Чёрный пёс

11

— Ну и куда дальше? — спросил Купер.

— Что это с вами? Переели сыра за ланчем? — с сомнением посмотрела на него напарница.

— Со мной всё в порядке. Куда дальше?

— Ферма Торпа, — ответила Фрай, сверившись с картой.

— Это один из небольших частных земельных участков. На другом конце той же дороги находится еще один — ферма Бентов. Его тоже нельзя пропустить.

Куперу пришлось подождать, пока мимо машины проедут две всадницы — лошади двигались медленно и элегантно, здоровые мышцы их ног перекатывались под блестящей кожей. Наездницы кивнули в знак приветствия и заглянули в автомобиль, чтобы рассмотреть сидящих в нем людей. Они ввели себя так, словно машины в Мюрее были чем-то необычным. Кто-то вышел из дверей «Пастуха», распахнул их и выволок на улицу черную доску для объявлений. Из крохотного здания, в котором находились почта и магазин, донесся взрыв смеха.

На противоположной стороне дороги рабочий, расшивавший швы кладки, стоя на приставной лестнице, включил транзистор. Из открытой двери коттеджа показалась пожилая леди и что-то сказала ему, скорее всего, предложив ему чашку чая. Она увидела «Тойоту» и снова заговорила, а рабочий повернулся, чтобы посмотреть на машину. Купер уже был у этой дамы, которая так много знала обо всех без исключения жителях деревни, что это становилось опасно для ее здоровья. Но вот про Лауру Вернон ей было ничего не известно. Абсолютно ничего.

Бену показалось, что сегодня Мюрей более оживлен, чем накануне, когда он появился здесь впервые. Казалось, убийство Лауры Вернон расшевелило его и заставило жителей сплотиться перед лицом несчастья. А может быть, оно просто стало новой темой для разговоров.

Детектив уверенно свернул на неровную проселочную дорогу, которая проходила в тени деревьев. Высокая трава, выросшая между колеями, шаркала о днище машины. В основном вдоль дороги росли буки, хотя в нескольких местах громадные каштаны раскидывали над головами проезжавших свои кроны, почти непроницаемые для солнечных лучей. Осенью дети из близлежащих домов появятся здесь с камнями и палками, чтобы насшибать себе каштанов для игр.

— Ну и кто же здесь живет? — спросила Фрай. — Ваша тетушка Алиса или кто-то в этом роде, так? Это обязательно должен быть кто-то, кто встретит вас, как блудного сына. Какой-нибудь второй двоюродный племянник или что-то похожее… У ваших родителей были большие семьи? Не забывайте, что кровосмешение сильно влияет на мозг.

— Я эти места совсем не знаю, — ответил Купер.

Через несколько ярдов после того, как они съехали с шоссе, проселок повернул, и им пришлось снизить скорость, чтобы не повредить подвеску. Ландшафт был такой, как будто деревня осталась где-то далеко позади. Деревья полностью скрывали дома, которые находились всего в каких-то двухстах ярдах от них. Теперь полицейские ехали по очень старому участку лесного массива, и Бен обратил внимание, что за ним никто не ухаживает. Множество мертвых веток и сучьев, сломанных зимними ветрами, гнили на земле среди буковых деревьев. Все они были покрыты личинками и слипшимися грибами белого цвета, а ежевика и папоротник вымахали почти в человеческий рост. Часть каменной стены перед лесным участком обвалилась, а самодельные столбы, обмотанные электрическим проводом, закрывавшие эти прорехи в стене, давным-давно попадали. По опушке вышагивал красавец фазан. Увидев машину, он от изумления замер на одной ноге. Зеленая, красная и золотая краски в его плюмаже сверкали на солнце, и на какое-то мгновение Куперу захотелось остановиться и схватить птицу. Но она неожиданно бросилась бежать и скрылась в подлеске вместе со своим торчавшим трубой хвостом. Фазан заставил Бена вспомнить о браконьерах, и он решил рассказать о них Диане, но, повернувшись к ней, понял, что она даже не заметила птицы.

— И никаких указателей, — пожаловалась его напарница, хмуро глядя из окна, как будто ее карта завела их черт знает куда.

— А они и не нужны. Любой житель Мюрея знает, что здесь расположены фермы Торпа и Бентов, — объяснил Бен, и хотя мысли, вызванные появлением птицы, все еще вертелись у него в голове, он решил отложить разговор на потом.

