Чёрный пёс

21

Диана Фрай впервые посетила «Вершину». На нее не произвели никакого впечатления ни фальшивые портики, ни гараж на три машины, ни кованые металлические ворота. Все это показалось ей безвкусным, и здание, напоминающее белую коробку, выглядело совсем неуместно на фоне долины и рядов каменных коттеджей, которые начинались в нескольких ярдах ниже по дороге. Казалось, что его небрежно перенесли сюда из предместий Бирмингема — из Эджбастона или Бурневилля, например. Так что в пейзаж оно никак не вписывалось. Фрай было поручено побеседовать с Шарлоттой Вернон после того, как старший инспектор Тэйлби пообщался с ее мужем и сыном. До сих пор Шарлотта мало что говорила, и на нее как-то не обращали особого внимания. Но теперь пришло время задать ей несколько вопросов, особенно о Ли Шерратте. Этот молодой человек, по мнению Стюарта, все еще оставался основным подозреваемым, хотя Диана понимала, что старший инспектор еще полностью не отказался от второй линии расследования — семейной. Вполне возможно, что у Шарлотты так или иначе мог оказаться ключ к разгадке убийства.

Фрай встретил Дэниел. Он был мрачен и погружен в себя и ничем не напоминал рассерженного молодого человека, о котором Диана читала в отчетах. Когда девушка объяснила, что ей нужно, юноша в полном молчании провел ее в дом, ни разу не взглянув на нее и не утруждая себя демонстрацией вежливости. Жаль, что у него такое железобетонное алиби, подумала констебль.

Другие полицейские описывали Шарлотту Вернон как привлекательную женщину, а некоторые даже находили ее очень красивой. Фрай ожидала увидеть испорченную жену богатого мужа, которой нечем заняться, кроме своей внешности, поддержания фигуры в идеальной форме, хождения по парикмахерам и экспериментов с косметикой. Но теперь перед нею стояла женщина, которой было уже к сорока и которая выглядела уставшей и смирившейся с жизнью. Естественно, на ней имелась косметика, которая вполне могла обмануть мужчину, но констебль сразу заметила, что наносили ее без души.

На Шарлотте были кремовые брюки и шелковая рубашка. Выглядела она очень элегантно — да и как еще могла выглядеть женщина, чья одежда стоила таких бешеных денег? Диана появилась в доме, готовая выразить свои соболезнования матери, которая только что потеряла дочь, а также готовая забыть про рассказ ее сына и выслушать версию самой миссис Вернон о том, что произошло. Но в повороте головы Шарлотты, когда она прикуривала сигарету и устраивалась в кресле, и в изгибе ее губ, когда она критически осматривала Фрай с ног до головы, девушке почудилось что-то странное, что трудно было объяснить словами. И в результате у Дианы так и не оказалось времени на соболезнования, потому что мать Лауры сама начала их беседу в очень агрессивной форме:

— Не надо меня жалеть. Со мной уже всё в порядке.

— Я хотела бы задать вам несколько вопросов, миссис Вернон, — сказала сотрудница полиции.

— Я давно вас жду. Знаю, что Дэн был у вас в полиции — я не смогла остановить его. Бедняжка, он совершенно запутался в вопросах секса. Некоторые мужчины взрослеют очень долго, не так ли? Я думаю, что у Дэна именно такой тяжелый случай задержки пубертатного периода.

— Ваш сын упомянул в своем заявлении о ваших отношениях с Ли Шерраттом, миссис Вернон.

— Вы хотите сказать, что он узнал, что я трахаюсь с садовником, не так ли, милочка?

Фрай смотрела на собеседницу без всякого выражения. Они находились в комнате, полной старинной мебели с аккуратно отполированными поверхностями. На стенах висели три или четыре больших акварели, а паркетный пол вел к французским окнам[98], украшенной флажками террасе и каменной балюстраде. Диана вдруг поняла, что ей хотелось бы взглянуть на кухню и ванные комнаты в этом доме, повнимательнее осмотреть джакузи и автоматическую духовку, встроенные гардеробы, саморазмораживающийся холодильник и цифровую микроволновку.

