Чёрный пёс

12

— А теперь хорошие новости, — сообщил старший инспектор Тэйлби.

Усталые глаза смотрели на него со всех сторон комнаты для летучек. Большинство офицеров закончили дневную смену и теперь приходили в себя после суеты первого дня расследования дела об убийстве. Те же, кто заступал в ночь, начинали дежурство с получения всей последней информации во время вечернего брифинга.

Бен Купер и Диана Фрай сидели вместе, сопротивляясь сильному обоюдному желанию разорвать те профессиональные связи, которые возникли между ними после того, когда их поставили в одну команду. Фрай все еще выглядела настороженной, и ее глаза не отрываясь следили за Тэйлби, а на коленях у нее лежал открытый блокнот. Купер выглядел измученным и почти спал, как будто происходящее его не касалось. Но, несмотря на то что день подходил к концу, напряжение внутри его росло. Бен не мог заставить себя переключиться с рабочих вопросов на громко гудящий в голове рой неясных мыслей о матери — внезапных страхов за ее ближайшее будущее, перепутавшихся с на удивление ясными воспоминаниями о том, какой она была в прошлом, до того как заболела, что было не так уж и давно. Он знал, что сегодня ему будет сложно оставить рабочие дела и перейти к домашним. А разве они не должны естественным образом замещать друг друга?

Когда Стюарт заговорил, Купер бросил взгляд на ручку Фрай, которая сразу же начала свое движение по странице блокнота. Он удивился, увидев, что половина страницы заполнена изображениями пауков с черными волосатыми тушками и длинными лапами. Когда их рисовали, то так сильно нажимали на черную шариковую ручку, что изображения казались выдавленными на бумаге.

— Обязательно прочитайте отчет, — продолжил Тэйлби, — а я сейчас постараюсь выделить для вас наиболее важные моменты. Сегодня вечером у нас появился свидетель. Зовут его Гэри Эдвардс. Мистер Эдвардс — орнитолог-любитель. В субботу вечером он расположился на вершине Вороньего склона к северу от долины, возле которой расположен Мюрей. Кажется, он хотел выследить мухоловку-пеструшку, редкую птицу, которая, как считается, высиживает в этом районе птенцов. Он приехал из Лестера с единственной целью — увидеть эту мухоловку-пеструшку, с тем чтобы поставить против нее галочку в каталоге пернатых Великобритании. Мне сказали, что это у них называется «заниматься самоудовлетворением».

Купер увидел, как некоторые офицеры улыбнулись, но знал, что Тэйлби не шутит. Старший инспектор вообще шутил очень редко. Тот посмотрел вокруг поверх своих очков для чтения и вновь опустил глаза на отчет, который держал в руках.

— Мистер Эдвардс решил, что дубовый и буковый лес — подходящее место обитания для мухоловки-пеструшки, особенно если рядом протекает ручей. Однако в какой-то момент он отвлекся на пару кречетов, которые устроили гнездо на скальной стене прямо под ним. Когда он наблюдал за ними, его внимание привлекла птица, которая летела в сторону леса и которая, по его мнению, могла быть именно этой мухоловкой-пеструшкой. Вооружившись биноклем, он стал следить за ней.

В руках у Бена были записи допросов Грэма и Шарлотты Вернон, Молли Шерратт и этого самого орнитолога. Некоторые детали в них были выделены как новая информация, которую надо было отработать на следующий день. Вместе с этими бумагами у детектива имелись отчеты о попытках инспектора Хитченса и его группы напасть на след Ли Шерратта, которые пока не увенчались успехом. Судя по тону всех записей, Шерратт был теперь главным подозреваемым. И из бумаг следовало, что главная задача — это его арест. И пусть после этого эксперты-криминалисты доказывают его вину. Все остальное было только имитацией бурной деятельности.

