Чёрный пёс

16

Дым пах резко и сильно, как будто горела резина. Однако он не мог сравниться с другим запахом, который, как ядовитый туман, висел над ветхими зданиями и заросшими жесткой травой загонами. Это был сладкий, прилипчивый запах, аромат органических отходов, перегнивших до степени разложения, когда они начинают испускать бродильный газ.

Именно по запаху Купер и отыскал трех стариков. Они занимались тем, что возводили громадную компостную кучу подальше от грунтовки, которая вела к ферме Торпа. Сидя на стоге сена, Сэм Били наблюдал за операцией, пока Гарри Дикинсон и Уилфорд Каттс, скинув куртки и закатав рукава на своих белокожих руках, управлялись с вилами. Еще двое молодых людей копались в близлежащем здании из шлакобетона и обеспечивали беспрерывный подвоз на тачках черного, влажного навоза с вкраплениями сена. Он появлялся черным и испускающим пар, как рождественский пудинг невероятных размеров. В нескольких ярдах от этого места находился неугасимый костер из сухих кизяков, который накрывал округу одеялом густого серого дыма. Дым медленно уплывал от зданий и исчезал в зарослях ежевики на склонах холмов. Запах был совершенно удушающим.

Уилфорд первым увидел приближающегося Купера и указал на него, ткнув вилами в воздух.

— Смотрите, кто к нам идет! Беда пришла, ребята.

— Нет, этот паренек — настоящий герой, — сказал Сэм. — И идет он как раз с ареста главного подозреваемого. То есть он практически раскрыл преступление.

— Сам? — удивился Каттс.

— И без особых усилий, — заверил его Били.

— Думаю, что он добровольно пришел нам помочь, — предположил Гарри, опираясь на вилы. Воротник его рубашки был расстегнут и обнажал четкую границу между загорелой шеей и бледной кожей горла и груди, которые не видели солнечных лучей уже многие годы. Выглядело это так, как будто части двух разных людей соединили воедино. Купер даже подумал о сходстве с монстром Франкенштейном — чудовищем с головой, грубо пришитой к телу другого человека.

— Бери свободную тачку! — крикнул ему Сэм. — Или ты что-то знаешь о том, как делать компост?

— Надо просто сложить кучу из силоса и дать ей перегнить еще раз, так? — предположил полицейский.

— Не совсем, не совсем, — покачал головой Били.

— Совсем «не совсем», — эхом откликнулся Уилфорд. — Компост — это искусство. Его надо подпитывать, как ребенка.

Один из молодых людей проехал мимо с еще одной тачкой навоза, и Купер едва успел отступить в сторону, когда с нее свалился кусок вонючей массы. Он увидел, что она состоит из влажной, грязной соломы и наполовину разложившихся экскрементов животных, похожих на напоминающие глину комки. Как только масса коснулась земли, на нее откуда ни возьмись набросились маленькие коричневые мухи, которые сразу же засунули в нее свои хоботки.

— Отличная штука, — заметил Уилфорд. — Ты только принюхайся!

— Вы используете ее на ваших овощных грядках? — поинтересовался Бен.

— Нет, овощам нужно особое удобрение.

— Из крови и костей. Вот что нужно овощам, — пояснил Гарри.

— Кровь и кости, кровь и кости! — загоготал Сэм. — И больше ничего.

На площадке слышался лай собак и квохтанье кур, однако сейчас на участке было тише, чем, как помнил Купер, во время его первого визита сюда с Дианой Фрай. В картине, которая раскинулась перед ним, присутствовала некая странная неподвижность, как будто старики позировали на фоне неестественного произведения искусства, которое они создали для Национальной галереи.

— В крови очень много азота, — объяснил Каттс, — а в костях — фосфора. Очень полезно для капусты.

В кучу вывалили еще одну тачку навоза. Друзья Сэма пошуровали в ней вилами, а потом Гарри забрался выше по краю кучи и стал утаптывать ее своими черными непромокаемыми сапогами.

