Чёрный пёс

24

— Эй, эй, хватит, прекратили!

Тучный хозяин заведения пытался протолкнуться между посетителями, а у ног его рычала косматая овчарка, готовая вцепиться в первую попавшуюся ногу. Купер резко оттолкнул молокососа и поставил осколки стакана на стол. Задыхающиеся, трясущиеся юнцы стояли вокруг него полукольцом, и было видно, как адреналин продолжает поступать им в кровь.

— Вы все — уматывайте, — велел хозяин. — И чтоб я больше вас здесь не видел!

— Черт побери! Мы же просто шутили! Это все несерьезно, — сказал главарь молодчиков.

— А мне на это наплевать. Я не потерплю подобного у себя в заведении. Это всеми уважаемый паб.

— А как же он? Этот констебль Плод[108]?

— Я же сказал — убирайтесь! И немедленно!

Троица мрачно направилась к выходу, громко ругаясь. Выходя, они изо всех сил хлопнули дверью.

Хозяин и его пес проводили их одинаково сердитыми взглядами. Постепенно возобновился обычный шум паба, хотя люди еще продолжали смотреть друг на друга с неприкрытым возбуждением. Из игрального автомата звучал старый хит «Роллинг стоунз» «I Can’t Get No Satisfaction». Уборщица появилась с веником и совком и убрала разбитое стекло.

— Прошу прощения, — извинился Купер.

— Я тебя, парень, не знаю, но ты, по-видимому, из полиции?

— Точно.

— Тогда должен понимать…

Купер рухнул на стул, неожиданно почувствовав слабость в ногах. Мужчина посмотрел на него, профессиональным глазом оценивая степень его опьянения.

— Я попрошу принести тебе кофе. А потом отправляйся домой.

— Нет, не надо. Еще порцию виски, и я пойду.

— Да возьми ты себя в руки…

— Со мной все будет хорошо.

— Ты не сядешь за руль?

— Конечно, нет.

— Тогда ладно. Но только одну. И не больше.

На этот раз Диана Фрай все сделала по правилам. Сначала она позвонила детективу Куперу домой и переговорила с его братом Мэттом, который тоже разволновался, когда девушка сказала ему, что пытается найти Бена. Потом позвонила своему коллеге на мобильный, но он не ответил. Это значило, что ей придется проехаться по паре дюжин пабов. Что ж, неплохой способ поближе познакомиться с достопримечательностями города!

Ей повезло, потому что красная «Тойота» Купера сразу бросалась в глаза. Диана заметила ее на стоянке перед пабом, который располагался за автобусной станцией, где запах дизельных выхлопов от междугородних автобусов смешивался с запахом нового пластика и чего-то горелого, исходивших от производств, расположенных в индустриальном парке Идендейла.

«Единорог» находился на пересечении двух улиц, застроенных домами с террасами. Первые этажи некоторых были перестроены, и в них находились магазин автомобильных запчастей, офис страхового агентства и китайская закусочная, торговавшая на вынос. Когда-то давно здание, стоявшее на углу, было разрушено, и на его месте появилась парковка. Ни сам паб, ни начало улицы никак не освещались, а огни автобусной станции, расположенной в двухстах ярдах, заставляли местность выглядеть еще темнее. Но знакомая «Тойота» неожиданно сверкнула в свете фар «Пежо» Дианы Фрай, и девушка повернула и припарковалась прямо перед закусочной.

Это был один из тех баров, в котором каждый вошедший подвергался внимательному изучению со стороны посетителей, особенно если таким вошедшим оказывалась одинокая женщина. Даже хозяин заведения пристально осмотрел Фрай, пока она шарила глазами по залу в поисках Купера. Она нашла его за столиком в углу. Лицо ее коллеги было одутловатым, а глаза полуприкрытыми — и в руках он держал стакан с остатками последней порции виски. Диана сразу же поняла, что он в дымину пьян.

— Бен? — осторожно обратилась она к нему.

