Звезда Ворона

Глава 18. Свет гор и скрип колес

Подул сильный ветер, взметнув дорожные плащи тех, кто сейчас находился друг против друга. Дагриб молча посмотрел на своего ошеломленного командира, ожидая ответа Эскера на столь абсурдное заявление. Как это могло пройти семь лет? Они ведь пробыли в темном царстве от силы дня три! И все же серьезный тон, которым говорил Дагриб, а также обустроенный лагерь, который невозможно было подготовить даже за месяц, и черная звезда, разросшаяся до небывалых размеров — все это говорило о том, что слова наемника были правдой. Ветер продолжал усиливаться, но никто так не проронил и слова. Наконец Феликс не выдержал, и, путаясь в собственных мыслях, которые разбежались во все стороны, словно напуганные зайцы, проговорил:

— Может быть для начала найдем более подходящее место для разговора? Что-то мне подсказывает, что он будет долгим, и мне не хотелось бы продолжать его со страхом того, что в любой момент меня может унести этот проклятый ветер.

— Да, да, у нас уже все готово. — отозвался все еще радостный Рольф, подзывая остальных рукой. — Эта морская ведьма все-таки правильно указала место, ну, откуда вы появитесь. Мы не решались больше туда войти, еще чего доброго и сами сгинем, без пальца-то. А достаточно длинной веревки, чтобы привязать ее к выходу, у нас не было.

Феликс слышал рассказ наемников вполуха. Его мысли, и без того занятые всевозможными чудесами, которые он увидел в Каирнале, теперь еще и перенасытились новыми неразрешимыми вопросами. Мыслей и загадок было так много, что он даже не замечал куда ступает его нога, и несколько раз чуть было не упал, запнувшись о желтые песчаные камни. И только когда их подвели к лагерю, Феликс смог понять, что находятся они у входа темную и холодную расщелину. С другой стороны ему открывался вид на бескрайние белые дюны, песчаные волны которых тоже затронули давно забытые воспоминания. Ему внезапно вспомнился величественный золотой город, построенный в скале, и многотысячная армия, осаждающая его.

— Ферас. — проговорил он, глядя на уплывающий за горизонт белый песок.

— Он местополагается дальше. — возвестил над ним голос Синоха. — Это пустыня Сим-Нал’сош. Моя келья тоже местополагается там.

— Значит, мы на правильном пути?

— Дорога, может быть и верна, только вот что со временем? — хмуро заметил Эскер, передовая поводья своей лошади подоспевшим к нему товарищам. — Я хочу услышать подробные объяснения всего, что вы только что сказали. Сейчас не время до шуток, — его взгляд метнулся к разросшейся черной звезде, — но, как я погляжу, шуток вы и не приготовили.

Лагерь оказался совсем не таким большим, как думалось Феликсу изначально, но хорошо обустроенным. Из камней были сооружены крепкие жилища, которые присыпали песком, да так, что со стороны и не заметишь, что тут обитают люди. Костер же находился в небольшой нише, чтобы не было видно света, а из-за сухих веток дыма от него почти не исходило. Позади же лагеря находилась огромная черная расщелина, похожая на глубокую рану, из которой то и дело налетал сильный ветер, словно неспокойное дыхание злого великана.

Прежде чем усесться вместе с остальными вокруг костра, Феликс распряг Соль, и насыпал ей целое ведро свежего овса. Маленький никс ощущал большую привязанность к этой лошади, и благодарность ей за то, что она спасла его от тех ужасов, которые навалились на него в Забытом королевстве. Вернувшись к костру, он почувствовал, как его одолевает неодолимая дрема, и что сил у него осталось лишь на то, чтобы сконцентрировать внимание на рассказе Рольфа, да на поддержание своих тяжелеющих век. Милу уже во всю сопел как старый кот, сидя на бревне, и Арель, увидев это, аккуратно переложил его на шкуры. В отличии от мальчика и Феликса, у морского капитана еще был бодрый вид.

— Прежде чем вы повторите те безумные слова, которые недавно говорили мне, я хочу узнать, что случилось с остальными. — приподняв маску и протерев глаза, устало проговорил Эскер. — Где старуха? И Марик, и другие. Из всех, кого мы потеряли, я вижу лишь вас двоих.

— Марик и Зенги ушли на пост к Алгобсису. Захир, Азфир и Алим стерегут проход, через который мы вошли в тот гиблый лес. — рассказал Дагриб, разливая по чашкам травянистый отвар. — А эта старая жаба, Анья, вернулась обратно в море, напоследок указав место, где вас следует ожидать. И ведь верно указала-то, ведьма, чтоб ее! — Он снова весело похлопал Эскера по спине.

— Но как так произошло, что мы потеряли семь лет? — твердо проговорил Феликс, хотя в душе ужаснулся как это безумно звучит. Сильный запах лесных трав исходивший от горячего отвара немного взбодрил его мысли. — Мне бы стоило уже перестать удивляться всем этим невероятным чудесам, которые нас преследуют, но Милостивая Дочь! Семь лет! Да за столь долгий срок у меня бы уже борода до пояса отросла! — Феликс провел по гладкому подбородку рукой. Но не то что бороды — даже щетины не было! А ведь перед тем, как он вступил в Каирнал, Феликс тщательно побрился, и по его временным ощущениям, щетина уже должна была появиться.

— Я понимаю тебя, приятель. — кивнул Рольф. — Мы ведь тоже не все одновременно вышли из того темного лабиринта. После того, как на нас напали, мы с Дагрибом и Азфиром отступили в какие-то полные теней тоннели под городом, и неделю бродили в кромешной тьме, которую не разгоняли даже зажженные факелы. Ну, или так нам показалось, что неделю. Сам ведь, наверное, уже успел заметить, что там, внутри, все шиворот-навыворот. Усталости-то мы не чувствовали, как и голода. Будто и не жили вовсе. Я уж забывать начал себя, и других не помнил, будто бы сами мысли мои кто-то забирал из головы. А потом, вот, выбрались, правда не здесь. — наемник показал пальцем на восток. — Выбрались, значит, первыми, а затем уже поняли, что время не то, что было. Несколько месяцев как прошло. Сначала мы отправили Азфира к нашим, в Кувенью, ну, ты сам знаешь, — он посмотрел на Эскера, — к отряду Разаря. Тогда мы, понятное дело, еще не знали сколько точно времени-то пролетело. Видели вот только эту треклятую звезду. Ну а уж по прибытию подмоги стало ясно, что почти год как миновал. Разарь тогда выделил нам пару крепких ребят, чтобы помогли нам стеречь выход, ну, точнее вход, через который мы все, значит, вошли в Каирнал. Дагриб хотел было отправиться за вами…

— И отправился бы, чтоб меня Владыки раздавили! — хмуро заметил старик, уставив свою маску на Рольфа. — Да только вот эти упрямые клопы меня все время отговаривали.

— Так как ты без пальца-то полез бы туда, дурень? — возразил Рольф. — Никого не нашел, и сам сгинул бы, старый ты пень.

— Ничего бы со мной не случилось. — отмахнулся от него Дагриб. — Мы ведь выбрались, и без этого колдовского пальца.

— Ну, значит, пока разговоры да сборы, — продолжил Рольф, — вышли арлекины с Мариком. Это, значит, через полгода после нас. А через два месяца и старуха появилась с оставшимися. Где-то в Зерзулле они вышли, уж не знаю, где точно, но судя по их рассказам, где-то в районе Зар-Акана. Эта ведьма тогда знатно прошлась по Дагрибу, когда узнала, что тот хотел пойти за вами. Наговорила ему всякое, да ушла, указав на это место, ну, где вас ждать, значит. Вот так, выходит, вы и пришли. И хвала Владыкам, вы все целы.

— Расскажи им про пиратов. — напомнил Рольфу Дагриб, и не дождавшись, пока тот сообразит, сам начал: — Приходили тут, месяц, что ли, назад, или около того. Не помню точно. Пираты эти, посланцы, значит, ведьмины-то.

— Да, точно! — закивал Рольф. — Принесли письмо от старухи, и последние новости еще рассказали. Мы-то тут безвылазно сидим, разве что до деревень местных ходим, за продовольствием. В Стелларии видать, что-то происходит…

— Что происходит в Стелларии?! — всполошился Феликс, вскочив на ноги. — До него только сейчас дошла вся тяжесть сложившийся ситуации. Семь лет прошло, а он так и не нашел воинов для Гантэра! Да и все остальные его друзья — Маверик, Джаспер, Мавис, Халд… что с ними теперь?!

— Всего-то мы не знаем, Феликс. — развел руками Рольф. — Суммийские пираты, сам знаешь, по имперским кабакам не сидят, да по рынкам не ходят. Но что-то точно происходит, это уж точно могу сказать.

— А что там с письмом от Аньи? — напомнил Эскер.

— Да, где-то оно у меня лежало… — встав с бревна, проговорил Дагриб, и начал водить руками по своему кителю, ощупывая его.

— Я и так могу все пересказать, читал его уже не раз. — махнул рукой Рольф. — Ведьма писала, что как только вы появитесь, чтобы без промедления шли к Храмам-Городам. Будто и без этого не знаем, вон, тут и дураку ясно, что туда идти надо. — он указал на жуткую черную звезду на безмятежном синем небе. — Уж что-что, а знак что надо, и без писем все понятно. А еще написала, что из Стелларии стали выходить сотни военных кораблей, и из Бреталии, и других портовых королевств. — тут Рольф хихикнул, потолкав локтем своего соседа Дагриба. — не иначе как Небесный Поход устроили, а?

— Это все важные известия? — сухим и задумчивым тоном спросил Эскер.

