Чёрный пёс

17

Кабинет старшего инспектора Тэйлби был одной из немногих комнат в здании штаб-квартиры полицейского управления в Идендейле, в которой был кондиционер. В последние две недели люди специально искали причины, чтобы провести встречу именно в этой комнате, и нигде больше. Но Бен Купер был уверен, что его визит в кабинет старшего инспектора оправдан не только высокой температурой на улице.

— Очень интересно, — сказал Стюарт, когда детектив закончил рассказ о своих беседах в коттедже Дикинсонов. — Как вы считаете, Купер, вы надавили на него достаточно сильно?

Бен вспомнил свои слова во время утреннего брифинга и подумал, не издевается ли над ним начальник? Он порадовался, что не стал пересказывать всего, что произошло на ферме Торпа перед тем, как ему удалось залучить Дикинсона к себе в машину.

— Он действительно неприятная личность, сэр, — заявил детектив.

— Знаю. Может быть, нам стоит пригласить его сюда и допросить официально, со всеми формальностями? — предложил Стюарт. — Это должно выбить его из колеи.

— Возможно, вы правы, сэр.

— И что же вы обо всем этом думаете, Купер? Вы ему верите?

— Да, сэр, как ни смешно это звучит.

— Это почему же?

— Понимаете, я верю ему из-за тех вещей, которые он предпочел не говорить, если вы меня понимаете.

— Не совсем, Купер.

— Мне показалось, что он намеренно избегает произносить ложь. И когда дело касалось вещей, которые он не хотел говорить, он просто не говорил их. Именно поэтому я думаю, что все, что он рассказал, — правда. Мне кажется, что ложь идет вразрез с его принципами.

— А что, разве такие люди еще остались? Я могу быть старым полицейским-циником, но мне всегда казалось, что они вымерли вместе с Джорджем Вашингтоном.

— Я знаю, что это выглядит старомодным, но здесь все еще встречаются люди, которые воспитаны именно на таких принципах. И у меня ощущение, что Гарри Дикинсон — как раз один из них. Это и объясняет, что он не говорит ничего сверх необходимого. Чем меньше говоришь, тем меньше искушение солгать.

— Правда или ничего.

— Вот именно, сэр. Точно так.

— Так говорил мой старый сменный сержант много лет назад, когда я был еще молодым рекрутом, — пояснил Тэйлби. — Но все вокруг изменилось, и это действительно было целую вечность назад… Да, всё меняется, Купер.

— Нет, сэр, со всем уважением, но не всё.

Тэйлби сильно провел рукой по волосам, как будто хотел смешать седые пряди на лбу с черными на затылке, чтобы скрыть неудачную попытку использования «Грециан-2000»[83]. Лицо его выглядело усталым и еще более костлявым, чем обычно.

— Ну хорошо, — кивнул он. — Что же тогда получается — орнитолог-любитель перепутал время? Он что, увидел Дикинсона с его собакой раньше, чем думает?

— Такое возможно. В холмах легко можно потерять счет времени. Оно там очень обманчиво.

— Придется связаться с ним еще раз. — Тэйлби порылся в пачке отчетов. — Черт побери, здесь даже не указано, были ли у него часы и насколько точно они шли… Какой-то странно фрагментарный допрос… Кто его проводил? — На его лице внезапно появилась гримаса. — Ну конечно, сержант Ронни.

Бессознательно копируя жест старшего инспектора, Бен поднял руку, чтобы убрать волосы назад, и почувствовал, что отдельные пряди прилипли от пота ко лбу.

— Я не могу поверить в то, что все эти люди, которые нас интересуют, находились на Целине в одно и то же время, — сказал он. — Лаура, Гарри Дикинсон, Грэм Вернон… И четвертый — вероятный убийца? Слишком невероятное совпадение.

— Но мы не можем так просто спустить Дикинсону отказ рассказать, о чем он собирался переговорить с Грэмом Верноном, — сказал Тэйлби.

— А может быть, можно доказать, что этот разговор жизненно важен для следствия?

— То, что Дикинсон и Вернон оказались на Целине в одно и то же время, уже жизненно важно для следствия, — подумав, решил Тэйлби.

— Мне кажется, что гораздо важнее понять, что там делал Вернон, — заметил Купер.

— Боюсь, что семейке Вернонов придется ответить еще на несколько вопросов. Что-то явно не состыковывается в их рассказах о том, что происходило как раз перед исчезновением Лауры. Хотя сегодня, во время записи обращения, они выглядели очень убедительно. Вернон здорово смотрелся на экране.