Вскоре деревья расступились, и стал виден поднимающийся вверх склон холма. Здесь земля заросла жесткой травой. Она была разделена наподобие ячеек с помощью каменных стен и проволочных заграждений. В ста ярдах выше по склону находилась группа самодельных зданий — деревянные курятники и навесы для птицы, а также ряд загонов для свиней, возведенных из шлакобетонных блоков. В углу одного из загонов для скота гнили два железнодорожных вагона, а одно из полей было полностью накрыто армейским ниссеновским бараком[66] с волнистой металлической крышей.

В открытые окна машины проникли сильные ароматы глины и перегнившей соломы, а также запахи разнообразной живности. Было ясно, что где-то рядом располагается выгребная яма. Казалось, что везде, куда ни посмотришь, разгуливала домашняя птица — на поле, дороге и на крышах зданий. Помимо кур красного и серого окраса, здесь встречались разнообразные утки и десяток больших белых гусей, которые немедленно направились к машине, агрессивно выражая свое недовольство появлением чужаков. От их шума где-то в самом центре этого комплекса залаяли из лачуг собаки, а в одном из загонов, как раз в тот момент, когда Купер подъехал к воротам, расположившимся поперек проселка, заблеяла коза.

Он остановился в ожидании, пока Фрай не вылезет и не откроет ему ворота. Ведь это, в конце концов, абсолютно естественное поведение пассажира на перегороженной дороге. Но очень быстро детектив понял, что девушка нуждается в подсказке.

— Не могли бы вы открыть мне ворота? — произнес Купер.

— А они не опасны? — оглянулась на него напарница.

— Кто? Гуси? Просто не показывайте им, что вы их боитесь.

— Спасибо за совет…

Фрай долго возилась с деревянными воротами, одна створка которых была привязана к столбу куском упаковочного шпагата, а вторая держалась только на верхней петле. Наконец путь был открыт.

— А вы уверены, что здесь кто-то живет? — спросила Диана. — И где сама ферма?

— Знаете, по традиции эти места называют фермами, хотя на самом деле это то, что осталось от старых времен, когда у каждого был свой надел земли и корова со свиньей. Это остатки земли, которые еще не успели поглотить крупные хозяйства и до которых еще не добрались строители-девелоперы. Но где-то здесь наверняка будет коттедж. А весь этот шум наверняка предупредил хозяев о нашем появлении.

Купер остановился перед задней стеной ниссеновского барака. Рядом с ним стоял рахитичный гараж, в котором располагался белый пикап японского производства с металлической решеткой на бампере. На стене росли кусты ежевики гигантских размеров, а сама стена доходила до ряда низких каменных сооружений, которые, казалось, росли прямо из склона холма.

— Вы не поработаете здесь одна? — предложил Бен. — А я тем временем смотаюсь на ферму Бентов и захвачу вас на обратном пути.

— Договорились.

Фрай выбралась из машины и остановилась, глядя на угрожающую группу гусей.

— Не обращайте на них внимания. Помните, что вы их не боитесь, — напомнил ей Купер, и его «Тойота» уехала.

Диана глубоко вздохнула и направилась вверх по склону в сторону группы строений. Гуси мгновенно выстроились за ней, шипя и гогоча и одновременно пытаясь достать до ее коленей своими длинными клювами. Один из них вытянулся во весь рост и гневно захлопал крыльями.

Фрай не отрывала глаз от сараев впереди по курсу. Они выглядели заброшенными и нуждались в срочном ремонте. На их крышах не хватало черепицы, а фасадная стена в одной из построек выгнулась и стояла под неестественным углом, как на картинах Сальвадора Дали.

Сделав несколько шагов, женщина поняла, что двигается по неровной тропе, вымощенной булыжниками, которые были почти незаметны среди ползущих по земле одуванчиков и чертополоха. Из разбитой дренажной трубы, торчавшей в стене здания, на тропинку вылилось немного воды. Там, где эта вода собралась в лужу на пыльной земле, она была красного цвета, как будто ее пропустили через ржавое железо.

Споткнувшись об один из невидимых булыжников, Фрай громко выругалась. За нею строем следовали гуси, не перестающие гоготать от ярости, что на них никто не обращает внимания. Вся процессия, когда они подошли к зданиям, выглядела довольно странно.

— Мало похоже на тайную операцию под прикрытием, — произнес чей-то голос.