— Какого черта тебе от меня надо?! — Он посмотрел на нее мутными глазами.

— И что же ты, по-твоему, здесь делаешь, Бен? — спросила Диана, решив не реагировать на агрессию в его тоне.

— Нажираюсь. А тебе какое дело?

— Ты что, с ума сошел? Хочешь показать себя абсолютным идиотом?

— Возможно. Ну и что?

Рядом с ними сидело слишком много людей, которые могли их услышать, так что Диана уселась за стол и наклонилась поближе к Бену, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

— Ты офицер полиции, — сказала она. — Ты что, не понимаешь, что если дело дойдет до управления, то тебе здорово надерут задницу? И твое повышение накроется, Бен.

— Неужели? — усмехнулся Купер. — А оно и так уже накрылось! Так чего же беспокоиться? Ты ведь этого хотела, правда?

— Давай, Бен, пошли отсюда, — потянула девушка его за рукав. — Я отвезу тебя домой.

Мужчина резко выдернул свою руку и чуть не опрокинул виски.

— Я с тобой, сука, никуда не пойду!

— Мне это уже надоело, Бен, — начала злиться Диана. — Ты пойдешь сам или прикажешь выволочь тебя за шиворот?

— Оставь меня в покое! — Бен поднялся на ноги, натолкнувшись на стол и не обращая внимания на других посетителей. Хозяин еще раз вышел из-за стойки, чтобы переговорить с ним.

— И не приближайся ко мне, Фрай. — Бен постарался произнести это со всем достоинством, на которое только был способен. — Держись от меня подальше. Понятно?

Его коллега заскрипела зубами и с трудом сдержалась, чтобы не заехать ему по физиономии, пока он допивал последние капли виски. Допив, Купер вышел в ночь. Диана знала, что должна пойти за ним и отобрать у него ключи от машины — если понадобится, насильно, — чтобы ему не пришло в голову сесть в таком состоянии за руль. Но что-то в душе советовало ей отстать от Бена и послать все к черту.

— Вы его друг? — раздался голос хозяина паба у ее плеча.

— Вроде того, — вздохнула девушка.

— Послушайтесь моего совета: ему не надо мотаться по улицам в таком состоянии.

— А я ему не нянька. Может быть, я так выгляжу, но это ложное впечатление.

— Послушайте, отвезите его домой или позвольте нам вызвать для него такси. Но еще раз повторяю, ему нечего одному делать на улице в таком состоянии.

— О’кей, о’кей…

Фрай вышла из «Единорога» и остановилась перед освещенной дверью, глядя на темные улицы и чувствуя взгляд бармена у себя на спине. Фонари заканчивались сразу же за пабом, так что дальняя часть парковки утопала в абсолютной темноте. Вдоль ее края проходил переулок, который извивался между двумя кирпичными зданиями и выходил к задней стене автобусной станции.

— Бен! — позвала девушка.

Никакого ответа. Она пересекла стоянку и подошла к пустой и запертой «Тойоте» Купера, после чего обернулась на улицу, на которой стояла ее собственная машина, но не заметила никого похожего на своего пьяного друга, который должен был бы спотыкаться под светом фонарей или стоять, согнувшись, у китайской закусочной или у офиса страховых агентов.

— Какого черта… — пробормотала Диана.

И тут она услышала шум. Из темноты доносился издевательский смех, а потом раздались звуки топочущих ног, животное рычание и сдавленные крики. Когда сотрудница полиции посмотрела в переулок, ее кожа покрылась мурашками. Она добежала до края парковки, вглядываясь в сумерки. В темноте двигались какие-то фигуры, которые сходились и расходились, выбрасывая в разные стороны руки и ноги, как будто танцевали примитивный танец. Всего их было четыре. Лица трех людей были скрыты поднятыми воротниками и натянутыми на нос козырьками кепок — и они по очереди избивали четвертую фигуру, действуя жестко и механически, стараясь сделать ей как можно больнее. Четвертая фигура принадлежала Бену Куперу.

— Бен! — закричала девушка.