— Нет. Написала еще, что пришлет свою ученицу, нам, значит, на подмогу. Только вот на кой черт она нам сдалась? Тоже, небось, та еще болотная коряга.

— Что еще за ученица? — нахмурил брови Эскер.

— Да черт ее знает. — пожал плечами Рольф. — Имя-то не указанно. Вот только не из пиратов она, вроде как, потому что ведьма писала, что та поможет дойти нам до Придела. У нее, ученицы-то, там тоже какие-то свои делишки намечены.

— Выходит, она тоже еретичка. — вставил, зевая, Джако. — Небось такое же страшилище, как и старуха.

— Ну, ведьма не ведьма — но алхимик, это уж точно. В пути ее фокусы могут нам пригодиться, особенно в Алгобсисе. — почесал бороду Дагриб. — Тут ведь вон какое дело — ашурийцы-то на каждом шагу теперь, как крысы в помойной куче. Везде свои патрули водят, и все крупные города взяли под контроль. В Алгобсисе их, конечно, немного, но зато зоарийцев целая тьма, и своя армия в придачу. Войска, которые держали все порты норнов теперь стерегут проход в Придел, так что хочешь не хочешь, а идти придется через Алгобсис, а до него добраться придется через аркаллийские рощи.

— Какие такие рощи? — переспросил Феликс. Такое название было ему не знакомо.

— Это община древесных ведьм, что находится чуть восточнее Алгобсиса. — рассказал ему Рольф. — Да ты не бойся, они не страшные. Ну, точнее, страшные, конечно, как смерть, но не опасные. Они не ведут дела ни с Ашуром, ни с Алгобсисом. Да и те их побаиваются.

— Значит так, да? — устало вздохнул Эскер, беря из рук Дагриба наконец найденное им письмо. — Дед мой, хоть жив еще?

— Жив, а то как! — тут же ответил Дагриб. — А что ему сделается, старому жуку?

— Я так понимаю, что ожидать эту самую неведомую ученицу нам не следует. — проговорил Эскер, быстро проглядывая письмо. — Если повезет, то встретим ее по дороге в Алгобсис.

— Мы что же, пойдем по главному тракту? — удивился Феликс. — А как же патрули?

— Будем действовать, как действовали и раньше — отправим разведчиков, а идти будем ночью. Правда, в этой пустыне что ночью, что днем, все равно заметно. В любом случае сейчас нам нужно отдохнуть, а то я вижу, что многие уже еле на ногах держатся, как-никак семь лет не спали. — с грустным смешком заметил Эскер, а затем поднялся с места, давая понять, что разговор на сегодня закончен.

Когда все начали расходиться и раскладывать свои вещи, к Феликсу подошел Дэй.

— Все нормально? — спросил он, пока Феликс искал место под спальный мешок.

— Попробую ответить на твой вопрос, когда высплюсь, вдруг все это окажется дурным сном, а тогда и тратить время на ответы не придется. — с надеждой сказал Феликс. — В одночасье постареть на семь лет — это, знаешь ли, не легко принять. Сколько мне уже получается, сорок?

— Выглядишь ты, как и выглядел. — ухмыльнулся Дэй. — Но, боюсь, что это совсем не сон.

— Надеюсь, что все, кого я знал, еще живы. О, милая Силестия, хоть бы все так и было. Хотя, если подумать, то чего им сделается, верно? Хепзиба разве что… Эх, знал бы, что так все сложится, то положил бы ее деньги в Янтарный банк под проценты! Вот растяпа! А она ведь еще не все отдала мне! Но и я еще не все сделал…

Феликс было потянулся к сумке со скрижалью, но его рука тут же была перехвачена крепкой хваткой Дэя. Пастух сжимал пальцы не сильно, но двинуться Феликс так и не смог, будто рука в одночасье превратилась в камень.

— Я хотел бы попросить тебя на этот раз без крайней необходимости не вытаскивать табличку на свет. — проговорил Дэй спокойным голосом. — Особенно на свет той черной звезды.

Он отпустил руку Феликса и тот снова смог ей спокойно двигать. Упоминание черной звезды заставило маленького никса невольно обратить свой взгляд на небо. Вот она, словно живое существо, распространяет по небу свои оскверняющие дневной свет щупальца. На фоне голубого небосвода можно было увидеть темный огонь, который расходился во все стороны, будто в небесах пылал мрачный колдовской костер. Этот свет одновременно и пугал, и завораживал, придавая Феликсу новые силы и желание любой ценой выполнить свой долг. Это как с мечом, занесенным над головой, когда уже нечего терять, и в сердце рождается страх, а вместе с ним и храбрость, порожденная смесью отчаяния и жаждой жизни.

— Неужели она так разрослась из-за того, что мы вовремя не принесли эту табличку? — проговорил Феликс, сжимая спальный мешок, и все еще смотря на небо. — Спаси нас всех добрая Силестия.

Дэй ничего не ответил, так как знал, что Феликс и сам все понимает. Подняв свой кривой посох, который обронил, когда схватил Феликса за руку, пастух пошел в направлении догорающего костра.

Феликсу показалось, что проспал он целую вечность, но когда открыл глаза, то небо все еще было укрыто ночным покрывалом из маленьких драгоценных огоньков. На секунду ему показалось, что это черная звезда разрослась до таких размеров, что поглотило весь мир, но это тревожное наваждение быстро прошло, когда он увидел ее мрачные подрагивающие очертания на небе. Ночью она казалась не такой страшной, как днем, но тем не менее все еще наводящая суеверный страх. На этот раз Феликс не мог вспомнить, что ему снилось, но вроде бы это была все та же бесцветная пустыня, только вот на горизонте теперь виднелась гора, которая никак не хотела приближаться, сколько бы Феликс к ней не шел.

Протерев после сна глаза и поднявшись на ноги, он вдруг с удивлением обнаружил, что тот кусочек бескрайней пустыни, который был виден из расщелины, сильно изменился. Точнее, изменился ее цвет. Ночью белый песок источал мистический свет, приобретая на чернеющем горизонте призрачно-жемчужный ореол. Феликсу захотелось рассмотреть его поближе, и он осторожно направился к выходу из расщелины. Его вечный охранник Синох все еще спал, но у выхода Феликс встретил Хольфа, который глядел куда-то вдаль круглыми полубезумными глазами. Посмотрев на его растрепанный вид, маленький никс внезапно осознал, что Хольфа больше ничего не удерживает с ними. Феликсу почему-то казалось, что тот сопровождает их только из-за Аньи, которая имела над ним необъяснимую власть. Или это были лишь его, Феликса, домыслы? Может быть спросить Хольфа, зачем тот продолжает идти с ними?

Но расспросить старого никса Феликс так и не решился. Он испугался, что тот может быть просто еще не осознал этого, и если Феликс напомнит ему, то Хольф может и вправду покинуть их. Хотя, это казалось ему маловероятным. Хольф хоть и выглядел как буйный дикарь, все же был намного умнее большинства наемников, с которыми они путешествовали. Может быть он просто хочет набрать себе побольше драгоценностей? Из Каирнала этот варвар вынес целый мешок разного добра, который теперь служил ему подобием стула, на который тот облокотился спиной. Но иногда Феликс и вовсе не мог разгадать, что творилось у того в голове. Особенно это случалось в те моменты, когда Хольф ни с того ни с сего начинал громко хохотать, хотя никаких предпосылок к этому не было. Или начинал кривить рожи, надувая щеки, оттопыривая уши и высовывая язык, чем в начале путешествия изрядно пугал Милу. Но к этому моменту все уже привыкли к его странностям, и уже не обращали внимания на его необычное поведение. Вот и сейчас, проводив Феликса растерянным взглядом, он что-то пробурчал себе под нос, и удобней разместился на набитом всякими разностями мешке.

Еще несколько наемников, включая хромого Джако, сидели у выхода из расщелины и играли в кости, покуривая длинные трубки, набитые дорогим табаком. Наемники получали огромные гонорары, а поэтому могли позволить себе такие прелести жизни. Феликс с благодарностью принял от них немного травяного чая, который на этот раз был чуточку сдобрен алкоголем. Он отказался от игры и табака, так как видел, что Джако и остальные играют честно, полагаясь на удачу, а ведь весь смысл и азарт «костей» заключался в том, чтобы как можно незаметней мухлевать.

— Что это с песком такое случилось? — поинтересовался Феликс, зачерпывая в руки горсть ярких, как фосфор, песчинок. — Почему он так светится?

— А черт его знает, мы уж и не замечаем этого. — ответил один из наемников. — Тут ведь на каждом шагу чудеса, так что удивляться и не приходится. Но светится он только в этом месте, в пустыне этой. В других-то местах он тухнет, хоть что делай. А здесь вот… звезды наверное, или месяц насыщают светом. Тут ведь они другие, как видишь. Я про звезды.

— Тут гадай не гадай — все равно не выудишь правды. — вставил Джако. — Может и месяц, а может и солнце, а может и еще чего, кто эти чудеса разгадает. Разве что Господь и его светлые Владыки, но у них спросим уж как-нибудь потом. Главное, чтобы этот свет не вредил, а там уж пусть и светит, нам-то что от этого? Тут, кстати, уховертки ползают, так что поосторожней ноги ставь. Укусит такая, и считай, что помер. А если и не умрешь, то боль такая, что уж лучше бы и помереть, чтоб не чувствовать ее. Сапоги-то они не прокусят, а вот штанину — это запросто.