— Должен обратить ваше внимание на то, — продолжил старший инспектор, — что мистер Эдвардс был вооружен биноклем с цейсовской оптикой с десятикратным увеличением и первой линзой диаметром сорок пять миллиметров. Очень мощная игрушка. Он говорит, что навел бинокль на лес, в котором исчезла птица, и ждал, не будет ли там каких-нибудь дальнейших движений. И он их дождался. Только это была не птица.

Тэйлби замолчал, как актер, который заранее наслаждается будущим эффектом и выбирает время для своей коронной фразы.

— Далее мистер Эдвардс сообщил, что обратил внимание на движение чего-то темного у самой земли, и перед глазами у него появилась голова собаки. Так как подобные мощные бинокли обычно обладают ограниченным углом зрения, то он посмотрел вниз невооруженными глазами и увидел там мужчину с собакой. Судя по тому, что говорит Эдвардс, все это происходило недалеко от того места, где была найдена убитая, и произошло все это приблизительно в семь пятнадцать вечера.

По комнате прошелестел взволнованный шум. Орнитолог находился на своем месте за час до предполагаемого времени убийства, у него была удобная для наблюдения позиция, и вооружен он был мощным биноклем. О чем еще можно мечтать? И что же еще увидел этот энтузиаст?

Купер заметил, как Фрай быстро записывает эти сведения, давно перевернув страницу с пауками и еще несколько вслед за ней. Ее поза с абсолютно прямой спиной говорила о том, что девушка полностью готова к боевым действиям и жаждет к ним приступить. Бен видел, что она ждет первой удобной возможности, чтобы задать вопрос — просто для того, чтобы быть уверенной, что ее заметили.

— К сожалению для всех нас, — сказал Стюарт, — мистер Эдвардс быстро потерял всякий интерес к лесу. Он решил, что присутствие человека и животного спугнет птиц. И особенно мухоловку-пеструшку, которая, очевидно, обладает особо осторожной и пугливой натурой. Так что он вернулся к кречетам и оставался на своем месте приблизительно до половины десятого, но ничего интересного для нас больше не увидел.

— То есть он просидел там больше двух часов, сэр? — вмешалась Диана. — И что же он делал все это время?

— Да, если я не ошибаюсь, констебль Фрай… Так вот, этот же вопрос мы задали самому мистеру Эдвардсу, и он ответил, что ждал сумерек, в надежде увидеть, как охотятся домовые сычи.

— Лучше бы он занялся каким-нибудь делом! — раздался чей-то голос из задних рядов.

— Думаю, мне не надо повторять, что это может быть наш самый важный свидетель, — не обращая внимания на выкрик, произнес Тэйлби.

— Мужчина с собакой, сэр, — поднял руку Бен Купер. — Мы что, предполагаем, что это был Гарри Дикинсон? Он говорит, что регулярно гуляет в том районе.

— К сожалению, мистер Эдвардс не смог описать нам мужчину. Он был слишком далеко и не смотрел на него через бинокль.

Все разочарованно выдохнули.

— Конечно, мухоловка-пеструшка гораздо интереснее людей! — раздался все тот же голос из заднего ряда.

— Но тем не менее мы еще раз переговорим с Дикинсоном, — сказал Стюарт. — При первой беседе ему не задавали вопросов о субботнем вечере. Вполне возможно, что он был на Целине и видел что-то интересное для нас. Эта беседа запланирована на сегодняшний вечер.

— А не будет ли это довольно странным совпадением, сэр? — вновь подал голос Бен.

— Что вы хотите этим сказать, Купер?

— А вот что: Дикинсон находится по соседству в то время, когда убивают Лауру Вернон и, возможно, видит убийцу. Через два дня, находясь в том же самом районе, он находит кроссовку, которая приводит нас к телу убитой. Ведь мы же только что об этом говорили, правда? Очень странное совпадение.

— И каковы же ваши выводы, Купер?

— Думаю, что нам надо серьезнее взяться за Дикинсона.

— На данном этапе мы не рассматриваем его как подозреваемого, — нахмурился Тэйлби. — Для нас он просто полезный свидетель.

