоту.

— Что-то случилось? — спросил Феликс, и в животе у него прошел холодок от странного предвкушения чего-то очень плохого. Эскер посмотрел на него все таким-же затуманенным взглядом, и из-под его железной маски скатилась одинокая слеза.

— Серафиль умер. — тихо молвил он.