Феликс принял во внимание предупреждение Джако, и теперь внимательней смотрел туда, куда ступали его ноги. Время уже клонилось к рассвету, и он решил больше не ложиться спать, а пойти и проведать Соль. Набрав ведро чистой воды, которая сочилась из небольшой трещины в скале и уходила куда-то под растрескавшуюся землю, Феликс направился к своей лошади. Соль тоже проснулась, и он расчесал ее серебристую гриву костяным гребнем, а затем смыл остатки своей крови, которые не углядел в пещере. И все же, какая же белоснежная у нее была масть. Были ли это блики капель, или волосы кобылы и вправду блестели серебряным светом, словно покрытые алмазной пылью? Феликс провел тряпочкой по ее холке, и тут заметил недалеко от себя, рядом со скалой, одинокую фигуру, склонившую голову и что-то мастерившую. Даже в сумрачной темноте Феликс признал в фигуре занятого своим делом Эна. Интересно, что это тот так старательно изготавливает?

Закончив ухаживать за Солью, Феликс, подгоняемый сильным любопытством, зашагал к молодому ювелиру. Эн ничем не дал понять, что заметил его, и все же Феликс был уверен, что тот приметил его еще когда он подошел к Соли. Маленький никс ожидал увидеть в руках Эна очередное драгоценное украшение, но приметил лишь двуручный меч, впрочем, тоже не лишенный таинственной красоты. Он напомнил Феликсу мечи воинов Каирнала, которые маленький никс так и не смог вырвать из цепких рук их хозяев. Но этот клинок, помимо утонченной крылатой гарды, имел на лезвии филигранные письмена, которые Феликс не успел разглядеть, так как они тут же скрылись под кружевной белой тканью, которой Эн обматывал клинок.

— Кто-то умер? — с тревогой поинтересовался Феликс, так как узнал этот древний южный обычай, обматывать красивой тканью мечи падших в бою героев, и водружать их на местах гибели.

Эн на мгновение застыл, словно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал и снова продолжил наматывать тонкую ткань на лезвие.

— Не знал, что северным людям знакома эта традиция. — спокойно, с ноткой грусти в голосе, проговорил он. — Но ты прав, смерть действительно забрала дорогого мне человека. Моего старого друга.

— Но ведь Дагриб сказал, что все, кто был с нами, вернулись невредимыми из темных лабиринтов! — всполошился Феликс.

— Тот человек, о котором я скорблю, не был в нашем отряде, и тебе не нужно тратить на него свою жалость. — ответил Эн не отрываясь от работы.

— Тогда почему вы решили, что он вдруг умер? Кто-то из наемников рассказал?

Эн снова остановился, видимо, обдумывая ответ.

— Полагаю, что достаточно будет сказать, что он умер, и я об этом знаю. — Эн сделал небольшую паузу, а потом продолжил. — Он прожил долгую жизнь, слишком долгую, если уж говорить начистоту.

— Не сомневаюсь, что он был хорошим человеком, и великим воином, раз вы чтите его память таким важным и почетным обрядом. — проговорил Феликс, присаживаясь рядом. — Как его звали?

— Изаркиль.

— У меня еще осталось чуток меда из Каирнала, думаю нам вдвоем хватит чтобы почтит память великого Изаркиля.

Когда Феликс принес кувшин с медовухой и две деревянные чашки, Эн уже закончил наматывать саван, и меч теперь был пристроен у стены рядом с ним.

— Эм-м… я, признаться честно, не мастер говорить погребальные речи, ну уж если на то пошло… — Феликс приподнял свою чашку, и как можно увереннее произнес: — За Изаркиля, гордого мужа среди мужей, мудрого наставника и хорошего друга! Пусть же Господь, или Его святая Дочь Милости Силестия… или какой другой небесный Владыка, который будет судить деяния Изаркиля… пусть же они услышат наши слова, и узнают, что Изаркиля помнят и чтят! — Феликс с Эном осушили свои чашки, и ненадолго оба погрузились в раздумья.

— Он ушел так, как и мечтал. И я рад этому. — тихо сказал Эн, бросив взгляд на замотанный клинок. — Я уже давно приготовил ему этот меч, и вот, наконец, с чистым сердцем расстаюсь с ним.

— Так он все-таки умер во время сражения? — спросил Феликс, наклонив голову чтобы разглядеть лицо своего собеседника. — Значит, это не просто дань уважения его заслугам?

— Я ничего не делаю просто так, никс. — с укором сказал Эн. — Но, я рад, что он покинул наш мир, как и хотел — воином.

Еще немного помолчав, Эн поднялся, и взяв меч, грустно побрел к своей обшитой узорами палатке.

Они не стали долго засиживаться у этой темной скалы, и как только солнце начало клониться к закату, отправились в путь. Теперь их отряд стал совсем маленький, что немного беспокоило Феликса, ведь теперь он точно знал, что на них ведется настоящая охота, и лишние воины им бы не помешали. Джако и Хьефф больше не могли продолжать путешествие, хотя последний и упирался всеми силами, доказывая, что еще может идти. Всего в отряде Эскера оказалось десять человек: трое наемников — сам Эскер, Серафиль и Рольф, затем Феликс, Синох, Дэй, Эн, Хольф, Арель и Милу, которого не смогли отговорить даже гневные речи Феликса.

— Даже не просите, господин Феликс, я с вами до конца. — говорил тот. — А кто вам еду будет готовить, и лошадь вашу запрягать, и ухаживать за ней, если уж на то пошло? Вам ведь небесную табличку защищать надо, а я уж как-то со всем остальным подсоблю. К тому же мне уже лет-то сколько! Мы ведь семь зим, получается, прозевали. Выходит, взрослый я, по стелларийским законам.

— Но мы не в Стелларии, упрямый мальчишка! — грозно напомнил ему Феликс. — И раз уж я взял над тобой опекунство, то будь добр уважать мои слова!

— А я разве не уважаю? — округлил и без того большие глаза Милу. — Еще как уважаю, но с вами пойду, тут уж как хотите. Можете меня привязать, или еще чего сделать, а я вас не оставлю, тут уж как хотите, господин Феликс. Да и райские лестницы я с вами увидеть хочу.

— Если понадобится, то и привязать могу. — пригрозил ему Феликс. — Ты не думай, я еще какой мастер вязать узлы — завяжу так, что до следующего прихода Силестии не распутаешь.

— Ладно тебе, пусть парень идет с нами. — встрял в разговор Арель, залезая на лошадь. — Чего ему сделается, он же вон какой здоровый, что быка живьем сожрать может.

— Согласен. Если так хочет, то пусть сам за себя отвечает. — сказал Эскер. — Он уже повидал достаточно, чтобы делать выводы. Если хочет идти дальше, чтож… стоит лишь позавидовать его храбрости.

— Или слепому упрямству. — проворчал Феликс, кинув недовольный взгляд на Милу, который уже уселся на повозку с вещами. — За нами охотятся вороньи всадники, а ему хоть бы что.

Как только вернулись разведчики с донесением, что путь безопасен, их отряд двинулся в путь. Солнце уже село, и на небо взошел светлый месяц, а песок под их ногами вновь засиял белым ореолом. Ветер гонял его по барханам, отчего складывалось неприятное впечатление, будто кто-то живой, накинув на себя легкую шаль, бегает вдоль песчаных дюн. Звуки пустыни тоже были особенные, не такие, какие можно было услышать в песках Эль-Хафа. Легкий ветер приносил с собой далекое эхо, мерцающее потусторонними отголосками, будто полные секретов шепотки, прилетевшие из темных уголков покинутого замка. Все это одновременно и умиротворяло Феликса, но также и заставляло его сердце биться сильнее, в страхе за собственную жизнь, словно сладкий яд, который медленно распространял по телу неотвратимую смерть.

Не давали Феликсу покоя и его тревожные мысли, которые заставляли его думать о том, что же сейчас творится в империи. Даже приключившиеся с ним беды отошли на задний план, и теперь он без конца думал о Гантэре и остальных своих друзьях. За семь лет они, наверное, уже смогли собрать достаточно сторонников, чтобы снова бросить вызов Анастериану. Воспоминания о преторе запада заставили Феликса вспомнить о Тенебрисах, к роду которых и принадлежал Анастериан, и о том, что же их так связывает со святой скрижалью, которую нес когда-то сам Гелиос. Синох говорил, что Тенебрисы прибыли через год после того, как первый император отнес скрижаль в Храмы-Города. В памяти маленького никса родился образ призрачного Гелиоса, который склонился над хрустальной гробницей Обериля.

— «А ведь Гелиос тоже шел через Каирнал». — подумал Феликс. — «Как же так случилось, что он не затерялся во времени, как мы?» — внезапно Феликсу в голову закралась новая мысль, которой он тут же поделился с находившимися рядом с ним Дэйем и Синохом. — Ты говорил, что Тенебрисы пришли через год, после ухода Гелиоса, так? — обратился он к монаху. — А что если они, как и мы, просто заплутали в темном замке, и на самом деле все это время шли вместе с Гелиосом.

— В наших записях нет указаний Тенебрисов, которые были с вашим царем. — напомнил Синох. — И ваш царь не говаривал о них в своих рассказах.

— Может быть они шли за ним по пятам, а затем потерялись? — предположил Феликс.

— Вполне возможно, что так оно и есть. — кивнул Дэй. — Тебя это беспокоит?

— Мне кажется это очень важным, но я не могу с уверенностью сказать, почему именно. А еще эта страшная звезда… — Феликс поднял свой взгляд на укутанное ночным одеялом небо. — Интересно, когда шел Гелиос, она тоже была на небе?

— Да. — подтвердил Синох. — В наших кельях нет смотрителей за небом, но в летописях Зерзуллы есть слова об черной звезде. Она всходила, когда шел Гелиос.

— Значит и вороньи всадники были? Сдается мне, что так оно и есть, раз все остальное сходится. — задумчиво проговорил Феликс. — Интересно, они тоже, как и мы, потерялись на семь лет? Всадники-то.

