Звезда Ворона

Глава 2. Вороний пророк

Сердце Феликса сжималось от ужаса, когда он мчался сквозь холодную тьму леса. Еще никогда в жизни он так резво не бегал. Даже когда он крал запретные дневники алхимиков из святых архивов Ярички, и когда за ним пускали имперских гончих, способных учуять маковое семя в кармане прокаженного, ему не приходилось так быстро бегать. Неумолимый страх и ужас подгоняли его не хуже, чем плети суммийских работорговцев из Старых Городов. Скоро он потерял счет времени, и все вокруг него завертелось, будто он попал в центр темной и холодной бури. Ветки деревьев цепляли его за одежду и царапали лицо, словно руки мертвецов, пытающихся затащить его в свое загробное царство, но маленький никс не обращал на них внимания. Феликсу стало казаться, что он бежит уже целый день, забредая все дальше в непроглядную чащу леса. Небо над его головой все еще освещали редкие вспышки молний, хотя дождь уже закончился. И только когда боль в боку стала невыносимой, словно ему под ребра всадили острый кинжал, Феликс позволил себе остановиться.

Облокотившись спиной о мокрый ствол дерева, он обессиленно сполз вниз и прижал к себе мешок с вещами, который все это время висел у него за спиной. Полные тревог воспоминания о том кошмарном всаднике так и не покинули его голову. Кто это был, и что ему было нужно? Образы бледнокожих фигур, которые во время его бега улетучились из головы, снова начали к нему возвращаться. Теперь ему стало казаться, что среди деревьев он видел еще и женщину верхом на коне, которая с холодным взглядом следила за каждым его движением, когда он сражался с бледнокожими врагами. Феликс молил богов, чтобы они помогли ему избавиться от мучительных воспоминаний, но этот всадник… и его меч. Он был пропитан таким всепроникающим духом зла и энергией смерти, что даже цепные ведьмы из Белланимы по сравнению с этим всадником казались ангельскими девами. И Феликс предпочел бы провести всю жизнь в злополучной тюрьме, чем еще раз встретиться с этим существом в черных латах.

— Но он же умер… — шепотом проговорил Феликс сам себе.

Его собственные слова немного ободрили маленького никса, и ему было просто приятно услышать человеческий голос. Он может говорить и здраво мыслить, а значит еще не сошел с ума. С осознанием того, что тот страшный всадник был убит, пришла и невероятная усталость, словно ему в одночасье на плечи водрузили неподъемный валун. Многочасовой бег отнял у него последние силы, и чувствуя, что он вот-вот потеряет сознание, Феликс еще сильнее обнял свой мешок с пожитками, проваливаясь в пучины забвения.

Феликс был уверен, что минуло несколько часов, прежде чем он пришел в сознание. Его тело сползло со ствола, и теперь он лежал, уткнувшись носом в землю, вдыхая запах мокрой почвы, смешанный со сладковатым ароматом дикой земляники, которая росла рядом. Его тело все еще ужасно болело, но уже могло двигаться. Вся одежда Феликса промокла насквозь, а руки были испещрены множеством мелких ран и царапин, словно он сражался с целым полчищем диких котов.

Приподнявшись, маленький вор устало облокотился о дерево. Гроза прошла, и теперь, сквозь густую листву пробивалось послеполуденное солнце. Прошедшее сражение показалось ему ночным кошмаром, хотя Феликс и понимал, что все это было на самом деле. Ему все еще не верилось, что он смог спастись, и даже победить несколько врагов. Покопавшись в мешке, он достал тряпочку, в которую был завернут твердый кусок засохшего мидденхольского сыра и пара кусочков овсяного печенья. «Воробушкина еда», как называл их Халд.

Мысль о никсе заставила Феликса на секунду отвлечься от еды и призадуматься. Отправляя в рот свою скудную трапезу, он не мог понять, как ему удалось упустить этого здоровенного воина, да еще и верхом на лошади, из вида. Вместе с этими мыслями в его голову закралась и обида.

— «Это он должен был за мной следить! Ведь я не умею сражаться. Поэтому Делрой и отправил со мной Халда!». — подумал Феликс. И только сейчас он вспомнил, что вместе с ними был еще один никс. Обида тут же развеялась, словно утренний туман, и ее место заняло чувство стыда и отвращения к самому себе. Тот никс, наверное, уже празднует с другими героями на горе Алласхейм, рассказывая им о своей достойной смерти на поле боя, и как он спас никудышного маленького вора.

Феликс не ощущал вкуса еды, обратив невидящий взгляд куда-то в пустоту. В чувство его привела беспокойная белка, которая, похоже, приняла его копну волос за отличный тайник, в котором можно было бы спрятать свои запасы на зиму. Вздрогнув от удивления, когда та приземлилась на его макушку, Феликс попытался отмахнуться от незадачливого зверька, но белки уже и след простыл. Отправив в рот последний кусочек сыра, и запив его водой из мехов, Феликс поднялся на ноги и огляделся. Он был уверен, что за ним не было погони, ведь если бы его и вправду искали, то нашли бы еще тогда, когда он лежал без сознания. Еще раз порывшись в мешке, он достал маленький деревянный тубус и секстант — железный прибор, позволяющий ориентироваться по звездам. Вытащив из тубуса карту империи, Феликс начал определять свои координаты по расположению солнца. Он хорошо умел ориентироваться по звездам, а в его незаконных делах это играет немаловажную роль, ведь нередко ему приходилось оказываться в незнакомых ему местах, когда, например, отправлялся в соседние королевства. Но сейчас астрономический прибор нужен был ему лишь для того, чтобы рассмотреть звезды за лазурной пеленой дня. Определить ночью свое местонахождение может почти любой житель Стелларии, ведь все крупные города империи зеркально повторяли расположения звезд в созвездиях Льва, Кобры и Маяка. Над головой Феликса было небольшое окошко из листвы, через которое просматривался маленький кусочек голубого неба, и которого хватило, чтобы определить свои координаты.

— «Далеко же меня занесло». — подумал Феликс, глядя сквозь линзы на еле заметную звездочку, которая подмигивала ему сквозь небесную шаль, словно распутная девица из знаменитого квартала Ли Лий в восточной столице.

Определив, куда ему теперь держать путь, Феликс убрал карту с прибором обратно в мешок, и поднявшись на ноги, снова почувствовал сильную боль после утренней погони. Вопреки расхожим мнениям о ворах и разбойниках, Феликс не выделялся сильной выносливостью и крепким здоровьем. Да, он был довольно юрким, но в основном полагался на ум, заранее продумывая все пути отступления.

Взяв в руки узловатую ветку, и облокотившись на нее как на трость, Феликс побрел в сторону уже клонившегося к закату солнца, которое пробивалось сквозь мокрую листву. Делрой сказал, чтобы они двигались в сторону западной столицы, видимо, там их должен был встретить еще один отряд, который Гантэр оставил как раз для такого случая. Размышляя над этим, Феликс в скором времени вышел на лесную дорогу. Это не был главный имперский тракт, но все же вдоль дороги шли довольно глубокие колеи, которые сейчас были наполнены мутной дождевой водой. Похоже, здесь недавно проехала карета.

Сейчас Феликс не боялся встретить кого-то из путешественников, и уж тем более лесных разбойников. Все, кто жил на изнанке империи, знали его в лицо, а если и нет, то как минимум слышали о книжном воре. Он даже не боялся встретить кортеж цепных ведьм, которые перевозят преступников в тюрьмы Белланимы и забирают для отпевания покойников из глухих деревень, параллельно проповедуя свою веру в Силестию. Сейчас он был рад любой повозке, пусть даже и с металлическими прутьями. Главное, чтобы это не был тот приводящий в ужас всадник и его бледнолицые соратники, одинаковые лица которых уже стали размываться в памяти Феликса и казались лишенными жизни восковыми масками.

Прошло не меньше двух часов, прежде чем его суставы обрели былую подвижность, и перестали изнывать от дикой боли. Выйдя на главную дорогу, он отбросил палку, и тут же увидел впереди себя медленно бредущего всадника. Его силуэт сразу возродил в памяти Феликса навевающие страх воспоминания о черном воине. Ноги сами понесли маленького вора за ближайший ствол кривобокой сосны, что росла около дороги. Прижавшись спиной к шершавой коре, он сделал несколько судорожных вдохов, словно только что вынырнул из ледяной воды. Немного успокоив встревоженное сердце, Феликс осторожно выглянул из своего укрытия. Похоже, всадник не заметил его. Опустив голову на грудь, незнакомец выглядел так, будто задремал прямо в седле. Внезапно алый луч солнца выдернул из темноты его голову, и Феликс увидел длинную бороду с несколькими тонкими косичками. Сердце маленького вора снова забилось чаще, и он только сейчас понял, что все это время, пока всматривался в фигуру всадника, не дышал. Выбежав из-за дерева на середину дороги, Феликс замахал руками и выкрикнул:

— Халд! Эй, Халд!

Услышав свое имя, никс резко дернулся и, подняв голову, начал озираться по сторонам. Заметив маленького человека посреди дороги он с громким воплем соскочил с лошади, и помчался навстречу своему другу.

— Живой! Ха-ха! А я-то думал… а оно ведь вот как оказалось…! Живой! — подбежав, он приподнял Феликса и сжал его в медвежьих объятьях. — А я смотрю — нету…! Ну, думаю, все, конец маленькому лисенку. Начал было бегать, искать… понял, да? — запинаясь стал объяснять Халд, поставив Феликса на землю. — Ну нету, и все тут! А потом еще эти набежали… ну я их и порубил…

Феликс был так рад встретить никса, что даже не обиделся, когда Халд назвал его «маленьким лисенком» и потрепал по голове. Как-никак Феликс был старше этого громилы лет на пять, хоть и выглядел на десять лет моложе.

