Чёрный пёс

18

Синяя лента все еще свисала с деревьев, а констебль по-прежнему стоял на посту на тропинке, но сотрудники следственной группы и судмедэксперты исчезли. У них были другие дела: место подозрительного поджога в Мэтлоке, серьезное нападение в Глоссопе, серия краж с отягчающими обстоятельствами в Идендейле…

— Слишком жарко. Прямо мозги плавятся, — вздохнул Бен Купер. — Не могу сообразить здесь ничего путного.

Он вновь оказался на раскаленном склоне холма на месте преступления, рядом со старшим инспектором Тэйлби.

— Так чем же ее убили? — размышлял тот. — Веткой дерева или поленом? Но в ране нет никаких следов деревянных щепок. А миссис ван Дун говорит, что в этом случае они были бы. Кроме того, удары были нанесены чем-то твердым и гладким, а не корявым. Так чем же? Камнем? Вполне возможно. Но его нигде не видно. Ведь подобную вещь с собой не унесешь, а, Купер?

Бена не удивило, что начальник интересуется его мнением. Он достаточно долго работал под его руководством и хорошо знал разницу между старшим инспектором, общающимся с конкретным офицером — пусть даже со скромным констеблем, — и старшим инспектором, который с помпезной напыщенностью выступает перед публикой. Говоря с простыми безвинными жителями, он не мог изъясняться с ними простым, понятным языком: в тех случаях, когда ему приходилось общаться не с офицерами полиции и не с подозреваемыми, из его уст лились потоки полицейского жаргона. Создавалось впечатление, что он хотел держать их всех на расстоянии вытянутой руки, за барьером из малопонятных формулировок.

Несмотря на то что Тэйлби был опытным полицейским, карьера этого человека серьезно тормозилась его неумением общаться с публикой. Когда придет время, ему, скорее всего, подберут достойный административный пост, на котором он сможет составлять отчеты и писать служебные записки в том помпезном стиле, который он так любит. Купер считал, что это будет крупной потерей для системы. Тем более что свои неисправимые особенности есть у всех — иногда они просто менее заметны.

— Если это кусок скалы и вы находитесь в здравом уме, сэр, то вы сразу же выбросите его в ручей, — заметил Бен.

Они прошли несколько ярдов и посмотрели на русло, вдоль которого проходила тропа «Иден Вэлли». Дно мелкого ручья было покрыто камнями подходящего размера. Их здесь были сотни. Тысячи. И всех их постоянно обмывал поток прохладной воды.

— Давайте проверим, дома ли Верноны, — устало предложил Стюарт.

Лицо Грэма Вернона было красным и оттекшим, хотя он еще и не начинал сердиться. Взглянув на шкаф с напитками, Купер решил, что хозяин слишком злоупотребляет алкоголем, чтобы справиться с ситуацией.

— Я не очень понимаю, почему вы верите этому сенсационному описанию моей дочери, старший инспектор, — холодно заявил бизнесмен. — Как можно всерьез рассматривать то, что наговорил вам Ли Шерратт?

Реагируя на эмоциональное выступление Вернона, Тэйлби вполне предсказуемо скрылся за маской равнодушия. Оба были теперь похожи на двух элитных котов, которые сбросили весь лоск цивилизации, взъерошили мех на холке и надулись, стараясь казаться больше, чем они есть на самом деле.

— И мистер Шерратт, и мистер Холмс сделали официальные заявления, мистер Вернон. И, естественно, что, проводя расследование, мы серьезно относимся к информации, которую они нам сообщили, — сказал Стюарт таким же холодным тоном.

— Кто такой, черт возьми, этот Холмс?! — вскинул брови хозяин дома.

— Симеон Холмс был молодым человеком Лауры.

— Кем, простите? — начал закипать Грэм.

— А вас что, удивляет, что у Лауры был молодой человек?