— Над зургалми время не властно. — мрачным тоном проговорил Дэй. — Хоть семь, хоть семьдесят семь — для них нет разницы сколько лет пройдет.

— Что же они хотят сделать с табличкой, когда заполучат ее? — подумал Феликс, кинув встревоженный взгляд на сумку, которая висела рядом с поясом. — И Тенебрисы, и вороньи всадники — все хотят завладеть ею, а ведь она до этого преспокойненько хранилась себе в Эль-Хафа, и никто ее не тревожил. А ведь есть еще три таких же скрижали. Что будет с ними?

— Ну, не тревожили их во многом благодаря неусыпному вниманию доброй стражи. — напомнил ему Дэй. — Но не стоит забывать, что помимо храброго маленького вора, к этой скрижали подходили еще двое. — задумчиво закончил пастух.

Феликс уже и забыл, что к небесной табличке когда-то подходил Анастериан вместе со своим подручным. Сейчас это казалось ему еще более загадочным, чем прежде.

— И все-таки, что же хотят сделать с ней все эти злодеи, которые все гоняются за нами? Она безусловно обладает страшной силой, но, как мне думается, эта таинственная сила действует сама по себе, и никому не дано ее обуздать. А если они и смогут… — тут Феликс сам испугался своих слов. — То даже страшно представить какие беды могут приключится.

— Поэтому мы и должны отнести ее туда, где ей самое место. — подытожил Дэй.

— И узнать, наконец, разгадки всех тех странностей, что так неустанно преследуют нас. — добавил Феликс. — Правитель Подзвездного Города, владыка Валь-Фараюм, сказал мне, что ответы нам откроет ангел Рануил, который живет в Храмах-Городах. Дочь Милости, хоть бы это был не настоящий ангел, а то ведь как это мы, грешные души, не искупившие всего содеянного, предстанем перед его судом? Да еще и с краденной табличкой! — слова Феликса почему-то развеселили Дэя, и тот отвернулся, неумело скрыв свой смех за приступом кашля.

Время шло, и скоро они устроили привал на одной из стоянок. Шли они, как понял Феликс, по главному тракту, так как дорога была широкая и плотно утоптанная. Это вызвало у маленького никса опасения — а вдруг враги увидят их и нападут?

— В этой пустыне тебя увидят в любом случае, так что выбор у нас невелик. — поведал ему Эскер у костра. — А от погони лучше всего спасаться по плотной дороге, чем по неровным дюнам. Да и вряд ли враг ожидает, что мы пойдем этим путем. А если и встретится патруль, то Серафиль предупредит нас заранее, и мы ненадолго затаимся за песчаными холмами, пока они не пройдут.

Теперь, когда людей было мало, всем, кто был в отряде, приходилось стоять в ночном дозоре. На пятый день путешествия по мерцающей пустыне, когда был черед Феликса стоять на страже, случилась странная ситуация. Ночь уже растворялась в предрассветных сумерках, и костер почти догорел — лишь маленькие уголки продолжали пылать алыми бликами. Феликс сидел на краю телеги и зарисовывал на шкурах по памяти встреченных им насекомоподобных фей, когда один из спальных мешков вдруг зашевелился, и из него поднялась косматая фигура Хольфа.

— Холодная нынче ночка выдалась, да? На вот, согрейся. — проговорил Феликс, протягивая ему чайник с травяным отваром.

Но пират будто и вовсе не замечал его. Скорчив недовольное лицо, он злобно глянул на черную звезду, будто это она грубым образом разбудила его, не дав досмотреть приятное сновидение. Раздраженно пнув свое спальное место ногой, Хольф красноречиво выругался на старом ценебрийском диалекте, а затем твердо направился куда-то в даль, не обронив больше ни слова. Феликс не стал останавливать его, уверенный, что тот скоро вернется, так как он не взял с собой ничего из своих драгоценных вещей, которые с таким упорством собирал на протяжении всего пути. Даже воды, и той не взял. Но Хольф так и не возвратился. Его любимый мешок, и все остальные пожитки, так и остались лежать, даже когда все остальные проснулись. Ждали его, по просьбе Феликса, несколько часов, но безрезультатно. Серафиль отправился разыскивать пирата, но вскоре вернулся с известием о том, что потерял следы Хольфа.

Это сильно удивило Феликса, так как Серафиль был непревзойденным следопытом, и времени прошло еще немного, чтобы ветер смог окончательно скрыть все следы Хольфа. Но нет, тот как сквозь землю провалился. Они собрали его вещи, в надежде, что возможно встретят его по дороге в Алгобсис. Хольф ведь уже бывал в этих землях, так что возможно он направился именно туда, хотя полной уверенности в этом ни у кого не было. Но спустя еще два дня, когда они только собирались выйти в новый путь после очередного привала, на горизонте показалась его растрепанная грива нечесаных волос, которая узнавалась даже с такого большого расстояния. Когда Хольф приблизился, то все увидели, что тот сжимает в руках какой-то длинный, изъеденный временем и песками, тканевый сверток. Когда-то яркая красная ткань, которая теперь выцвела на солнце, рваными клочками свисала по бокам свертка. Хольф так никому и не ответил где он был, и что лежит в этом загадочном свертке. Аккуратно закрепив его на седло своей лошади, он стал рыться в своем мешке, проверяя, все ли его вещи на месте. Было видно, что настроение у него намного улучшилось.

— Нет, это мне совсем не по душе. — возразил Эскер. — Нужно узнать где он был, и что это за сверток он с собой принес. Вдруг он в сговоре с врагами…

— Уверен, что Хольф не стал бы нас предавать. — сказал Дэй, положив свою руку на плечо Эскера, останавливая его. — Где бы он не был, это было для него очень важным делом. Но сейчас он вернулся чтобы снова помогать нам. — Эскер резко остановился, будто громом пораженный, взглянул еще раз на Хольфа, и не сказав больше ни слова возвратился к своей лошади.

Следующий день прошел без происшествий. Время от времени им встречались мирно бредущие караваны торговцев, от которых они прятались за волнистыми барханами. Шли они теперь днем, и солнце палило беспощадно, и в особо пиковые часы им приходилось укрываться в тенистых скалах, чтобы в прохладе переждать изнывающую жару. Из-за этого темп их похода немного снизился, и за неделю они не преодолели и четверти пути до Алгобсиса.

На десятый день, когда после полудня они двинулись в путь, к ним подоспел Рольф, который на этот раз разведывал путь. Хоть его лицо и было скрыто за маской, по голосу стало ясно, что тот чем-то встревожен.

— Там, в двух лигах от нас, войска белых крыс и… ферасийцы. — взволнованно поведал он.

— Ферасийцы?! — всполошился Феликс. — Те самые, непобедимые великаны? Так они все-таки нашлись! Но что они делают вместе с зоарийцами? Неужто помогают этим злодеям?

— В двух лигах, говоришь? — задумчиво проговорил Эскер. — Не помешало бы взглянуть, что это за войска такие. Если их слишком много, то лучше будет тут же убраться отсюда подальше.

— Не думаю, что они нас заметят. — ответил Рольф. — Они тащат лодки, или что-то похожее, и ни на кого не обращают внимания.

— Что тащат? — переспросил Феликс, но его проигнорировали.

— Тогда я хочу сам на это посмотреть. — сказал Эскер, и повернувшись к Серафилю, прибавил: — Если не вернусь через три часа, то отправляйтесь дальше без меня.

— Я тоже с тобой. — тут же сказал Феликс. — Без меня-то никто никуда не отправится, ведь это будет бессмысленно. А мне уж очень хочется увидеть тех великанов вживую.

— Зоарийцы точно нас не заметят? — поинтересовался Эскер у Рольфа.

— Да им вообще ни до кого нет дела, будто куклы какие-то. Знай себе тащат эти корабли по пустыне, да песни свои, богомерзские, поют.

— Ладно, если опасности нет, то можешь пойти со мной. — проговорил Эскер, запрыгивая на свою лошадь. — Только слишком близко подходить не будем, пусть даже враг и находится в глубоком трансе, не стоит недооценивать настороженность проклятых арлекинов.

Феликс был рад и такому условию, пусть даже и не самому лучшему. Вместе с ним к Эскеру присоединились Синох и Дэй. Милу тоже было тихонько пристроился, но его быстро заметили, и отправили обратно, поручив быть дозорным, и в случае чего оповестить остальных. Преодолев несколько песчаных бугорков, Феликс стал улавливать будто бы отдаленные завывания труб и редкие, но звучные выкрики, вперемежку с еще боле мрачными, и в то же время красивыми песнопениями, сравнимыми с церковным хором. Спустя еще десять минут пути Эскер дал знак спешиться. Синох остался приглядывать за лошадьми, а все остальные осторожно пригнув головы, стали взбираться на очередной белый бархан. У самой верхушки все четверо легли на живот, и медленно выглянули из-за своего укрытия.

— Безумная Дочь, что же они задумали? — испуганно прошептал Феликс, когда увидел то, о чем рассказывал Рольф.

В нескольких сотнях шагах от них, словно наводящая ужас черная флотилия, прямо по песку двигались десятки каменных ковчегов размером с небольшое турнирное поле. Водруженные на специальные подставки с колесиками, их тянули за собой сотни высоких рабов, наваливаясь всем своим телом на тяжелые цепи, которые были прикреплены к кораблям. Зоарийцы же, прячась от солнца под длинными черными балахонами, сопровождали эту мрачную колонну, кружа вокруг кораблей на конях, словно голодные стервятники, и монотонно распевая свои нечестивые хоралы.