По другую сторону стены стоял, опираясь на вилы, старик. Он находился в загоне для домашних животных, который был превращен в большой овощной огород. Клетчатая красная рабочая рубаха на его груди была расстегнута, обнажая густые вьющиеся волосы, а рукава были закатаны, и под ними виднелись крепкие руки. Древние штаны, которые когда-то были коричневого цвета, едва держались на поясе и опасно свисали в районе промежности. Штанины были неловко заправлены в веллингтоны[67]. Лицо у мужчины было красного цвета, а на его черепе виднелись лысые участки неправильной формы, которые опасно порозовели.

В углу загона стояла пристройка с односкатной крышей, похожая на старинный уличный туалет, рядом с которой находился склад для топлива, переделанный в навес для инструментов. Перед ним, на деревянном стуле, сидел еще один старик. Между ног у него стояла воткнутая в землю трость, а его манжеты были завернуты и обнажали тонкие, длинные кисти рук. Он держал в руках острый нож и зачищал им капустные кочаны.

— Скажите, джентльмены, вы здесь живете? — спросила Фрай.

— Ты посмотри только — джентльмены! — сказал мужчина с вилами. — А ты джентльмен, а, Сэм?

Худой старик засмеялся, и на лезвии его ножа, покрытом капустным соком, заиграло солнце.

— Вы владелец всего этого, сэр? — задала Диана новый вопрос первому старику, напрягая голос, чтобы перекричать непрекращающуюся какофонию издаваемых гусями звуков.

— Минутку, — откликнулся тот. — Только выключу сирену.

Он воткнул вилы глубоко в землю и подошел к стене. Там мужчина подхватил два куста сорняков с налипшей на корни высохшей землей и один за другим запустил ими в гусей, крича при этом во всю силу своих легких.

Фрай подумала, что звуки, которые он издавал, вполне могли быть каким-то местным диалектом, восходящим к древнескандинавскому языку викингов-завоевателей. Хотя, скорее всего, это был просто шум. Тем не менее гуси, казалось, поняли его и враскачку направились вниз по тропе в ожидании новых пришельцев. После того как они ушли, стало значительно тише, но полная тишина так и не наступила, так что дальнейшая беседа происходила на фоне квохтания домашней птицы, лая собак и хрюканья свиней. Где-то совсем рядом блеяла коза.

— Меня зовут Уилфорд Каттс, — сказал первый старик. — И эта земля принадлежит мне. А это мой дружок Сэм.

Второй старик небрежно махнул рукой и зачистил еще один кочан. Сделал он это одним точным ударом, после чего кочан отправился в корзину.

— Сэм Били, — представился он.

— А вы из полиции? Наверное, выспрашиваете по поводу этой девочки? — предположил Уилфорд.

— Да, по поводу Лауры Вернон, — подтвердила Диана.

— Думаю, что мне приходилось ее видеть. Вы это хотели узнать?

— А вы были в районе Целины вечером в субботу или утром в воскресенье?

— По поводу субботы — это к Сэму. Сам я не помню.

— Простите? — не поняла девушка.

— Понимаете, я люблю выпить. В моем возрасте достаточно всего пары пинт — и мозг отключается. Вы меня понимаете? Вижу, что нет…

— А где вы обычно пьете?

— Где? У нас здесь есть только одно место, детка. «У пастуха». А что касается воскресного утра, то я всегда здесь. Мне же за всем этим приходится ухаживать… На это время нужно.

— На ваших животных? — уточнила сотрудница полиции.

— Вот именно.

— Мистер Каттс, вы живете здесь один?

— Один? Думаю, что это слишком сильно сказано. — Уилфорд обвел взглядом нагромождение строений, среди которых, по мнению Фрай, можно было найти практически любую живность.

Она повернулась на звук мотора и увидела потрепанный «Форд Транзит», который с трудом взбирался по проселку. Когда он добрался до ворот, из него вылез невысокий полусогнутый человечек в твидовом пиджаке. Он принялся открывать ворота, а на гусей тоже не обратил никакого внимания.

— Мне надо отойти на минутку, — сказал хозяин фермы. — Покупатель приехал.

Он ушел, показывая дорогу водителю фургона, пока тот не припарковался у одного из деревянных курятников. Оба мужчины, вытащив из машины пустые мешки, зашли в курятник.

— Присядьте и поговорите со мной, детка, — сказал девушке Сэм. — И мне будет повеселее. Иногда Уилфорд превращается в настоящего старого зануду.

— А вы его давно знаете? — поинтересовалась Диана.