— Удивляет? Вы несете полную чепуху, друг мой. У Лауры не было времени на молодых людей. Всю неделю она пропадала в школе. Очень много работала. А по выходным занималась музыкой. Часами не отходила от пианино. И по воскресеньям еще успевала ездить на лошади — мы держали ее в конюшне на Бакстон-роуд. Она или тренировалась, или мы увозили ее на какие-то состязания. А если состязаний не было, Лаура все равно проводила время на конюшне. Она была как все пятнадцатилетние девочки, старший инспектор, — ее больше интересовали лошади, чем мальчики. И я благодарю Бога за это. В пятнадцать лет еще слишком рано иметь ухажеров.

— И тем не менее…

— Кто этот Холмс, скажите? Наверное, какой-то ее одноклассник. Я сначала хотел отправить ее в школу с раздельным обучением, но тогда ей пришлось бы жить в общежитии. А жена хотела, чтобы она жила дома. Теперь я вижу, что мы оба ошибались.

Тэйлби проигнорировал опустившиеся углы рта Вернона и продолжал давить на него, чтобы он не начал горевать и жалеть самого себя.

— По словам мистера Холмса, Лаура ненавидела школу, — рассказал полицейский. — Она постоянно прогуливала, чтобы встречаться с ним в Идендейле. И не только с ним, как это сейчас выясняется. Вы знали об этом, сэр?

— Нет, не знал.

— Тогда, может быть, ваша жена знает что-то об этой стороне жизни вашей дочери?

— Мне бы не хотелось, чтобы вы задавали моей жене подобные вопросы, — парировал Грэм. — Она только-только стала приходить в себя, старший инспектор. Прошу вас, не выбивайте ее из колеи!

— Мне показалось, что миссис Вернон прекрасно себя чувствовала сегодня утром перед камерами. Я думаю, что запись прошла очень удачно.

— Она просто хватается за соломинку.

Стоя чуть позади спорящих мужчин, Бен Купер внимательно наблюдал за отцом Лауры. Тот был коренастым, с тяжелой челюстью, и напоминал боксера, давно потерявшего форму. Внешний вид этого человека хорошо подходил к его агрессивной манере вести разговор, но совершенно не совпадал с атмосферой кабинета, где они находились. Это была большая комната с высокими потолками, тяжелой мебелью и громадным дубовым письменным столом. Пол комнаты был затянут подделкой под берберский ковер цвета овсяной каши, на котором прямо перед кирпичным камином лежал настоящий турецкий ковер, а на каминной плите стояла кованая подставка для поленьев.

— Я ничего не знаю ни о каких молодых людях, — объявил бизнесмен. — Где живет этот Холмс? Он что, друг Ли Шерратта? Это вам не пришло в голову?

— Думаю, что это маловероятно, мистер Вернон, — покачал головой Стюарт.

— Лучше, наверное, убедиться в этом наверняка, старший инспектор.

— Ли Шерратт, естественно, — спокойно продолжил Тэйлби, — рассказывает историю, похожую на историю мистера Холмса. Правда, он настаивает на том, что у него не было никаких отношений с Лаурой.

— Ложь на лжи. Тут вам придется разбираться, а? Вы бы больше соответствовали вашей должности, если б нашли убийцу моей дочери, а не задавали мне эти нелепые вопросы. Я уже рассказал вам, что за девочка была Лаура. И она была моей дочерью. Вы что, думаете, что я ее не знал?

— Может быть, и знали, — произнес старший инспектор как будто бы себе под нос, — но готовы ли вы рассказать мне о ней?

— Что вы имеете в виду?

— То, что я вынужден засомневаться в ваших рассказах в свете того, что мне поведал о вас ваш сын. Его показания говорят о том, что вы лгали нам, мистер Вернон.

В кабинете повисла тишина. Где-то далеко в доме заработал пылесос. Зазвонил телефон — и замолчал после третьего звонка. Тэйлби ждал, а Грэм вдруг согнулся, словно у него разыгрался приступ язвы.

— Дэниел? — переспросил он. — И что же он вам рассказал?

Стюарт мрачно улыбнулся и попросил Купера зачитать записи, которые тот делал во время беседы с Дэниелом Верноном. Бен стал читать их самым твердым голосом, на какой только был способен, стараясь ничем не выделять те места, где молодой человек был особенно зол или расстроен. Вернон молча выслушал его и лишь в самом конце опустил глаза в пол и не мог встретиться взглядом с полицейскими.