— Они двигаются в сторону Норна. — шепотом рассказал Рольф. — Мы уже не первый раз замечаем их, и все они идут из Зуриаля на восток. Похоже, что эти корабли они берут где-то у себя на родине. Черт знает где именно, из скал может быть выдалбливают, или они у них уже давно имелись… А может и из самой преисподней достают, чтоб их всех Владыки пожрали и выплюнули.

— И для чего только нужны эти ужасные конструкции? — шепотом проговорил Феликс, наблюдая за процессией. Даже с такого большого расстояния он мог видеть безвольные лица гигантов, которые, раскрыв рты и закатив глаза, тянули черные корабли. — Не на воду же они их спускают.

— Старая ведьма говорила, что зоарийцы передвигаются на этих кораблях по морскому дну. — сказал Рольф. — Уж не знаю, какие темные силы им в этом помогают, но я не сомневаюсь, что так все и происходит.

— Давайте уже уходить. — сказал Эскер, все еще не отрывая взгляда от ковчегов. — Похоже, их и правда ничего больше не интересует, кроме этих ужасных кораблей. Вернемся назад и переждем день в каком-нибудь укромном месте. Пускай себе идут куда им надо, сейчас мы все равно ничего не сможем поделать, а подойдем ближе, и нас зачарует их темная песня.

У Феликса все никак не могла выйти из головы эта картина, и он до самой ночи думал о ферасийцах, которых снова заковали в цепи. Неужели они не могли дать отпор? Или может тут замешаны какие-то злые силы, как та странная песня, которая смогла завладеть умами великанов? Когда же он заснул, то ему снилось, как он вновь идет по пустыне, но теперь, где-то в отдалении слышались звуки труб и замученные стоны закованных в цепи великанов. Но продолжалось это не долго, и вскоре Феликс почувствовал, как кто-то дергает его за плечо, пытаясь разбудить.

— Вставай, никс. — проговорил твердый голос, отдающий женственной красотой.

— Что? А, это вы, господин Эн. — прохрипел Феликс, щурясь от направленного в его лицо луча света. — Уже мой черед сторожить?

— Нет. — только и ответил ювелир. — Вставай, я желаю тебе кое-что показать.

Слова Эна заинтересовали Феликса, и остатки сна быстро улетучились. Теперь он понял, что луч света, который был направлен ему в лицо, исходил от взошедшего на небо белого месяца. И когда он только пойдет на убыль? Уже больше недели как не меняет свою форму.

— Что показать? — поинтересовался Феликс, беря в руки сумку со скрижалью, которая до этого времени лежала у него под головой.

— Можешь оставить. — ответил Эн, и Феликс понял, что тот говорит про сумку. — За ней приглядит пастух.

Как только Эн это сказал, Феликс тут же увидел, что за спиной Эна стоит улыбающийся Дэй.

— Постарайтесь не долго. — проговорил тот, садясь у костра. — Скоро мне меняться с Милу, а уж этот мальчишка точно всех перебудит, как увидит, что тебя нет.

Феликс оставил сумку со скрижалью на хранение Дэю, а сам направился вслед за Эном, ведомый сильным чувством любопытства и толикой страха. Все же места эти были неспокойные, и зоарийцы все еще могли рыскать где-то поблизости. Пока Феликс думал про это, то заметил, что в руках у ювелира был тот самый погребальный меч, который он так старательно заматывал белоснежным саваном несколько дней назад.

— Куда мы идем? — еще раз спросил Феликс, но вновь не получил ответа.

Они вышли из своего укрытия в скалах и направились в сторону еще одной каменной громадины, которая виднелась на горизонте. Ее наполненный древним величием вид внезапно показался Феликсу смутно знакомым, будто бы он уже видел ее где-то раньше. В белом свете месяца, который будто бы специально выделял эту гору среди остальных подобных ей скал, Феликс подумал, что в этом живописном пейзаже чего-то не хватает. И как только он это подумал, до его ушей донесся еле уловимый всплеск воды. Пройдя дальше за Эном, он преодолел очередную песчаную дюну и увидел, что внизу, по пути к горе, протекает красная река. Как только он ее увидел в его памяти тут же возник образ золотого города великанов, купающегося в ярких лучах полуденного солнца. Вот где Феликс видел эту гору — в своем сне про Арка! Здесь когда-то возвышался белокаменный Ферас — город великанов, разрушенный варварской армией ашурийцев. Теперь же этот красивый город лежал в руинах, похороненный под толщей сверкающего песка. На некоторых скалах еще можно было различить остатки древних статуй и куски высоких стен, сумевших удержаться под напором безжалостных завоевателей. Где-то высовывались из песчаных волн острые смотровые башни, а вдалеке можно было увидеть обложенные мозаикой стоки, через которые в город попадала вода из красной реки. Они так и вовсе остались нетронутыми. И все же было грустно видеть этот великий город, который, вопреки наказу Арка, так и не смог возродиться. Утешением служило лишь то, что его благородную архитектуру смог отчасти перенять Эль-Хафа, и знания ферасийских зодчих не сгинули окончательно.

Погруженный в свои мысли, Феликс сам не заметил, как спустился вместе с Эном к красной реке. Теперь она была не такой полноводной, как раньше. Песок взял ее в свои неумолимые тиски, захватив оба берега и сжимая их, словно кузнец клещи. Теперь река больше походила на ручеек, и пересечь ее не составило большого труда. Оказавшись на другом берегу, Эн повел Феликса дальше, прямо к тому месту, где когда-то находились исполинские резные ворота. Теперь на их месте была лишь огромная расщелина в скале, доверху занесенная песком и тяжелыми камнями.

— Очень обидно, что мы не смогли увидеть это место в расцвете его величия. — грустно промолвил Феликс, когда они шли к воротам.

С каждым их шагом месяц все сильнее освещал гору, и вскоре глаза Феликса стали уставать от такого яркого свечения. Ночь совсем не ощущалась, и если бы Феликс не знал сколько сейчас времени, то подумал бы, что идет к горе под лучами полуденного солнца. Это все было очень необычно, но Феликс так и не получил ответа на самый первый заданный им вопрос — зачем вообще Эн привел его сюда? Ясно же, что город заброшен, а увидеть его они могли и днем, когда снова отправились бы в путь. И тут взгляд Феликса вновь упал на замотанный меч, который держал Эн, и разгадка сама собой появилась у него в голове.

— Ваш покойный друг был из племени ферасийцев? — высказал он свое предположение, уже зная, какой будет ответ.

— Твои мысли опять оказались верны, никс. — наконец ответил Эн, остановившись, и внимательнее осматривая гору. — Когда-то я дал ему свое обещание, и сегодня его исполняю. — Эн бросил взгляд на меч в своей руке, а затем прибавил: — Пусть ты и был упрямым стариком, неумело скрывающим от меня свои мысли, я все равно не вправе отказываться от своих слов.

Феликс догадался, что эти слова были адресованы не ему, но после них Эн обратился уже к маленькому никсу. Все еще находясь к Феликсу спиной, тот немного повернул голову и уже насмешливо бросил через плечо:

— Ты, как я помню, хотел увидеть настоящий народ кирфал?

Подул ветер, сначала легкий, словно любовное дуновение молодой девушки, но с каждой секундой все прибывающий в силе. Взметнулись плащи, и Феликс увидел, как светящийся песок кружит вокруг них, скрывая от взора все, кроме самой горы, которая стала видна еще более отчетливее. Белый свет месяца на секунду ярко вспыхнул, да так, что на гору стало больно смотреть, словно она превратилась в слепящее солнце, а затем померк и замерцал, как переливаются в темноте угольки жаровни. Теперь к белому свету прибавился еще и холодный, таинственный оттенок звезд, которые тоже внезапно стали светить намного ярче, чем когда-либо прежде. Они будто бы водили хоровод вокруг горы, выстраиваясь в новые созвездия, и чертя в небе сложные узоры.

Феликс, затаив дыхание, глядел как в ночной выси появляются звездные врата, из которых, словно легкий шелковый дым, струился свет, падая на гору. И тут произошло еще более удивительная вещь. Белый свет месяца стал приобретать очертания, и вскоре из скалы стала появляться первая смотровая башня, словно невидимая кисть художника вырисовывала ее с помощью света. Когда-то величественный Ферас возрождался в полуночном свете, такой же призрачный, как и воспоминания о жителях Каирнала, которые все еще бродят по Забытому королевству. Только в отличии от Каирнала, тут возрождались не люди, а сам город. Голубой свет звезд очерчивал сложные контуры зданий, а уже из этих светящихся рисунков выплывали башни и статуи, появлялись мосты и водопады, в небо взмывали стаи журавлей, и над городом восходила золотая радуга. Прозрачные стены Фераса окутывал небесный ореол, от которого расступалась даже тьма ночи, и в тот момент даже черная звезда ужалась под напором этого святого сияния.

Феликс так и стоял, разинув рот, а затем подскочил и упал, когда над горой неожиданно разнесся громогласный вой труб, настолько сильный, что его вполне могли бы услышать в любой точке этой необъятной пустыни. Теперь стало видно, что помимо города, из света родились и сами его жители, которые теперь стояли у стен, будто хозяева, встречающие у дома дорогих гостей. Когда же Феликс отошел от этого потрясения, Эн уже вовсю шагал к городским воротам, которые теперь были распахнуты, и в них можно было разглядеть все еще занесенный песком проход. Другие, звездные ворота, продолжали переливаться и подрагивать над городом, как флаг на ветру, или северное сияние. Поднявшись, маленький никс побежал, не глядя под ноги, за своим немногословным спутником. Он то и дело спотыкался, но не мог отвести взгляда от этого невероятного чуда. Когда же он догнал быстро идущего Эна, и открыл было рот, то смог издать лишь какие-то несвязные речи, в которых переплелись десятки вопросов, вертящихся у него в голове. Эн же все продолжал молча идти к городу.