— Я хотел бы поговорить с вами, мистер Дикинсон, если вы не возражаете, — сказал Бен, глядя на него снизу вверх.

Компостная куча уже достигла высоты около четырех футов. Гарри возвышался над Купером: странная, похожая на чучело фигура, расхаживающая по компосту, как часовой на посту. Полицейскому пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы лучше видеть его.

— Подождите минуту, — ответил Дикинсон.

Уилфорд протянул ему два толстых деревянных шеста, длиной около шести футов каждый, и он, тщательно выбрав место, воткнул один из них в компост. Шест с чавканьем вошел в кучу, окруженный облаком запаха гнили, после чего Гарри практически повис на другом его конце и так давил на него до тех пор, пока шест не уперся в землю. Кусок шеста в пару футов длиной остался торчать снаружи.

— Компост должен дышать, — пояснил Уилфорд, когда его друг так же воткнул в кучу второй шест.

Молодой человек с тачкой вновь проехал мимо и улыбнулся Куперу заговорщицкой улыбкой. У него были короткие волосы и серьга в правом ухе. Ростом он был приблизительно с детектива и имел прекрасно развитые мышцы плеч и шеи. На нем были только джинсы, а рубашку он давно уже снял, и его торс был словно покрыт маслом — пот стекал по нему и от физических усилий, и от жары, которая стояла в бетонном строении. В нескольких ярдах от них второй парень бросал в огонь ветки и солому, чтобы не дать огню погаснуть. Солома занялась, и языки пламени устремились в небо.

Расположенная рядом компостная куча гудела и вибрировала от облаков навозных мух, которые кружились в мареве, стараясь выбрать себе кусочки повкуснее и поаппетитнее. Бен прикрыл рот и нос, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. Он был привычен к запахам фермы, но эта вонь была самой настоящей «вещью в себе».

— Мистер Дикинсон, мне действительно надо с вами переговорить, — чуть повысил голос полицейский.

— Когда компост будет готов, запах прекратится, — заметил Сэм.

— Прошу вас! — рявкнул Купер, теряя терпение.

Трое стариков устроили настоящее шоу, чтобы показать, какое впечатление произвели на них командные интонации его голоса. Гарри, в своих непромокаемых сапогах, вытянулся по стойке «смирно» и медленно отсалютовал вилами, Уилфорд положил вилы себе на плечо, как винтовку, а Сэм встал со своего стога и теперь, лукаво улыбаясь, таращился на Бена поверх компостной кучи.

— Впереди тебя ждет прекрасное будущее, сынок, — сказал он. — Когда-нибудь ты точно станешь начальником полиции. И надо-то тебе всего лишь избавиться от тех, кто стоит в очереди впереди тебя.

Старики расхохотались, а Купер нахмурил брови. Жара действительно стала сказываться на нем — он чувствовал себя физически истощенным и раздраженным. Облегчение наступило, лишь когда он увидел, как Гарри осторожно спускается с кучи, чтобы подойти к нему.

— Я здесь почти закончил, — объяснил Дикинсон. — Если подождешь, то я заберу Джесс, и ты сможешь подбросить меня домой. А там спрашивай сколько хочешь.

— Прекрасно, — ответил Бен, радуясь возможности убраться отсюда куда подальше.

— Кровь и кости! — еще раз крикнул вдогонку Сэм, когда полицейский пошел по полю. А вот Уилфорд поспешил за ним и догнал возле ворот.

— Вы опять будете допрашивать Гарри, — сказал он. — Ведь это так у вас называется? Допрос?

Компостом воняло не только от одежды Каттса, но даже от его кожи и волос. Когда он шел, за его подошвами оставались маленькие кусочки этой «ароматной» массы. Дышал он часто и неровно — грудь его вздымалась, а лицо выглядело измученным.

— Как вы знаете, сэр, я участвую в расследовании убийства Лауры Вернон, — напомнил ему Бен.