— Выходит, что ты тоже попал в засаду? — спросил Феликс, когда они вместе пошли к лошади Халда.

— Да какая же это засада-то? — отмахнулся Халд. — Так… выбежали, значит, несколько… с какими-то кривыми железками. Я сначала подумал пьянь деревенская, ну, сам знаешь. Все бледные как снег. Понял, да? А они, нет, начали нападать. Ну я их, понятное дело, того… порубил. Ну и дальше пошел, значится, вас с Фьефом искать. А, кстати, он-то где запропал?

Феликс сразу понял, что Халд говорит про второго никса. Значит его звали Фьеф?

— Он… в его лошадь попали… — поникшим голосом ответил Феликс.

Халд, похоже, догадался к чему клонит Феликс. Немного постояв возле лошади, он сказал:

— Ну, значит пусть будет так. Фьеф хороший воин. Если выживет — то выживет. Ежели нет, то Король-бог точно впустит его в Алтусхолл. Понял, да? Да, впустит, как пить дать впустит.

Разложив позади седла меховую накидку, Халд усадил на нее Феликса, а сам сел впереди.

— Выходит, нам сейчас в Вестерклов ехать? — спросил он, беря в руки поводья.

— Ну, не в сам город, конечно. — сказал Феликс, опасаясь, что никс рванет прямо в столицу западной провинции. — Заедем в «Каменную Деву». У тамошних хозяев точно должна быть информация о том, где сейчас находится Гантэр. Порой мне в голову даже закрадываются мысли, что эти хитроносые карлики, которые там всем управляют, знают даже о том, что еще не случилось.

— В «деву», так в «деву». — сказал Халд, трогаясь с места.

Остаток дня они провели за рассуждениями о том, удалось ли Делрою с Мавис оторваться от погони, и где сейчас может находиться Гантэр. Оба сошлись во мнениях, что если даже преследователи и догнали Делроя, то вряд ли они смогли бы победить его в честном бою. Делрой был отличным мечником с внушительной силой и опытом, да и Мавис могла постоять за себя.

Как только наступил вечер, они решили сойти с дороги и устроиться на ночлег около толстого многолетнего дуба. Расстелив свои плащи, они собрали сухих веток, и обложив их камнями, разожгли небольшой костер. Вечер был теплым и безветренным, но листья над их головами все равно тихо перешептывались, делясь своими впечатлениями о новых гостях. Вытащив длинную курительную трубку, Халд развалился на земле, подложив под голову руку.

— Хочешь? — спросил он, выпуская тонкую струйку дыма и протягивая трубку Феликсу.

Но Феликс лишь помотал головой. Книжный вор не имел такой привычки, хотя там, откуда он был родом, это считалось почетным занятием. Но запах табака могли учуять сторожевые псы, которые довольно часто встречались в его работе, а поэтому Феликс всегда воздерживался от дыма и табака.

— А, ну да, ты же у нас из Штормфьорда. — проговорил Халд, снова выпуская плотное облако дыма. — Вы там больше по доброй выпивке, да? А я вот, значится, из Молтэнъяра… ну, это рядом с Поларвейном который. Знаешь ведь? Там еще плавильни у нас стоят. Большие такие, имперские которые. Дааа… Вот там мы любим хороший табак… ну, понятное дело, не наш. У нас-то там, сам знаешь, не растет он. Вот этот, который у меня — лирийский, самый лучший, если хочешь знать. Понял, да? И дымится хорошо, и тянется… А еще из Арно Очинг добротный, правда дорогой, зараза. Но они туда чего-то добавляют, в табак-то. Зелья, значится, свои… Они же там эти, врачеватели же все, алхимичут всякое. Понял, да? Хотя, если уж про вино заговорили, то от метеорной водки я бы сейчас тоже не отказался.

Но Феликс уже не слушал рассуждения никса по поводу культурных особенностей и его предпочтения в вине. Подложив под голову свой мешок, он слегка накрылся походным плащом, оставив сбоку открытую часть, так чтобы огонь смог побыстрее высушить его промокшую одежду. Приятное тепло от костра действовало не хуже самого сильного сонного порошка, а колыбельная из потрескивающих в огне сырых веток моментально убаюкала маленького вора.

Следующее утро выдалось холодным и туманным. Халд предложил поохотиться на белок, чтобы сварить из них похлебку, но Феликс не хотел долго засиживаться на одном месте, так как наемники Анастериана могут еще прочесывать здешние леса. Так что их завтрак состоял из скудных запасов сушеных грибов, нескольких ягод и сухарей. Феликс также поделился с никсом медовухой, которой наполнил маленькую фляжку еще позапрошлым вечером.

Когда с едой было покончено, они вновь отправились в путь, и спустя некоторое время деревья на их пути стали редеть, а разная лесная живность уже не так часто попадалась на их пути. Выбравшись из густого леса, они в скором времени добрались до главного тракта. Выложенная серыми булыжниками дорога была такой широкой, что на ней спокойно могли разъехаться сразу три кареты. В этот раз Феликс уместился на лошади задом наперед, облокотившись своей спиной о широкую спину Халда. Вытащив из мешка карту империи, он начал сверять маршрут.

— Полагаю, если боги будут сегодня в хорошем настроении, и не нашлют на нас новые ненастья, то уже через несколько дней мы сможем добраться до «Каменной девы». — проговорил Феликс.

— Хорошо, ежели оно так. — ответил Халд, осматриваясь по сторонам и глядя на окутавшую их утреннюю дымку. — Не нравится мне эти туманы.

— А что в них такого? Ты же говорил, что у тебя дома любят «подымить». — сказал Феликс, убирая карту в тубус.

— Но так я про дым говорил. — ответил через плечо Халд. — А это же не дым. Да и странный он какой-то.

Туман действительно был необычный. Тяжелый, он словно призрачные реки струился между деревьев, вытекая из дырявых стволов, и покрывая землю молочной пеленой.

— Это особый туман леса Тирн, мой подозрительный любитель трубок. — ответил Феликс, который не раз сталкивался с таким явлением. — В этих краях такое часто можно увидеть.

— Ну ты там держись тогда. — ответил Халд. — А то, если уж упадешь, я ведь тебя и не найду тогда… в этих-то туманах. Понял, да? Затеряешься, маленький-то такой.

Феликс насупился. За свою безопасность ему пришлось расплачиваться глупыми и порой совершенно поверхностными насмешками со стороны никса. Поэтому Феликс не стал затевать спор, чтобы лишний раз не портить настроение себе и своему спутнику. Халд хоть и был дураком, но при этом обладал силой трех мужчин, и мог одним ударом разрубить пополам целую лошадь. Спорить с такими людьми было себе дороже, а поэтому Феликс сдерживал себя от едких колкостей в его адрес.

По мере продвижения по имперскому тракту, время от времени им попадались придорожные святилища Шести Владык. В одном из таких Халд стащил кульпиту — чашу святого вина, которое паломники оставляли во время совершения ежегодных путешествий. Никс был ценебритом и приверженцем старой веры, которая почитала Короля-бога, а значит священные традиции главной церкви империи для него абсолютно ничего не значили.

— Ну и мерзость. — прокряхтел Халд, вытирая бороду и выкидывая в кусты пустую глиняную чашу. — Кто же разбавляет вино водой, а? Понятное дело, что эти их многоликие боги на них гневаются. Вот мы никогда не разбавляем святое вино…

Но тут никс остановился на полуслове. Феликс тоже почувствовал неладное и повернулся, чтобы посмотреть, что заставило разговорчивого Халда замолчать. Впереди, там, где находилась небольшая лесная развилка, показалась группа вооруженных всадников, которая медленно брела по дороге в военном построении. Феликс насчитал семь воинов.

— Имперские солдаты. — шепотом проговорил Феликс, заметив яркие серебряные кольчуги и маленький флаг, который развивался на копье одного из всадников. — Обычный патрульный отряд. — на всякий случай Феликс накрыл меч Халда подолом плаща, а сам стал рыться во внутренних карманах своей куртки. Отыскав там маленький пузырек с прозрачной жидкостью, он откупорил крышку и вылил содержимое себе на одежду.

— Что это за дрянь такая? Ну и вонь! — с отвращением проговорил Халд, зажимая нос.

Феликс тем временем оторвал от своей рубашки несколько лоскутов и обмотал ими руки и лицо, а затем накинул поверх всего этого плащ.

— Если они начнут спрашивать, то скажешь, что везешь из Красного госпиталя прокаженного-пилигрима. — прошептал Феликс, накидывая на голову капюшон. — И ради всех святых, убери проклятую руку с носа! Ты уже две недели как меня везешь из Эль-Хафа, так что должен был привыкнуть к вони.

Все еще морща лицо, словно он только что съел целую корзину кислых яблок, Халд стал выглядеть так, будто готов оторвать голову любому встречному. Поэтому Феликс нисколько не удивился, услышав презрительные нотки в голосе командира отряда, когда тот приблизился к их лошади.

— Что это ты везешь, никс? — суровым тоном спросил он, оглядывая Халда с ног до головы.

Тем временем остальные патрульные стали окружать их со всех сторон.

— Ну так это… болезного, значится, везу… по святым местам. — неуверенно проговорил Халд. — Из этого… Красного госпиталя. Вы то уж сами посмотрите, если так хочется.

Феликс заметил, как несколько солдат тут же отпрянули от него, еле сдерживая рвотные позывы. Похоже, до них только сейчас ветер донес тухлый запах разлагающегося тела.

— Чертова шлюха-Силестия, да он ведь у тебя уже сдох! — воскликнул один из патрульных.