На Бена Купера телегеничность Грэма Вернона не произвела никакого впечатления. По его глубокому убеждению, все, что произносилось с экрана телевизора, было еще дальше от правды, чем обычный набор уловок и уверток, с которым ему приходилось ежедневно сталкиваться на работе. Ложь, произнесенная под ярким светом софитов, не переставала быть ложью.

Он увидел, как Тэйлби поправил узел галстука — как человек, внезапно обеспокоенный своим внешним видом, — и понял, что старший инспектор думает о том же.

— А что насчет Дэниела Вернона? — спросил Бен.

— Есть несколько надежных источников, которые подтверждают, что в интересующее нас время он находился в Эксетере. Кажется, он — член какой-то левой группировки с повышенным уровнем социальной ответственности. Не могу понять, от кого он нахватался этих идей. Но, стыдно сказать, — Дэниел Вернон не выходит у меня из головы. Поэтому я попросил констебля Уининка связаться с ним и выяснить, каким образом он сюда добирался. Оказалось, что в понедельник, когда Лауру нашли мертвой, отец предложил ему заплатить за его железнодорожный билет или даже приехать за ним в Девон на машине. Но Дэниел предпочел добираться автостопом — это заняло у него всю ночь и утро следующего дня. Мы нашли водителя, перевозившего скот, который высадил его на развязке номер двадцать восемь трассы М-один рано утром.

— Интересно…

— Нынче люди берут на борт непричесанных молодых людей с обочины не с такой легкостью, как это было в мое время.

— Я не имел…

— Я знаю, что вы имеете в виду, Купер. И полностью с вами согласен. Но это может подождать.

Бену показалось, что это ему сигнал — дескать, пора и честь знать. Но старший инспектор был в благодушном настроении, и детектив решил рискнуть.

— А что там получается с Ли Шерраттом, сэр? — поинтересовался он.

— Все отрицает. Говорит, что у него не было вообще никаких отношений с Лаурой Вернон и что он вообще едва ее знал. Но то, что мы нашли презерватив, здорово его ошарашило. Тест на ДНК намертво свяжет их вместе. Нам просто надо дождаться результатов.

— И мы узнаем, что он занимался сексом на свежем воздухе. Но это не доказывает, что секс у него был именно с Лаурой.

— Но этого будет достаточно, чтобы здорово его прижать. И потом, у нас есть альтернатива — сержант Морган нашел ухажера.

— Ах, вот как…

— Парня по имени Симеон Холмс. Ему семнадцать лет, и он живет в микрорайоне Девоншир в Идендейле. Вы знаете это место?

Купер прекрасно знал эти места. Он патрулировал там еще в самом начале своей карьеры в качестве бобби, наблюдая за тем, как по тамошним улицам гоняют краденые машины, или собирая информацию о местных торговцах наркотиками, которые устроили себе штаб-квартиры в типовых домах, ошибочно построенных в этом месте в 60-х.

Микрорайон Девоншир располагался на территории, где раньше были болота и заливные луга, которые поспешно осушили под строительство. На протяжении тридцати пяти лет влага постепенно просачивалась назад, в фундаменты домов: двери и оконные рамы гнили, а на стенах появлялись следы плесени. Многие из домов превратились в нежилые, и внутри их через половицы прорастали грибы, на которые сквозь крыши текла вода. Но больше беднякам в Идендейле жить было негде. Ближе этого места к центру города в долине не было ничего похожего.

— Как он смог оказаться ухажером Лауры Вернон? — удивился Бен. — Мне кажется, он совсем ей не подходит.

— Да уж, уверен, что ее родители его не одобрили бы, — согласился Тэйлби. — Начнем с того, что он ездит на мотоцикле. Сказал, что встретил Лауру в городе однажды во время ланча, когда они оба должны были быть в школе. Более того, он говорит, что она выступила инициатором их отношений и по своей воле убегала из школы, чтобы встречаться с ним в разных удобных местах.

— То есть она забила на школу.

— Теперь это так называется? Я всегда считал, что забивают нечто другое…

— Я о прогуливании школы, а не о том, о чем вы подумали, сэр.

— А-а-а… Ладно. В любом случае этим они тоже занимались. Холмс утверждает, что она сказала ему, что ей шестнадцать.

— Все они так говорят.