Было ли это отблеском света, но одежда молодого ювелира тоже преобразилась. Золотые узоры и канитель на его плаще сияли солнечным светом, словно проходящим сквозь чистый янтарь, а в его темных волосах сверкала алмазная пыль, какую обычно можно было увидеть на чистом утреннем снегу. Феликс было подумал, что и его волосы блестят не хуже, но проверить это не смог. Так они дошли до самых ворот, и взгляды всех жителей сопровождали их. Но Феликс не боялся, так как все они выражали дружелюбие и доброту. Еще раз кинув взгляд на Эна, он увидел, что теперь вместе с ними шагает еще один полупрозрачный человек, который присоединился к ним из строя этих гордых призрачных великанов, такой же бестелесный и золотистый. То был высокий мужчина в расцвете своих лет, с бородой до подбородка, заплетенной блестящими лентами в упругую косу. Его длинные волосы спадали до плеч, и так же, как и борода, местами были заплетены в небольшие красивые косы. На плечах же у него были царственные одежды, доходившие до самых его ног. Он шел, слегка улыбаясь, то и дело украдкой поглядывая на Эна, который в свою очередь будто бы и не замечал нового спутника.

Так, втроем, они дошли до самых ворот и остановились у заваленного прохода. Феликс все вертел головой, глядя то на толпы полупрозрачных горожан, то поднимая взгляд на исполинские статуи, поддерживающие на своих плечах светящиеся стены города. Феликс смотрел на сотканных из света людей, и до него не сразу дошло, что все они отличаются от каирнальских привидений. В Забытом королевстве он видел лишь воспоминания, тогда как сейчас перед ним стояли настоящие призраки!

Пока он потрясенный новыми мыслями осматривал улыбающихся ему великанов, Эн подошел к скале, и звездный свет очертил на грубой каменной породе новую полосу, на этот раз витиеватую, похожую на молнию. Грянул гром и сверкнула молния, после чего скала разошлась, открыв темный проход, достаточный, чтобы в него мог протиснуться обычный человек. Феликс молча проследовал за Эном в образовавшуюся расщелину, а за ним прошел и бесплодный великан. Ламп у них не было, но они были и не нужны — звездный свет проникал сюда из большой трещины в потолке, а также источался от призрачной фигуры ферасийца, шагающего с ними рядом.

Они оказались в большом зале с высокими колоннами и разноцветными стенами. Всего его разглядеть Феликсу так и не удалось, так как свет хоть и проникал сюда, но его было недостаточно, чтобы осветить все стены. Казалось, что помещение было не меньше самой горы, в недрах которых они сейчас и находились. Феликс шел по все еще целой драгоценной плитке, и ему то и дело попадались давно истлевшие тела защитников этого места, облаченные в золотые доспехи. Порой ему встречались и черные панцири ашурийцев, разрубленные пополам могучими ударами топоров.

Когда же они прошли еще немного вперед, Феликс увидел высокий белый трон, к которому шла мраморная лестница. Место правителя выглядело молчаливым и покинутым, будто на него и не садились вовсе с самого его основания. Рядом же валялось сломанное кресло, уже не такое гордое и высокое, как место короля, но уже более пользованное. Видимо, это был тронный зал, а золотые воины — дворцовая стража, защищающая покои своего повелителя. Все они погибли, выполняя священный долг до последнего вздоха. Поднявшись по ступеням к высокому трону, Феликс увидел, что в некоторых местах белый камень был расколот. Наверное, когда ашурийцы мародерствовали в этих залах, то решили унести и сам трон, но не смогли сдвинуть его с места, а поэтому оставили как есть.

Приблизившись к месту правителя, Эн аккуратно пристроил меч рукояткой к изголовью, а затем, спустившись вниз, стал собирать сломанные мечи и шлемы ашурийцев. Феликс тоже стал помогать ему подбирать испорченное оружие врага, понимая, что именно хочет сделать Эн. Набрав целую кучу искореженных мечей и доспехов, они разложили их у подножия трона. Призрак Изаркиля — а то, что это был именно покойный друг Эна, Феликс догадался почти сразу же, как только тот появился рядом с ними — все это время молча наблюдал за их работой, робко улыбаясь. Когда же сломанное оружие поверженных врагов было уложено у подножия трона, в руках Эна появился еще один круглый предмет, который тот достал из сумки, висевшей у него на плечах. То была железная корона, больше похожая на волнистый обруч с белыми узорами. Она была гораздо больше обычной, и через нее вполне мог протиснуться маленький ребенок. Взяв ее в руки, он, наконец, впервые обратил внимание на прозрачную фигуру своего друга.

— Когда-то ты отказался забрать ее у меня, ну а что теперь? Достаточно ли ты послужил?

— Достаточно, мой дорогой друг. — разнеслось по залу многоголосое эхо. — Спасибо, что все еще хранишь память обо мне.

— Кто я, по-твоему, такой? — с раздражением и гордыней произнес Эн. — Я ничего не забываю.

Зал наполнил все такой же многоголосый смех, повторяющийся эхом между узловатыми колоннами.

— Мне было приятно знать тебя, sinrakir. — сказал Изаркиль. — Хочешь ли ты что-то передать тем, кто все еще любит тебя?

— Обычные слова все равно ничего не изменят. — ответил Эн, пристраивая корону на широкую спинку трона. — Ступай своей дорогой, царь ферасийский.

И Эн почтительно приклонил голову, но при этом все еще держась прямо и гордо. В этот же момент за спинкой трона прямо с потолка полился звездный свет, который был гораздо плотнее обычного, и больше напоминал дым. И тогда Феликс увидел, что он идет из большой расщелины, в которой виднелись сияющие врата, мерцающие драгоценным светом в ночном небе. По этому святому сиянию, плавно и грациозно, стала спускаться самая настоящая белоснежная ладья, и тянули ее такие же белые и невинные лебеди с огненными нимбами над головами.

От этого вида у Феликса вновь перехватило дыхание, но живительная сила, исходящая от священной ладьи, была такой могущественной, что наполняла его тело не хуже, чем глоток самого чистого воздуха. Изаркиль взошел на ладью, и небесные птицы понесли его к лучам света, которые исходили из открывшегося звездного проема. Феликсу захотелось, чтобы птицы забрали и его, но высказать это желание он не мог, так как на слова не было сил. Ему оставалось лишь завороженно наблюдать, как меркнут яркие звезды, и как по тронному залу расползается ночной мрак.

Пока Феликс, все еще застигнутый этим сказочным явлением, приходил в себя, бестолково пялясь во вновь ставшее обычным ночное небо, Эн достал небольшую масляную лампу и зажег ее. Теперь, когда все закончилось, представшая перед ними картина стала еще более удручающей, чем виделось раньше. Золотые доспехи защитников превратились в ржавые груды металла, а драгоценная плитка оказалась вся испачкана почерневшей кровью и засыпана серым песком, который принес сюда пустынный ветер. Отойдя от первого потрясения, и проследовав за Эном обратно ко входу, Феликс обнаружил, что светлый город и все его жители тоже растворились во мраке ночи. Ферас вновь превратился в покинутый всеми и забытый город-призрак.

— А я вот уже хотел будить всех, да только господин Дэй не позволил. — начал причитать Милу, когда они возвратились в лагерь. — Говорит, мол, вернетесь сейчас, а мне-то почем знать, когда вы там ушли. А вдруг вороньи всадники схватили.

— Так ведь со мной был господин Эн. — успокоил его Феликс, который только сейчас начал полностью приходить в себя. Всю дорогу до лагеря он старательно придумывал вопросы, которые задаст Эну, но как только увидел теплый свет костра, то тут же все их и забыл.

— Так это уж я потом узнал, что вы не одни пропали. С ним-то, конечно, вороньих всадников можно не бояться. — Милу бросил восхищенный взгляд на Эна, который в это время наливал себе воды из кувшина. — Но все равно нужно быть настороже, даже с таким умелым господином. Я ведь отчего и проснулся, от ржания, значит, лошадей, проснулся-то. Подумал было, что враг напал.

— Ну так ведь это наши лошади и ржали. — сказал Дэй.

— Нет, наши-то так не умеют. — запротестовал Милу. — Наши смирные. Это уж поверьте, я знаю. Сколько за ними уже присматриваю, подружились мы с ними, так что знаю я, как они ржут. Да и с другой стороны шло оно, ржание-то. Дикое такое. И, вроде бы как, скрип колес тоже слышал, но это уже и послышаться могло.

— Раз у тебя такие опасения, то нужно предупредить Эскера с Серафилем. — взволнованно проговорил Феликс. — Вдруг и правда враги где притаились.

— Да не было там никого, нечего их зря будить. — уже с упреком отозвался Дэй. — Мы же с тобой, Милу, сами ходили смотреть.

— Это да, ходили. — кивнул Милу. — Да вот толку-то, в ночи и не разглядишь ничего. А уж у кого, так у Серафиля глаз наметан лучше моего, и уж извините, господин Дэй, но и получше вашего. У вас-то он совсем один, если уж на то пошло.

— Приструнили, так приструнили. — улыбаясь развел руками Дэй.

— Да я ведь ничего злого и не хотел сказать, просто настороже нужно быть, раз тут всякие шастают. Ведь господин Эскер как говорил — что армии тут недалеко целые корабли тянут.

— Они уже должны были пройти. — вспомнил про вчерашнюю вылазку Феликс. Ему вдруг сильно захотелось спать, и он решил оставить свои расспросы на потом.