— Сколько себя помню. Конечно, теперь у меня память уже не та, что была раньше, так что, может быть, он совсем не тот, за кого себя выдает.

И Били рассмеялся. При этом его грудь болезненно поднималась, а вставные зубы издавали щелкающие звуки. Фрай вздрогнула, когда он поднял руку, чтобы поправить кепку, и лезвие ножа оказалось в опасной близости от его глаз.

— Моя семья приехала сюда из Йоркшира, когда я был еще младенцем, — объяснил он, когда приступ кашля прошел. — И мы поселились в Име. Старик отправился на работу в свинцовую шахту, и я последовал за ним. В те времена это было обычным делом. А Уилфорд был сыном одного из папашиных приятелей. Еще с несколькими ребятами мы с ним работали сначала на породоотборном конвейере, а потом перешли в операторы отсадочных машин[68]. В старые времена, знаете ли, все так и происходило. Вы вращались в узком кругу, который состоял всего из нескольких семей и ваших собственных приятелей. И никто так не бросался из крайности в крайность, как нынче.

Диана продолжала осматривать территорию, не в силах прийти в себя от вида дряхлых строений и самодельных оград. Интересно, а позволяет ли закон содержать животных в таких условиях? «Когда вернусь в офис, надо будет проверить», — подумала девушка.

— Значит, вы дружите уже бог знает сколько времени, — туманно заметила она.

— Лет шестьдесят или чуть больше. Мы встретились перед войной.

— Вы имеете в виду Вторую мировую?

Сэм уставился на Диану так, как будто она издевалась над ним, а потом понял, что когда закончилась та война, стоящая перед ним сотрудница полиции еще не родилась.

— Ну да. Хотя мне кажется, что после этого была еще парочка войн, — согласился он. — Служили мы тоже вместе. Конечно, в инженерных частях Его величества. Они были рады шахтерам. Принимали нас с распростертыми объятьями. В день Д[69] мы оказались во Франции и оставались там до самого конца. — Били кашлянул. — Есть что вспомнить…

— Правда?

— Местных шлюх.

— Что-о-о?!

— Их я помню лучше всего, — сдавленно рассмеялся старик. — Все остальное как-то успело забыться. Все эти трудности. А вот шлюх во Франции помню хорошо. Мы ведь были далеко от линии фронта. Восстанавливали мосты и всякое такое. А французские городки и деревни были полны девчонок. И они были рады встретить парочку-другую томми[70], можете мне поверить. Мы прекрасно проводили время. Мы — это я и Гарри. А вот Уилфорд всего этого не одобрял.

— Гарри?

— Гарри Дикинсон, — пояснил Сэм. — Да вы, наверное, о нем слыхали… А вот и ваш приятель!

Фрай повернулась и увидела «Тойоту» Купера, которая поворачивала к ниссеновскому бараку. Бен припарковался за «Транзитом» и опустил стекло.

— На той ферме никого нет, — сообщил он.

— Да ведь это же парнишка сержанта Купера! — узнал его Били.

— Боже… — пробормотала Диана.

— Прошу прощения, сэр, но мне кажется, я вас не знаю, — ответил старику Бен.

— Сэм Били, — представился тот.

Неожиданно где-то совсем рядом раздалось оглушительное блеяние козы.

— Опять вырвалась, — сказал Сэм. — Придется позвать Уилфорда.

— А что с ней такое? — поинтересовалась Фрай. — Она что, больна?

— Течка, — пояснил Били таким же равнодушным тоном, каким говорят об овощах, которые иногда исчезают с прилавков.

— И когда же на случку? — спросил Купер.

— Сегодня вечером. Ее заберет парень из Бамфорда. У него есть осеменитель.

Раздалась дробь копыт, и над крышей дома на мгновение появилась коричнево-белая голова, увенчанная парой рогов. Потом коза осторожно спустилась в загон и исчезла в густой траве на его дальнем конце.

— Вот дрянь! — пробормотал Сэм. — Обгрызет нам всю капусту, прежде чем мы ее уберем.

— Помочь вам поймать ее? — спросил Бен, вылезая из «Тойоты».

— Нет-нет! Она нас даже близко не подпустит, — замотал головой старик. — Уилфорд потом приведет ее — она идет только к нему. Совсем еще молодая и немножко дикая. Он зовет ее Дженни.

— Мистер Били рассказывал мне, как они познакомились с мистером Каттсом, — заметила Фрай, злясь из-за того, что разговор ушел так далеко в сторону от основной темы. — Их отцы работали вместе, правильно?