— Но ведь определить иногда чертовски трудно, правда? Я бы, например, не смог определить, пятнадцать этим девицам или уже шестнадцать. Иногда они выглядят на все восемнадцать, а на поверку оказывается, что им всего двенадцать. Хотя, в любом случае, Королевская служба уголовного преследования не стала бы возбуждать дело. Не тогда, когда партнеру только семнадцать.

— Тогда, сэр, у нас появилось уже несколько ключей к возможной разгадке убийства.

— Их оказалось слишком много, — вздохнул старший инспектор. — Лучше б на такой ранней стадии он был всего один… Но, по крайней мере, мы можем забыть о связи этого случая с убийством Эдсон.

— А при опросе жителей Мюрея кто-то из них упоминал мотоциклы? — спросил Бен.

— Несколько человек. Сейчас эти мотоциклы проверяют по картотеке. А Холмс скоро появится здесь для беседы. Может быть, мы с ним и поговорим? Вдвоем. Вы и я, а? Гарри Дикинсон и Вернон могут подождать. Кажется, этот парень не собирается ничего скрывать… Как вам мое предложение, Купер?

— С удовольствием, сэр. Благодарю вас.

Потом раздался телефонный звонок — Стюарту звонили из дежурной части. Выслушав, он кивнул, и на его лице появилось подобие улыбки.

— Планы меняются, — сказал он. — Холмсом может заняться инспектор Хитченс. Если вы сейчас спуститесь вниз, то там ждет Дэниел Вернон. Кажется, он жаждет кое-чем поделиться с нами.

Один из двухкассетных магнитофонов на столе противно скрипел, и Диана Фрай даже подумала, что это сделано намеренно, чтобы вывести из себя допрашиваемого. Правда, сейчас он скорее выводил из себя допрашивающего.

— Понимаете, во время ланча в школе мы ходим в пассажи. Иногда остаемся там до вечера. Ведь о нас никто не волнуется, — рассказывал сидящий перед полицейскими парень.

На Симеоне Холмсе все еще были кожаные байкерские бриджи, а вот куртку он снял, отдав должное спертой атмосфере в комнате для допросов. На нем была майка с изображением «Маник стрит причерс»[84], которая не скрывала хорошо развитой мускулатуры плеч и рук. На обеих сторонах шеи у юноши были небольшие татуировки. Волосы на макушке были очень короткими, а на затылке лежали длинными локонами. В одном из ушей у него была золотая серьга, а бровь украшала родинка. Диана вспомнила, что сержант Морган говорил о Холмсе как о накачанном деревенщине, которые нравятся некоторым девушкам. В дополнение ко всему у него был мотоцикл с объемом двигателя в 500 кубических сантиметров.

— Вы учитесь в общинной школе Идендейла? — спросил Хитченс, с трудом скрывая свое изумление.

— Угадал, командир, — кивнул парень.

— Как же вы можете не посещать школу во второй половине дня?

— А у нас это… как его… самообразование. А это значит, что мы можем делать все, что угодно, а уроки посещать не обязательно.

— Делать все, что угодно? Все, за исключением учебы, полагаю…

— Все так делают, — пожал плечами Холмс.

— Понятно.

Пол переглянулся с Фрай, которая подняла брови. Она уже не удивлялась тому, что могли сотворить парни, похожие на Симеона.

— Детективу Моргану вы сказали, что познакомились с Лаурой Вернон в одном из игровых залов на Дейл-стрит? — продолжил допрос инспектор.

— «Центр развлечений Томми», — подтвердил молодой человек. — Точно так. Я как раз играл в одну из этих компьютерных войнушек, знаете? У Томми игры самые лучшие, и я набрал уже кучу очков. Нас было там несколько человек — шесть или семь.

— И все друзья-шестиклассники[85]?

— Некоторые из них, ага.

— Дальше.

— Один из моих приятелей, который стоял у окна, крикнул, что какая-то киска что-то делает с моим байком, который стоял на улице. Ну, я вышел, а она устроилась на сиденье и крутила ручки. Она классно выглядела, сказать по правде. Если б это был парень, то я бы его урыл. Не люблю, когда чужие прикасаются к моему байку. Но это была та киска, Лаура.

У Дианы зачесался нос. В комнате появился какой-то странный запах, который с каждой минутой становился все сильнее. Помещение было небольшим и душным, но этот запах не был похож на запах застарелого мужского пота.

— До этого вы Лауру не знали? — задала вопрос Фрай.