Когда Тэйлби заговорил, могло показаться, что ему было почти жаль этого человека.

— Итак, мистер Вернон, начнем с самого начала? Так что же вы можете рассказать мне о Ли Шерратте?

Атмосфера в помещении для брифингов была мрачной. Хотя полицейские и работали практически по всем возможным направлениям, многим офицерам казалось, что они топчутся на месте. Это было началом понимания того, что расследование теряет обороты. Купер чувствовал это и знал, что Тэйлби тоже это видит. Задачей старшего инспектора, как офицера, ответственного за результаты расследования, было мотивировать своих бойцов.

— Итак, — начал Стюарт, — мы обнаружили и допросили как Ли Шерратта, так и ухажера Лауры, Симеона Холмса. Но для того, чтобы снять с них подозрения, нам не хватает фактов. Судмедэксперты до сих пор сообщили нам крайне мало. Я не оставляю надежд в связи со следом от укуса, но мы все еще ждем этого одонтолога из Шеффилда. Пока предварительную информацию по укусу мы ожидаем завтра, но сравнение со слепками зубов Шерратта и Холмса займет еще какое-то время.

Бен Купер оглядел всех сидевших в комнате для совещаний, но не увидел ни Дианы Фрай, ни инспектора Хитченса. Он решил, что туристов наконец нашли и эти двое уже где-то на севере, занимаются расследованием версии, которую он сам указал в своем отчете после визита в Мюрей.

— Утверждение Холмса о том, что Лаура Вернон обладала сексуальным опытом, подтверждается результатами вскрытия, — продолжал Тэйлби, — а также заявлением ее брата. Так что если Холмс прав насчет сексуальных наклонностей жертвы, то возникает вопрос: можно ли верить Ли Шерратту, когда он говорит, что между ними ничего не было? Сам Холмс на допросе сказал: кто же от такого откажется?

Стюарт покопался в бумагах. В этот день на совещании было гораздо меньше офицеров, и все выглядело так, как будто расследование свертывается. Большинство неотложных мероприятий были выполнены, и жители, которые не имели прямого отношения к преступлению, были уже учтены в расследовании: обнаружены, опрошены и вычеркнуты из списков.

Зато теперь полиция работала более четко и прицельно. Был составлен короткий список лиц, представляющих интерес для следствия. Мистер Тэйлби лично определял свои приоритеты и выбирал направления, по которым работал сам. По-видимому, он был абсолютно уверен в том, что следствие движется в правильном направлении. Существовала негласная уверенность в том, что судебно-медицинская экспертиза представит результаты, которые помогут завершить расследование.

— У нас также есть рассказ Дэниела Вернона, — заметил Стюарт, — который вполне может не иметь к произошедшему никакого отношения. Но если парень говорит правду, то это указывает на то, что Ли Шерратт врет. Мы можем задать себе вопрос: если Шерратт с готовностью вступил в связь с матерью, то почему он не мог сделать того же с дочерью? Мы должны в этом убедиться. До тех пор, пока алиби Холмса не будет перепроверено, мы вынуждены считать, что любого из этой сладкой парочки могли видеть разговаривающим с Лаурой накануне убийства. Хотя, с другой стороны, это мог быть и кто-то совершенно нам не известный. Тогда получается, что мы ведем бой с тенью. Где-то находится орудие убийства и вторая кроссовка, принадлежавшая Лауре Вернон. И то и другое является для нас критическими уликами, но кроссовку опознать будет легче.

Старший инспектор замолчал и постарался заглянуть в глаза каждому из находившихся в помещении. Кто-то прямо ответил на его взгляд, а кто-то притворился, что изучает документы или рассматривает фотографии и карты, развешанные на стенах.

— И вот чем мы с вами сегодня займемся: мы еще раз пройдем по всем домам в Мюрее, — объявил Стюарт. — Видя всю эту активность, ни один нормальный человек не захочет хранить у себя улики и, я полагаю, захочет от них избавиться, если уже не сделал этого. Поэтому мы должны проверить все ручьи, пруды и канавы в районе Мюрея. Кроме того, мы ищем следы недавних костров или раскопок. Ведь как легче всего избавиться от такой вещи, как кроссовка? Или сжечь ее, или закопать. И кто-то сделал это в один из последних дней.