— Так и было, миссис Вернон? — спросила она у хозяйки дома.

— Ну конечно, — холодно ответила та. — Правда, всего несколько раз, но мы оба получили удовольствие. Он оказался не слишком утонченным, но полным энтузиазма. Великолепное тело. В моем возрасте, если женщина все еще может привлекать молодых мужчин, это сильно повышает уровень самооценки.

— Это была ваша инициатива?

— Думаю, что да, это я его соблазнила. Правда, усилий мне прикладывать почти не пришлось.

— А когда об этом узнал ваш муж?

— Не знаю. А что, это так важно? — пожала плечами Шарлотта.

— Думаю, что да.

— А почему?

— Ну, возможно, он был против этого?

— Вы глубоко ошибаетесь, милочка. Старина Грэм ловил от этого кайф. Поверьте, это очень удобно, милочка. Это означает, что у меня может быть сколько угодно любовников и никаких проблем. Со своей стороны я позволяю Грэму делать то же самое.

— Но ведь он возражал, не так ли? И даже выгнал Ли Шерратта.

— Это верно. — Миссис Вернон неторопливо выпустила кольцо табачного дыма, которое повисло между ней и Дианой. — Но разве Грэм не говорил вам, что причина была в Лауре?

— А это действительно так?

— Если так говорит Грэм, то, значит, так оно и есть.

— А вы сами знали об отношении Шерратта к вашей дочери? Так сказать, в рамках ваших с ним отношений?

— Я должна обращаться к вам «детектив-констебль»?

— Если вам так удобнее…

— Детектив-констебль, я не знаю, как вы представляете себе то, что происходило между мной и Шерраттом в беседке, но уверяю вас, что мы не обсуждали мою дочь.

— Но как вы думаете…

— Меня ему хватало с головой, милочка. Я могу быть очень требовательной, когда войду в раж.

— Да и зачем беспокоиться о невинном ягненке, когда есть опытная овца, так? — не удержалась от резкости Диана.

Шарлотта обнажила было свои идеальные зубы в сердитой гримасе, но быстро поменяла ее на невеселый смех.

— Неплохо сказано, милочка! Ни за что не догадалась бы, что вы так метафоричны в том, что касается овцеводства.

Фрай была расстроена тем, что никак не может преодолеть защитный фасад этой женщины. Если б только ей удалось пробиться сквозь этот вызывающий, но хрупкий слой, она смогла бы найти ту самую ранимую сердцевину, способную отреагировать на ее вопросы.

— А вы знаете об ухажере Лауры по имени Симеон Холмс? — спросила девушка.

— Нет, не знала, — вздохнула миссис Вернон. — Не знала до тех пор, пока ваши люди его не разыскали. И, естественно, никто из вас не сомневается, что между этими двумя что-то было?

— Вы абсолютно правы.

— Моя дочь была несколько старомодна, не так ли? Держала все свои похождения в секрете. Обычно Лаура делилась своими секретами со мной, но только не этим.

— Может быть, она боялась, что вы найдете его неподходящим. Он живет в одной из муниципальных застроек в Идендейле и ездит на мотоцикле.

— Неподходящим? Только не я!

— Правда?

— Не забывайте, милочка, что я трахалась с садовником.

Фрай заскрипела зубами, а ее собеседница загасила сигарету и стала беспокойно ерзать на кресле. Пепельница была уже полна окурков, и воздух в помещении был пронизан вонью старых бычков и ароматом дорогого парфюма.

— Надеюсь, что я вас не шокирую, — произнесла Шарлотта. — Я знаю, что некоторые люди могут быть настоящими пуританами[99]. Но мы с Грэмом всегда вели свободный образ жизни. Так же, как и многие люди из нашего круга.

— Вы упоминали о других любовниках, миссис Вернон. Мне придется попросить вас назвать их имена.

— Неужели? И как далеко в прошлое вы хотите меня погрузить?

— Ну, предположим, на несколько месяцев…

— Это что же, наша полиция в качестве мотива убийства рассматривает ревность? Очень оригинально!

