Большая расплата

Глава 10

— Вы на нас злитесь? — спросил Натэниел.

— Злюсь? — удивился Арман, подавая тому корзинку со свежими булками. — Почему я должен злиться?

— Ну, мы следили за вами, — объяснил Натэниел, сжимая во все еще ледяных ладонях теплую булку.

— Разве что в некотором смысле. Я не злюсь на сам факт слежки, мне не понравилось, как вы это проделали.

— А еще, мы вам не поверили, — добавила Хуэйфэнь. — Мы решили, что вы врёте, когда говорите, что живете в деревне.

Она притихла, увидев, как мадам Гамаш огромным половником раскладывает тушеную говядину в тарелки с яичной лапшой.

Молодые люди не сводили глаз с угощения, словно никогда раньше не видели еды.

Все, кроме Амелии, чьи глаза были заняты игрой в гляделки с еще одной особой, сидящей за столом. Со старой сломанной развалиной. И ее уткой.

Коммандер Гамаш улыбнулся:

— Неверие — очень нужное качество для будущего агента Сюртэ Квебек. Вы поступили именно так, как я и надеялся. Не поверили мне на слово и стали искать доказательства.

— Но почему этого места нет ни на одной карте? — спросил Жак, говоря скорее с собственной вилкой и наколотой на нее говядиной.

— На картах есть дороги даже к деревенькам поменьше, — заметила Хуэйфэнь, заставив себя оторвать взгляд от тарелки. — Мы не поверили, что вы живете тут, потому что, ну… не было никакого «тут».

Протянув руку за тарелкой Натэниела, Рейн-Мари улыбнулась. Он прикончил первую порцию с аппетитом, пристыдив даже Анри, и теперь она положила в его тарелку побольше кусочков нежной говядины, лука и моркови вместе с густым, ароматным бульоном.

Еда, которой кормили в столовой Академии, стала значительно лучше, когда контракт забрали у национальной сети и отдали шеф-повару из местных. Но всё равно не была так хороша, как эта.

Амелия быстро расправилась со своей порцией, низко склонившись к тарелке и вычерпывая из нее кусочки говядины, глотала, почти не жуя. Вымакав остатки соуса кусочком булки и оставив тарелку чистой, она откинулась на стуле, скрестив руки на груди.

Старуха напротив тоже откинулась на спинку и сплела руки. У Амелии создалось стойкое ощущение, что если бы демоническая утка умела сплетать на груди крылья, она бы так и поступила. Женщина, представленная гостям как соседка Гамашей Рут, явно намеривалась повторять все действия Амелии. Амелия потянулась за напитком — то же самое проделала пожилая леди. Вот только Амелия взяла стакан с кока-колой, в стакане старухи был виски.

Когда Амелия ела, старушка тоже ела. Амелия выпрямлялась — выпрямлялась и старушка.

А теперь они сверлили друг дружку глазами.

— Итак, деревню вы отыскали, — продолжил Гамаш. — Тем самым, разгадали первую загадку. И теперь лицом к лицу оказались со второй. Почему деревни нет ни на одной из карт, кроме этой?

— Её нет даже на Google Maps, — уверила Хуэйфэнь. — И GPS думает, что мы припарковались посреди леса.

— Посреди ничего, — уточнил Жак.

— GPS всё еще пытается высчитать наше местоположение, — сказал Натэниел. — И явно беспокоится за нас.

Хуэйфэнь взяла с обеденного стола старую карту и стала изучать ее.

— И вы не знаете ответа на вопрос? — спросила она, переводя взгляд с коммандера на мадам Гамаш и обратно. — Почему деревня отмечена только здесь и нигде больше

Те отрицательно покачали головами.

— Больше всего меня удивляет, что тут изображены такие вещи, которых не бывает ни на одной нормальной карте, — сказала Хуэйфэнь.

— Снеговик или корова, например, — поддержал ее Жак — Зачем тут снеговик? Ориентиром он быть не может, потому что все равно растает.

— Еще и пирамида, — добавил Натэниел.

— Может кто-то просто решил так скоротать время, — предположила Хуэйфэнь. Как с теми старинными вышивками. Как их там называют?

— Сэмплеры, — сказала мадам Гамаш.

— Это не сэмплер, — сообщила Амелия, не отводя глаз от старой карги напротив. — Видите тонкие линии? Это контуры. Ими отмечают возвышенности. Мы имеем дело с самой настоящей картой.