— Но если…

— Послушайте, — сказал Стюарт, отворачиваясь от Купера. — Нам не стоит забывать и о семье убитой. Мы не должны полностью исключать какой-то семейной ссоры или чего-нибудь в этом роде. Родители всегда находятся под подозрением. — Тэйлби замолчал, ожидая вопроса: «Почему?», но все молчали; тем не менее он продолжил: — Убийство — это в основном дело «семейное». Так, по крайней мере, говорит статистика.

Все, сидевшие в комнате, продолжали выжидающе смотреть на начальника.

— И именно поэтому мы более тщательно изучим семейство Вернонов, — добавил старший инспектор. — Особенно взаимоотношения Лауры Вернон и ее отца. Я сам беседовал с Грэмом Верноном и должен сказать, что совсем не удовлетворен результатом.

— А разве у нас не готовится его телевизионное обращение, сэр? — просил еще кто-то из полицейских.

— Да. В принципе, там будут оба родителя. Запись назначена на завтрашнее утро. Естественно, мы будем внимательно изучать их реакции во время записи.

Купер заметил, как Фрай спокойно кивнула, как будто это было совершенно нормально — подозревать родителей в убийстве своей собственной дочери. Интересно, сколько же дел она должна была раскрыть в прошлом, подумал Бен, чтобы дойти до такой степени цинизма? А может быть, это все результат ее личного опыта? Эта мысль сильно его расстроила. Его собственная семья была абсолютно счастливой, и он верил, что разрушение семейных уз — это самое страшное, что может случиться в жизни человека.

— К тому же там есть еще и братец, — продолжал говорить Тэйлби. — Дэниел Вернон, девятнадцати лет, студент в университете Эксетера. Нас пытаются заставить поверить в то, что он был в университете, когда пропала его сестра, и только сейчас вернулся в Мюрей. Но мы проверили, и оказалось, что занятия у него начинаются только через две недели. Так что он там делал? Мне нужны его передвижения — когда он уехал и как вернулся. Я видел его мельком сегодня утром и могу сказать, что это настоящий «рассерженный молодой человек»[71]. Но, с другой стороны, думаю, что мне не надо напоминать вам, что к членам семьи жертвы мы должны подходить с должным вниманием. Я не хочу, чтобы мне жаловались на грубых и равнодушных офицеров.

Старший инспектор немного помолчал, чтобы его последняя фраза дошла до всех присутствовавших, а потом повернулся и указал на впечатляющую аэрофотографию района Мюрея, сделанную пилотами вертолета и увеличенную до таких размеров, чтобы на ней можно было легко проложить последний путь погибшей девушки.

— А пока я намерен обыскать сад Вернонов, — продолжил он. — Это в связи с тем, что Лаура могла с кем-то встречаться в саду накануне того дня, когда ее убили. Помните показания о том, что она общалась с каким-то молодым человеком? Мы должны выяснить его личность. Хотя сад очень большой…

Офицеры, сидевшие в комнате, увидели на фото обширные лужайки и цветочные клумбы в саду, а также две оранжереи, небольшую беседку и массу закоулков возле задней стены сада, в которой были ворота, выходившие прямо на тропинку на косогоре. То место на границе подлеска, где Лауру видели в последний раз, было ясно видно на фото между стеной сада и темным пятном леса. Длинные тени кипарисов падали на неровные заросли дрока и напоминали прутья решетки.

— Мы также не забываем о других знакомых Лауры, — рассказывал Стюарт дальше. — Группа инспектора Хитченса пытается разузнать всю ее подноготную. Теперь мы знаем, что у нее был как минимум один постоянный молодой человек — это если верить рассказам ее одноклассников. Родители это отрицают, но мы с вами знаем, кто такие эти родители. Это люди, которые все узнают в последнюю очередь. Молодого человека зовут Симеон. Да, через «е» в середине. У нас пока нет его фамилии, и он, скорее всего, не учится в той школе, в которой училась Лаура. Но сержант Морган уверен, что сможет его обнаружить. Так, Люк?