Три лица повернулись в ее сторону, а четвертая фигура прислонилась к стене, не замечая ее присутствия, готовая к очередному удару, который неминуемо собьет ее с ног. Было ясно, что после этого напавшие начнут избивать его ногами. Фрай стала двигаться вперед, но потом остановилась и замерла, лихорадочно думая, что делать дальше. Ей надо объявить о том, что она офицер полиции, вызвать подкрепление и попытаться произвести арест до того, как Бена Купера изобьют окончательно. Но если она это сделает, то о поведении Купера немедленно станет известно всем в управлении. А он заслужил свой шанс. Может быть, всего один-единственный. Но шанс.

У нее был второй вариант. Более опасный, но если выбрать его, то надо действовать прямо сейчас. Диана бросилась в переулок, чувствуя, как ее руки и ноги наливаются энергией, глубоко вдыхая воздух и напрягая и расслабляя мускулы. Трое юнцов, потрясенные ее появлением, двинулись в ее сторону.

— Это кто еще такая? — изумился один из них.

— Баба, — отозвался другой.

— Может быть, она тоже из полиции?

— Полицейская!

Девушка чувствовала их запах и видела, как контуры их фигур появляются из темноты. На Диану нахлынули воспоминания. Это был все тот же старый фильм, который бесконечно крутился в ее сознании. Не успевал он достичь своего катарсиса, как начинался снова. Она ощущала себя вспотевшей и грязной, и все тело у нее болело, но теперь ее еще и охватила ярость, которая заполнила все ее существо. Ей было просто необходимо кого-то ударить.

Молодчики издевательски склабились, хотя и дышали тяжело, с перерывами, через раздутые ноздри и открытые рты. Один из них вернулся назад и нанес последний удар по избитому телу Купера. Фрай мгновенно среагировала на это. Она в прыжке ударила парня по почкам, выбила у него из-под ног почву и ребром открытой ладони жесточайшим ударом сломала ему нос.

Тогда слева на нее с криком бросился второй подонок. Но он слишком долго собирался с силами, и Диана отвела его удар блоком предплечья наружу. Развернувшись, она боковым ударом ноги в движении раздробила ему коленную чашечку и вырубила его, нанеся еще один удар локтем по челюсти.

В этот момент Диана почувствовала чьи-то руки у себя на шее, и ее схватили сзади. Третий негодяй был гораздо выше, тяжелее и сильнее, чем она. Тяжестью своего тела он заставил девушку грудью прижаться к стене, обездвижив ее руки и ударив ее головой о кирпичную кладку.

Почувствовав, что она надежно прижата, нападавший изменил хватку и стал сжимать ей горло. Фрай задохнулась от вони пивного перегара и его горячего дыхания у себя на шее. Ощущение его тела, прижимающегося к ней, и запах потных рук у нее перед лицом заставили ее вспомнить все ужасы, все черные кошмары, которые преследовали ее уже целый год, всех тех демонов, которые визжали и бессвязно тараторили у нее в голове каждый раз, когда она закрывала глаза или оказывалась в темноте. Но теперь паника превысила все разумные пределы. Диана глубоко вздохнула через нос и, неожиданно согнувшись в поясе, стопой нанесла подонку удар в промежность, а локтем заехала ему в солнечное сплетение. Молодчик задохнулся от боли и ослабил хватку. Девушка же развернулась и, использовав усиленный блок, полностью освободилась от его захвата. Когда он сделал несколько шагов назад, она нацелилась прямым ударом открытой руки ему в горло, и при этом из самых недр ее организма вырвался крик «ки-ай!», в соответствии с техникой поражения мягких мишеней. Еще не завершив этот удар, Диана Фрай поняла, что он будет смертельным.