Увидев, как второй всадник тянет к нему свое копье, чтобы, видимо, удостовериться в словах своего товарища, Феликс издал тихий стон и зашелся хриплым кашлем. После этого солдаты отпрянули еще на несколько шагов.

— Что никс забыл на юге империи? — продолжил свой допрос командир. — Красный госпиталь ведь находится в Эль-Хафа, так?

— Ну… работа, она ведь везде найдется, верно? Там немного, сям немного. — ответил Халд. — Вот до юга и добрался. Понял, да?

— А потом понял, что песчаные дюны слишком вредят твоей нежной коже, и поэтому решил вернуться в родные фьорды? — язвительно спросил командир.

— Ну, так родные земли, оно, понятное дело, лучше. — сказал Халд. — А этого взял с собой потому что заплатили…э-э-э… эти, как их там? Красные врачеватели, так, вроде бы, их зовут.

— Видимо, много заплатили, раз решил вести его через три провинции? — не унимался капитан.

Феликс понимал, что командир не верит ни единому слову Халда. В другой ситуации их уже давно стали бы обыскивать, и тогда патрульные точно нашли бы меч Халда и другие вещи, доказывающие что перед ними не обычный путник. Но, похоже, капитана сдерживала мысль, что Халд действительно мог быть простым северянином, путешествующим по империи, и что он был таким тупоголовым, что взял с собой прокаженного. Да и путешественникам не воспрещалось иметь при себе оружия. А страх заразиться какой-нибудь болотной оспой пересилил подозрения солдат, и они в конце концов отпустили их.

— Это ты здорово придумал, с болезнями-то. — сказал Халд, когда они отъехали подальше от дозорных. — Только вот несет от тебя теперь, как от задницы дохлого быка.

Феликс и сам был не рад тому, что ему пришлось вылить на себя пузырек с маслом серого мака. Это было средство против гончих, чтобы сбивать их со следа. Очень дорогое средство.

— Тут неподалеку должна быть река. — проговорил Феликс, вспоминая карту империи, которую недавно изучал.

Им снова пришлось сойти с тракта, так как путешествовать в таком состоянии было просто невозможно. Теперь они уже не успеют добраться до «Каменной Девы» до захода солнца. К счастью, река и правда оказалась недалеко.

— Может быть остановимся в ближайшей таверне? — предложил Феликс, полоща свою куртку в холодной воде.

— Можно. — кивнул никс, который в этот момент справлял малую нужду под деревом.

Феликс был рад тому, что Халд согласился остановиться в трактире. Сам он не любил ночевать под открытым небом, предпочитая, пусть и изъеденные клопами, или даже набитые дурно пахнущей соломой, но все же мягкие и теплые матрасы, над которыми была хоть какая-никакая крыша. И на этот раз удача оказалась на их стороне. Приятная новость пришла во второй половине дня, когда они добрались до ближайшего постоялого двора.

— Смотри, это же фургон Маверика! — воскликнул Феликс, мигом узнав уродливую конструкцию, которую язык не поворачивался назвать «каретой».

— Значится, Гантэр тоже может быть тут? — спросил Халд.

— Не знаю. — задумчиво проговорил Феликс. — Они могли просто бросить фургон, и поехать дальше на лошадях. Хотя… вряд ли Маверик вот так просто бросил бы свои вещи, если только за ними не было погони. Боги, хоть бы это было не так!

Подойдя к карете, Феликс ухватился за решетки на окнах, и подтянувшись, заглянул внутрь. В тусклой полоске света, которая исходила от вечернего солнца, поблескивали множество таинственных колб и пробирок с разноцветным содержимым. Значит это был действительно фургон Маверика. Но хозяина нигде не было видно, и было непохоже, что этот фургон оставили в спешке. Спрыгнув обратно на землю, Феликс подошел к массивной двери трактира и потянул ручку, но дверь оказалась заперта.

— Это еще что за шутки? — пробубнил Феликс, безуспешно пытаясь открыть дверь. — Еще же рано закрываться.

Халд тем временем привязывал лошадь рядом с поилкой.

— Закрыто? — спросил он, когда Феликс стал барабанить по двери кулаком.

Окна трактира были плотно прикрыты деревянными ставнями, и понять, что происходит внутри было невозможно. Но света внутри не было, и это уже настораживало. Отойдя на несколько шагов назад, Феликс посмотрел на окна второго этажа и увидел, что в них все-таки проглядывается тусклый свет от масляных ламп.

— Кто-то там точно есть. — проговорил он, возвращаясь к двери.

— Может выломаем ее, да и все тут. — предложил Халд.

— А ты, как погляжу, долго думать не привык, мой нетерпеливый друг. Но не стоит растрачивать свои силы понапрасну. — остановил его Феликс. — Я просто вскрою этот замок. Похоже, дверь закрыта на ключ.

Он уже было полез в мешок за набором нужных ему инструментов, как за стеной послышались шаркающие шаги. У двери шаги стихли, и через секунду в ней открылось маленькое окошко, в котором замаячило угрюмое лицо хозяина таверны с большими мешками под глазами и обвисшими щеками.

— Кто это там? Не видите, что тут закрыто? Уходите! Через пять лиг будет деревушка, там и остановитесь. — прошипел он дребезжа своими щеками, и тут же закрыл окно.

— Хватит валять дурака, Букер! — забарабанил по двери Феликс. — Ты прекрасно знаешь кто я!

— Ничего не знаю. — раздалось за дверью.

— А ну живо открывай, вонючий сын шлюхи! — заорал Халд, и с такой силой ударил кулаком по двери, что та угрожающе затрещала. — А иначе я выломаю ее вместе с твоей тупой башкой! Понял меня?!

Раздался глухой щелчок и дверь тут же открылась. На пороге стоял низенький хозяин в черном камзоле и заляпанном фартуке. Его редкие седые волосы были растрепаны, и выглядел он словно старый пес, которого хозяин пинком выгнал на улицу.

— А-а, это вы… — со страхом в голосе протянул Букер, натягивая на лицо доброжелательную улыбку.

— Почему ты закрылся? — спросил Феликс, рассматривая темную комнату за спиной трактирщика. — Это Гантэр тебя попросил?

Приветливая улыбка исчезла с лица Букера так же быстро, как и появилась.

— Мне заплатили чтобы я задавал вопросы, но недостаточно, чтобы я выслушивал на них ответы. — угрюмо пробубнил он, отходя в сторону и пропуская гостей внутрь. — Ваши друзья наверху, я присмотрю за лошадью.

Не раздумывая, Феликс направился на второй этаж. Тут находилось несколько дверей, и не было видно ни одной полоски света, которая бы пробивалась сквозь щели в дверных проемах. Но Феликс ведь точно помнил, что видел свет в окнах. Распахнув первую попавшуюся дверь, он вошел внутрь широкой комнаты. Похоже, она предназначалась для нескольких человек. Но не успел он сделать следующий шаг, как к его горлу приставили холодное лезвие ножа. Феликс было подумал, что ему конец, но тут во мраке раздался знакомый голос.

— Постой, Мавис, это же Феликс!

Через мгновение комнату озарил неяркий свет пыльной масляной лампы, которую, видимо, до этого накрыли плотной тканью. Феликс увидел пять темных фигур, которые обступили его полукругом. Вместе с этим он почувствовал, что холодное лезвие кинжала исчезло с его горла, и Феликс смог вздохнуть с облегчением, когда из-за его спины вышла маленькая фигурка Мавис.

Не успел маленький вор раскрыть рот, как в комнату вошел Халд.

— Здорово, мелкая Мавис. — радостно поприветствовал девушку никс, и, подойдя к окну, прогремел: — Эй! Как тебя там? Старик! Неси сюда еды!

Пока никс громко выкрикивал свои предпочтения в еде, Феликс успел окинуть взглядом всех остальных, кто был в комнате. Помимо Мавис, тут находились еще Гантэр, Маверик, Делрой, Аластар и …

— Джаспер?! — ошарашенно воскликнул Феликс.

— Ты чего кричишь, дурак? — с упреком проговорил Халд, который мгновение назад сам надрывал горло.

Но Феликс лишь молча стоял и потерянно пялился на хмурившего в недоумении брови Джаспера. Он вспомнил о друге только сейчас, когда увидел его. Казалось, что кто-то вырезал из его памяти все, что было связано с Джаспером, но сейчас, когда Феликс увидел лицо друга, воспоминания бурным потоком хлынули в его голову, загораясь яркими вспышками, словно невидимый кузнец вбивал их в его раскаленный разум. Все казалось таким реальным, и в то же время у Феликса было такое чувство, будто он вспоминает во всех подробностях кошмарный сон, который приснился ему много лет назад.

— Что-то случилось? — буднично спросил Джаспер, который, нацепив круглые очки, изучал какие-то карты, лежащие на маленьком столике около кровати.

— Но… Но ты ведь… умер. — растерянно проговорил Феликс.

В комнате стало тихо.

— Ты это… так не шути. — нахмурил брови Халд, плюхнувшись в шаткое кресло у окна. — Умер, говорит… Поняли, да? Как он умер, ежели он вот… сидит, значится, тут.

Джаспер снял очки и уставил на Феликса свой обычный, насмешливый взгляд.

— Не думай, что моя смерть освободит тебя от долга, дорогой приятель Феликс. — проговорил он, улыбаясь. — Я храню все твои расписки, и даже после смерти получу каждого серебряного орла, которого ты мне задолжал, даже если мне для этого придется носиться за тобой в образе кладбищенского приведения.