Как только солнце взошло над горизонтом, Феликса грубо разбудил Рольф, потыкав его ногой прямо в бок. Но это нисколько не разозлило Феликса, так как проснулся он как никогда бодрый и радостный, словно невеста перед свадьбой. Последний раз он так просыпался в Подзвездном Городе, чтобы увидеть новые чудеса того дивного места. Поэтому, быстро позавтракав, они направились на северо-запад, чуть правее застывшей в небе черной звезды. Теперь все увиденное прошлой ночью казалось Феликсу волшебным сном, наполненным несбыточными мечтами, и Эн не обмолвился с ним и словом про все, что с ними случилось в разрушенном городе. И вообще, в последнее время Феликс заметил, что тот все чаще погружается в раздумья, даже верхом на лошади, и часто бросает затуманенный взгляд куда-то на восток. Может он жалеет, что покинул Эль-Хафа, и его мысли возвращается к дому? Интересно, есть ли у него семья? Феликс ведь этого так и не узнал. Но ясно было одно — Эн, как и Дэй, скрывает от него нечто очень важное, но при этом не желает зла ни Феликсу, ни другим, а иначе уже давно бы перебил всех. То, что у Эна есть кто-то, кого он любит, говорила и то удивительное украшение, которое Феликс не раз видел в руках молодого ювелира. Эн часто любовался им, особенно по ночам, погружаясь в свои мысли. Но Феликс не хотел быть надоедливым и лезть с расспросами в личную жизнь этого загадочного человека, а поэтому оставил свои вопросы невысказанными.

К концу дня они свернули с главного тракта на почти не заметную, засыпанную песком небольшую дорогу, отходившую от основного пути. Если бы не кривые колья, вбитые вдоль всей дороги, то и не догадаешься, что тут есть тропа. На некоторых из таких кольев, покачиваясь на ветру, болтались белые кости — в основном змей и мелких животных. Но иногда попадались и человеческие черепа, в глазницах которых ночью загорался потусторонний могильный огонь. Раньше Феликсу от такого было бы не по себе, но после всего пережитого он был даже рад тому, что путь их был по крайней мере отмечен светом, пусть и не таким приятным, как хотелось бы.

На девятый день пути по этой забытой тропе пустыня стала редеть, и под их ногами все чаще стала появляться серая степь, с засохшими болотами и поваленными тут и там деревьями. Ветер в этих местах гулял еще сильнее, и скрип мертвых деревьев, вместе с развешанными на них костями, действовал на нервы сильнее, чем крики снедающих воронов, которые Феликс слышал, будучи узником в Белланиме. Днем их отряд стали преследовать редкие туманы, которые, хоть и ненадолго, но скрывали от глаз наводящую страх черную звезду. Постоянный болотный шум мошкары, и скрипучее эхо заставляли Милу нервно дергаться, и тот все время причитал о слежке, и что видит в туманах кладбищенскую карету, запряженную тройкой вороных коней, которой управляет посланник Владыки Костей.

— Хватит уже пугать нас, беспокойная ты душа, и без твоих выдумок в дрожь бросает. — упрекнул его Феликс, когда здоровяк в очередной раз стал рассказывать о карете.

— Ну так если видится она мне, что же тут поделать? Одному-то о ней думать страшновато, а вот расскажешь вам, и вроде как полегче.

— Только вот нам не легче. — нахмурился Феликс. — Серафиль, вон, ничего не видел, а тут, видите ли, нашелся следопыт. Как бы твои слова в правду не обратились, и за нами действительно не погнались кладбищенские мертвяки.

— Так могут ведь, погнаться-то. — почти шепотом промолвил Милу. — Тут ведь, сами видите, кости везде, да и воздух затхлый. Самый настоящий могильник. И не святой, как принято у добрых людей, а видно совсем заброшенный. Нам бы помолиться всем вместе, тогда может и Владыки отыщут его.

— Я уже говорил тебе, что тут нечего бояться. — вмешался в разговор Эскер. — Аркаллийские ведьмы совсем не опасные, хотя… вид их действительно может внушить страх. Так что приготовьтесь заранее, они пострашнее белланийских вдов будут. Наши хоть молодо выглядят, а эти словно из дерева родились.

Слова Эскера не сильно успокоили Феликса, и он, против своей воли, все чаще стал вслушиваться в разносящиеся по округе трухлявые звуки и свист холодного ветра. Теперь и ему казалось, что где-то за камнями и оврагами ржут кони и скрипят давно не смазанные колеса. Порой даже, в предрассветной дымке, ему мерещился силуэт крытого фургона, но он уверял себя, что это всего лишь еще одно поваленное ветром сухое дерево, которые тут валялись на каждом шагу.

— Слышите. — снова заговорил Милу, стоило им с утра сняться с лагеря и отправиться в дорогу. Погода была хмурая и влажная, а под ногами хлюпала болотистая почва, а поэтому настроение у всех было подавленным и по-утреннему недовольным. — Вроде как опять лошади.

Никто уже не обращал на его слова внимания, но спустя два часа Серафиль вдруг поднял руку, дав понять, чтобы все остановились. Сейчас, когда вокруг клубился рваный туман, было опасно разделяться, а поэтому разведчиков вперед не пускали, но те все равно были наготове.

— Ох и не нравится мне все это. — пожаловался Милу, когда Эскер с Серафилем стали оглядываться по сторонам, стараясь что-то рассмотреть или услышать.

— Имейте осторожность под ногами. — сказал за спиной Феликса Синох. — Трясины тут хваткие.

В этот момент где-то в глубине тумана раздался гулкий военный рог и бешено заржали кони. Справа от Феликса вспыхнула яркая вспышка — это Арель обнажил свой клинок, который тут же отразил своим наполированным лезвием серое небо. Не успел Феликс сообразить что ему делать, как рядом с ним просвистела черная стрела, но Соль вовремя успела встать на дыбы, и та проскочила прямо между ее копыт.

— Все за мной! — скомандовал Эскер, и вынув свой меч, направил лошадь в сторону пролеска, маячившего на горизонте.

Врагов еще не было видно — их скрывал туман и толстые коряги — но звуки их приближения были вполне отчетливые. Судя по топоту и хлюпанью почвы, к ним приближались сразу с двух сторон и не меньше пары десятков лошадей. Еще раз громко прогремел рог, заставив задрожать ленивый туман, и Феликс увидел первого противника — закутанного в алые одежды воина, с похожим на ведро латным шлемом. В него тут же угодила толстая стрела, выпущенная Серафилем, которая, словно пушечное ядро, сбила его с лошади. Не раздумывая, Феликс пристроился к повозке, в которой сидел, закрыв голову руками, напуганный Милу, а впереди, подгоняя лошадей, ругался на все лады Рольф.

Вся их маленькая компания собралась в кучу, и теперь мчалась по кочкам и ухабам, преследуемая вооруженными всадниками. Радость была лишь в том, что это были не зургалы, а значит их можно было победить обычным оружием. Мчавшись рядом с повозкой, Феликс увидел, как к нему приближается еще один воин в жутких окровавленных кольчугах, и маленький никс, не раздумывая, достал свой меч и тут же раздосадовано выругался. Со всеми этими приключениями и раздумьями он совсем забыл, что клинок сломан, и не позаботился о новом оружии! Всадник неумолимо приближался, а рядом не было никого, чтобы отразить его удар, но тут с другого бока кареты раздался хриплый голос Хольфа:

— Эй, человечек, лови скорее!

Тут старый никс отстегнул от своего седла длинный алый сверток, с которым вернулся из двухдневного странствия, и тут же перекинул его Феликсу. Развернув его, Феликс увидел двуручный меч, клинок которого был такой огромный, что как только Феликс поймал его, то тот чуть было не утянул его с седла. Кое-как удержавшись, Феликс поднял его двумя руками и тут же скрестил его с серым мечом противника. Удар был очень тяжелым, но не шел ни в какое сравнение с той всесокрушающей силой, с которой его бил вороний всадник в Каирнале. Обменявшись парой звонких ударов, Феликс краем глаза увидел, как справа от него промелькнуло что-то большое, а затем ударило врага по латному шлему. Это был Милу, который схватил узловатый посох Дэя и со всей силы обрушил его на голову противника. Удар вышел настолько сильным, что всадник осел, а затем и вовсе повалился с седла, потеряв сознание. Но на его место тут же пристроились еще двое преследователей, на этот раз с блестящими, смазанными какой-то черной смолой копьями.

Не имеющий почти никаких навыков верхового боя, Феликс смог увернуться от первого копья, но вот второй наконечник с жгучей болью ужалил его в плечо чуть выше сердца. Боль была дикая, но лишь первое мгновение. Леденящий страх приглушил все остальные чувства, и Феликс, перехватив тяжелый меч правой рукой, тут же ударил им в ответ. Странно, но меч с легкостью пробил кольчугу, словно сырую бумагу, и врезался в бок противника, который, словно настоящий безумец, схватился за лезвие рукой, не давая Феликсу вытянуть меч обратно. Точнее, он так полагал, но оружие с легкостью выскользнуло обратно, лишив всадника еще и нескольких пальцев.