— Итак, их имена…

— Ну хорошо. Это было несколько партнеров мужа по бизнесу. Время от времени. Чисто для здоровья.

И Шарлотта назвала Диане три имени, из которых ей было знакомо только одно.

— Эндрю Милнер? — переспросила девушка.

— Он работает у Грэма.

— Я знаю, кто это.

Фрай смотрела на стоящую перед нею женщину и не могла поверить, что это именно та убитая горем мать, о которой она читала в отчетах. Может быть, она принимает какие-то препараты, прописанные врачом? Но Диане не приходил в голову ни один препарат, который мог бы так радикально изменить человеческую личность. А Шарлотта тем временем посмотрела ей в лицо и вновь рассмеялась своим ледяным смехом.

— Знаете, я не слишком разборчива, когда вхожу в охотку.

— А вы входили в нее с тех пор, как была убита Лаура? — вновь сорвалась сотрудница полиции. — Что, мысль о вашей убитой дочери делает вас еще похотливее?

Лицо миссис Вернон, казалось, размылось и задрожало, а глаза опасно набухли. Руки и ноги женщины затряслись, а плечи неестественно опустились. Это выглядело так, будто цветущая женщина в мгновение ока превратилась в сломанную куклу.

— Знаете, я хожу туда каждую ночь, — с трудом выговорила она.

— Куда «туда»? — спросила Фрай, потрясенная этой внезапной переменой.

— В восемь часов, когда никого нет рядом. Грэм бесится от этого. Я приношу ей цветы.

— Так куда вы ходите?

— Туда, вниз. На то место, где она умерла. — Шарлотта посмотрела на Диану умоляющими глазами. — Я отношу ей розы и гвоздики из сада. Это правильные цветы?

Вернувшись в управление, измученный Купер прошел в дежурную часть, в которой сидели за своими терминалами двое операторов и находился офис-менеджер — инспектор Бакстер, который собирал какие-то папки. Бен проверил листки с сегодняшними заданиями и не нашел в них себя.

— Я вернулся на службу, сэр, — сообщил он дежурному.

— Для тебя ничего нет, Купер, — сказал Бакстер. — Некоторые группы переформированы. Твой инспектор хочет, чтобы ты вернулся в отдел и поступил в распоряжение сержанта Ронни.

— Черт бы его побрал!

— Прости, сынок.

Казалось, Бакстер собирается сделать Бену замечание за его несдержанность в присутствии операторов, но, посмотрев ему в лицо, дежурный передумал: он не был человеком, который готов пнуть уже поверженного противника.

— Мистер Тэйлби считает, что результаты экспертизы… — начал было он, но Купер перебил его:

— Да, я знаю. Спасибо.

Затем Бен отправился наверх. В комнате его отдела говорил по телефону какой-то констебль, а сержант Ронни держал в руках отчет, который с восхищением рассматривал. Заметив Купера, он небрежно махнул ему рукой.

— Бен! Добро пожаловать в реальный мир!

Тот отбросил в сторону стул, стоявший возле его стола, и грохнул кулаком по куче бумаг, которые лежали на столе с самого понедельника.

— Что это за ерунда?! — вырвалось у него.

— Послушай, давай-ка потише! — осадил его сержант. — И не веди себя как избалованная примадонна только потому, что большие мальчики не взяли тебя с собой на расследование убийства.

— Ах да! Есть же еще кражи из машин! — хмыкнул Купер. — Они хотят, чтобы с этими кражами что-то сделали… И какие же новости?

— Вот эти, — ответил Ронни, помахивая отчетом. — Посмотри.

Он положил отчет на стол перед Беном. На нем стоял штамп Национальной службы уголовных расследований.

— И что это такое? — прищурился несостоявшийся сержант.

— Новые идеи по поводу борьбы с автомобильными кражами. Отличная вещь. И Супер[100] вполне впечатлился. Идея новой киски.

— Уж не Дианы ли Фрай, часом?

— Именно. Совсем неплохо для девушки, по-моему.

— Ну и где же она? Уже работает над этим?

— Только не она, — ответил Ронни. — Она занята расследованием убийства.