Тэйлби прикрепил у себя за спиной еще одну увеличенную фотографию.

— Это Холмс, — сообщил он своим коллегам. — Задаем вопросы о нем и о Шерратте. Но не забывайте и о других возможностях.

Увидев фото Симеона Холмса, Бен Купер резко выпрямился. Он уже видел этого юношу и видел именно в Мюрее. И занимался Симеон в тот момент не чем иным, как копанием земли. А его приятель в это время что-то жег. На мгновение детектив заколебался. Выглядело это все совершенно по-идиотски, но он должен об этом сказать. Сейчас или никогда.

— Я видел этого парня, сэр, — произнес он. — Это было сегодня утром. Я даже думаю, что на допрос он явился прямо с фермы.

Все взгляды сошлись на Купере, и тот, запинаясь, поведал всем о громадной куче компоста, которая выросла утром на ферме Торпа. Он рассказал о том, как видел, что сам Симеон Холмс подвозил тачку за тачкой, полные свежего навоза, к куче, и о трех стариках, которые старательно утаптывали его и придавали куче нужную форму. А еще Бен сообщил о неизвестном юнце, который жег костер, и о том разговоре, который с ним вели, вполне возможно, с целью отвлечь его внимание от происходившего.

Рассказывая все это, Бен чувствовал, как лица офицеров, сидевших вокруг него, вытягиваются и они отодвигаются в стороны, как будто от него все еще пахнет навозом.

Закончив рассказ, полицейский замолчал в ожидании реакции. В голове у него вертелись слова, которые повторяли Сэм Били и Уилфорд Каттс: «Кровь и кости». А потом еще раз: «Кровь и кости…»

Тэйлби пристально посмотрел на него и застонал.

— Боже!.. — произнес он. — И теперь нам придется все это разрыть!

Наскоро сформированная группа появилась на ферме Торпа через час. Разномастные автомобили, на которых она прибыла, припарковались на дороге, которая шла между беспорядочно расположенными служебными постройками. Возглавлявший группу сержант в комбинезоне и резиновых сапогах подошел к дому, возле которого его ждали Уилфорд Каттс и Сэм Били, ошарашенные внезапным появлением полиции. Он протянул ордер Уилфорду.

— Вы хотите обыскать мой дом? — удивился Каттс. — А зачем?

— Не дом, — ответил сержант, — а собственность, расположенную на территории.

— На территории?

— Начиная вон с того участка.

Офицеры, собравшиеся на проселке, затягивали комбинезоны и надевали Веллингтоны с перчатками. Из фургона им раздавали лопаты и вилы.

— Я не позволю вам перекапывать мое поле! — выступил вперед Уилфорд.

Сэм же взмахнул тростью и расхохотался, когда увидел, куда направляются полицейские.

— Ты только посмотри на их физиономии! — заметил он. — Они не поле идут перекапывать — они идут ворошить компостную кучу.

Выражения лица сержанта убедило его, что он попал в самую точку.

— И что вы собираетесь там найти? — спросил хозяин фермы, но сержант ушел, так и не ответив на его вопрос.

К тому времени, когда Тэйлби и Купер вылезли из машины, следственная группа начала рыться в остатках кострища и раскладывать пепел по мешкам. Двое стариков стояли у верхних ворот, наблюдая за действиями полиции, и Купер, приблизившись, почувствовал, что все их внимание было теперь сосредоточено на нем.

— А она ведь была сделана настоящими мастерами. Эта куча, — в голосе Уилфорда слышались обвинительные нотки. — А вы, чертовы полицейские, собираетесь ее разрушить!

— Некоторые из этих придурков выглядят так, как будто в жизни не видали вилы, — заметил Сэм, с удивлением глядя на фигуры в комбинезонах.

— Мистер Каттс, насколько я знаю, сегодня утром у вас работал молодой человек по имени Симеон Холмс, — сказал Тэйлби.

— Ну да, — согласился Уилфорд. — Молодой Симеон и его друг. Хорошие ребята. И работают хорошо. Они очистили для меня свиное стойло.