— Зачем ее сделали? — снова спросила Хуэйфэнь.

— А это третий секрет карты, который она не выдает, — проговорил Гамаш. В чём её предназначение?

Карта показалась им смешной на стене гостиной коммандера. Но сейчас в ней словно вызрела интрига.

— В том, что Трех Сосен нет ни на одной карте мира, есть своя прелесть, — признала Рейн-Мари. — Это означает, что нас никто не побеспокоит.

— Поздно спохватились, — сказала Амелия, указав на Рут.

Арман промолчал, вспомнив про свет фар на холме.

Кое-кто их обнаружил.

— Так откуда у вас эта карта? — спросила Амелия, прервав зрительный контакт со старой леди.

На протяжении всего ужина по кухне витал аромат корицы и коричневого сахара, смешанный с земными запахами тушеной говядины и булок.

Арман поднялся и достал что-то из духовки, и аромат стал еще более насыщенным.

Стягивая рукавицы-прихватки, Арман повернулся к Амелии.

— Карту мне подарил человек, который нашел ее. Он заметил, как она мне понравилась.

— Не Оливье нашел карту, — резко бросила ему Рут. — Её нашла я.

Это были ее первые слова, если не считать «от**ись», которым Рут наградила Хуэйфэнь, когда та попыталась помочь старенькой бабушке присесть за стол.

— Правда, — подтвердила Рейн-Мари. — Но принадлежит она Оливье. Заметили бистро по пути сюда? Им владеют Оливье и его партнер Габри…

— Но где они ее нашли? — настаивала Амелия. — Она же нарисована не вчера, и где-то хранилась десятки лет.

— Её нашли в стене, — сказала Рут. Она тоже перестала пялиться на Амелию и теперь рассматривала карту на сосновом столе. На Амелию продолжала смотреть только утка — она и выиграла в гляделки.

— Карта была замурована в стене, — повторила Рут.

— Что? — переспросил Натэниел. — Зачем?

— Зачем? — отвечал коммандер, ставя напротив гостей горячий яблочно-малиновый пирог с таявшим на нем ванильным мороженым Coaticook. — Это хороший вопрос.

По лицам гостей Гамаш понял — до кадетов стало доходить, что расследование не обещает быть легким. Оно, как и сама карта, с контурными линиями и извилистыми дорогами. С препятствиями. И время от времени вы сталкиваетесь с чем-то совершенно неожиданным.

— Зачем замуровывать карту в стену? — задал вопрос Гамаш.

— Она дожидалась там своего часа, — сказала Рут.

— Рут, не заводи эти свои игры разума с нашими юными гостями, — попросила ее Рейн-Мари.

— Это не игра. В этой карте есть что-то странное. Я это чувствую. Да и ты тоже.

Последнее она адресовала Арману. Он коротко кивнул, и старуха повернулась к Амелии, возобновляя игру в гляделки.

— И ты тоже это чувствуешь.

— Я ничего не чувствую, — отрезала Амелия. — И вообще, всё это не важно. Мы лишь выполняем упражнение. Просто задание и ничего больше. К тому же, не самое интересное.

— Тогда зачем ты здесь? — спросила Рут, с трудом понимаясь из-за стола. На этот раз никто не стал ей помогать. Она направилась к двери, провожаемая Арманом.

— Для исчезновения некоторых вещей есть своя причина, Арман, — сказала она, потом обернулась к кадетам, сидящим за столом. Такие юные. Пытаются не показывать недоумения, которое вызывает вздорная старуха. Но широко распахнутые глаза выдают их.

— Вы спросите, чего дожидалась карта? Может, она ждала вас, — проговорила Рут. — Вы отыскали деревню, и может быть, этого достаточно. Может, вам стоит остановиться на этом. Линяй скорей домой и Богу помолись, чтоб не познать тот ад, где сгинут смех и юная жизнь.

— Вот женщина, знающая толк в эффектных финалах, — проговорила Хуэйфэнь, когда Рут ушла. Даже Амелия рассмеялась. Хотя она ожидала увидеть пар от собственного дыхания в моментально похолодевшем воздухе.

Сквозь кухонное окно им было видно, как коммандер Гамаш провожает Рут, поддерживая ее на обледенелой дорожке и неся утку за пазухой, чтобы той было тепло.

— Альцгеймер? — осведомилась Хуэйфэнь.

Рейн-Мари отрицательно покачала головой.

— Поэзия.