— Абсолютно, — подтвердил сержант.

— Как все вы знаете, инспектор Армстронг работает с известными нам сексуальными насильниками, пытаясь установить связь между этим преступлением и убийством Сьюзан Эдсон, которое расследует управление В. Налицо некоторые совпадения между ними, — сообщил Тэйлби. — В первую очередь это возраст жертв. И обратите внимание на тот факт, что в обоих случаях исчезли части одежды: в случае Лауры Вернон — кроссовка «Рибок», в случае Эдсон — колготки. Вероятно, сейчас они находятся у нападавшего или нападавших. Не забывайте об этом. Сейчас нужно изучать все варианты — на данном этапе мы не можем твердо сказать, что эти два преступления взаимосвязаны. Хотя должен признаться, что у меня есть некоторые опасения на этот счет.

Негромкий согласный шепот, прозвучавший в комнате, походил на низкий шум двигателя грузовика на улице или на ропот толпы, выходящей с трибун стадиона футбольного клуба Идендейла после очередного проигрыша любимой команды. Бен Купер почувствовал, как что-то такое же — отдаленное и трудно определяемое — недовольно заворчало где-то у него глубоко в голове: темная, неподвижная тревога, которая зло рычала и выла, угрожая выбраться из своего укрытия и лишить его всякой точки опоры. Но точно определить ее было невозможно из-за других тревог и волнений, заполнявших его голову, и проблем, о которых он боялся даже подумать.

— Кроме того, мы до сих пор не обнаружили орудие убийства, — вновь зазвучал голос Тэйлби. — Характер повреждений предполагает, что это был твердый гладкий предмет. Наши эксперты все еще работают в лесу и будут продолжать свои поиски, так что я на них надеюсь. На кроссовке обнаружены два набора отпечатков, которые, к сожалению, принадлежат Лауре и мистеру Дикинсону, которого мы Дактилоскопировали. Однако сейчас вы поймете, что у нас появилась одна очень многообещающая улика — я говорю о повреждении на бедре жертвы, которое напоминает укус. Мы сделали запрос на помощь эксперта-одонтолога с целью получения слепка укуса, который позже можно будет сравнить с зубами подозреваемого.

Офицеры в комнате стали перешептываться между собой, пытаясь, по-видимому, выяснить, кто такой этот одонтолог.

— Однако, — сказал в заключение старший инспектор, — мы считаем, что наш приоритет — это Ли Шерратт. Печально, но мы так и не выяснили, где он может находиться. Его мать утверждает, что не видела его с вечера воскресенья и не знает, где он находится. Она говорит, что у ее сына имеется привычка «иногда теряться». Не очень понимаю, что это может значить. Но нам необходимо допросить Ли Шерратта в связи с убийством Лауры Вернон. Всем вам выдали его фотографию. Так что будьте настороже.

Бен Купер вышел из задумчивости. Он опять размышлял о чем-то постороннем, и казалось, что последние слова Стюарта были обращены прямо к нему. Да, ему надо быть настороже. Иначе темная сила, которая зло рычала и выла, бросится на него прежде, чем он ее заметит.

Шарлотта Вернон лежала на софе в столовой своего дома. На ней не было ничего, кроме черного парео с атласным рисунком, но волосы ее были вымыты и причесаны. Она успела подкраситься и накрасить ногти на ногах. В обычное время Грэму даже нравился вид обнаженного тела жены, но сейчас он чувствовал, как внутри его зреет раздражение из-за того, что она все еще не удосужилась одеться. Почему-то сейчас ее нагота символизировала для него исчезновение из их жизни какого-то важного связующего звена, понижение уровня их отношений, которое могло быть предвестником полного распада их семьи.