Фрай позвонила в «Вернон файненс», но нарвалась на особенно вредную и бдительную секретаршу, которая сообщила ей, что Эндрю Милнера не будет в офисе всю вторую половину дня. Сотрудница полиции буквально вырвала из секретарши его мобильный номер, и пока ее телефон соединялся с его номером, успела съесть сэндвич с тунцом. Когда же он ей ответил, то Диана поняла, что поймала Милнера где-то в дороге. В трубке был слышен шум пролетающих большегрузов, а сам Эндрю кричал в трубку, как обычно делают люди, когда пользуются гарнитурой беспроводной связи в машине.

— Кто вы, я не расслышал? Подождите, я сверну на А-пятьдесят семь!

После того как девушке удалось объяснить Милнеру, кто она такая, он на какое-то время замолчал. Хотя, может быть, это просто прервался сигнал из-за высоких гребней Стангл Эдж и Халлам Мурс.

— Подождите минуту, я где-нибудь припаркуюсь, — наконец услышала Диана снова голос торгового агента.

Она проговорила с ним несколько минут, внимательно прислушиваясь к интонациям его ответов, не всегда хорошо слышных на фоне шума проезжающих грузовиков и периодического ухудшения сигнала его мобильного телефона. Ей показалось, что он нервничает и как будто защищается от каких-то обвинений, хотя Милнер твердо отрицал какие-либо отношения с женой своего работодателя. Все это абсолютно нелепо и даже смешно, заявил он. Шарлотта Вернон явно не в себе.

Наконец Фрай позволила ему ехать дальше — он взмолился, что опаздывает на важную встречу. Она была уверена, что Эндрю что-то скрывает, но не могла определить, что же это такое. Ей нужна была дополнительная информация, прежде чем она смогла бы задать ему правильный вопрос. Пора поговорить с женой торгового агента.

Милнеры жили в кирпичном доме на две семьи довоенной постройки в центре Идендейла. Входная дверь открывалась на порог с аркой, и в ней было круглое окно, собранное из фрагментов цветного стекла.

На ветровых окнах всех машин, припаркованных вдоль тротуара, были розовые стикеры, а на всех фонарях висели объявления, сообщавшие о том, что парковка разрешена только жителям близлежащих домов, но Фрай все же удалось разыскать местечко для своего «Пежо» на небольшом ответвлении дороги, которое вело к автомобильному навесу.

Она заметила на углу дома старинный кирпичный колпак для дымовой трубы, в котором теперь росли красные герани.

Маргарет Милнер провела Диану в гостиную, основными достопримечательностями в которой были окна-фонари в рамах, завешенные тюлем, и подсвечник в форме колеса с электрическими свечами. В стеклянном шкафчике стояли фигурки — миниатюрные модели коттеджей и мемориальные пластины, выпущенные ограниченными тиражами.

— Эндрю сейчас на работе, вы понимаете, — заявила Маргарет. — После того как это случилось с Лаурой Вернон, он очень занят. Правда, Грэм собирается выйти на работу в следующий понедельник. Наверное, Шарлотта чувствует себя лучше. Хотя обычно люди никак не могут смириться с подобными вещами до самых похорон, насколько я знаю.

— А вы сами говорили с Вернонами? — спросила ее неожиданная гостья.

— Я пыталась позвонить Шарлотте, — сказала миссис Милнер после короткого колебания, — но на звонки никто не отвечал. Все время включался автоответчик.

— Я только что сама была в «Вершине», — сказала Фрай.

— Правда? — Было видно, что собеседница не знает, что на это сказать. На ней была длинная юбка и обувь на ремешках с плоской подошвой, а на плечи был наброшен легкий свитер. Женщине было жарко и неудобно, но так себя чувствовал почти каждый в такую погоду.

— Я разговаривала с миссис Вернон, — объяснила Диана.

— Она… как она все это переживает?

— Не совсем так, как можно было бы ожидать.

— Правда? — повторила Маргарет.

Фрай прошла к окну-фонарю и взглянула через тюль на сад. С близкого расстояния она рассмотрела, что герани уже увядали и становились коричневыми, а их опавшие лепестки образовали темно-красный круг у основания кирпичного колпака.