— Ох уж эти Верноны! Знаете, они совсем не те, за кого себя выдают.

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— У них до черта денег, и они считают себя очень крутыми, но это не так. И деревне от них только хуже.

— Таких людей, как они, всегда будут недолюбливать.

— Это верно, но все знают…

— Знают что?

Уилфорд пожал плечами и, приподняв кепку, пригладил волосы. На его веснушчатом черепе виднелось неровное белое пятно, которое отказывалось загорать даже на таком солнце.

— Думаю, что сейчас это не важно, — пожал он плечами. — Вы же опять будете спрашивать про эту девочку.

— Конечно. Мы занимаемся этим всю последнюю неделю. И если вы что-то знаете…

— Нет-нет! И как все-таки верно сказано, — старик посмотрел на Купера, как бы ожидая поддержки с его стороны, — за грехи рано или поздно придется отвечать. Это так же, как в шахтах говорят: «Рано или поздно, но дневной свет появится».

Бен не знал, что ему на это ответить. Но Уилфорд и не ожидал никакого ответа. Они прошли по дороге мимо нескольких самодельных сараев и приблизились к каменному стойлу, в котором во вторник держали убежавшую козу.

— Коза попритихла, — заметил Купер.

— Да, и здорово.

Полицейский взглянул за угол стойла, но оно оказалось пустым. В загоне животного тоже не было видно, а Гарри исчез в еще одном загоне, окруженном изгородью из электрических проводов, и появился оттуда с черным лабрадором на кожаном поводке в одной руке и пластиковым пакетом в другой.

Когда они добрались до «Тойоты», Дикинсон присел на каменную стену и снял свои покрытые экскрементами сапоги и пару толстых носков, обнажив белые ноги. Из пластикового пакета он достал пару чистых носков и чистую обувь и переоделся.

— Мне не слишком-то нравится такая работа, — объяснил он Бену, — но это же все натуральное, простой навоз. Хотя, когда я явлюсь домой, женушка точно застонет.

Когда Гарри уселся на пассажирское место в машине, Купер сразу же понял, из-за чего застонет Гвен Дикинсон.

Эндрю Милнер подъехал к «Вершине» и припарковался возле искусственных пилонов, недалеко от «Ягуара» Вернона. Он с завистью посмотрел на изящный синий автомобиль, понимая всю его важность в качестве символа разницы в статусе между ним и его работодателем. Сам Эндрю ездил на трехлетнем «Форде Мондео», как простой торговый агент.

Он взял с пассажирского сиденья портфель с документами, глубоко вздохнул и направился к входу. Высоко на стене находилась камера наблюдения, объектив которой был направлен прямо на то место, где он остановился. Подходя к ступеням, Эндрю постарался отвернуться от нее. Отражающиеся от стены ослепительно-яркие солнечные лучи создали подобие защитного барьера, через который ему пришлось пройти.

— Простите меня, мистер Милнер?

Вздрогнув, Эндрю обернулся на голос и увидел темноволосого, крепкого молодого человека, который смотрел на него с другой стороны «Ягуара». Парень выглядел грязным и неухоженным, и на какую-то долю секунды торговый агент подумал, что это вор, который хочет угнать машину Вернона. Однако потом он узнал странного юношу.

— А, Дэниел, не так ли?

— Мы с вами однажды встречались, помните? — кивнул тот.

— Конечно. Послушайте, мне очень жаль, что…

— Вы в этом не виноваты. Вы же работаете на моего отца, но совсем от него не в восторге, не так ли? — Вернон-младший обошел «Ягуар» и зашагал к Милнеру; в руке у него были связка ключей и пульт управления дверями и сигнализацией. — Я собирался воспользоваться машиной папаши, но передумал. Думаю, мне лучше пройтись.

Потрясенный Эндрю увидел, как Дэниел бросил ключи в сторону каменной урны, которая стояла в начале ступенек. Они исчезли в корнях небольшого куста.

— Мне кажется, что кто-то в этом доме должен перед вами извиниться, — продолжил молодой человек.