— Никогда ее раньше не видел, — помотал головой парень.

— Вы уверены?

— Я бы ее запомнил, детка, поверь мне! Хорошенькую киску я никогда не забываю.

Холмс осклабился в сторону Дианы, которая осталась неподвижной, хотя в душе жаждала «урыть» его прямо на месте. Она никогда не любила, чтобы ее назвали «деткой» молокососы, подобные Симеону.

— Она была привлекательной девушкой, — заметил Хитченс.

— Ага. Очень, — сказал юноша.

Он что, действительно слегка вздрогнул при этом? Фрай уже приходилось встречать людей, на которых смерть хороших их знакомых, казалось, не производила никакого впечатления, до тех пор, пока о них не упоминали в прошедшем времени. Только эта мелочь заставляла их осознать случившееся.

— Так зачем же она забралась на твой мотоцикл? — поинтересовался Пол.

— Сказала, что просто смотрит. Многие из этих пташек любят байки. Они кажутся им смертельно сексуальными. Не могут дождаться, когда оседлают их.

— Ты именно поэтому ездишь на таком?

— Не совсем, — вновь осклабился Холмс. — Но и это тоже.

— Значит, ты хочешь сказать, что ее интересовал мотоцикл, а не ты? — уточнила Фрай.

Симеон взглянул на нее с ухмылкой, не обратив внимание на то, что Диана нахмурилась.

— Да ладно… Конечно, сначала так могло показаться — она пыталась прикинуться такой, типа, равнодушной. Но я немного потрещал с ней, ну и мы, типа, сошлись. Она пришла в игральный зал, чтобы посмотреть, как я играю. Короче, потом один парень, который ее знал до этого, рассказал мне, что она интересовалась мной за пару дней до этой встречи. Выясняла, кто я, как меня зовут и все такое. Так что запала-то она конкретно на меня. А байк был только причиной. — Молодой человек повернулся к Хитченсу: — Пташки так часто поступают, согласен?

— Согласен, — ответил инспектор, и на какое-то мгновение Фрай подумала, что сейчас он по-приятельски подмигнет Холмсу. Если б он это сделал, ей пришлось бы уйти из комнаты.

— Особенно такие цыпочки, как она, — добавил Симеон.

— Это как? — не понял Пол.

— Короче, она была из этой шикарной школы. Хай Каррс. Детки из такой школы не должны болтаться по городу во время уроков, даже шестиклассники. А она из нее удирала. Такая она была, эта Лаура. Ее учеба ва-аще не волновала.

— А мы слышали, что она была умной девочкой.

— Это точно. Просто умница. Без проблем могла сдать на аттестат зрелости, вот только учиться не любила. Все больше по музыке. Думаю, это ее предки от школы отвадили. Такое случается, короче. Некоторые предки давят так сильно, что получается все наоборот. Просто беда.

— Восстание тинейджеров, что ли?

— Ага, типа того. Сам же так делал, а, командир?.. Хотя, может, она и завязала бы с этим, если бы ей дали шанс.

— Да, Симеон. Но ты-то сам не слишком настаивал, чтобы она вернулась в школу, а?

— Ну-у-у, нет. Мы с нею, типа, классно затусили с самого начала. Она стала регулярно приходить в игровые залы. Честно сказать, я был немного удивлен: она была совсем не моего поля ягода, врубаетесь, да? Я обычно с такими не тусуюсь. Но от нее я просто, типа, обалдел. Поэтому и не сказал «нет». Короче, сами знаете, кто ж от такого откажется?

Странный запах, несомненно, исходил от Холмса. И Фрай быстро поняла, что это не сладковатый запах алкоголя и не кислый запах табака. Ей никогда не встречались наркотики с подобным «ароматом». Может быть, запах был связан с кожаным байкерским прикидом? Какое-нибудь масло, используемое для того, чтобы сделать кожу мягче, и которое сейчас стало испаряться под воздействием влаги и жары, царивших в комнате для допросов? Но для того, чтобы так вонять, это должен быть по меньшей мере прогорклый свиной жир…

— А у Лауры не было проблем в школе из-за того, что она нарушала правила распорядка? — спросила Диана.

— А я откуда знаю? Она никогда об этом не говорила. Да ее это и не колыхало.

— Но это могло «колыхать» ее родителей.

Холмс пожал плечами:

— Она не слишком часто о них упоминала.

— Значит, ты хочешь сказать, что инициатором ваших отношений была Лаура? — повторил Хитченс.