— А какие отношения существуют между вашим супругом и Вернонами? — спросила она, оставаясь у окна.

— Муж работает на Грэма. Работа хорошая, и Эндрю старается изо всех сил. — Милнер села, разгладила юбку и, настороженная, замерла на самом краю кресла. Она с волнением смотрела на Диану, испуганная тем фактом, что та предпочла остаться стоять у окна, несмотря на вполне недвусмысленное приглашение. — Какое-то время муж был безработным, понимаете? Поэтому он очень ценит гарантированную работу.

— Так что же, это отношения между работником и работодателем или нечто большее?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Маргарет. — Они работают в очень тесном контакте. Это, наверное, подразумевает довольно близкие отношения.

— Личные отношения. Так они что, друзья? Вы общаетесь с Вернонами? Ходите к ним в гости?

— Да, мы были у них пару раз. Грэм — очень гостеприимный хозяин.

Фрай пристально посмотрела на хозяйку дома и заметила, как та отвела глаза. Не укрылись от ее взгляда и непроизвольные движения рук миссис Милнер, которые ни на минуту не успокаивались, как будто искали что-то, что можно было бы поставить на место или поправить быстрым нажатием, а потом разгладить ладонями.

— А Шарлотта Вернон? — продолжила сотрудница полиции. — Она тоже очень гостеприимна?

— Хотите чашечку чая? — с отчаянием в голосе предложила Маргарет.

— Нет, спасибо.

— А я, пожалуй, выпью…

— Конечно.

Диана двинулась за ней на кухню, от чего хозяйка занервничала еще больше. Констебль, ссутулившись, прошла мимо кухонной мебели «под дуб» и встала на пути открытой двери холодильника. Маргарет уставилась на нее поверх этой двери, держа в руке бутылку обезжиренного молока.

— Скажите, что вам от меня надо?

— Немного помощи, и больше ничего, — ответила Фрай. — Я пытаюсь заполнить некоторые пробелы.

Холодный воздух из незакрытого холодильника образовал между ними подобие барьера, охлаждая кожу Дианы и оседая на металлических поверхностях. Милнер, очевидно, не хотелось дотрагиваться до ручки двери, чтобы закрыть ее. Казалось, что она боится случайно коснуться девушки и заразиться от нее чем-то, от чего потом не избавишься ни растворителем «Джейса», ни хлоркой.

— Но я не знаю ничего, что могло бы вас заинтересовать, — вздохнула она. — Правда не знаю.

Так Маргарет и отошла, оставив за собой распахнутую настежь дверь холодильника, после чего занялась чайником. Когда Фрай захлопнула дверь, хозяйка дома дернулась так, словно в нее попала пуля, и пролила воду на стол.

— А если б он вам срочно понадобился, вы бы знали, где сейчас разыскать мистера Милнера? — задала Диана новый вопрос.

Маргарет инстинктивно подняла глаза на часы.

— На этот вопрос могут ответить у него в офисе. Он много ездит по округе. Встречается с клиентами, знаете ли. Такой занятой… Сегодня он опять может не вернуться до самой ночи.

Поздно возвращается, а она не знает, где он пропадает? Фрай засомневалась, что Эндрю Милнер так уж занят, как он рассказывает об этом своей жене.

— А могут быть моменты, когда вы не знаете, где ваш муж, а Грэм Вернон знает? — продолжила расспросы констебль.

— Конечно.

— Может быть, иногда об этом знает и Шарлотта Вернон?

На мгновение Маргарет замерла и только тупо смотрела на пыхтящий чайник, как будто он говорил что-то нецензурное.

— Это вы о чем? — подала она наконец голос.

— Мне кажется, что я выразилась достаточно ясно. Миссис Вернон совершенно этого не скрывала.

— Она что, намекала на что-то в отношении Эндрю? Но ведь это просто смешно, правда? Она, должно быть, не в себе. Наверное, она очень сильно пострадала, если ей в голову приходит такая чушь.

— Вы считаете, что это неправда?