— Извиниться?

— Простите, что втянули вас во все это. — Молодой человек приблизился к Эндрю еще на шаг. — И вас, и вашу семью. Думаю, что моим родителям такое не придет в голову. Им просто наплевать. Они ни о ком, кроме себя, не думают.

Милнер не знал, что на это сказать. Он крепче прижал к себе портфель и изо всех сил попытался придумать какой-нибудь подходящий случаю светский ответ.

— Вы ведь, кажется, учитесь в университете, да? — спросил он неловко.

Дэниел сначала рассмеялся, а потом отвернулся от него, как будто Эндрю внезапно стал ему неинтересен.

— Я студент Эксетера и изучаю политологию, — отозвался он. — Знаете, это совсем другой мир.

Когда молодой человек заговорил вновь, впечатление было таким, словно он обращается к «Ягуару» и полностью забыл о существовании стоящего рядом человека.

— Они же позвонили мне в Эксетер сразу же, как только Лаура исчезла. Но я-то подумал, что она свалила с этим своим парнем, Симеоном Холмсом. Я тогда еще подумал, что это должно было рано или поздно случиться. И я собрался появиться дома, но только после того, как у предков пройдет шок от осознания того, что их дочь — скрытая нимфоманка.

— Понятно.

— А надо было вернуться сразу же. Правда? Вы со мной согласны?

— Я вам не судья. И потом…

— Понятно, никто не может меня судить, кроме меня самого… — горько произнес Дэниел. — Прошу прощения, что побеспокоил.

Он отправился вниз по дороге, глубоко засунув руки в карманы джинсов и зло ссутулившись.

Эндрю следил за ним, пока молодой человек не остановился в нескольких ярдах от него и не крикнул с насмешкой:

— Да не стойте же вы как истукан! Заходите. Уверен, что моя мать сейчас свободна.

Сбитый с толку Милнер покачал головой, но подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Шарлотта Вернон, отлично выглядевшая в кашемировом свитере и кремовых брюках. Какое-то время она молча смотрела на Эндрю, а потом разразилась смехом, в котором звучали истерические нотки.

— Вы?! А вы-то что здесь делаете?

Неожиданный гость покраснел и нервно потянул себя за галстук. На его лбу были видны морщины, появившиеся от постоянного беспокойства.

— Прошу прощения, Шарлотта. У меня здесь бумаги на подпись Грэму…

— Да неужели?! И все, наверное, важные?

Милнер беспомощно взмахнул рукой, не решаясь поднять на хозяйку дома глаза и чувствуя, как пот течет ему за воротник. Неожиданно он вспомнил о ключах от машины рядом с урной и задумался, как бы поизящнее упомянуть о них.

— Лишились дара речи? — спросила миссис Вернон. — Думаю, что вам лучше войти. Но не задерживайте его надолго.

— Простите, вы что, собрались уезжать? — удивился Эндрю.

— Нас ждет момент славы.

— Прошу прощения?

— Мы с Грэмом едем на запись телевизионного обращения. Полиция считает, что это может что-то дать.

— А, понятно…

Гость еще теснее прижал к себе портфель с бумагами — теперь он защищал его пах. Его глаза бегали по холлу, как будто искали спасение за одной из выходивших в него дверей. Он старался продвинуться туда, где, как он знал, находился офис его начальника.

— Мне кажется, что Грэм будет прекрасно выглядеть на экране, вы согласны? — спросила Шарлотта.

— О да. Он прекрасно формулирует свои мысли.

— Формулирует мысли… Неплохо. Да, он умеет говорить. И очень убедительно. Но что вы-то думаете обо всем этом, Эндрю?

Мужчина почувствовал, что вжался в стену рядом с антикварным инкрустированным шкафом со стеклянными дверцами, который так ему нравился. Его рука скользнула по его крышке в поисках точки опоры, и на полированной поверхности остался отпечаток потной пятерни.