— Чего?.. А, ну да. Это она все замутила. Но девочка была просто обалденная.

— У нее были другие ухажеры?

— Конечно. Ей было далеко до Маленькой Мисс Невинность. Даже и не думайте…

— А когда ты начал заниматься с нею сексом, Симеон? — подалась вперед Фрай.

Парень посмотрел на полицейских, и за его ухмылкой они четко увидели беспокойство.

— Слушайте, речь ведь идет о том, кто ее убил, верно? Ведь вас же это интересует? То есть я хочу сказать, что вы не будете слишком давить на этот вопрос с возрастом?

— Что ты имеешь в виду, Симеон? — прищурилась Диана.

— Короче, она сама сказала мне, что ей шестнадцать, но…

— Но ты знал, что она моложе, правильно?

— Но вас же это не слишком интересует, правда? — Холмс бросил умоляющий взгляд на Пола. — Сейчас ведь это уже не важно? То есть когда она умерла…

— Мне тоже так кажется, — согласился с ним инспектор.

— Ладно. Короче, я не хочу, чтобы вы подумали, что, типа, оправдываюсь, но она прямо-таки умоляла об этом. Не могла дождаться, когда я сниму штаны. Это если по-чесноку.

— Неужели?

— Точно. Ей все время хотелось. Мы занимались этим в парке или садились на байк и уезжали куда-нибудь на природу. Подальше в холмы. Ей это нравилось.

— Вы часто занимались сексом?

— Да все время… то есть, я хотел сказать, каждый раз, когда встречались, если у нас было достаточно времени. А если было недостаточно, то тоже — ну, вы типа понимаете, что я имею в виду…

Фрай подумала, что если Холмс осклабится еще раз, то ей придется надеть на него наручники и предъявить обвинение в вызывающем поведении.

— Она была девственницей до того, как встретила тебя? — продолжал тем временем расспрашивать его Хитченс.

— Ни разу!

— Ты в этом уверен?

— Короче, всегда же можно определить, что у них это первый раз. По реакции и всякому такому… — Симеон поколебался, искоса глядя на Диану. — Она, типа, знала об этом все, что нужно. Да и тот парень, которого она обо мне спрашивала, он тоже успел ее поиметь, еще до меня. Он мне о ней рассказывал. Уверен, что были и другие.

— Значит, много знакомых мальчиков?

— Ну да. Мужики от нее просто балдели.

— И они были даже в то время, когда она встречалась с тобой?

— Чего не знаю, того не знаю. Может, и были. Об этом она никогда не говорила.

— Это было бы естественно для девочки, которую ты здесь описываешь. Она могла делать это даже намеренно, чтобы заставить тебя ревновать.

— Нет, вот это не про меня, — возразил Холмс, а потом улыбка исчезла с его лица, и он снова взглянул на Фрай. — Я понял, на что вы намекаете… Что это я замочил ее из ревности, так? Короче, вы можете об этом забыть. С Лаурой было здорово и весело. Но такие вещи долго не продолжаются. Все мы люди. Так что я не сомневался, что или я, или она найдем себе новых партнеров. Ну, провели парочку приятных недель, и что? Нет проблем. Да и не так уж часто я видел ее на каникулах — ей, короче, трудно было сваливать от предков.

— У нас есть свидетель, который видел, как Лаура разговаривала с каким-то молодым человеком на тропинке за своим домом, как раз накануне того дня, как ее убили, — сказал Хитченс.

— Это был не я, командир. Я уже говорил вашим, где был в то время. Я был в Мэтлок-Бат. Нас там было человек пятьдесят.

— Да, так ты и сказал, — кивнул Пол. Полицейские уже проверяли людей и адреса, которые Холмс сообщил сержанту Моргану, так что пока молокососа можно было отправить домой.

Фрай не могла дождаться момента, когда сможет выйти из комнаты и вдохнуть свежего воздуха, потому что вонь стала уже непереносимой. Она заметила, как Хитченс достал носовой платок, якобы для того, чтобы вытереть нос, и долго не убирал его в карман.

— И вот еще что, — добавил Холмс. — Я никогда не был возле ее дома. А что, кто-то назвал, типа, конкретно меня?

— Не совсем так, — ответил инспектор. — Речь шла о молодом парне — как-то так.

Было видно, что Симеон расслабился. Фрай было противно это видеть — он ведь опять мог начать свои ухмылки.