— Bonne nuit, — попрощался Арман с Рут, распахнув перед ней никогда не запирающуюся дверь ее дома и передав с рук на руки утку.

— Ага, — буркнула Рут, попытавшись закрыть дверь прямо перед его носом.

— Подожди, — Арман придержал дверь рукой в перчатке. — Зачем ты процитировала им Зигфрида Сассуна?

— Зачем я вообще что-то говорю? Все, небось, над этим постоянно размышляют.

Рут закрыла дверь, и он пошел домой, притормозив лишь чтобы полюбоваться на звезды. Многие из звезд уже не существуют, до нас доходит только их свет.

Он опустил глаза на деревню, которая существовала и которой не существовало.

Карту замуровали. Сделали частью стены. Она послужила изоляцией, защитой. Помогала удерживать холод вовне.

Но карту извлекли на свет, и холодные ветра снова залаяли, завыли.

Он плотнее запахнул пальто, и, проходя мимо кухонного окна, заглянул в него. Рейн-Мари слушала кадетов, положив подбородок на руки. Она была так прекрасна. А ребята были так юны.

Гамаши оставили кадетов на ночь, Рейн-Мари вручила им свежие пижамы и зубные щетки, а Арман позвонил в Академию и сообщил, чтобы ребят там не теряли.

Несколько часов он провел в кабинете, проверяя курсовые и составляя план предстоящих встреч с профессорами и главами общины, а Рейн-Мари тем временем перебирала в гостиной бумаги из архива.

Кадеты, посидев в гостиной наносекунды, решили отправиться в бистро.

Сразу после полуночи Арман услышал, как входная дверь открылась. Рейн-Мари уже улеглась, а он остался дожидаться возвращения гостей. Закинув ногу на ногу и надев очки, Гамаш просматривал досье.

Кадеты сгрудились у двери в кабинет.

— Доброй ночи, сэр, — поприветствовал его Натэниел.

— Спасибо за ужин, — поблагодарила Хуэйфэнь. — И за то, что позволили остаться на ночь.

— Развлеклись в бистро? — спросил он их.

— Хозяева показали нам, где была спрятана карта, — сообщил Жак. — Но ничего больше сообщить не смогли.

Амелия прошла мимо, протопав по лестнице в спальню. Остальные последовали за ней. Покончив с чтением, Гамаш поднялся, запер входную дверь, проверил заднюю, окна. Хотя он и понимал, что если опасность существует, то она таится не в занесенном снегом саду. Как и в истории с падением Великой Китайской стены, опасность чаще исходит изнутри.

Ночью Армана разбудил скрип старых половиц.

Он сел в кровати, настороженно прислушался.

Потом, накинув халат, вышел на лестничную площадку и присел на корточки за перилами.

Отсюда ему было видно, как кто-то пробирается в гостиную из кухни.

Может, этот кто-то из той, второй машины? Кто-то, кто следил за ними, а потом скрылся? Только для того, чтобы вернуться в два часа ночи?

Темная фигура прошлась по гостиной. Угли в камине почти потухли, их хватало только на то, чтобы очертить границы силуэта, но не рассмотреть, кто это.

Но тут незваный гость зажег свет, а Гамаш так и сел. Посреди гостиной, жуя куриную ножку, стояло нечто похожее на жертву неудачно завершенного научного эксперимента. Или на психа.

Голова в пирсинге и татуировках крепилась к телу, облаченному в розовые рюшечки — на Амелии была надета фланелевая пижама Рейн-Мари. Амелия рылась в вещах.

Гамаш сделал мысленную заметку попросить профессора МаКиннон напомнить кадетам правила проведения тайных обысков.

Пункт первый: получить ордер на обыск.

Пункт второй: Не зажигать свет.

Качая головой, он припомнил, какие глупости они с Мишелем Бребёфом совершали поначалу. Однако, им никогда не случалось совершать обыск в доме коммандера.

Амелия изучила книги на полках, потом стала рассматривать фотографии семьи коммандера, беря их по очереди в руки. Жир от куриной ножки оставлял на стеклах рамок неопрятные пятна. Наконец она подобралась к свадебной фотографии. Невеста, по всему видно, дочь Гамаша, рядом с новоиспеченным мужем.

Амелия клацнула сережкой о зуб.

Арман точно знал, на что она сейчас смотрит, хотя не видел выражения ее лица. Когда кадеты появились в его доме, он поначалу думал, не убрать ли все фото, но потом не стал этого делать. Фотографии — дело, конечно, личное, но не секретное.