— Я не шучу! — воскликнул Феликс, оглядываясь по сторонам. Но все, кто был в комнате, смотрели на него растерянными взглядами. Это разозлило Феликса еще больше. — Вчера, на поляне! Это ведь был ты, так?! Ты убил того рыцаря в черном! Отрубил ему голову, разве не помнишь?! А он пронзил тебя своим мечем! Точно! Твой меч… — Феликс кинулся к длинным ножнам, которые, по своему обыкновению, находились рядом с Джаспером. Но его друг успел схватить их раньше, и прижать к себе.

— Что ты хочешь сделать? — насмешливое выражение исчезло с лица Джаспера, и его место занял полный тревоги взгляд.

— Покажи свой меч. — потребовал Феликс. — Это им ты убил того воина. Тогда лезвие еще горело белым пламенем… — собственные слова показались Феликсу полным бредом, и он представил, что сейчас чувствуют все остальные, выслушивая его бредни про рыцаря и пылающий меч. Но в тоже время Феликс был твердо уверен в своих словах, и в том, что все это происходило на самом деле. Он был убежден, что тогда, на поляне, он точно слышал голос своего друга.

Хмыкнув, Джаспер вытащил уродливое лезвие из ножен.

— Никакого пламени нет. — тихо, словно разговаривая с душевнобольным, проговорил Гантэр.

— Я бы скорее поверила в пылающий меч и ангелов с небес, чем в то, что Джас смог кого-то убить. — вставила Мавис, усевшись на кровать, и положив ногу на ногу.

— Но… я же видел… — поникшим голосом сказал Феликс, глядя на ржавый клинок.

— Тебе, наверное, это просто приснилось. — сказал Джаспер, убирая меч обратно в ножны. — Я все это время был с пиратами на одном из их кораблей. Стыдно признавать, но той ночью, когда мы пили, я, похоже, малость перебрал, и наши морские друзья приняли меня за своего собрата, взяв меня с собой на корабль. И мне еще несказанно повезло, что я оказался на том, в который не угодила молния.

Все еще растерянный, Феликс осмотрел остальных.

— Выходит, мы проиграли? — проговорил он, садясь рядом с Мавис на кровать.

— Проигранная битва не означает проигранную войну. — сказал Делрой. — Сейчас мы решаем, как нам поступать дальше.

— Да о какой, Милостивая Дочь, войне вы говорите? — грозно проговорил мускулистый старик с копной пушистых седых волос. — Кто вы вообще такие?!

— Как ты уже должно быть догадался, — сказала Мавис, обращаясь к Феликсу, — ни у тебя одного крыша поехала. Вот и Аластар… — она покрутила пальцем у виска и тихонько присвистнула.

Феликс бросил взгляд на крепко сложенного старика, который стоял возле окна, скрестив на груди руки. Аластар Кальвис бросил на него растерянный взгляд. Род Кальвисов входил в число военных семей Белланимы, или как называли их сами белланийцы — военные ветви. Так же этот знатный род владел плавильнями в Тимберлоре, Эль-Хафа и Кузнями Набата в самой Белланиме. Странно было видеть представителя этого благородного дома в таком умалишенном состоянии. Аластар выглядел так, буто застал всеми любимого императора Лионеля валяющимся голым в грязном загоне со свиньями.

— Если вы мне сейчас же не объясните, что тут происходит, то я… — Аластар осекся на полуслове, уставив остекленевший взгляд в пустоту. Мгновение он, казалось, о чем-то старается вспомнить, а затем, все еще с такими же невидящими глазами, проговорил: — Я… я… А как меня зовут?

Маверик, который в это время старательно вертел в руках какую-то прозрачную сферу с разноцветной жидкостью внутри, осторожно приблизился к старику и посмотрел прямо в его рассеянные глаза. — Похоже, что кто-то изменил его память. — неуверенно проговорил алхимик. — Думаю, что это какая-то разновидность «небулы» или что-то в этом духе.

— Чего? — непонимающе вставил Халд.

— Зелья, которое влияет на разум. — объяснил Маверик. — Правда, я не могу точно сказать, какое именно, но оно явно было очень сильное.

— Ты ведь говорил, что у Анастериана есть алхимик. — вспомнил Феликс, уставившись на Гантэра.

— Да, но на поле боя я его на этот раз не видел. — ответил лидер повстанцев.

— Но ведь Аластар сражался в лесу, когда прикрывал наше отступление. — уточнила Мавис, переглянувшись с Делроем. — И тогда он, вроде, был еще в своем уме, так?

— Да, именно так и было. — кивнул Делрой.

— Я — Аластар? — все еще рассеянно пробормотал старик, уставившись на свои ладони.

— Ты можешь ему помочь? — спросил Гантэр у алхимика. По его голосу было понятно, что он глубоко сочувствует старику.

— Я уже испробовал несколько вариантов, но никакого толку. — пожал плечами Маверик, снова сконцентрировав внимание на стеклянной сфере у себя в руках. Осторожно поворачивая ее то в одну, то в другую сторону, он стал смешивать жидкости, которые, как догадался Феликс, были разделены прозрачными перегородками внутри сферы. — Мне нужна хорошая лаборатория и еще множество других инструментов. Пока что будет лучше его усыпить, а то, чего плохого, он и нам может навредить. Кто знает, что ему могли внушить. — после этих слов Маверик резко встряхнул сферу, и из нее вырвалась тонкая струйка черного дыма. Зависнув в воздухе, словно упавший на поверхность пруда лист, струйка дыма мгновение сохраняла неподвижность, а затем, повинуясь дуновению алхимика, поплыла к Аластору. Никто и слова вставить не успел, как глаза старика закатились, и он стал падать, будто его ударили по макушке увесистой дубинкой. — Держите! Держите же его! — запаниковал Маверик, кинувшись к Аластару.

Первым среагировал Халд, и его волосатая рука успела схватить кузнеца за кожаный воротник доспеха.

— Ну, что же по поводу лаборатории, мы ведь уже решили… — вставил Джаспер, глядя как никс укладывает на вторую кровать бесчувственного Аластара. — Эти карты, — он перевел взгляд на стопку пергаментов, которые изучал, когда в Феликс вошел в комнату, — надеюсь, их больше никто не видел?

— Конечно же нет. Милостивая Дочь, ты ведь не держишь меня за полного идиота, Джас? — сказал Маверик. — Я забрал все архивы из Черного замка.

— О чем это вы? — спросил Феликс.

— Видишь ли, мой дорогой незаурядный книжный воришка, не только ты в этом мире способен красть ценные документы. — улыбнулся Джаспер.

— Я их не крал! — тут же возмутился алхимик. — Я их взял, когда еще занимал место параконсула, а значит я имею полное право распоряжаться ими как мне взбредет в голову!

— И что это за карты? — спросил Феликс, подходя к столику и беря в руки первый попавшейся исписанный лист.

— Под Вестеркловом когда-то располагалась цепь тоннелей. И там находились целые залы, которые, как мне кажется, раньше занимал орден саламандр. — начал объяснять Джаспер.

— Кого?

— Саламандр… А, неважно. — отмахнулся Джаспер. — Главное то, что в этих помещениях есть все, что нам необходимо, и Анастериан про них не знает. Нам остается лишь уповать на то, что время еще не до конца похоронило эти помещения под грудами камней и земли. Если все сложится удачно, то мы сможем обосноваться там, пока будем вербовать новых сторонников. Ты только подумай, мы будет сидеть прямо под носом у Анастериана!

— Но ведь этим картам лет шестьсот, если не больше. — сказал Феликс, изучая потрепанные свитки и печати на них. — Эти тоннели, как ты и сказал, уже давно завалены.

— Да, работы предстоит много, и не самой приятной, если уж говорить прямо. — кивнул Делрой. — Но сейчас мы должны думать о том, как незаметно пробраться в западную столицу.

— Об этом можно не беспокоиться. — сказал Гантэр. — Герард как раз на днях прислал мне письмо. Анастериан еще до сражения решил устроить военный турнир по случаю своей победы. Боец Вестерклова против воина из Лимминг Мун.

— Лимминг Мун? — озадачено переспросил Феликс. — Выходит…

— Да. Белая Алет тоже проиграла. — устало вздохнул Гантэр.

Феликс призадумался. Белая Алет была лидером восточной армии повстанцев, и выступала против претора Лимминг Мун. Ее никто и никогда не видел, но при этом на каждом углу только о ней и говорили. Кто-то рассказывал, что это сошедшая с небес сама благословенная королева Зулу; кто-то говорил, что это ценебрийская принцесса Энио, которая воевала против первого императора Гелиоса Леонхарда во времена Великой Войны; а кто-то и вовсе называл ее воплощением Великой Девы-Искупительницы. И даже среди Серой Золы не было ни одного человека, который знал бы, кто она такая. Но все сходились в одном — Белая Алет была непобедима, да и к тому же летала на большущей хищной птице рух. Но Феликс, хоть и любил послушать хорошие истории, не особо удивился тому, что Белая Алет все-таки оказалась не такой уж и всемогущей, а ее легенда быстро рассыпалась в прах.

— Я слышал, — продолжил рассказывать Гантэр, — что после своей победы Анастериан отправился вниз по реке, и высадил свои войска в Брумусе. Затем добрался до Лимминг Мун по суше, около которого как раз шло сражение, и помог претору Рейну разбить восточную армию повстанцев.

Феликс заметил, как при этих словах сжались кулаки Делроя. Увидев, что маленький вор смотрит на него, Делрой отошел к окну и уставился в темноту.

— В любом случае, сейчас для нас это не так важно. Я имею в виду события в Лимминг Мун. У нас ведь и своих дел по горло. Так что ты там говорил про военный турнир, Гантэр?