Гарри никак не ожидал, что его заставят раздеться. Уже много лет он не раздевался догола в присутствии незнакомых людей. Стоя в крохотной перевязочной в здании управления Е, Дикинсон с недоумением следил за тем, как каждая часть одежды, которую он снимал, аккуратно помещалась в мешок, на который приклеивалась этикетка, после чего его герметически закрывали. Сначала полицейские взяли его кепку, пиджак и брюки, потом забрали его идеально начищенные ботинки и носки, рубашку и даже галстук. Они тщательно изучали каждый предмет одежды, залезая в карманы и прощупывая швы одетыми в резиновые перчатки пальцами.

В перевязочной сильно пахло дезинфектантом, а кроме того, чувствовался легкий застарелый запах рвоты. Несмотря на то что в комнате было тепло, старик начал дрожать, когда его белые сморщенные бедра и худосочные руки оказались под ярким светом бестеневых ламп. Волосы у него на ногах были седыми и жесткими, а в некоторых местах на икрах кожа была гладкой и неестественно бледной, как у младенца. У нее был восковой оттенок, как будто она никогда не видела солнца.

С каждым снятым слоем одежды Гарри все больше и больше уходил в себя. Казалось, что он укутался слоями бесстрастного спокойствия, которые скрыли его от внешнего мира, сохраняя и даже усиливая его внутреннее достоинство. Он смотрел прямо перед собой и не обращал внимания на экспертов и детектива, которые рассматривали и складывали его одежду. Во время всей процедуры он хранил молчание, держа губы крепко сжатыми и не произнося ни одного слова протеста. Детектив аккуратно надписывал наклейки на пакеты и вносил их в опись, как будто собирался оценить ношеную одежду, которую Дикинсон захотел отдать на благотворительность.

Наконец дело дошло до майки и трусов. Трусы особенно заинтересовали полицейских — они вывернули их наизнанку и внимательно изучили гульфик на предмет пятен, прежде чем закрыть их в пакет так же, как и остальную одежду.

Когда Гарри оказался полностью раздетым, ему дали одежду из вощеной бумаги, которая холодила кожу и шуршала, когда он двигался. Рукава едва доходили ему до кистей рук, а воротник свободно болтался, обнажая шею и горло.

Ему еще раз объяснили, что он задержан как подозреваемый по заявлению об изнасиловании, после чего спросили, готов ли он предоставить образцы для анализов, которые могут помочь исключить его из списка подозреваемых. Он согласился, не совсем понимая, о чем его спрашивают, и думая, что они имеют в виду его одежду, которая уже была сложена в стопку пластиковых пакетов, готовых для передачи в лабораторию.

Но худшее было еще впереди.

— Вы чем-нибудь болеете? — спросил доктор Инглфилд, надевая одноразовые перчатки.

— Я регулярно проверяюсь. — Гарри посмотрел на него. — У меня есть свой собственный врач, однако благодарю за заботу.

— Мне необходимо знать о ваших заболеваниях. Кожные болезни — псориаз, экзема, герпес? У вас есть диабет или гемофилия? Венерические заболевания? Гепатит? СПИД?

— Я здоров, — угрюмо ответил Дикинсон.

— Вы принимаете какие-то медицинские препараты? Как фамилия вашего врача? Вы уверены, что здоровы? Совершенно здоровы? Для человека в вашем возрасте это довольно необычно…

На все вопросы Гарри только отрицательно качал головой.

— Ну что ж, тогда начнем с визуального осмотра.

— А для чего это все вам нужно? Я думал, что мне будут задавать вопросы.

— Вопросы будут попозже.

Они заставили старика сесть, и врач осмотрел его голову. Ему расчесали тонкие волосы на черепе, чтобы получить образцы его выпавших волос, которые поместили в маленькие пластиковые пакетики. Несколько волос намеренно выдернули, и врач внимательно осмотрел их на свету, чтобы убедиться, что фолликулы не повреждены, после чего их тоже положили в отдельный пластиковый пакет. Констебль протянул еще несколько наклеек, которые врач должен был подписать.

Гарри стоически переносил все эти действия, не произнося больше ни слова, с лицом мрачным и торжественным, словно он сидел в церкви на слишком затянувшейся проповеди. Через какое-то время его вид стал действовать на нервы врачу и полицейскому — они засуетились, занимаясь своими делами, но при этом по-прежнему молчали.