— Когда ты занимался сексом с Лаурой, — спросила она, — тебе что, нравилось ее кусать?

— Отвали! — огрызнулся байкер, с отвращением посмотрев на нее.

— Ты отказываешься отвечать?

— Это не твое дело!

— А ты позволишь сделать слепок твоих зубов? — спросил Хитченс.

— Это еще зачем?

— Чтобы исключить тебя из списка подозреваемых, Симеон. Если ты не трогал Лауру, то тебе абсолютно нечего бояться.

Холмс был не таким идиотом, каким старался притвориться. Фрай заметила, что он просчитывает варианты. Вопрос о его сексуальных привычках и просьба предоставить слепок. Они были достаточно прямолинейны в своих вопросах — Симеона было легко недооценить из-за его кажущейся непринужденной манеры общения. Теперь же у него был выбор. Если он виновен, то может просчитать, что слепок докажет его виновность. Если же невиновен, то согласие может навсегда снять с него любые подозрения. И Диана, и ее начальник спокойно ждали, какой вариант он выберет.

— О’кей, — произнес парень. — Нет проблем.

Лицо Хитченса вытянулось от разочарования. Но прежде чем он смог что-то сказать, раздался стук, и в дверь просунулась голова сержанта Ронни. Он вдохнул спертый воздух комнаты для допросов и сморщился от отвращения. Пол объявил перерыв, выключил магнитофон и вышел в коридор вслед за Ронни.

Оставшись с Холмсом один на один, Фрай как бы заново взглянула на него. Молодой человек не стал отводить глаз, но ей показалось, что за несколько последних минут с него спал какой-то покров, и последние обрывки взятой на себя роли исчезли в тот момент, когда инспектор вышел из комнаты. Но Диана не могла объяснить словами, что именно изменилось. Она была уверена, что во время допроса юноша не врал. И все-таки… Сколько ему лет? Семнадцать?

— Ты уже в шестом классе общинной школы, Симеон? — спросила она.

Холмс поднял брови. Он ничего не сказал, но со значением посмотрел на остановленный магнитофон на столе.

— Да я просто спрашиваю, — ответила Диана.

Парень медленно оскалился этой своей отвратительной, самодовольной улыбочкой, но продолжил молчать.

— Я просто подумала, — продолжила Фрай, — что мозгов у тебя наверняка побольше, чем у твоих дружков.

— Это точно, — не стал спорить молодой человек.

— Могу поспорить, что и учишься ты хорошо, когда решаешь, что надо поучиться. Ты в каких предметах спец? Подожди, сама догадаюсь: механика? Или нет, наверное, обслуживание автомобилей?

— Вообще-то химия и биология, — фыркнул Холмс. — На будущий год хочу сдавать по ним экзамены на уровне А[86].

Заинтригованная, девушка поняла, что смотрит на нового Симеона, который и говорил-то теперь совсем по-другому.

— Ну, разборке мотоцикла это не очень поможет, правда? — заметила она.

На лице юноши вновь появилось настороженное выражение. Прямо на глазах Дианы он с презрительным фырканьем вновь возвращался к своей предыдущей роли.

— Наверное, ты собираешься в университет, — предположила она и замерла, с удовлетворением заметив, что шея и щеки парня начали розоветь. Она нашла у него болевую точку. Что-то, о чем он не мог и не хотел говорить со своими приятелями-байкерами.

— С хорошими оценками по химии и биологии ты бы мог заняться… Чем — медициной? — продолжила девушка.

Открытый рот Холмса непроизвольно задвигался. Глубоко в глазах у него появилась боль и страдание, как будто Фрай подобралась слишком близко к самой уязвимой части его существа. Она заторопилась, чтобы закрепить свое преимущество:

— Угадала? Ты хочешь стать врачом, правильно?

Но атмосфера в комнате была разрушена появлением Хитченса, который открыл дверь как раз в тот момент, когда его подчиненная заканчивала последнюю фразу. Лицо инспектора скривилось, когда он представил себе, как приходит на прием к врачу, а там его встречает этот молодчик. Он кивнул Фрай, чтобы она вышла из комнаты, оставив начавшего улыбаться Холмса в гуще его специфического аромата.

— Его можно возвратить Моргану, — сказал Хитченс. — Они нашли туристов. Так что мы отправляемся в Западный Йоркшир, Диана.