— Да. — продолжил тот. — Думаю, мы сможем проникнуть в город во время игрищ. Анастериан, и тут можно даже не сомневаться, усилит стражу во время праздника, но большая ее часть будет сконцентрирована в центре города, рядом с ареной…

Феликс не слушал. У него внезапно закружилась голова, и голос Гантэра стал долетать до него приглушенным эхом, словно тот находился за стеной. Феликсу стало казаться, что он слышит шорох перьев, будто в комнату залетела птица, и стала в безумии биться о стены, как глупая муха о стекло. Свет от лампы стал гаснуть, и Феликс ощутил, как сильный холод наполнил комнату, словно кто-то открыл дверь во время зимней пурги. Его начало шатать из стороны в сторону, горло сдавило какая-то невидимая сила, не позволяющая словам вырваться наружу. Но тут кто-то положил руку ему на плечо, моментально развеяв это мистическое наваждение.

— Ты как, в порядке? — обеспокоенно спросил Джаспер. — Выглядишь совсем неважно.

— Да… да, со мной все хорошо. — соврал Феликс. — Я согласен с Гантэром по поводу… ну, всей этой ситуации.

— Серьезно? — удивленно проговорила Мавис. — То есть ты готов отправиться в Старые Города?

— Я… Что?! — удивился Феликс. Похоже, он многое упустил из недавнего разговора. — Какие еще города?

— В Арму, конечно. — сказала Мавис, немного обеспокоенно переглянувшись с Делроем, который теперь держал в руках деревянную кружку.

Феликс растерянно оглядел остальных. Обстановка в комнате изменилось. Маленькие столы были сдвинуты в центр помещения, и на них стояла еда. Да и сам Феликс теперь находился не в том месте, где стоял до того, как на него накатила эта странная волна холода.

— Как в Арму? Зачем? — пробормотал Феликс.

— Ну дает, а? — хмыкнул Халд, засовывая в рот ломоть хлеба. — Сам, значится, вызвался, а теперь спрашивает. Поняли, да?

— Я?

— Ну да. — кивнул Делрой. — Ты же сказал, что у тебя есть какие-то связи в Арме. Что сможешь привести несколько десятков умелых воинов. И почему ты раньше про это молчал? Они нам очень помогли бы в сражении. Речь ведь идет не о простых наемниках, как я понимаю?

У Феликса и вправду были знакомые в Арме, но это были обычные торговцы и уличные попрошайки, которые могли снабдить его нужными сведениями. Конечно, Арма славилась своей военной мощью, которая уступала разве что силам самой Стелларии, но при этом Арма была еще и городом, в котором, помимо превосходно обученных солдат, жили и вполне обычные люди. Ко всему прочему, эти самые знаменитые воины были на вес золота, и надеяться, что кто-то из них присоединится к армии повстанцев, да еще и из совершенно другой страны, было так же наивно, как и поверить в то, что в комнату, где они сейчас сидели, ворвется верховный архиепископ, и провозгласит Халда новым императором. Феликс даже представить не мог, что он предложил такую безумную идею.

Раздумывая над своим новым поручением, которое свалилось на его голову словно благословение пьяного монаха, Феликс уставил взгляд на тарелку. Увидев пред собой кусок холодной баранины с картошкой и разбавленным вином, маленький никс решил отложить решение своих проблем на другое время. Он только сейчас сообразил, что очень голоден.

Ужин прошел довольно тихо и быстро, после чего Гантэр, накинув на себя дорожный плащ, зашагал к двери.

— Я отправляюсь на север. — сказал он, перекидывая через плечо мешок с припасами. — Попробую договориться с сифийскими никсами.

— Тогда и я, значится, иду… — проговорил Халд, поднимаясь на ноги и отряхивая руки от хлебных крошек. — А то как ты там будешь, это… без меня-то, никак, получается. Ну, говорить-то с ними, с лесными, значится, никсами. Они ведь того… дикари.

Быстро попрощавшись со всеми, они вышли из комнаты. После слов Гантэра Феликс снова задумался о своей новой и трудной задаче. У него не было полной уверенности в том, что ему удастся выполнить свое необдуманное обещание. Хоть он ничего и не помнил, теперь все на него надеялись, а поэтому он приложит все усилия, чтобы достать, пусть и небольшой, но все же хороший отряд умелых армарийских воинов. Возможно, ему удастся найти какого-нибудь старого отставного командира, который сможет обучить повстанцев правильно сражаться и держать строй.

— Раз так все закрутилось, то мне понадобятся деньги. — все еще погруженный в раздумья, пробормотал Феликс. — Путь до Старых Городов сам по себе неблизкий, а мне, при этом, еще придется потратиться на информацию… ну и там по мелочам разным.

— В этом я не сомневался. Скорее солнце и луна поменяются местами, чем наш хитрый лис соберется отправиться в Старые Города, не прихватив с собой парочку золотых львов. — с ухмылкой проговорил Джаспер, по-приятельски похлопав Феликса по спине. — Надеюсь, ты не просадишь все деньги в первом же трактире?

Феликс с упреком посмотрел на друга. Да, он часто просаживал деньги в азартных играх, но это были его, Феликса, честно заработанные деньги!

— Я отправлю в Янтарный банк письмо, чтобы тебе выделили необходимую сумму. — сказал Делрой. — А пока что можешь взять печатку Аластара, сейчас она ему точно не понадобится. С гербом Кальвисов у тебя будет немного привилегий. Да ты и сам, я думаю, разберешься что с ней делать. — после того, как он это сказал, Делрой снял с шеи все еще спящего старика кулон с круглой печатью в виде медвежьей лапы. А затем, немного подумав, достал еще небольшой мешочек с монетами. — Все-таки немного монет тоже нужно. — сказал он, протягивая Феликсу кулон и кошелек. — Тут в основном медь, но пара серебряных орлов может и найдется. Мне пришлось потратиться на хозяина трактира, и еще на некоторые нужды, так что это все, что у меня осталось.

Конец вечера они провели за обсуждением плана проникновения в западную столицу, и изучая старые карты подземелий. Феликс очень удивился, когда узнал, что Анастериан разрешил выжившим никсам устроить погребальные костры для своих павших собратьев, а потом отпустил большую их часть обратно в северную провинцию, естественно, под военным конвоем. Возможно, западный претор решил показать свое милосердие, в надежде, что никсы не забудут его великодушие, и в будущем встанут на его сторону. Такие действия и вправду могли принести свои плоды, ведь никсы ценили честь и великодушие.

Но Феликс не стал долго раздумывать над этими вопросами, и отправился спать раньше других. Ему предстояла куда более ответственная работа, чем незаметный переезд в разрушенные катакомбы под западной столицей. И для этого ему необходимо было хорошо выспаться. Ночь прошла довольно спокойно и без происшествий. Феликс боялся, что после всего пережитого ему будут сниться кошмары, как это было в первые месяцы его заключения в Белланиме. Но, по-видимому, Владыка Зеркал посчитал, что Феликс и так уже достаточно натерпелся, чтобы мучить его новыми кошмарами.

Поднявшись рано утром, Феликс собрал в дорогу еды, и попрощавшись со всеми, отправился в ближайшую деревню, чтобы там дождаться какого-нибудь торгового каравана, следующего на юг. На всякий случай он взял с собой еще и небольшой кинжал, который повесил на пояс под одеждой. Раньше Феликс никогда не брал с собой оружия, полагаясь на дар убеждения, но последние события заставили его пересмотреть это правило.

Идти пришлось не так долго, как ему представлялось изначально. Солнце только-только преодолело половину своего небесного пути, как он уже переступал порог трактира ближайшей деревеньки. Его тут же встретили заплывшие лица местных пьянчуг, которые, похоже, не выпускали из рук кружки уже несколько дней подряд. Так же тут была пара белланийских охотников за головами, сидевших в углу таверны с надвинутыми на глаза остроконечными шляпами. Феликс нисколько не испугался их, а наоборот, обрадовался, что удача так быстро повернулась к нему лицом. Взяв у хозяина трактира небольшую кружку пива, он направился прямо к источающим угрюмое настроение белланийцам.

— Вы, я так понимаю, господа из Белланимы? — спросил он, присаживаясь на свободный стул.

Охотники за преступниками озадаченно переглянулись, а затем один из них еле заметно кивнул.

— Опасные нынче времена пошли, не правда ли? — продолжил Феликс. — Тут и там повстанцы воюют, словом — ужас что твориться. Да спасет нас от этих бед Дочь Милости Силестия. — он сотворил на груди знак Розы. — А слышали про Белую Алет? Говорят, недавно ее войско разбили у Лимминг Мун. А тут еще всякие странности…

— Только не говори, что ты тоже из этих ошалелых безумцев. — устало протянул один из белланийцев.

— Каких еще безумцев? — непонимающе переспросил Феликс.

— Да вот из этих. — сказал второй, кивком указав на деревенских забулдыг. — Эта уже четвертая деревня, в которой нам рассказывают про «опасные времена» и «странных незнакомцев с бледной кожей». И хотя бы раз их увидеть, незнакомцев-то этих.

— Ну так вот же сидят. — невесело ухмыльнулся его товарищ, указав на другой конец зала, где только что свалился в пьяном угаре один из местных выпивох.

— Зря вы, уважаемые господа, говорите такие слова. — вставил толстый хозяин таверны, который услышал их разговор. — Я и сам их видел, незнакомцев этих, о которых вы сейчас говорили. И про кожу правда, и вот еще что… — он наклонился, будто боясь, что их может услышать облезлый веник, который стоял в углу трактира. — …Поговаривают тут, будто эти самые незнакомцы, бледные которые, приплыли из Самсонской пустыни, и что привезла их сюда семья Тенебрис. Но говорят-то они по-нашему, и монетами расплачиваются имперскими. А кожа, это да, бледная. Да и пахнет от них морем и… дымом.