— Это точно. Но ведь тогда нам всем приходилось работать, — согласился Сэм. — И работа была. Ее всегда можно было найти или в шахтах, или на каменоломнях. А теперь, как я понимаю, все по-другому. Любой парень это подтвердит.

Девушка заметила, что Сэм ни на минуту не сомневался, что она была приезжей и ничего не знала о местной жизни, в то время как Бен Купер считался «совсем другим делом». С того момента, как она оказалась в Мюрее, Диана все время чувствовала, как ей тыкают в лицо то, что она чужак, причем делалось это совершенно бессознательно, без злобы, но очень эффективно. Во всех домах, которые она посетила, с ней обращались исключительно вежливо, но никто из местных жителей не выказывал ей то молчаливое приятие и взаимопонимание, с которым они смотрели на Бена, когда узнавали, кто он такой.

— Все давно уже изменилось, мистер Били, — согласился Купер.

— Наверное, ты прав, парень. Думаю, что изменилось. Но я уже говорил, что память у меня начинает сдавать. Я хорошо помню войну, а вот что было после — все как в тумане, если вы меня понимаете.

Из курятника, в котором скрылись Уилфорд и водитель «Форда», раздалось суматошное кудахтанье и визгливые звуки, сопровождаемые хлопаньем множества крыльев.

— Что они там делают? — удивилась Фрай.

— Парень с фургоном покупает у Уилфорда птичек, — сказал Сэм таким тоном, как будто это было совершенно очевидно. — Сегодня Уилфорд не выпускал этих молодых маранов на улицу. Но они что-то слишком активны. Лучше всего, когда есть возможность подобраться к ним ночью — тогда их можно брать голыми руками.

— Какие кошмарные звуки! — поморщилась Диана.

— Мараны — хорошие несушки, детка, — заметил старик.

— Мистер Били, а вы знали Лауру Вернон? — Девушка вновь попыталась вернуться к основной теме.

— Я знаю их семью. Пришлые, правильно? Хотя в наши дни вся деревня наполовину состоит из пришлых. Они поселились в «Вершине» только год или два назад. Помню, сразу после приезда заглянули в паб. Вам бы надо было видеть их лица! Им и в голову не приходило, что придется сидеть среди такого простонародья, как мы. Но просто взять и уйти они уже не могли. Так что так и сидели и тянули свой джин, как настоящие идиоты-южане.

— Они ведь, по-моему, из Ноттингема.

— Точно.

Сэм подвигал ногами по высохшей земле. Одна из них, как показалось Фрай, приклеилась к ней, а потом задвигалась совсем в другую сторону, как будто он перестал контролировать ее из-за судороги. Его ботинок лязгнул по боку эмалевого таза, до половины наполненного водой и предназначенного, скорее всего, для гусей.

— Мистер Били, мы сейчас всех спрашиваем, не видели ли они чего-то подозрительного на Целине приблизительно в то время, когда убили Лауру, — сказала Диана.

— То есть вам надо мое алиби, а?

— Нет, я такого не говорила, сэр.

— Только я уже давно перестал бегать за молоденькими девочками, — покашляв, произнес Сэм. — Это все из-за ног. Понимаете, переломал их в шахте. Они срослись, но так полностью и не восстановились. А теперь, с возрастом, вообще отказываются работать.

— Так были вы в районе Целины в субботу вечером или в воскресенье утром? — гнула свое Фрай.

— Что это у вас за акцент? — спросил Били, наклонив голову и почесывая ухо ножом. — Вы из Уэльса, что ли?

— Я из Черной Страны.

— Откуда?

— Из Бирмингема! — рявкнула девушка.

— А-а-а… Никогда там не бывал. И не хочется.

— Так как насчет субботнего вечера, мистер Били?

— Субботний вечер? Ну, я был в «Пастухе» часов до одиннадцати. С Уилфордом. Было немного шумновато. Лето, туристы, ну вы меня понимаете… Все эти квартиросъемщики с ближайших ферм. И очень много машин, — старик печально покачал головой. — Я живу недалеко от паба. Спокойно дохожу до него пешком. А по субботам мы действительно позволяем себе лишнего. Потому что не надо садиться за руль, понятно?

— Вы говорите, что в пабе были туристы. То есть люди, в деревне не известные?

— Их было просто полно, — подтвердил Сэм.