Доктор Инглфилд достал несколько больших тампонов, напоминающих увеличенные ватные палочки, и провел ими по ладоням Гарри и между его пальцами.

— Раскройте, пожалуйста, костюм, — велел он подозреваемому.

— А это еще зачем? — не понял тот.

— Мне нужны образцы ваших волос.

Гарри не пошевельнулся.

— Ваших лобковых волос, мистер Дикинсон.

Старик очень медленно встал и распахнул свой костюм. Врач наклонился, чтобы осмотреть его сморщенные гениталии, и вновь достал расческу. Ему пришлось провести ею несколько раз, прежде чем он удовлетворился тем, что собрал. Затем Инглфилд опять вырвал несколько волосков пальцами в резиновой перчатке. Гарри вздрогнул — это было его первое непроизвольное движение с того самого момента, как он вошел в перевязочную.

Появился еще один тампон. Старик смотрел куда-то вдаль, пока врач провел тампоном по головке его пениса.

— А теперь я возьму у вас немного крови на анализ.

Он набрал у Дикинсона целый шприц крови, которую разлил по двум стеклянным пробиркам — одна для анализа ДНК, вторая — для определения группы крови. Детектив взял обе пробирки и поместил их в холодильник до тех пор, пока они не понадобятся в лаборатории.

Остался последний образец. Врач достал небольшой контейнер.

— Не могли бы вы плюнуть сюда, мистер Дикинсон?

Это был единственный образец, который Гарри предоставил с превеликим удовольствием.

Даже сейчас, когда все закончилось, Диану Фрай продолжало трясти от злобы и страха. Она в ужасе посмотрела на свои руки, потрясенная тем, что они только что совершили. Где ее контроль над собой? Где дисциплина? Где высокая мотивация? Ей была необходима поддержка, но рядом не было никого, кроме Бена Купера, который в полном беспамятстве лежал на пассажирском сиденье ее «Пежо».

Труднее всего было запихнуть его в машину и уехать. Ему придется вернуться за «Тойотой» завтра, когда он чуть протрезвеет и сможет двигаться.

Девушка не имела ни малейшего представления о том, где он живет, так что у нее не было никакой альтернативы, кроме как отвезти его к себе домой. Меньше всего на свете Диане хотелось иметь кого-то еще в своей пустой, безжизненной квартире, тем более если этот кто-то был Беном Купером. Но что ей оставалось делать?

Голова Купера свешивалась на грудь, и по его щеке, из раны на голове, стекала за воротник тонкая струйка крови. Один его глаз уже заплывал громадным синяком, а губы были разбитыми и распухшими. Фрай никогда не видела человека в таком жутком состоянии. Она молилась только об одном — чтобы его не вырвало прямо в машине. Двигаясь по Кастелтон-роуд, девушка мысленно послала Бена к дьяволу за то, что из-за него она попала в такую ситуацию.

Единственным успокоением было то, что она в самый последний момент смогла изменить направление своего последнего, смертельного, удара. Но даже того, что он пришелся ее противнику по шее сбоку, оказалось достаточно, чтобы подонок оказался на асфальте переулка вместе с двумя другими.

Диана вдруг поняла, что в машине играет Сюзанна Вега[109]. Пленка включилась автоматически, как только Фрай повернула ключ зажигания, но музыка была жутко депрессивной.

Констебль нервно вынула кассету и заменила ее на Таниту Тикарам[110], которую включила так громко, что басы отражались от окон машины. Это был альбом «Древнее сердце», и Фрай стала слушать, как певица поет давно знакомую ей композицию. В ней была строчка, которую Диана, дослушав песню, обычно долго еще повторяла про себя: «Теперь твоя совесть чиста…» Она посмотрела на Бена и увидела, что его глаза полуоткрыты, как будто он тоже наслаждается гремевшей вокруг него музыкой. Но зрачки глаз были не сфокусированы, и он смотрел вперед ничего не видящим взглядом, а потом его голова опять упала на грудь.