И был удивлен, когда на эти фото не обратили никакого внимания.

Свет в гостиной потух, и Арман был готов ретироваться, как только услышит ее шаги на лестнице. Но лестница не скрипнула. Вместо этого снова зажегся свет, теперь в его кабинете.

Дело зашло слишком далеко. Гамаш спустился вниз и обнаружил Амелию сидящей в его кресле. И рассматривающей очередное фото.

— Поставь на место, — попросил он, и девушка вздрогнула от неожиданности.

Он предстал перед ней в прямоугольнике двери, в халате и тапочках.

Она опустила черно-белое фото на место.

— Поправь, как было, — добавил он.

Она подвинула фото, отметив улыбчивого мужчину в старомодной шляпе и зимнем пальто и женщину в пальто, шляпке и перчатках. На руках дама держала ребенка, так основательно укутанного из-за холодной квебекской зимы, что, казалось, в руках ее куль с одеждой. Виднелась лишь крохотная ручка, держащаяся за женскую.

На секунду Амелия решила, что это мадам и месье Гамаши, но потом осознала, насколько фотография старая.

— Ваши родители? — спросила она.

— Ты злоупотребляешь нашим гостеприимством, — заметил он.

— Я просто искала, что бы почитать.

— Могла бы просто спросить.

— В два утра? Мне не хотелось вас будить.

— Эта комната — личное пространство. И все вещи в ней личные, тебе это хорошо известно.

— Личные? Или секретные? — уточнила Амелия.

— Уйди, пожалуйста.

Уже в своей спальне, лежа под одеялом, Амелия достала книгу, добытую ею на книжных полках внизу.

«Я чувствую себя ОТЛИЧНО» одной из ее любимых поэтесс, Рут Зардо.

Она прочла подзаголовок и рассмеялась.

Отвратительно, Тошнотворно, Лейкозно, Истерично, Чахоточно, Нудно, Омерзительно.

Зарывшись поглубже в одеяло, она отправила в рот последнее печенье, найденное на кухне, и погрузилась в стихи. Некоторые она хорошо знала. Некоторые были для нее новыми.

Ты мотылек,

Задевший мою щеку

Во тьме.

Убив тебя

Я и не знала -

— Ты просто мотылек

Без жала.

Опустив раскрытую книгу на одеяло, Амелия задумалась, какой была Академия до Гамаша. Когда всем управлял профессор ЛеДюк.

Жак говорил, что было лучше, Что Гамаш портит Академию, делая ее и Сюртэ слабее. Он, конечно, просто повторял как попугай слова ЛеДюка, но может быть в его словах была доля правды. Хуэйфэнь не разделяла это мнение, но и не опровергала слов Жака.

В кабинете Гамаша не было никаких дипломов и наград. Ни одной фотографии в униформе. По словам ЛеДюка, Гамаш был опозорен, его заставили уйти в отставку. И еще по Академии ходили слухи о каком-то коррупционном скандале.

Амелии было сложно сопоставить эти слухи с этим человеком, но ей так же было известно, что люди не всегда таковы, какими кажутся.

Девушка потянулась за своим айфоном, чтобы погуглить Армана Гамаша — она собиралась сделать это сразу, как пришла в Академию, но ее все время отвлекали неотложные дела. Такие, например, как каждодневное выживание.

Нет сигнала. Она разочарованно кинула айфон на кровать. Она совсем об этом забыла — здесь нет спутникового покрытия. Похоже, не только картографы забыли это место, но и само время. И технический прогресс.

Амелия подтянула одеяло к подбородку и стала думать, каков Арман Гамаш на самом деле. И знает ли он, что Хуэйфэнь с Жаком, и даже Натэниел регулярно посещают Сержа ЛеДюка.

Дюк назначал встречи небольшому количеству избранных студентов. Знает ли Гамаш, что среди них и она.

Выбор сделан. Объявлено, кто на чьей стороне. Игра в «Цепи закованы» окончена.

Наконец, ее веки отяжелели, она потянулась к выключателю. Только теперь Амелия заметила надпись на передней обложке потрепанного томика стихов.

«Для Клюзо, который когда-нибудь сделает всё на ОТЛИЧНО.

Рут».

Рут?

Рут?!

Амелия села в кровати и уставилась на книгу, потом на деревню за окном. Та появлялась и исчезала, храня массу секретов в своих толстых стенах.