Четырех царей слуга

На бережении столицы Московии

Гордон возвратился в столицу во главе своего Бутырского полка с юга довольно скоро. Он занялся военно-административной деятельностью, устраивал полковой быт бутырцев, о которых он заботился действительно по-отечески. Много хозяйничал в рязанском имении Красная Слобода, пожалованном ему после судебной тяжбы с Францем Лефортом за участие во взятии Азовской крепости.

Бутырцы по приказу главного начальника солдатских выборных полков — князя-кесаря Фёдора Юрьевича Ромодановского — начали вновь нести караулы в Московском Кремле. Тот вместе с князьями Борисом Голицыным и Прозоровским берег царство за отъездом государя в Европу и потому ставил караулы в столице только из надёжных полков, прежде всего потешных, Гордоновского и Лефортовского.

Гордон пользовался немалым уважением Ромодановского ещё и потому, что до тонкостей знал гарнизонную караульную службу. А это было одно из важнейших условий обеспечения безопасности государя, царского семейства и всей знати, в большом числе проживавшей в Кремле и поблизости от него. После подавления Медного бунта шотландец прослыл воинским начальником, способным пойти на самые решительные меры в случае нового возмущения «чёрного московского люда».

Служивый генерал-иноземец был одним из авторов росписи воинских караулов в Москве, которая была внесена в дворцовые приказы. Таких обязательных караулов по Первопрестольной насчитывалось ни много ни мало, а целых сорок восемь:

1. Стенной вверху на Красном крыльце, в Кремле.

2. У Яузских ворот, по Белому городу.

3. Стенной караул под шатром — в Кремле.

4. У Пречистенских ворот, по Кремлю дом 25.

5. У Никольских ворот, по Кремлю дом 26.

6. У Никольских ворот, по Китаю дом 27.

7. У Спасских ворот, по Кремлю дом 30.

8. Стенной вверху у собора Рождества Богородицы, что на сенях.

9. У Пречистенских ворот, в Белом городе.

10. У Тверских ворот.

11. У Москворецких ворот, по Китай-городу.

12. У Покровских ворот, по Белому городу.

13. На Трубе.

14. У Смоленских ворот.

15. У Мясницких ворот.

16. У Воскресенских ворот.

17. На Петровке у церкви Великомученицы Настасьи.

18. На конце Троицкого моста, у Отводной башни.

19. У Всесвятских ворот.

20. У Житницких амбаров.

21. Вверху у Сретенья.

22. У Ильинских ворот.

23. У Патриаршего двора в Кремле.

24. У Казённого двора.

25. У Никитских ворот, по Белому городу.

26. Прибылой в Зарядье, в Китай-городе.

27. У Рожественского монастыря, в Белом городе.

28. Прибылой в Тверской улице, у золотой решётки дом 8.

29. Прибылой против Луховорот.

30. На Пречистенской улице, у больших конюшен.

31. На конце Предтеченского моста.

32. Прибылой у Печатного двора.

33. На Весесвятском каменном мосту.

34. У Воздвиженского монастыря, в Белом городе.

35. У Петровских ворот.

36. На Рождественке.

37. На Дмитровке.

38. У дворца у Колымажных ворот.

39. Прибылой на Никитской улице.

40. Прибылой на Варварском крестце.

41. Прибылой на дворе Алёшки Соковнина.

42. Прибылой на Знаменской улице.

43. У Серебряной палаты.

44. У Чудова монастыря, в Кремле.

45. У дворцовых Красных ворот, в Кремле.

46. У Передних дворцовых ворот.

47. У Курятинских ворот во дворце.

48. На Светлишной лестнице во дворце.

Бояре и думные дьяки немало дивились плану стольного града Москвы и столичного Кремля, вычерченному собственной рукой иноземца с указанием мест караулов. По чертежам тот объяснял думным людям, где и почему надо поставить сильный и постоянный караул для бережения спокойствия в столице. Бояре, не знакомые с наукой организации караульной гарнизонной службы, от удивления ахали, приговаривая:

— До чего же ты учен, Пётр Иванович. А у нас на Москве в прежние годы всё было с караулами так просто...

— Караул — это воинское дело не из простых. Можно много по-пустому ставить караулов, а порядка в городе не будет...

Пётр Иванович занимается устройством подчинённого ему солдатского полка. Из полковой казны он тратит немало денег, чтобы изготовить новые лядунки — патронташи для фузей. По его примеру их изготовили и в Семёновском полку.

Только такое было сделано, как в Москву из Амстердама пришло письмо от Петра. Он извещал князя-кесаря Ромодановского, что в Россию отправлена большая партия закупленных в Европе мушкетных лядунок. Так что Патрик Гордон опередил события и сделал царской казне немалую экономию. Заморские сумки обошлись ей намного дороже, чем сделанные в Бутырской солдатской слободе.

За телячью кожу и медные украшения к лядункам московские торговые люди запрашивали не так много, как британские да голландские купцы, промышлявшие торговлей оружием, огненными припасами и всякой разной воинской амуницией. Иностранцы знали, что за то, чего не было в Московском царстве, его молодой монарх платил хорошие деньги — серебром и соболиной казной, особо не торгуясь.

При возвращении из Европы Пётр после осмотра солдатского Бутырского полка не без удивления спросит генерала Петра Ивановича Гордона:

— Ваша милость, откуда прознал о новых иноземных лядунках для ружей? В англицких и голландских войсках они только-только появились, да и то не во всех полках.

— Как мне не знать, старому генералу московских государей. Новое в тайне долго не держится, ваше величество. Особенно если оно касается ружейного и пушечного дела.