Когда они добрались до Гросвенор-роуд, Фрай удалось растолкать коллегу до такой степени, что он смог взобраться на крыльцо и подняться по лестнице почти самостоятельно, хотя она и поддерживала его под локоть. Сквозь прореху в его рубашке девушка чувствовала рукой, как бьется его сердце, а сладковатый запах пивного перегара смешивался с его явственным мужским запахом и превращался в совершенно убийственную комбинацию. Это был запах, которого она не чувствовала так близко от себя уже много времени.

Констебль отвела его прямо в спальню и сгрузила на кровать, без особого труда разжав его похожие на резиновые руки, которыми он пытался за нее цепляться. Потом Диана стала раздевать Бена: стащила с него изношенные ботинки, куртку и порванную рубашку. Она яростно тянула и дергала за его джинсы, пока те не вывернулись наизнанку и не освободили его ноги. После этого девушка принесла тазик с теплой водой и полотенце и очистила лоб мужчины от запекшейся крови, после чего промыла кровоточащие царапины на его спине и ногах. Она обратила внимание на мускулистое и тренированное тело Бена и решила, что следы побоев, появляющиеся на его груди и боках, утром будут выглядеть как простые ссадины. Все кости были целы. Когда же Диана занялась раной на его бедре, то почувствовала, что что-то зашевелилось у него в трусах. У Купера появилась эрекция.

Она посмотрела ему в лицо. Бен пошевелился и теперь смотрел на нее горьким и агрессивным взглядом сквозь полуопущенные веки. У него была красная физиономия, а спутанные волосы закрывали ему лоб.

Сначала девушке показалось, что Купер вообще не узнает ее, но потом его глаза на мгновение сфокусировались и уставились прямо ей в лицо.

— Фрай? Ну, и чего ты ждешь? — заговорил он заплетающимся языком. — Почему бы тебе хоть один раз в жизни не забыть обо всем? У тебя что, сиськи из стали или как?

Диана отшатнулась от края кровати, как будто он ее ударил. Сжав кулаки и заскрипев зубами, она отвернулась от лежащего перед ней мужчины, пытаясь взять себя в руки. От такой неблагодарности кровь прилила ей к лицу и шее. Ей захотелось стиснуть его руками — со страстью, как можно сильнее, — чтобы доказать, насколько несправедлива была его фраза. Он совершенно не прав. Она не бесчувственная сука и не машина, лишенная человеческих ощущений. Он очень, очень ошибается.

Девушка ощущала обнаженное мускулистое тело Купера всего в нескольких дюймах от себя и хорошо видела его курчавые темные волосы, которые шли от груди до его полностью готового «достоинства».

— Сейчас я покажу тебе стальные сиськи! — сказала она и грубо, через голову стянула свою блузку.

Расстегивая бюстгальтер, Фрай повернулась к нему и нагнулась над его голой грудью. И замерла. Ее груди свободно колебались, а соски набухли от вожделения, когда они легко коснулись его горячей кожи. Но выражение ее лица изменилось, и оно потемнело от гнева. Диана схватила Бена за плечи и грубо затрясла, однако его голова теперь свисала ему на грудь, а щеки касались мягкой плоти ее бюста. Бен Купер храпел в бессознательном состоянии.

— Сукин сын!

Когда Фрай вернулась в гостиную, в голове у нее все еще продолжали звучать слова ее коллеги: «стальные сиськи». Что он имел в виду? Девушка разделась, автоматически и без всякого энтузиазма проделала свои упражнения, после чего взяла плед и устроилась на софе. Ее тело было измучено, но сознание никак не хотело успокаиваться. Она попыталась читать, но страницы книги были как в тумане. В конце концов, отбросив книгу, Диана долго вертелась, пока не выключила свет. Она уткнулась головой в подушку, прижала к себе свои стальные груди и разрыдалась.