— Он не может так поступить, — произнес Вернон. — А мы не должны ему этого позволить.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовалась Шарлотта. — Он перестал слушать тебя много лет назад.

— Я подумал… может быть, ты сама поговоришь с ним, Чарли?

— Меня он может послушаться, — согласилась женщина.

— Ну так останови его, пока он не ушел!

— Но я же не говорила, что поговорю с ним…

— Но почему же нет, ради бога?!

Шарлотта задумалась и протянула руку к стакану, который в эти дни всегда находился где-то неподалеку.

— Это поможет мальчику снять камень с души… — протянула она.

— Ему-то это поможет, но мне от этого не станет легче!

— Тебе или твоему бизнесу?

— И это тоже. Я не могу позволить себе такого… такого удара по репутации. Ты же знаешь, Чарли, как это важно.

— А как же я?

— Что ты сказала?

— Мне-то от этого какая польза? Вот что меня интересует больше всего. Разве это заставит тебя измениться? Или это изменит наши отношения? Я имею в виду, если все об этом узнают?

— А ты хочешь, чтобы что-то изменилось, Чарли?

— Не знаю…

— Бога ради, так чего же ты все-таки хочешь?! Я ведь закрывал глаза на твои деяния, разве нет?

— Закрывал глаза? Ты это так называешь?

— А что, это не так?

— Наверное, так и было. И ты думаешь это именно то, чего я хотела? Действительно хотела?

— Я тебя никогда не пойму, — раздраженно вздохнул Грэм.

Выйдя из состояния медикаментозного покоя, в которое ее ввели врачи, Шарлотта с яростью набросилась на сигареты и «Бакарди». Весь дом был заставлен пепельницами, набитыми бычками, которые вытряхивались только три раза в неделю, когда Шейла Келк приходила убираться. Вернон надеялся, что его сын не слишком перепугал их помощницу по домашней работе. Хотя эта «любопытная варвара» ни за что не уйдет с работы в такое время.

Он посмотрел на волосы жены и увидел, что они потемнели у корней. Женщина выглядела уставшей, и это несмотря на то, сколько она спала, находясь под влиянием седативов. Сейчас, когда она поднимала на мужа глаза, в них светились неприкрытая враждебность и недоверие. Смерть дочери явно вбила клин в их отношения.

— В доме кто-то был, пока я не путалась под ногами? — спросила Шарлотта.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Грэм.

— Кто-то был в доме?

— Полиция. Знаешь, теперь они хотят обыскать сад. С пристрастием, как они сказали. Одному богу известно, что они хотят в нем найти.

— Кроме полиции. И кроме Дэниела. Еще кто-нибудь был?

— Миссис Келк, конечно.

— Но не Франс Вингейт?

— Нет, Чарли.

— И не Эдвард Рэндл?

— Нет. Я сказал им, чтобы они не приходили. Я сказал это всем нашим друзьям. Ты сама этого хотела. Я попросил их подождать, пока ты снова будешь готова встречаться с людьми.

— Значит, Франс здесь не было?

— Я же уже сказал!

— И никого больше?

— Нет.

Надув губы, Шарлотта зажгла сигарету и прищурила глаза.

— Не понимаю, почему я верила тебе все это время, — сказала она.

— К чему сейчас все эти разборки, Чарли?

— Пока я лежала там, — продолжила женщина, не обращая внимания на супруга, — я все время думала. Знаешь, когда тебе вводят седативы, то ты полностью не отключаешься. Твой мозг продолжает работать. А так как тебя ничто не отвлекает, то многое ты видишь гораздо четче. И ко мне вернулись все воспоминания… Воспоминания о Лауре.

Миссис Вернон подошла к стеллажу и ухватилась за пустую рамку, которая все еще стояла среди других фотографий.

— Когда они возвратят ее фото?

— Я спрошу, — ответил Грэм.

— Я должна получить назад все, что было с нею связано.

— Я понимаю.

Шарлотта повернулась к Вернону, и на глазах у нее заблестели слезы. От злобы ее рот исказился некрасивой гримасой.