Феликс был будто бы не в своем теле, не чувствуя ничего, кроме бьющего в лицо влажного ветра и приятной тяжести меча в руках. Боль и страх смешались в его голове, и полностью завладели его сознанием. Он раз за разом отражал все новые выпады, а рядом с ним то и дело выскакивал Милу, стукая очередного всадника пастушьим посохом. Над их головами свистели стрелы и гремел гром, совсем рядом сверкали смертоносные молнии, и улетали дугами в туманную дымку, а противники все прибывали. На место одного приходили двое, и было совершенно непонятно, сколько их еще. Вот и снова трое подоспели откуда-то сзади, заняв место раненого товарища. Феликс снова поднял меч, намереваясь нанести очередной удар, как откуда ни возьмись появилась черная, как ночь, карета. Сердце маленького никса ушло в пятки, когда он увидел взмыленных коней с выпученными глазами, обливающихся белой пеной. В его памяти возникла каменная повозка, похожая на ладью, в которой сидели мертвые короли. Но быстро опомнившись, он заметил, что эта карета все же отличается от той, и выглядит на первый взгляд вполне обычной. Казалось, что на осознание этого ушли часы, но прошло всего пара мгновений. Всадники с алыми плащами, которые мрачным закатным шлейфом развивались за их спинами, преследовали маленький отряд, и не было им конца. А тут еще и подкрепление им подоспело! И что же ждать от этого железного фургона?

Феликс быстро уловил маленькую фигурку, сидевшую на месте кучера. Бросив вожжи, она в мгновение ока прыгнула вперед, и, словно цирковой акробат, стала перебираться по спинам лошадей, грациозно, будто настоящая кошка. Феликс и глазом не успел моргнуть, как она перепрыгнула на лошадь одного из нападавших воинов. Теперь Феликс смог увидеть, что на лице у нее была расписная деревянная маска, и понять, кто именно скрывался под ней, было невозможно. А тем временем незнакомец вытащил из-за пояса тонкий меч, похожий на длинную иглу, и сразу же вонзил его в шею одному из всадников, между сочленениями латного воротника. Спихнув зазевавшегося противника ногой с седла, незнакомец занял его место, и тут же метнул в другого противника маленький пузырек. Вспыхнуло синее пламя, и второй всадник рассыпался в белую пыль. Что стало с третьим преследователем Феликс не увидел, так как сам вступил в схватку с очередным противником. С помощью Милу ему удалось одолеть и этого врага, и когда тот повалился на бок, обливаясь кровью, Феликс стал ощущать, что и его силы скоро иссякнут. Раздирающая боль в ране от копья все нарастала, но отвлекаться на нее не было времени.

Он повернул голову в сторону неожиданного союзника, чтобы проверить, как тот справляется, и как раз вовремя. Тот, все еще сидя на отобранной у преследователя лошади, достал из-за спины длинную, обмотанную тряпками с нарисованными на них рунами палку. Сначала Феликс подумал, что это был метательный дротик, так как за спиной у незнакомца висел колчан, из которого выглядывало еще несколько таких же разномастных черенков, но потом понял, что это была очень длинная курительная трубка. Приподняв маску, незнакомец вставил мундштук в рот, и крепко затянувшись, выпустил несколько струек синего, потрескивающего словно сырые поленья, дыма. Но то был не такой глубокий и тучный дым, какой обычно выдыхала Анья, а совсем наоборот — две юркие струйки вырвались наружу, и словно змейки-шутихи стали выплясывать вокруг убегающего отряда сложные узоры, которые на мгновение вспыхивали пламенем прямо в пустом пространстве, а затем угасали. После этого настала очередь другой трубки, которая была завита спиралью, словно бараний рог. Из нее незнакомец выпустил даже не дым, а что-то больше напоминающее блестящую пыль, которая замерцала вокруг них великим множеством разноцветных переливов. И только тогда Феликс стал понимать, что больше не слышит звуков битв и погони, при этом все его товарищи тоже были в полном недоумении. Борода Хольфа была залита кровью, по большей части его противников, и в ее растрепанных недрах, словно голодный птенец из гнезда, выглядывал алый кусочек вражьего уха. Преследование закончилось так же неожиданно, как и началось.

— Господин Феликс! — нарушил тишину встревоженный голос Милу. — Тут Рольф, он ранен!

— Не останавливайтесь! — тут же приказал их неожиданный спаситель, и Феликс услышал в его голосе знакомые нотки. Он был молодым и звонким. — Держите путь к Аркалийскому лесу, я позабочусь о вашем друге! — сказав это, он перепрыгнул в повозку, которой теперь, как мог, управлял Милу, распластавшись через загородку и не выпуская из рук подрагивающих вожжей. Рольф лежал между корзинами с припасами, и из бока у него торчала черная стрела с красным оперением.

— Там еще один! — внезапно крикнул кто-то, и Феликс вновь поднял меч, приготовившись к новой стычке. Из очередного мшистого валуна действительно показался всадник, но ехал он уткнувшись головой в шею лошади, которая и сама еле волочила ноги. Хольф прямо на скаку пихнул его древком топора, и тот лениво сполз с лошади, словно мешок муки.

— Дремлет. — буркнул он в бороду, и сплюнул изо рта кровавую слюну.

— Едем до пролеска, а там можно будет и передохнуть. — сказал незнакомец, осторожно и со знанием ощупывая руками рану Рольфа.

Феликс не опускал меча до самого привала. Клинок почему-то вдруг стал совсем легким, и даже вроде как ужался в размерах. Когда Феликс только достал его, тот был чуть ли не ростом с человека, а теперь едва ли дотягивал и до половины. Ехали до пролеска молча, если не считать болезненных стонов Рольфа, да недовольного ржания тройки вороных коней, которые сами по себе, без хозяина, тянули железный фургон незнакомца, не сворачивая и не убегая. Когда они остановились у темных деревьев с серой пожухлой листвой, рана Рольфа уже была умела перевязана, а стрела удалена вместе с наконечником.

— Тут можно уже не бояться нападения. — буднично сказал незнакомец, потирая руки и направившись к своему фургону. — Я только кое-что проверю, и тут же вернусь к вам.

— Кто это был, интересно знать? — спросил Феликс, кинув взгляд на болотистые равнины, выстроившиеся на горизонте. — Я про тех, что напали. На зоарийцев и зургалов они не похоже.

— Воины Алгобсиса. — ответил Эскер, склонившись над Рольфом и проверяя его рану. — Обычные конники, ничего страшного. Сюда они уже не сунутся, это тоже правда. Ведьмы просто так их не пропустят, а они не настолько еще лишились рассудка, чтобы соваться сюда с боем.

— Снова угодили в засаду, но в этот раз хоть все вместе остались. — сказал Дэй, и подойдя к Милу, попытался вынуть из его трясущихся рук свой посох, который тот прижимал к груди, словно святую реликвию. — Вижу он тебе славно послужил, а теперь верни его, пусть послужит и старому владельцу.

Милу, все такой же потрясенный, разжал руки и отпустил посох.

— Черный фургон. — только и проговорил он. — Вот он, как есть, прямо туточки.

— Видать, у нашего мальца и вправду глаза в ушах, и уши в заднице. — заметил Арель, тоже подходя к остальным. — А ты чего, молчаливая сардина, ничего не заметил? — обратился он к Серафилю. — Эх ты, а еще разведчик называется.

— Стоит понимать, что это и есть та самая загадочная ученица Аньи, про которую та писала. — сказал Эскер, переводя взгляд на невысокую фигуру, которая уже возвращалась к ним. — Интересно будет расспросить ее обо всем поподробнее, и зачем пряталась от нас, и что такое в ее фургоне.

— Этого я пока не могу сказать, мой глубокоуважаемый Эскер Оманис. — раздался молодой голос ученицы, которая возвращалась обратно, и по-видимому услышала его слова, при этом держа в руках ступку, из краев которой плавно переливался белый пар. — А это, стало быть, знаменитый господин-вор, Феликс Лихт? — проговорила она, направив свою расписную маску на Феликса. — Какая высокая честь познакомиться со столь легендарной личностью, сумевшей обвести вокруг пальца самих капелланов.

— Ну, я… — замялся Феликс, и тут же почувствовал резкую жгучую боль в плече. Он и забыл про свою рану.

— Давайте посмотрим… — задумчиво проговорила ученица Аньи приблизившись к Феликсу, но ее путь тут же преградила скалоподобная спина Синоха.

— Имею приятность знакомиться с вами, уважаемая леди, но прежде чем врачевать, назовите свое имя и покажите лицо. — проговорил он, при этом сам не выражая никаких эмоций.

— А вы шустрые ребята. — весело заметила ученица, и сложив руки на груди, задумчиво похлопала себя пальцем по подбородку. — М-м-м… Имя, значит? Пусть будет Приветочка. — и она снова попыталась пройти мимо Синоха, но тот вытянул руку, преграждая ей путь.

— Странное у тебя имя, Приветочка. А как насчет лица? — включился в разговор Арель.

— Лицо мое может повергнуть вас в ужас, так что не рекомендую его лицезреть. Да и в фургон алхимика лучше не заглядывать, если не хотите проститься с оставшимися конечностями. — она кинула быстрый взгляд на Дэя. — Мне ли вам объяснять?

— Может быть вы все-таки закончите свои милые речи, а то я и помереть тут могу. — корча лицо от боли проговорил Феликс.

— Пусть лечит. — согласился Эскер, отводя в сторону вытянутую руку Синоха. — Рольфа она хорошо выходила, да и во время погони помогла. Если хотела бы нас убить, то еще во время сражения могла напасть на Феликса.

— Хорошие мысли, господин «песчаная змейка». — весело проговорила Приветочка.

— Теперь нам остается решить, куда двигаться дальше, хотя, и так ясно, что придется заночевать у ворожей. — продолжил говорить Эскер, глядя как Приветочка обрабатывает рану Феликса какой-то белой мазью.

— Тогда предлагаю сейчас же и отправиться. — сказала Приветочка закончив смазывать рану. — Ты, — она указала пальцем на Милу, — Хранитель Пастушьей Клюки, перевяжи-ка своему господину рану. Тут не опасно, но лучше подолгу не задерживаться. — и без лишних слов, она направилась к своему черному фургону, чтобы потом возглавить их отряд в направлении сухой и опалой лесной чащи.