— Правда? Какая ерунда! Эндрю? Полная чушь!

— Но вы же знаете, что жена часто узнает обо всем последней.

— Но все равно… Эндрю? — Маргарет внезапно глупо рассмеялась. — Это невозможно.

— О’кей, — кивнула Диана. Чайник закипел, но на него никто не обратил внимания. Облачко пара проплыло по кухне и исчезло, прежде чем смогло согреть холодные руки девушки. — И последний вопрос, миссис Милнер. Молодой человек по имени Симеон Холмс вам не родственник?

— Симеон — сын моей кузины Элисон. Они живут в микрорайоне Девоншир.

— А вы знаете, что он был молодым человеком Лауры Вернон?

Маргарет всплеснула руками и какое-то время молча смотрела в окно.

— Не знала до вчерашнего дня, пока Элисон мне об этом не рассказала. Она говорила, что ему пришлось побывать в полиции.

— Вот видите, еще одна вещь, о которой вы ничего не знали…

— Нет-нет! — воскликнула Милнер. — Только не Эндрю. Это невозможно!

Выйдя из дома, Фрай прошла по скользким лепесткам герани. С верхней стороны они все еще были багрянокрасного цвета, но с другой — с той стороны, которой они лежали на земле, лепестки уже стали подгнивать. Невозможно? Единственной невозможной вещью была мысль о том, что Диане захотелось бы выпить чаю с Маргарет Милнер, сидя рядом с нею среди ее коттеджей и тюлевых занавесок.

Развернувшись, девушка решила попытать счастья еще в одном месте. Это доставит ей удовольствие, подумала она, вспомнив, какими глазами Хелен Милнер смотрела на Бена Купера на улице в Мюрее.

Маргарет позвонила дочери, как только Диана Фрай вышла из ее дома, и Хелен пришлось потратить несколько минут на то, чтобы успокоить ее. Когда она наконец разъединилась, девушка набрала телефон бабушки и деда. Она знала, что те не так часто пользуются телефоном, и их убедили установить его только на случай каких-то чрезвычайных обстоятельств, тем более что платил за него Эндрю. Когда в трубке раздались длинные гудки, мисс Милнер ясно представила себе двух стариков, с тревогой глядящих друг на друга и боящихся снять трубку. В конце концов Гарри медленно встанет и снимет ее: отвечать на телефонные звонки — это мужская работа.

— Дедуль, это Хелен, — сказала девушка, услышав наконец его голос.

— Хелен? Что случилось, детка? — удивился старик.

— Опять полиция, деда. Они задавали вопросы про папу.

— Неужели? Это был тот идиот, который сам не понимает, что говорит, или второй, который был вместе с ним?

— Ни тот, ни другой.

— Тогда…

— Нет, это была женщина. Детектив Фрай.

— Она? Но она ведь сущая девчонка…

— И тем не менее…

— Да, ты права. Лучше знать об этом заранее.

Диана Фрай обнаружила, что Хелен Милнер живет в одном из четырех крохотных коттеджей, которые получились в результате перестройки амбара. У него была волнистая крыша, и его окружали старые здания фермы, о которых можно было сказать, что никто еще не придумал, как их использовать в дальнейшем. Внутри стены этих построек были из необработанного камня, их окна висели на петлях, а потолочные перекладины покрыты смолой. Основная часть мебели из ошкуренной сосны была приобретена в комиссионном магазине. На полу кухни лежала камышовая циновка, на которой стояли стулья, плетенные из ивы.

Хелен встретила Диану без всякого удивления, и та решила, что телефонные линии успели раскалиться, пока она добиралась сюда через весь Идендейл. Она подумала, что и третий член семейства Милнеров окажется таким же скрытным, как и два других, и разыграет ту же сцену с притворным шоком, полной несознанкой, и с использованием уже хорошо известных Диане выражений возмущенной невинности.

Но, к ее удивлению, она надолго задержалась в этом доме. Рассказ Хелен Милнер, который она услышала за растворимым кофе, налитым в глиняные кружки ручной работы, удивил и во многом просветил ее, а после второй кружки Диана почти забыла о цели своего визита.