— Я виню во всем тебя, Грэм. Хоть это ты понимаешь? Когда я думаю… думаю обо всем. Обо всем этом. Сначала я потеряла свою девочку, а теперь они забирают у меня память о ней… Как ты мог это допустить?

Увидев ее слезы, мужчина сделал шаг вперед, чтобы обнять жену, но та грубо оттолкнула его.

— Не смей ко мне подходить! Как ты можешь думать об этом в такое время? Да ты просто животное!

— Я и не думал, Чарли. Ни о чем таком…

— Лаура мне все рассказала, — в голосе Шарлотты звучало отчаяние. — У нее не было секретов от меня.

Зазвонил телефон, и Грэм направился было к нему, но потом передумал и оставил его в покое. Включился автоответчик. Еще один клиент, в волнении интересующийся, что случилось. И когда Вернон вернется к работе. И когда он сможет им перезвонить. Грэм не осуждал их. Жизнь продолжалась, даже если у него она внезапно замерла. В какой-то момент он подумал: не стоит ли передать дела Эндрю Милнеру — и пусть он теперь за все отвечает? Но не успела эта мысль появиться, как бизнесмен с негодованием прогнал ее. Он быстро вернется в упряжку — наверняка полиция скоро во всем разберется и найдет кого-то, кому они смогут предъявить обвинение. Если только он сможет остановить Дэниела и убедить его не будить лихо…

Шарлотта подняла взгляд и промокнула глаза. Оба супруга прислушались к тяжелым шагам сына, который собирался выйти из дома. Но миссис Вернон задала еще один вопрос:

— А ты ничего от меня не скрываешь, а, Грэм?

— Ты это о чем? — вскинул брови ее муж.

— О Лауре. Я должна точно знать, что случилось и почему. Так есть что-то, что ты от меня скрываешь?

Грэм почувствовал, что от ответа на этот вопрос зависит что-то очень важное. Сказать правду, или его жена хочет услышать ложь? Он подумал о той информации, которую Тэйлби и его люди, возможно, уже раскопали — о тех деталях, которые были способны разрушить иллюзии насчет их дочери даже у Шарлотты. Вопросы Тэйлби, касавшиеся Ли Шерратта и даже их сына, Дэниела, делали такой вариант развития событий вполне возможным. И кого тогда будет обвинять Чарли? Она сказала, что больше не верит ему. Но сейчас от того, что она о нем думает, вполне может зависеть, останутся ли они вместе или все развалится к чертовой матери.

Правда или ложь? Ключевое решение, но молчать дальше смерти подобно…

— Мне ничего не рассказывали, — ответил Вернон.

Шарлотта закончила вытирать глаза, отбросила назад волосы и загасила сигарету в ближайшей пепельнице, среди кучи других окурков.

— Ну что ж, надо успеть перехватить Дэнни, нет? — спросила она.

— Умница, — произнес Грэм.

Когда брифинг закончился, Купер дотронулся до плеча Фрай.

— Торопитесь домой?

— Ну-у-у… не очень, — протянула его напарница.

— Не хотите сыграть партию в сквош[72]? Мне бы она не помешала, чтобы снять напряжение, а вы как-то говорили, что любите спорт.

Девушка на минуту задумалась. Она не рассматривала Бена Купера как идеального партнера ни в сквоше, ни в чем-то другом. С другой стороны, партия в сквош была гораздо интереснее, чем еще один пустой вечер, проведенный перед мерцающим экраном старого телевизора наедине со своими собственными мыслями. Кроме того, Диана была уверена, что победит. Именно эта уверенность и заставила ее согласиться.

— А мы сможем сразу же найти корт? — спросила она на всякий случай.

— Я смогу, — сказал Купер, улыбнувшись. — Для этого нужен всего один телефонный звонок — и корт в регбийном клубе во вторник вечером будет в нашем распоряжении.