— И помогли вам построить вот эту компостную кучу.

— Ну, они сделали всю черную работу. Возили тачки и все такое.

— И что в этой компостной куче, мистер Каттс?

— Ну вот, опять, — вмешался в разговор Сэм. — Мы же уже говорили вашему пареньку, что в ней. Ведь говорили же, Уилфорд?

— Насколько я помню, мы объяснили это очень подробно.

Били вернулся к созерцанию поля и не смог поверить в то, что увидел.

— Ты посмотри, часть из них дерьмо ворочает, а другая часть просто стоит и на него смотрит! — прокомментировал он происходящее. — Чего они от него ждут? Что оно спляшет им хоуки-коуки[91]?

— Здесь жгли костер, насколько я вижу. И что же вы сжигали, мистер Каттс? — спросил Стюарт.

— Старую солому, сухие ветки. Всякий мусор, — ответил хозяин фермы.

— А вы не разрешали Симеону Холмсу положить кое-что в огонь или в компост?

— Что вы сказали?

— Второй парень, когда не возил тачки, следил за огнем, — вспомнил Бен. — Кто это был?

— Его зовут Док, — ответил Уилфорд. — Больше я ничего не знаю. Он приятель молодого Симеона.

— Это прозвище? — уточнил Тэйлби.

— Наверное. Никогда раньше его не видел.

— А как они здесь очутились, мистер Каттс?

— Их Гарри прислал. Мне нужна была помощь, а он сказал, что его внучатый племянник не откажется помочь.

— Внучатый племянник! И опять этот Гарри Дикинсон?

— Эти двое — хорошие парнишки. Так что оставьте их в покое.

— Готов поспорить, — заметил Сэм, глядя на то, что происходило возле кучи, — что эти ваши придурки пересчитывают какашки.

Купер двинулся за недовольным старшим инспектором, который решил пройтись до конца поля. Ферментация компоста началась, как только старики закончили формирование кучи, так что из нее то тут, то там поднимались струйки горячего воздуха. Поверхность кучи шевелилась от тысяч красновато-коричневых навозных мух. Когда их беспокоили, они взлетали поблескивающим облаком — только для того, чтобы мгновенно приземлиться на перевернутые куски навоза. Всю кучу решили переложить на одну сторону.

Копание в навозе в такую жару — работа тяжелая и вызывающая бурное потоотделение. Удушающий запах навоза проникал в комбинезоны полицейских и смешивался с запахом их пота. Хуже всего приходилось тем, кто работал наверху кучи — там, где испускаемая компостом жара заставляла их чувствовать себя рабами в доменном цеху или тружениками, вычищающими внутренности громадного парового котла. Они часто останавливались отдохнуть, и их места занимали другие полицейские, которые откидывали навоз в сторону, переворачивая и дробя его по ходу дела, чтобы не пропустить улики.

Чем глубже лопаты вгрызались в кучу, тем непереносимей становился запах, а популярность Купера среди коллег таяла прямо на глазах. С вершины компостной «горы» на него бросалось множество ядовитых взглядов — куча становилась все меньше и меньше, а никаких подозрительных вещей видно не было, кроме каких-то безобидных перевязанных кип чего-то бумажного и сгнивших огрызков яблок.

А потом вилы неожиданно уперлись в твердый объект. Один из полицейских немедленно опустился на колени и стал копаться в вонючей субстанции руками, одетыми в перчатки. Кто-то расстелил на земле полиэтиленовую пленку, и следующие несколько дюймов навоза были аккуратнейшим образом перенесены на нее, на тот случай если материал придется направить в следственную лабораторию. Эксперты-криминалисты, которые уже закончили с кострищем, опустились на колени рядом с полицейским, не обращая внимания на навоз, налипающий на их комбинезоны, и тысячи мух, которые кружились вокруг их взмокших от пота голов.

Наконец они вытащили большой ком навоза, в котором виднелось что-то белое. Именно в него воткнулись вилы полицейского, и теперь в самой середине белой, обнаженной плоти торчали куски мышц и сухожилий, как будто в нее попала пуля.