— Если все это правда, то нам здесь делать нечего. — сказал белланиец. — Его преосвященство кардинал был обеспокоен просьбами паломников, которые просили его защитить их от бледнолицых демонов, но если это обычные наемники, в чем лично я не сомневаюсь, то с этим делом пусть разбирается имперские солдаты или инквизиторы.

Раздумывая над словами трактирщика, Феликс не заметил, как белланийцы встали со своих мест и направились к выходу. Опомнился он лишь когда они стали громко забирать свои мечи, которые стояли на подставке для оружия рядом с дверью.

— Постойте, уважаемые. — засуетился он, поднимаясь на ноги. — Я хотел спросить о картежах цепных ведь… то есть Святых Вдов, конечно. Будут ли они проезжать по этим местам? Мне нужно на юг, и я подумал… ну, вы знаете, на дорогах сейчас не безопасно, и мне было бы куда спокойнее, если бы со мной рядом были ваши… э-э-э… благочестивые девы.

— Святые кортежи — это не уличные извозчики, чтобы ходить по расписанию. — с легким упреком в голосе ответил один из белланийцев. — Если тебе так страшно путешествовать по дорогам, то можешь отправиться в Вестерклов, и там уже сесть на корабль до Меридиана. Я слышал, что король устраивает турнир, и в город съедутся множество гостей. В том числе и по морю.

— Жаль, конечно, что по расписанию-то не ходят. — вставил трактирщик. — А то тогда мы знали когда тела-то готовить. Для погребения которые. А то гниют, знаете-ли.

Забрав свое оружие, белланийцы вышли из трактира. Конечно, Феликс мог отправиться на юг по морю, да вот только это займет куда больше времени и средств. Быстрее будет дойти до Меридиана пешком, чего Феликс, руководствуясь здравым смыслом, конечно делать не собирался. Поэтому ему пришлось снять небольшую комнатку в трактире, чтобы подождать торговцев, которые смогут взять его с собой на юг империи. Ждать же ему пришлось три дня, прежде чем в деревню приехал нагруженный пухлыми тюками и тяжелыми корзинами караван, следующий в Эль-Хафа. Феликс обрадовался тому, что это была богатая группа торговцев, следовавших из Мидденхола на юг, которых сопровождал отряд из десяти имперских гвардейцев. В такой компании ему точно ничего не угрожало.

Купив себе место в одном из фургонов, Феликс удобно разместился на стопке цветастой шерстяной ткани и ковров. Окна кареты были занавешены полупрозрачными узорчатыми занавесками, что еще больше приносило покоя и умиротворения, и если бы не легкое покачивание и скрип колес, то можно было бы подумать, что он находится в уютной комнатке в каком-нибудь приличном северном трактире. Компанию же Феликсу составила пара торговцев в ярких тюрбанах, и немолодая, обладающая благородно-строгим лицом дама, которая не выпускала из рук корзину с гусыней. Феликс не упустил такого случая, и завязал разговор с торговцами, которые показались ему вполне образованными и честными людьми, что было очень редким явлением для представителей их профессии. Ему хотелось узнать, какие еще слухи сейчас ходят по империи.

— Вы слышали про праздник, который устроил западный правитель? — спросил один из торговцев с козлиной бородкой. — Многие говорят, что он разбил войско повстанцев. Конечно, праздник — это дело весьма хорошее, но не в такое же время. Когда император, — тут он понизил голос, и, приложив руку ко рту, прошептал, — смертельно болен, и со дня на день отправиться на суд к Владыкам. — торговец сотворил над сердцем священный звездный крест. — Да будут Они милостивы к нему.

— Правители рождаются и умирают, мой добрый друг. — беззаботно проговорил его молодой сосед, который в этот момент наполнял свою трубку ароматным табаком. — Великий император Лионель, да сделают Владыки его дни долгими и счастливыми, без сомнений, сотворил много добрых дел на процветание нашей дорогой империи, но все же главная его заслуга в том, что он оставил нам достойных наследников. Конечно, я каждый день молюсь о его скором выздоровлении, но все же, если придет беда, мы все будем уверены, что империя не осиротеет, и семья Леонхард будет и дальше приумножать ее величие. — сказав это, он отдернул шторы и раскурил трубку, направив разноцветный дым в окно.

— Вы, без всяких сомнений, правы, мой любезный коллега, — все еще шепотом продолжил первый торговец, кинув испуганный взгляд на окно, — но все же принцу Алисандру всего лишь двенадцать лет, а его прелестному брату Юджину так и вовсе два. Вы полагаете, что они способны взять бразды правления целой страной?

— Великой Силестии было одиннадцать, когда она стала проповедовать святое слово. — вставил Феликс. — Клето было тринадцать, когда он поднял мидденхольских рабов на восстание. А святой Эйвисе было так и вовсе десять, когда ее, вместе с Силестией, распяли на крыльях Мельницы Плача. Люди взрослеют гораздо раньше, когда приходит беда.

— К тому же, нашего драгоценного принца Алисандра, а я считаю, что именно он станет следующим императором, не оставят одного. — вставил торговец с трубкой. — Вы разве не знали, мой милый друг, что при дворе императора есть должность тайного советника?

— Да-да-да. — закивал Феликс, переводя взгляд с одного торговца на другого. — Гроссмейстеры. При этом, их не один, а целых пять!

— Прибавьте к этому еще совет Хранителей, Небесный Синод, протекторий кардинала Белланимы, военный совет, вече полларвейнских ярлов и бессчетную армию маркизов и графов, многие из которых имеют прыткий ум, впрочем, как и некоторые свои тайные интересы. Да у юного принца будет столько мнений, сколько звезд на самом красивом из ваших ковров. — он кивком указал на край полотна, на котором была изображена знаменитая южная ночь.

Торговец с козлиной бородкой был вынужден согласиться с этим мнением, но он все равно выглядел встревоженным, и еще несколько раз вознес молитвы богам, чтобы они хранили правящую семью и всю Стелларию.

Так прошло двенадцать спокойных дней. Имперские торговые пути были устроены так, что к вечеру караваны доезжали до очередного крупного поселения, где можно было со всеми удобствами устроиться на ночлег в хорошем постоялом дворе, и, если понадобится, подковать лошадей или заменить их на свежих. Феликс, как и любой городской никс, любил с уютом устроиться на ночь. Дикость и первобытность были присуще лишь жителям дальних фьордов и лесным дикарям, которые жили в норах и пещерах. Феликс же любил сидеть в тепле, чистую одежду, и свежие полотенца, которые, вместе с теплой водой и душистым мылом приносили к его двери хорошенькие служанки или дети хозяина гостиницы. Поэтому Феликс не жалел денег на свой комфорт, особенно, если учесть, что эти деньги были не его. У Делроя и так было их столько, что хватило бы на пять жизней. Тем более, что в скором времени Феликсу предстояло лишиться свежеиспеченных булочек и пуховых подушек, променяв их на соленое мясо, кислое вино и вязанный гамак, ведь попасть в Старые Города можно было лишь по морю.

Дни шли довольно спокойно, и лишь на двенадцатые сутки его путешествия Феликс услышал довольно интересную новость, которая застигла его во второй половине дня.

— А я недавно услышала, — проговорила дама с гусыней, которую, как выяснил Феликс, звали Хепзиба, — что в Вестерклове видели Детей Пепла.

Разговор происходил ближе к вечеру, и двое их спутников, после крепкого чая, разбавленного приличной порцией арнистрийского ликера, решили немного подремать.

— Детей Пепла? — поднял брови Феликс. — Я всегда считал, что это всего лишь сказки.

— Отнюдь. — гордо выпрямилась Хепзиба. На ней было богатое черное платье с высоким воротником, предназначенное для прогулок, и вид она имела строгий и уверенный, который не затмевала даже загадочная гусыня, время от времени высовывавшая свой клюв из корзины и громко гогоча. — Я узнала эту новость совсем недавно, и поверьте мне, не из уст каких-то трактирных проходимцев. Но все же, господин Феликс, неужели вы считаете, что Дети Пепла — это выдумка?

— А вы разве видели хоть одного, дорогая Хепзиба? — мягко улыбнулся Феликс.

— Почти каждый день. — уверенно ответила его спутница. — Напротив моего особняка в Эль-Хафа находится Зал Хранителей, и статуя достопочтенного Рудо смотрит прямо на окна моей летней веранды.

— Рудо жил тысячу лет назад. — снова улыбнулся Феликс. — Те времена покрыты таким слоем секретов и тайн, что из них можно было бы составить целую гору книг и построить из них настоящий дворец. С той же уверенностью мы можем утверждать, что и драконы существуют, ведь мы видим их изображения на страницах детских сказок. — Феликс старался не слишком сильно упрекать Хепзибу в простодушной доверчивости. Он еще в первый день поездки приметил, что это не простая дама среднего звена. Наверное, она была из какого-нибудь знатного рода, и ездила по черным аукционам, решив не привлекать лишнего внимания богатым кортежем. Теперь же он не сомневался, что имперские гвардейцы были наняты именно ей. Обычно такие караваны сопровождает простая стража и максимум два-три солдата из провинциального гарнизона, а тут было сразу десять, да еще и из элитной, преторианской гвардии. — К тому же, — продолжил Феликс, — если уж мы завели разговор о Рудо, моя дорогая леди, то стоит отметить, что многие заслуживающие уважения исследователи склоняются к тому, что Рудо был с рождения слеп, и поэтому его глаза заволакивала белая пленка.

— Надеюсь, у ваших уважаемых исследователей найдется объяснение, почему Рудо, будучи слепым, совершал те великие подвиги, о которых нам всем известно. — лукаво улыбнулась Хепзиба. — И я сильно сомневаюсь, что Гелиос назначил бы первым претором севера слепого человека.

— Но ведь после Рудо не было известно ни об одном пеплорожденном. — сказал Феликс.