— Вы хотите узнать мое мнение по поводу того, что произошло с Лаурой? — спросил он почти испуганно.

— Да — именно это, Эндрю.

— Они ведь арестовали Ли Шерратта, не так ли?

Шарлотта рассмеялась. Это был глубокий, горловой смех, хрипловатый от сигарет и с привкусом истерики. А затем она внезапно прекратила смеяться и крепко схватила его за рукав пиджака.

— И это все? Это все, на что вы надеетесь? Поверьте, этого недостаточно!

Внезапно Милнер увидел, как ее глаза оторвались от его лица и уставились на что-то за его плечом. Он повернулся и увидел Грэма Вернона, который с сардонической улыбкой наблюдал за ними от порога своего кабинета. Мужчина с ужасом понял, что миссис Вернон прижимается к нему всем телом: ее грудь касалась его руки, а таз прилип к его бедру.

— Вы хотели меня видеть, Эндрю? — спросил Грэм. — Или Шарлотта уже о вас позаботилась?

Сидя в своем доме с трубкой в руках, вымытый и вычищенный, Гарри выглядел гораздо более доступным, чем среди своих друзей. На столе возле его стула лежал утренний номер «Бакстон эдвертайзер». На первой странице газеты было цветное фото церемонии украшения колодцев в Грейт-Хаклоу. На этот раз жители деревни создали из лепестков картины, посвященные главному событию года — приходу нового тысячелетия и двухтысячной годовщине рождения Христа. Если верить статье, они работали всю ночь, чтобы успеть к началу церемонии.

— Здесь написано, что полиция изучает результаты судебно-медицинских экспертиз, — сказал Дикинсон, постукивая по заметке внизу страницы. — И собирается скоро произвести аресты. Это правда?

— Вполне возможно, — подтвердил Бен.

— «Старший инспектор Стюарт Тэйлби, который возглавляет расследование, сказал: “Я не теряю надежды”», — прочитал старик. — Это что, опять какая-то ерунда, или…

— Я хочу задать вам вопрос по поводу субботнего вечера, — сменил тему Купер.

— Правда? А ты имеешь в виду какую-то определенную субботу?

— Вечер последней субботы. Тот вечер, когда была убита Лаура Вернон.

— Ах, эта суббота… Дай подумаю — было тепло…

Бен читал расшифровку первой беседы с дедом Хелен и не собирался позволять старику уводить беседу в сторону от главной темы.

— Скажите мне, что вы делали в тот вечер, мистер Дикинсон? — потребовал он.

— Начиная с какого времени?

— Ну, скажем, с шести часов вечера.

— Вывел собаку на прогулку, — не задумываясь ответил Гарри. — Делаю это каждый день в одно и то же время. Джесс уже к этому привыкла. Мы спустились по тропинке к Целине. Там, под скалой Вороньего склона, у нее любимое место.

— И вы всегда туда ходите?

— Иногда я меняю маршрут, — ответил Дикинсон, посасывая трубку. — Если у меня появляется желание продемонстрировать ей свое свободолюбие.

— Но в тот вечер вы пошли к Вороньему склону?

— Точно.

— Продолжайте, пожалуйста. Что вы делали на прогулке?

— Делал? Да ничего особенного. Все как обычно. Выкурил трубку. Спустил Джесс с поводка, чтобы та сделала свои дела. Немного посидел. А потом мы вернулись.

— А кого вы видели, когда гуляли с собакой?

— Да вроде бы никого, кроме обычной шайки убийц… — ответил Гарри.

Рядом с креслом старика стоял шкафчик из красного дерева, потертый от старости, но тщательно отполированный. На верхней полке этого шкафчика стояла подставка для трубок и лежал кожаный кисет и другие принадлежности курильщика, а под нею был небольшой закрытый ящик. На полу перед шкафчиком лежали банка обувной ваксы, щетка и бархатная тряпка для полировки обуви. Купер посмотрел на блестевшие ботинки старика и вновь поднял на него глаза.