— Тогда все в порядке. Но мне надо будет заехать домой за ракеткой и формой.

— Мои валяются в машине, но я проеду за вами до вашего дома, а оттуда вместе поедем на корт. Согласны?

— Да. Конечно. Спасибо.

— Странно, что мы уже освободились, хотя расследование в самом разгаре. Подумать только, нет денег на сверхурочные! И вы в это верите?

— Они считают, что все закончится, как только Ли Шерратт окажется в камере.

— Я тоже так думаю. Здесь они готовы полностью положиться на результаты экспертизы. В наше время эта экспертиза превратилась в настоящий Святой Грааль[73].

— Но экспертиза не ошибается, в отличие от людей, Бен…

— …а поддерживать высокий уровень интенсивности поисков с привлечением личного состава в течение длительного времени стоит денег. Я это все уже не раз слышал.

— Правильно. Надо реально смотреть на вещи.

— Меня просто беспокоит, что единственная мотивация на задержание Ли — это то, что говорит о нем отец жертвы. Уверен, что этого не может быть достаточно.

— Этого будет достаточно для того, чтобы мистер Тэйлби построил на этом свои обвинения в том случае, если результаты экспертиз будут в его пользу.

— Кожей чувствую: здесь что-то не то, — покачал головой Купер.

— Опять чувствуете?

— Один-ноль в вашу пользу.

— Чувства здесь совсем ни при чем.

— А раньше говорили: деньги здесь совсем ни при чем, — произнес Бен.

— Это звучит для меня так, как будто заговорил ваш знаменитый отец, — сказала Фрай и, заметив, как покраснел ее собеседник, поняла, что попала в точку. — Ваш отец, наверное, настоящий Диксон из Док-Грин[74]. А почему бы вам не объяснить ему однажды, что пятидесятые давно закончились? За последние пятьдесят лет мир сильно изменился. И если сейчас он, в своей форме, заглянет в какое-нибудь злачное заведение, то может статься, что голову ему оторвут быстрее, чем он успеет произнести: «Добрый вечер…»

Купер как будто окаменел, и его лицо стало багровым от прилива крови. Прежде чем он смог взять свои эмоции под контроль, ему пришлось глубоко вздохнуть два или три раза. Дрожащими руками детектив собрал все бумаги в пачку.

— Встретимся на парковке, — произнес он звенящим от напряжения голосом.

Не успел он уйти, как Фрай пожалела о том, что согласилась сыграть с ним в сквош. Все это произошло из-за какого-то всплеска ощущения боевого братства, которому так легко поддаться на полицейской службе. Здесь, в ограниченном помещении полицейского участка, всегда присутствовало понятие «мы против них». Но потом девушка пожала плечами, уверенная, что одним вечером все и закончится. А дальше она без проблем сможет держать Бена Купера на расстоянии.

— Все в порядке, Диана? — спросил Хитченс, который подошел сзади и остановился у ее плеча.

— Со мной — да, — ответила Фрай.

— Что собираетесь делать после работы?

— Очевидно, сыграю в сквош с Беном Купером.

— Правда? Тогда удачи вам…

— И я собираюсь у него выиграть.

— Выиграть? А вы что, играете в сквош на высоком уровне?

— Да нет, уровень у меня чуть выше среднего… Но я в хорошей форме и заставлю его молить о пощаде на корте. Мне кажется, что старина Бен мягковат.

— Бен? Вот уж не думаю. Он немного напоминает мне своего старика. Мягкий снаружи — и твердый, как сталь, внутри.

— Так, значит, вы тоже поклонник сержанта Купера, сэр?

— В этом управлении мы все его поклонники. А как может быть иначе?

— И что же конкретно он сделал, чтобы заслужить такое преклонение?

— Если вы хотите узнать о сержанте Джо Купере, — сказал Пол, — то советую вам внимательно прочитать мемориальную доску, что висит при входе. С того момента, как его убили, прошло уже два года.