— Возможно, причина всех этих тайн кроется в том, что Небесный Синод объявил всех Детей Пепла исчадиями ада, которые оскверняют одно из великих Таинств. Рождение, если уж быть точным. Пеплорожденных ведь, как следует из названия, находят в горстке пепла, если не ошибаюсь? Символе порока и смерти. Да и давайте будем честны, господин Феликс, как часто вы всматриваетесь в глаза проходящих мимо людей?

— Ну, с этим я не могу спорить. — усмехнулся Феликс. — В последнее время в империи много кто прячет глаза. Так вы говорите, что их якобы видели в Вестерклове?

— Да. Как раз перед убийством командира городской стражи. — ответила Хепзиба.

— Командира стражи убили? — растерялся Феликс. — Как? Когда?

— А вы разве не слышали? — удивилась Хепзиба. — Его убил сам претор Рейн, сразу после турнирных поединков. Сейчас по всей империи только об этом и говорят. Рейн обвинил господина Стенториана в измене империи, и в сговоре с повстанцами.

— Добрые боги действительно сошли с ума, раз позволили такому случиться. — встревоженно проговорил Феликс. — Рейнор Стенториан никогда не поддерживал повстанцев… Ну, мне так кажется. — Феликс попытался предать голосу отрешенный тон, но весть о смерти капитана стражи, которого он хорошо знал и уважал, придало его голосу чуточку скорби. — О нем всегда отзывались лишь положительно. Я слышал, что он всегда оставался верен чести, и своей работе. — поспешил прибавить он. — известие о смерти капитана стражи Вестерклова не на шутку взволновало Феликса. Он был уверен, что Рейнор Стенториан никогда не сотрудничал с повстанцами. Так почему же его убили?

— Я удивлена, — Хепзиба сверкнула глазами, — что такой человек как вы, Феликс Лихт, не знает о столь громком событии.

— Я… Что? — растерялся Феликс. Он не мог вспомнить, когда именно назвал свою фамилию Хепзибе. И тогда ему хватило ровно одной секунды, чтобы понять, что его личность была раскрыта. — Так значит вы знаете, кто я, госпожа? — натянув на лицо вежливую улыбку, проговорил Феликс.

— Вы довольно знамениты… в определенных кругах, разумеется. — ответила та.

— Прошу извинить мою бестактность, почтеннейшая, но с кем я имею честь говорить? — все еще улыбаясь, спросил Феликс. — Безусловно, если отпустить тот факт, что вы просто очень прелестный собеседник.

— Как видите, — Хепзиба опустила взгляд на корзинку, которую держала в руках, — сейчас я обычная «дама с гусыней».

— Действительно, вы самая достойная «дама с гусыней», которую я встречал в своей жизни. — учтиво проговорил Феликс. — Но кем вы станете, когда мы приедем в Эль-Хафа?

— Возможно, я стану тем человеком, с кем вы захотите непременно встретиться, господин Феликс. — ответила Хепзиба. — Вы сказали «мы», но, насколько мне известно, вы держите путь в Меридиан.

Слова Хепзибы еще сильнее встревожили Феликса. О том, что он едет в Меридиан он точно никому из этого каравана не говорил. Он специально оплатил поездку до Эль-Хафа, чтобы перестраховаться. Да кто она такая?

— У вас ко мне какое-то дело, моя дорогая леди? — спросил Феликс, покосившись на спящих торговцев.

Хепзиба уловила его взгляд, и издала негромкий смешок.

— Не стоит так волноваться, господин Феликс. Вы ведь не думаете, что чай с ликером способен так уморить того, кто этот самый ликер и продает?

Феликс еще раз бросил встревоженный взгляд на торговцев, и с облегчением заметил, что их грудь мерно поднимается и опускается, словно тихие волны в солнечный день. Наверное, им подмешали снотворного порошка.

— Честно признаться, меня поражает ваша осведомленность, дорогая Хепзиба. — проговорил Феликс, устало откидываясь на спинку сиденья. — И ваши слова вызвали у меня определенный интерес. Но известно ли вам, что в Меридиане я пробуду совсем недолго, и потом мне придется отправиться в места куда более далекие.

— Вы имеете в виду другие страны? — поинтересовалась Хепзиба.

— «Похоже, она не знает, куда именно я направляюсь». — подумал Феликс, заметив легкий интерес, промелькнувший в черных глазах немолодой дамы.

— Да. Я держу путь в Старые Города. У меня там, сами понимаете… дела.

— Надеюсь, что прежде чем разбираться с вашими чрезвычайно важными делами, вы все-таки найдете меня в Эль-Хафа. — проговорила Хепзиба, и протянула ему сложенный кусочек пергамента. Он был такой маленький, что без труда протиснулся бы в замочную скважину. Развернув его, Феликс увидел лишь две красиво выведенных буквы «Х.Х.» и печать в виде перекрещенного месяца и крылатого меча, которую он до этого никогда не встречал. Объяснять, что делать с этим кусочком пергамента, маленькому вору не требовалось. Свернув записку, Феликс убрал ее в маленький карман, который находился в рукаве его куртки.

Вечером их караван уже пересек границу между центральной и южной провинцией. Зеленые луга и редкая лесная растительность еще мелькала за окном, когда их карета остановилась около высокой, трехэтажной гостиницы, которая находилась на южном тракте. Сняв себе просторную комнату, Феликс сразу поднялся на нужный этаж, прихватив с собой кувшин лирийского вина. Ему предстояло хорошенько обдумать предложение Хепзибы, ведь вряд ли та хочет пригласить его для обычной светской беседы. Сомневаться не приходилось — эта дама хочет поручить ему какую-то сложную работу. Проведя час в раздумьях, Феликс все же решил встретиться со своей новой знакомой в Эль-Хафа. В первую очередь его интересовала сама личность Хепзибы, хотя, деньги тоже играли немаловажную роль.

Еще раз прикинув в голове все риски, Феликс встал с мягкого пуфа, и направился к окну, чтобы подставить лицо освежающему южному ветерку, который дул с лазурных берегов Низкого озера, напрямик через зеленое царство Банафрита. Наблюдая за красивым закатом, который на юге окрашивал небо не в алые, как это принято, а в пурпурные тона, Феликс заметил какое-то легкое движение в небе. Сначала ему показалось, что это просто стая непоседливых птиц выписывает в небе свои веселые хороводы, ловя вечерних мотыльков и наслаждаясь теплыми дуновениями ветерка, но присмотревшись внимательнее, он понял, что на птиц это мало походило. Нечто темное двигалось по небу, плавно расползаясь во все стороны, словно тень огромного кальмара, и чем дольше Феликс смотрел на эту тень, тем любопытнее ему становилось. Больше всего это походило на то, будто кто-то поджег небосвод черным пламенем, которое медленно, словно густой мед, расползалось во все стороны.

Феликс завороженно смотрел на темные языки, которые все больше расходились по небу. В какой-то момент они разрослись настолько, что на мгновение закрыли собой заходящее солнце, погрузив комнату в глубокую предвечную тьму. Всего лишь миг Феликс всматривался в манящую черноту, будто в окошко глубокого колодца, на дне которого покоились неведомые богатства. Ему захотелось прикоснуться к этой таинственной и манящей пустоте, сорвать ее, узнать, что же скрывается за ее волшебными шелками. Но как только Феликс поднял руку, чтобы попытаться дотронуться до этой чарующей тьмы, наваждение тут же вспыхнуло ярким светом, словно в ее центре засияла очень яркая звезда, и тут же растворилось, будто и не существовало. Лишь в последнюю секунду Феликс увидел, как белый огонек, что сиял в центре этой черноты, скрылся за горизонтом, как кинутый в озеро драгоценный камень. Феликс так и застыл с поднятой рукой, совершенно обескураженный. Какое-то время он пытался понять, что он сейчас увидел, и было ли это на самом деле. Все показалось ему непонятным сном, который вдруг вырвался из своего запредельного царства в реальный мир. Может быть это алкоголь так на него подействовал? Еще раз бросив недоуменный взгляд на мягкие краски заката, маленький никс закрыл окно, и, вернувшись в комнату, улегся на целую гору пушистых подушек. И прошло лишь пара мгновений, прежде чем он погрузился в сладкие объятия сна.

На следующее утро Феликс решил перед своим отъездом разузнать у гвардейцев, которые сопровождали их караван, кем на самом деле была Хепзиба. Но хмурые взгляды воинов донесли до него все гораздо раньше, чем невнятные отговорки о том, что личность Хепзибы для них совершенно ничего не значит, и что их наняла торговая гильдия для охраны товаров, а не эта незнакомая им леди.

Как обычно, их картеж двинулся в путь, когда роса только-только высохла. Осеннее солнце в этих краях палило не хуже, чем в самый жаркий летний день где-нибудь в центре империи. Ближе к обеду последние зеленые саванны, напоминающие плешь релиморского священнослужителя, окончательно сменились песчаными дюнами, похожими на желтые сугробы. Компанию Феликсу теперь составляли лишь двое торговцев, обсуждающие оскорбительно высокие пошлины, которые в последнее время приходилось платить за перевозку товаров по морю. Хепзиба же, по всей видимости, сегодня решила поехать в другой повозке. Все шло спокойно, пока во второй половине дня их кортеж вдруг перестал двигаться.

— Что такое? — спросил Феликс у гвардейца, который сидел на лошади рядом с их окошком.

— Там кто-то на дороге. — ответил он, указав перед собой.