— Я серьезно, мистер Дикинсон.

— Но ведь ты сам сделал предположение. Предположил, что я кого-то видел. Ты что, пытаешься меня поймать или что? Со мной такие шутки не пройдут, предупреждаю.

— А никто и не шутит, мистер Дикинсон.

Попробуй теперь помолчать, сказал себе Купер. Молчание — это очень сильное оружие. Оно заставляет допрашиваемого говорить. И поэтому полицейский стал ждать, полагая, что Гарри скажет, что никого не видел. Но старик спокойно пыхтел трубкой, глядя куда-то вдаль, и время от времени ерзая на стуле. Единственным звуком в комнате было тиканье каретных часов, да еще по улице проехал фургон, и из соседней комнаты доносилось бормотание телевизора — там Гвен смотрела какую-то викторину. Бен начал дергаться. Гарри же выглядел настолько удовлетворенным и независимым, как будто он сидел на Целине с собакой у ног и рассматривал контуры Ведьм, неторопливо думая свою думу.

— Так вы кого-то видели? — не выдержал наконец полицейский.

— Теперь, когда ты спросил, вспомнил, что видел каких-то туристов, — ответил его собеседник.

— А они — вас?

— Сомневаюсь. Они были внизу, около речушки. Молодежь — все время над чем-то смеялись. Молодежь мало что видит вокруг себя, правда?

— Сколько времени вы гуляли?

— Полчаса, а потом вернулся. Гвен приготовила для меня чай, а я покормил Джесс.

— А позже вечером?

— Я опять вышел. На этот раз к «Пастуху». Около половины восьмого. Там я встретил Сэма и Уилфорда, и мы пропустили по парочке кружек. Там меня почти все знают. Спросите хоть Кенни Ли. Это ведь называется алиби, правда?

— Вы пошли в паб кратчайшей дорогой?

— А как же еще?

— Ну, может быть, вы сделали кружок через Целину, например?

— А зачем мне это надо? Я уже был там в тот день.

— Вы брали с собой собаку?

— Джесс была со мной. Но Кенни заставляет привязывать собак за пабом, когда вы заходите внутрь. Говорит, что они мешают туристам.

Купер все ждал, спросит ли его Гарри о цели этих вопросов, но потом решил, что он не спросит.

— У нас есть свидетель, который видел человека, похожего на вас, в районе семи пятнадцати возле того места, где было найдено тело Лауры Вернон. — Описание, данное орнитологом, было довольно туманным, так что Купер не грешил против истины.

— Есть свидетель? — переспросил старик. — Очень кстати. Это вам здорово поможет.

— Но вы, мистер Дикинсон, только что сказали мне, что были дома уже в шесть тридцать. Так это правда?

— Да, правда. Мой чай как раз поспел.

— А еще вы сказали, что во второй раз вышли в семь тридцать. Значит, если верить вам, то в семь пятнадцать вы были дома. Это правда?

— Да.

— Но вы не могли быть в двух местах одновременно.

— Думаю, что это ваша проблема, — пожал плечами Гарри.

— А как насчет воскресенья? — спросил Бен, которому необходимо было сменить тему.

— А что насчет него?

— Вы опять выходили на Целину с вашей собакой в тот день?

— В девять часов утра и в шесть часов вечера. Как часы.

— И ходили по той же тропинке? В сторону Вороньего склона?

— Да.

— А в понедельник?

— Ровно в девять часов…

— Тогда мне странно: почему вы не нашли кроссовку раньше, чем вечером в понедельник? К тому моменту вы уже четырежды были в этом районе. Один раз в то время, когда была убита Лаура Вернон, и три раза после этого. И ничегошеньки не заметили?

Гарри выбил трубку в камин, посмотрел на его пустую решетку и поднял глаза на детектива. Затем прищурился и сжал челюсти, и его гость испугался, что впереди его ждет новое молчание…

— Я хотел поговорить с Верноном, — неожиданно произнес Дикинсон.