Бен Купер никогда раньше не видел Дэниела Вернона. На первый взгляд этот юноша не произвел на него никакого впечатления, но Купер знал, что не стоит судить о нынешних молодых людях слишком быстро. Неправильно осуждать человека только потому, что он одевается не так, как ты, или ведет себя не так, как тебе хотелось бы. Дэниел Вернон был студентом, и это означало, что он участвует в ночных тусовках, курит травку[87] и принимает экстази[88]. Возможно, каждую ночь в его постели оказывается новая девушка. Он может без зазрения совести воровать дорожные знаки, пивные кружки и пепельницы из баров. Но через несколько лет этот парень превратится в добропорядочного члена общества, который будет находиться под защитой полиции.

Дэниел выглядел так, будто в Студенческом союзе пили слишком много дешевого пива. Он был одет в жеваную футболку с названием университета, которая воняла потом. Купер провел его в комнату для допросов, где их уже ждал старший инспектор Тэйлби, и молодой человек заговорил еще до того, как они задали ему первый вопрос. Было видно, что ему необходимо выговориться, и они почти сразу же поняли, что его мучает.

— Меня совершенно потрясло то, — сказал через несколько минут Стюарт, — что вы появились здесь с таким желанием и сейчас рассказываете мне такие вещи о ваших родителях.

— Вы правы, — ответил Вернон. — Я мог бы забить на то, что они делают наедине друг с другом или со своими пошлыми приятелями. Но они оказались слишком слепы, чтобы заметить, как это все влияет на Лауру. И она начала считать, что во всем этом нет ничего такого. И решила попробовать сама. Она впервые попробовала секс в возрасте тринадцати лет. Сама мне об этом рассказала, хотя и не захотела прислушиваться к моим советам. Ма так ничего и не заподозрила, даже сейчас. А отец… — Юноша пожал плечами. — Кто знает…

— Но вы пытались ее как-то образумить? Так ведь, Дэниел? — спросил Пол.

— Пытался, но это оказалось бесполезной тратой времени.

— Знаете, мы нашли ваши письма…

— Знаю. Вы забрали то, которое я написал ей после того, как она рассказала мне о Симеоне Холмсе.

— Да, — повторил Тэйлби, — о Холмсе. Вы его знаете?

— Нет, но то, как она о нем говорила, заставило меня написать ей это письмо. На этот раз все выглядело более серьезно. Для нее это была уже не только игра. Больше всего я боялся того, что она залетит от какого-нибудь подобного типа. Я хотел быть уверенным, что она будет продолжать принимать таблетки, которые ей выписал врач. Она обещала. — Дэниел вопросительно посмотрел на старшего инспектора.

— Она не была беременна, — ответил тот на его невысказанный вопрос, хотя и не стал объяснять, откуда им это известно. Никто еще не отменял понятия «избыточная информация». — Но почему, Дэниел, вы решили рассказать нам все это сейчас?

— Не сомневаюсь в том, что мой отец много наговорил вам о Ли Шерратте и Лауре. И не хочу, чтобы вы всему этому поверили, — объяснил студент. — Лауре Шерратт был неинтересен, так же, как и она ему.

— Но ваша мать…

— Моя мать от него тащится. Ей нравятся мальчики. А он с удовольствием ей угождал. Естественно, что отец об этом знал. Знал о том, что между ними происходит. От него ничего не скроешь…

— Вы хотите сказать, что ваша мать состояла в любовной связи с вашим садовником?..

— Очень напоминает Д.Г. Лоренса[89], не так ли?

— Правда?

— Но Ли Шерратт — это просто молодой деревенский бычок, который ухватился за шанс переспать со зрелой женщиной. Он далеко не Мэллорс[90].

Тэйлби не был уверен, что понимает, о чем ведет речь Вернон.

— Ваш отец уверен, что Ли Шерратт убил вашу сестру, — вернулся он к главной теме разговора.

— Если это так… — произнес Дэниел. — Если это так — то в этом виноват мой отец.

— Ага. А это вы откуда взяли?

— Он позволял всему этому продолжаться, — пояснил юноша, — пока все не зашло слишком далеко. Он всем этим наслаждался.

— Что вы сказали?

— Ну конечно…

Молодой человек оттянул свою футболку, которая прилипла к его телу на боках и на спине. Он поерзал в кресле, и его джинсы заскрипели на коже сиденья, а потом посмотрел на Тэйлби и Купера, и глаза его при этом бегали, а их выражение постоянно менялось. Когда он заговорил вновь, его голос изменился. Он стал негромким, менее агрессивным, и в нем чувствовалась юношеская напряженность, причиной которой была внутренняя боль, которую он больше не скрывал.