Открыв дверь, Феликс высунул голову и увидел, как несколько человек толпятся около какой-то груды тряпья, лежавшей посреди имперского тракта. Уперев руки в бока, они с обеспокоенными лицами что-то обсуждали между собой. Затем, один из гвардейцев наклонился к черной куче, и поднял ее на руки. Оказалось, что это был человек в рваных одеждах из черной мешковины. В памяти Феликса тут же вспыхнули образы странных бледнолицых наемников, с которыми он дрался на злополучной поляне. Но, к счастью, у этого незнакомца кожа была обычного цвета, даже наоборот, загорелая, цвета зрелого каштана. И тут Феликс увидел, что его несут прямо к их карете.

— Очередной несчастный бедолага, который не рассчитал своих сил? — спросил один из торговцев, когда гвардеец укладывал незнакомца на одну из скамеек. — Это уже пятый на моей памяти.

Феликс увидел, что незнакомец был очень старым. Его худую лысую голову покрывали морщины, и загорелая кожа походила на кору векового дуба. Сходство со старым деревом ему придавал и крючковатый нос, похожий на кривой отросток, который теперь высовывался из-под черной кучи тряпья. От внимания Феликса так же не ускользнуло и то, что губы старика беспрестанно двигаются, будто он ведет с кем-то оживленную беседу, вот только при этом он не издавал ни единого звука.

— Бедняга совсем умом тронулся от жары. — сказал Феликс. — Нужно срочно дать ему воды.

Наполнив чашу холодной водой, он поднес ее к губам измученного старика. Тот сразу же прильнул к спасительной жидкости, придерживая дрожащими руками чашу. Феликс заметил, что пока тот пил, губы его продолжали двигаться в беззвучной беседе, отчего значительная часть воды пролилась мимо рта.

Скоро караван вновь тронулся с места. Прошло около часа, прежде чем их новый спутник заснул, но при этом его поведение стало еще более странным и пугающим. Лежа с закрытыми глазами, он продолжал иногда шевелить губами, и время от времени махал руками, будто отгоняя невидимых комаров, мешающих ему спать. Было решено довести его до Меридиана, и там отдать на попечение целителям церкви Шести Владык. До города оставалось совсем немного, и на следующий день они уже должны были достигнуть разноцветных крепостных стен Столицы-Всех-Вин.

Вечером, когда Феликс сидел в комнате очередной придорожной гостиницы, ему показалось, будто кто-то светит в его окно, стремясь привлечь внимание. Свет был настолько ярким, что Феликс на какой-то миг растерялся, раздумывая над тем, что же может испускать такое непривычное свечение. Больше всего это походило на свет полуденного солнца, хотя на дворе уже была глубокая ночь. Подойдя к окну, он обнаружил, что свет пропал, будто его и не было. Но это нисколько не обеспокоило Феликса, который привык всему находить логическое объяснение. Так как его комната находилась на первом этаже, то он решил, что это просто гвардейцы с фонарями в руках делают обход карет, которые стояли рядом с его окнами. Подтвердило его догадку и то, что он увидел, как этот свет опять блеснул в конюшнях, где стояли торговые повозки, и где на ночь расположились гвардейцы вместе с изможденным бедолагой.

На следующее утро компанию Феликсу составил один лишь безумный старик. Как и до этого, тот вел немые разговоры с воображаемыми собеседниками, и временами издавал стоны и тыкал кривым пальцем куда-то в пустоту.

— И почему боги дают мне в спутники одних лишь сумасшедших? — вслух подумал Феликс, подходя к старику, и протирая его лоб мокрой тряпкой. У того был жар. — Сколько же ты был в пути, что тебя так разморило?

Глаза старика были так плотно зажмурены, что складывалось впечатление, будто он намеренно не хочет их открывать, словно боясь, что увидит нечто нестерпимо ужасное. Феликс вообще не помнил, чтобы тот хоть раз их открывал за все время пути. При этом старик пил, и даже принимал пищу, и все это делал с закрытыми глазами.

— Видать, твой мир куда интереснее моего. — снова проговорил Феликс, наблюдая за стариком, который все еще продолжал шевелить губами. — По крайней мере у тебя, похоже, там есть хорошие собеседники. — хмыкнул он.

Он уже собирался вернуться на свое место, как сухая, похожая на ветку рука крепко вцепилась в его воротник. Хватка старика оказалась настолько сильной, что ему мог бы позавидовать любой молодой кузнец или конюх. Феликс попытался было освободиться, но старик еще сильнее сжал пальцы.

— Милостивая Дева, откуда у тебя столько силы? — пыхтя, проговорил Феликс, пытаясь разжать кривые пальцы. — Во имя всех святых, кто-нибудь, помогите же мне! — он хотел было открыть окно, чтобы позвать гвардейца, но старик не дал ему этого сделать. С еще большей силой он подтянул Феликса почти вплотную к своему лицу, и с его губ, наконец, сорвались слова.

И в этот момент карету наполнили монотонные звуки, больше всего похожие на какие-то жуткие церковные песнопения. Феликс попытался крикнуть, но его возглас потонул в нескончаемом потоке леденящих кровь звуков. Маленький вор не понимал, как это охранники не слышат всего этого безумного пения, которое с каждой секундой все больше набирало силу. Он вытянул руку и стал бить о стенку кареты, в надежде, что хоть так сможет достучаться до сопровождающих караван охранников. Но и эти удары растворились во все нарастающем напеве безумного старика, к голосу которого теперь стали прибавляться и другие разноголосые мотивы, будто Феликс и вправду оказался в центре какой-то мрачной мессы. Старик пел на абсолютно неведомом языке, кривя свой беззубый рот, и все сильнее усиливая голос. Теперь Феликсу стало казаться, что звуки идут уже и за стенками кареты, как будто снаружи собрались еще несколько сотен людей. В этот момент он почувствовал, как рука старика резко дернулась, оторвав ему край воротника. Еще раз бросив взгляд на сморщенное лицо, Феликс увидел, что старик, наконец, открыл свои веки. Но самих глаз не было, и за место них маленький вор увидел лишь пустоту, из которой струился непроглядный черный дым. Он стал быстро наполнять карету, и вместе с этим маленький никс почувствовал, что хватка старика ослабла.

Рванувшись назад, окончательно оторвав воротник своей куртки, он, наконец, смог освободиться. Наощупь пробираясь к выходу сквозь наполнивший карету удушливый мрак, Феликс нашел ручку, и толкнул дверь. Он все еще ничего не мог разглядеть из-за плотного дыма, который вырвался вместе с ним наружу. Сделав шаг вперед, Феликс вдруг понял, что не чувствует землю. Его нога провалилась в пустоту, и сбитый с толку таким поворотом событий, Феликс потерял равновесие, повалившись вперед. Бешено стучащее сердце чуть не выпрыгнуло из его груди, когда он увидел, что карета висит высоко в небе. Феликс падал, наблюдая, как караван стремительно удаляется от него, скрываясь за черными облаками, в которых, словно гигантские маятники часов, качались два призрачных колокола и сверкали вспышки золотых молний. Его одежду трепал ветер, а сердце сковал всепоглощающий страх. Развернувшись, он увидел далеко под собой землю, покрытую снегом, словно белое покрывало. В этот момент что-то схватило его за шиворот, и, подняв взгляд, Феликс увидел огромного рогатого ворона, который был больше лошади. Падение прекратилось, и теперь Феликс с ужасом наблюдал, как под ним проплывают леса и заснеженные крыши бесчисленных домов. Без сомнений, он сейчас видел северную провинцию империи.

Тем временем ворон начал набирать высоту, устремившись к белым пикам высоченных гор. Сердце Феликса наполнил великий ужас, когда они стали пролетать над горным хребтом. Будто гибельный порыв, на него нахлынул леденящий душу страх. Феликс почувствовал, что под сонными вершинами гор затаилось невиданное доселе зло. Словно могильный червь, оно копошилось в холодных пещерах, заваленных снегом и покрытых льдом забытых всеми проходах. Феликс ощущал, как оно бурлит и рвется наружу, словно гнойный прыщ на теле прокаженного. Мирные каменные исполины, которые всегда вызывали у Феликса чувство спокойствия и гордости, в одночасье превратились в клетку с кровожадным чудовищем, способным разорвать весь мир на части. Маленький вор молил ворона и всех известных ему богов, чтобы тот поскорее унес его прочь, только бы больше не видеть этих молчаливых и равнодушных гор, с их проникнутой духом зла тайной.

Страх понемногу стал отступать, когда ворон еще больше набрал высоту. Теперь они летели к прямо к золотому солнцу. И по мере приближения, вокруг Феликса все больше сгущалась лишенная жизни тьма. Золотые лучи стали окрашиваться в черный цвет, будто кто-то пролил на них чернила, и не успел Феликс отойти от страха, как новая волна ужаса охватила его бедное сердце. От черного солнца исходило не меньшее зло, чем то, которое он почувствовал в горах. Древнее и могучее, но оно все же отличалось от того, другого. В горах Феликс ощущал грязное, поглощенное пороками и низменными желаниями, лишенное всяких нравственных устоев зло. То было гнилое царство, где обитали людские слабости и грязные мысли, принимающие самые извращенные формы. Сейчас же его сердце наполнило нечто иное, запредельное и неземное. Темные лучи несли печаль и горе, чувства, которыми нельзя испачкаться, но которые проникали в самую сущность человека, лишая его всяких красок и веры в жизнь. Словно гигантское сердце, черная звезда пульсировала, источая волны всеохватывающего отчаяния и страха.

Посмотрев наверх, Феликс увидел, что голова ворона приобрела черты того самого безумного старика, который сидел вместе с ним в карете. Он продолжал напевать свой монотонный гимн, который странным образом резонировал с пульсацией темного солнца. Не в силах закричать, Феликс почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от страха и нестерпимого хоровода злых чувств. Еще мгновение, и лапы ворона разжались, позволив тьме окончательно поглотить тело маленького никса.