— Что? — Купер был удивлен как самой информацией, так и тем, что старик добровольно выдал ее, не заставив Бена вытягивать ее из него клещами.

— В субботу вечером. Мне показалось, что я видел Грэма Вернона, когда вечером гулял с Джесс. И я хотел с ним поговорить.

— Зачем?

— Я хотел кое-что обсудить с ним. Личный вопрос.

— Какой именно?

— Личный.

— А как хорошо вы знаете мистера Вернона?

— Вообще не знаю. Я с ним никогда не встречался.

— Тогда почему вы решили с ним переговорить?

— Я уже дважды ответил тебе. И больше повторять не буду.

— Я ведь могу и настоять, мистер Дикинсон. Я могу вызвать вас на допрос в управление, и там мы проведем официальный допрос и попросим вас сделать заявление.

— Я его и делаю, — ответил Гарри. — Это мое личное дело. Вот и все заявление.

— Но вы же понимаете, что если это имеет отношение к дочери мистера Вернона…

— Отвечаю — к ней это никакого отношения не имеет.

— Может быть, это имеет отношение к вашей семье? Гарри улыбнулся ему, как старательному студенту.

— На этот раз угадал, парень.

— И где же вы встретили мистера Вернона?

— Опять предположение.

— Простите?

— Я сказал, что хотел поговорить с ним. Но не смог его найти. Он опять исчез.

Теперь мысли Купера стали раскручиваться в совсем другом направлении. У него перед глазами встал Гарри Дикинсон, бродящий по Целине наряду с Лаурой Вернон и ее отцом, не говоря уже о вероятном убийце Лауры. А потом он нарисовал себе орнитолога-любителя, Гэри Эдвардса, который сидит на идеальной наблюдательной точке, но видит только одного из них. И, наконец, ему пришло в голову, что если бы Гарри Дикинсон действительно встретил Грэма Вернона во время прогулки, то их беседа заставила бы Гарри вернуться в коттедж позже обычного. Но задержала бы она его до семи пятнадцати? Тогда Гвен тоже лжет. Но она ведь пойдет на это, чтобы защитить мужа, правда?

— Слушаю твой следующий вопрос, — произнес Дикинсон.

— На сегодня вопросов больше нет, — ответил полицейский, решив, что ступил на слишком опасную почву.

— Нет? — Гарри неожиданно расстроился; он надул губы и наклонил голову набок. — Очень жаль. А я надеялся на настоящий допрос. С пристрастием. Знаешь, как у Крекера[82]…

— Не понял?

— Ну, помнишь этого толстяка, которого показывали по телику…

— Вы, наверное, имеете в виду Робби Колтрейна. Он играл психолога-криминалиста.

— Ага. Он всегда устраивал им настоящий допрос. Орал, ругался и все такое. Угрожал искалечить, если не скажут правду. — Старик критически взглянул на Купера. — Ну да ладно. Ты ведь не он, верно, парень?

— Нет, мистер Дикинсон. Я не Крекер. И не инспектор Морс.

Собравшись уходить, Бен засунул блокнот в карман куртки.

— Думаю, что с вами захотят поговорить еще раз, мистер Дикинсон, — предупредил он хозяина дома.

— Не возражаю. Найти меня можно без всяких проблем.

— Тогда спасибо вам за ваше время.

Купер подошел к двери и взглянул на деревню, пораженный контрастом между залитой ярким солнечным светом улицей и прохладными, полутемными углами с тяжелой мебелью в комнате у него за спиной. Переступить через порог коттеджа «Солнечные часы» было все равно что войти в глубокую пещеру. На генетическом уровне пещеры ассоциировались с безопасностью, хотя в них присутствовала и угроза — всегда существовала вероятность, что там живут дикие и опасные чудовища. Бен повернулся, чтобы еще раз попрощаться, и встретился с острым взглядом голубых глаз, насмешливо смотревших ему в лицо.

— Нет. Ты даже на мисс Марпл не тянешь, — заявил Гарри на прощание.