— Однажды, — начал Дэниел свой рассказ, — я зашел в кабинет отца. Хотел поговорить с ним о чем-то, что мне было необходимо для университета — это было накануне моего отъезда. Я постучал, но он, по-видимому, меня не услышал. Оказалось, что он был занят совсем другим…

На губах у Дэниела появилась сардоническая улыбка. Стюарт предпочел не реагировать на нее. Его лицо ничего не выражало, и только одна бровь была слегка приподнята, что было признаком некоторой заинтересованности. Это подстегнуло Вернона больше, чем если б он услышал прямой наводящий вопрос.

— Он стоял у окна и наблюдал за чем-то в саду через бинокль. Сначала я подумал, что он смотрит на птиц. Я удивился, так как не знал, что у него появилось такое хобби. У него вообще их не было, за исключением гольфа, хотя гольф — это инструмент ведения бизнеса…

— Продолжайте, — поторопил юношу старший инспектор.

— Я уже было спросил его, за какими именно птицами он наблюдает. Дело в том, что иногда к нам в сад залетают дятлы. Но в этот момент отец услышал, что я вошел, и когда он повернулся ко мне, я увидел… То есть я увидел его лицо. Он был испуган и разозлен из-за того, что его прервали. Но больше всего он выглядел виноватым. Отец спросил меня, что мне нужно. Я спросил, куда он смотрел, но он не захотел отвечать. Он начал нести какую-то ерунду о том, что решил проверить бинокль, прежде чем одолжить его какому-то знакомому. Но когда я выглянул из окна, то увидел свою мать.

Молодой человек замолчал, и Тэйлби даже показалось, что рассказ закончен. Он уже начал хмуриться, расстроенный очевидной никчемностью истории. И тут Дэниел заговорил снова:

— Она была с Ли Шерраттом. В беседке. Как это часто бывало, Ли был обнажен до пояса и скалился на мою мать. А на той была надета красная шелковая рубаха, концы которой завязывались небрежным узлом на поясе. Когда я ее увидел, она как раз надевала ее. Тогда я впервые увидел обнаженную грудь моей матери.

В комнате для допросов повисла тишина. Где-то в здании управления раздался свист, а потом зазвонил телефон, который сняли только после шестого звонка. Стюарт боялся пошевелиться, чтобы не испортить момент.

— Но не это было самым страшным, — продолжил Дэниел. — Хуже всего было поведение моего отца. Когда я вошел, он отвернулся от окна, и мне в глаза сразу же бросились две вещи: первая — бинокль, и вторая — его эрекция.

Молодой человек сидел, уставившись в стол, как будто его интересовали только шариковые ручки и скрепки для бумаг. Тэйлби вспомнил стол Грэма Вернона у него в кабинете. Там стояла прислоненная к лампе фотография новобрачных, сделанная, если судить по прическе невесты и лацканам пиджака жениха, в 80-е годы. Грэма было легко узнать по широкой улыбке профессионального продавца и чистому взгляду прямо в объектив камеры. Если закрыть глаза на изменения моды, то в молодости он был очень похож на молодого человека, который сейчас сидел перед полицейскими.

— Она была невероятных размеров и выпирала из его брюк, — добавил Дэниел. — Была совершенно нереальной. Сначала я подумал, что у него просто что-то лежит в кармане, хотя он никогда ничего не кладет в карманы брюк. Считает, что это портит их фасон. И только потом я понял, что это. Все дело в том, что мой отец ловил кайф, наблюдая, как моя мать трахается с садовником. И это был мой отец, старший инспектор, — его голос задрожал. — Это был негодяй, которого я называю своим отцом.

Тэйлби медленно кивнул. За долгие годы службы он перестал удивляться сексуальным предпочтениям других людей. Все это были просто факты, которые необходимо было зафиксировать, информация, которую следовало пока отложить, как один из возможных побудительных мотивов. Ее просто необходимо проанализировать с точки зрения соответствия другим фактам, которые сейчас широким потоком вливались в комнату для совещаний. Жизнь и смерть Лауры Вернон начинала обретать какую-то форму по мере того, как фрагменты этой головоломки вставали на свои места. Все, что проливало хоть какой-то свет на обстоятельства убийства, было важно. Но насколько можно верить тому, что говорит рассерженный и озлобленный молодой человек, который ненавидит отца и у которого только что убили сестру?