Уилфорд и шофер «Форда» появились из курятника, нагруженные несколькими топорщащимися мешками. Вслед за ними на улицу выплыло облако тёмных перьев, которые опускались им на плечи и путались у них в волосах. Из мешков раздавалось недовольное кудахтанье возмущенных птиц, и время от времени вылетали перья. Мужчины были растрепанными и вспотевшими и тяжело дышали. Глаза у водителя «Форда» были широко раскрыты. Было видно, что он в ужасе от того, что ему пришлось пережить в курятнике.

— Воскресное утро, — задумчиво продолжил Сэм. — Нынче я встаю не так рано, как раньше. Но к половине десятого, когда мой сын приехал за мной, я уже был готов. Это я о Дэйви. Они с женой всегда забирают меня к себе домой, в Идендейл, на обед по воскресеньям.

— А вы часто приходите сюда, чтобы помочь мистеру Каттсу? — спросил Купер.

— Да помощник-то из меня сейчас никудышный. Но приходится как-то убивать время.

— А кто-то еще ему помогает?

— Несколько мальчишек. Он платит им пару монет за тяжелую работу. Ну и Гарри, конечно, тоже появляется.

— Вы это о Гарри Дикинсоне?

— Ну да. Да вы же его знаете, — обратился Били к Куперу.

Мужчины побросали в фургон мешки один за другим, после чего водитель забрался в машину и стал задом двигаться по проселку. Никакими деньгами продавец и покупатель не обменивались.

— Помоги нам, Сэм! — крикнул Каттс. — Одной мы здорово намяли бока. Кажется, у нее сломана нога.

— Коза опять вырвалась, Уилфорд, — отозвался его друг.

— Ничего, подождет!

Били заковылял в сторону курятника, и Каттс сунул ему в руки курицу, которую держал за ноги. Ее крылья торчали в разные стороны, а клюв судорожно открывался и закрывался. Фрай, которая никогда не видела куриц так близко, была поражена, что из клюва птицы то появлялась, то исчезала узкая полоска розоватой плоти, напоминающая жало змеи. Курица обмаралась, и теперь мягкие перья вокруг ее ануса стали желтого цвета. Сглотнув, Диана мысленно поклялась себе никогда в жизни больше не есть яиц.

— Сэм у нас в этом деле специалист, — весело произнес Уилфорд. — А кажется, что он не такой уж и силач, правда? Но здесь все дело в технике.

— Немного практики, и немного ловкости рук.

Его приятель крепко взял птицу в руки, запихнул ее себе под мышку, зажал крылья и крепко прижал ее к своему боку. Потом он сжал ее тощую шею пальцами правой руки и сильно впился большим пальцем между шейными позвонками. Повернув шею, мужчина внезапно дернул ее. Раздался негромкий треск, и глаза птицы затянулись пленкой. Крылья отчаянно забились. Никакие усилия Сэма Били не могли справиться с этими смертельными судорогами — они хлопали, и с них фонтаном летели перья, которые опускались на брюки и обувь старика. Птица судорожно сучила ногами, а ее хвост поднялся, и из-под него вылетела желтая струя. А потом когти на лапах курицы расслабились и повисли, указывая вниз, на землю, и как будто бы объявляя о конце мучений. В них была какая-то мрачная завершенность.

— Вы ее убили!.. — ахнула потрясенная Фрай.

Старики рассмеялись, и даже Купер, к удивлению Дианы, позволил себе улыбнуться.

— Мы называем это «положить конец земным печалям», — сказал Сэм. — Если сделать это правильно и быстро, то они даже не чувствуют боли.

— Отвратительно, — заявила девушка. — Совершенно омерзительно.

— Я полагаю, — сказал Били, протягивая ей поникшую курицу, — что вы не хотите взять эту птицу к себе домой к чаю.

Диана отступила, увидев, как из широко распахнутого клюва птицы вылилась и упала на землю слюна. Мосластые ноги курицы казались холодными и в том месте, где их держали тощие пальцы Сэма, напоминали лапы рептилии.

— Не хотите? — уточнил Били.

— Не волнуйся, тогда я отнесу ее Конни, — сказал Уилфорд.

Купер и Фрай вернулись в машину. Девушка закрыла свое окно, чтобы не чувствовать мускусного запаха высохшего помета домашней птицы, который доносился из сарая. Старики проследили, как они развернулись, и Сэм весело махнул им вслед рукой.

Как раз в тот момент, когда полицейские добрались до конца проселка, на него свернул еще один фургон.