— Где же ты всё-таки чертёж лядунок нового образца достал, мой генерал?

— Ваше величество, мои родственники из Лондона в письме описали мне устройство новой лядунки для фузеи. Вот я и расстарался для моего государя. Хотел его порадовать.

— Я и рад, любезный мой Пётр Иванович. Военная наука для моих полков — сила знамо великая и нужная. И в том ты здесь мне давно первый помощник. За что я тебя ещё больше люблю и хвалю царским словом моим.

— Готов служить Московскому царству во всём, ваше величество. И своей шпагой, и рыцарством, и знанием военной науки.

— Что касается военной науки, Пётр Иванович, то есть у меня до тебя важное дело. Послужи мне ещё раз, ваша милость, своей учёностью.

— Готов, мой государь. А в чём же то важное дело состоит?

— Полков у меня много. Каждый полковник правит во что горазд. Думается мне, что командовать они должны но единым статьям уставным, для всех писанных и мною затверждённых. Как ты думаешь, прав ли я в сем деле?

— Полностью прав, ваше царское величество. Дай мне срок — и я напишу по науке европейской последних лет что и к чему.

— Хорошо, ваша милость. Жду статьи на прочтение. Писать сие будешь не ты один, а и другие генералы, полковники. Но из людей учёных. Утверждать поданные мне уставные статьи стану после, если что поправить надо будет...

Так генерал Пётр Иванович Гордон стал причастен к созданию так называемых «Статей, кои надлежит генералу по управлению полку». Документу для историков сегодня редкому, но весьма поучительному. «Статьи» гласили:

«1. Смотры и учение начальных людей и солдат, отпуски деревенские, за неты и драки наказанье чинить.

2. В полку вновь и в прибывку строить знамёна, ружьё, барабаны и иные всякие полковые припасы надлежит генералу.

3. Начальным людям и солдатам годовое жалованье и хлебное жалованье в приёме и раздаче надлежит ведать генералу же.

4. Начальных людей в полк на упалые места и вновь прибирать надлежит генералу же, а к ротам приписывать в докладу генералиссимуса.

5. На упалые места и вновь в полку выбирать в урядники и в иные чины и ко полку привёрстывать надлежит генералу же, а и о том доносить генералиссимусу.

6. Солдаты же кто станет бить челом в Преображенском полку в солдатских слободах о вымороченном или опалном дворе, и о том указ чинить надлежит генералу же.

7. А буде кто по челобитью солдатов под дворы вновь места отводить, надлежит указ чинить ему же, генералу, а докладу генералиссимусу.

8. Начальных людей, и урядников и солдат в безчестве, и в драках, и в долговых денгах по заёмным и по выданным кабалам и во всяких делех, кроме татиных, и разбойных и убивственных дел, надлежит ведать ему же генералу».

Статьи, писанные гордоновской рукой и рукой прочих «учёных» новому строю военачальников, произвели самое благоприятное впечатление на Петра. Царь собрал их в своей Преображенской избе и сердечно поблагодарил:

— Вижу я, господа генералы и полковники, что жизнь в полках, вам подчинённых, знаете. И о том передо мной печётесь. Похвальное слово государево вам за то даётся в награду...

Петровские воинские уставы ещё не были писаны. Но русская армия, ещё не регулярная, уже начинала жить по «Статьям, кои надлежит генералу по управлению полку». В военной истории государства Российского то был серьёзный шаг в будущее величия русской военной силы.

...Царь убывал с Великим посольством в Европу. Сборы были долгие и утомительные. Дьяки и подьячие Посольского приказа сбивались с ног, составляя грамоты и указы. Привлёк государь к работе по подготовке невиданной доселе дипломатической миссии и генерала, хотя тот в поездку не отряжался:

— Ваша милость, ты уже знаешь, что я беру с собой в Европу многих волонтёров — стольников из знатных фамилий, людей по годам совсем юным. Пусть учатся корабельному и морскому делу, инженерному и фортификации, другим наукам.

— Знаю, мой государь. То великое дело для будущего государства тобой задумано.

— Но я сегодня решил не только сыновей княжеских и боярских брать с собой. Столько у меня смышлёных и грамотных солдат среди преображенцев да семёновцев имеется, что грех о них забывать. Возьму которых с собой — пусть вместе с недорослями людей именитых науки разные изучают.

— А как же быть с патентами европейскими для них, ваше величество? Ведь грамотный солдат, знающий арифметику, не есть царский волонтёр. Ведь так?

— Вернёмся, тогда и устрою им испытание. Патенты выдам своим царским указом. Мне свои, российские кораблестроители, флотские офицеры, инженеры, фортификаторы во как нужны уже сегодня.

— Тогда, мой государь, позволь мне замолвить слово о моих бутырцах. У меня в полку среди солдат есть грамотные достойного поведения, способные к военным наукам.

— Любезный Пётр Иванович, я о том-то и веду с тобой речь. Отбери нескольких и дай их имена в Посольский приказ. Великую пользу петровскому государству сделаешь...

Патрик Гордон, не откладывая такое дело ни на день, ни на два, сразу же лично отвёз в Посольский приказ небольшой список особо грамотных бутырских солдат. Приказные дьяки о том царском указе уже ведали и приняли поданную генералом бумагу с признательностью. В противном случае им самим пришлось бы позаботиться о том.

Спустя несколько дней в царской избе Преображенского Гордон оказался в числе тех, кто слушал царский указ о волонтёрах, включённых в состав Великого посольства государства Российского в просвещённую Европу. Был оглашён и «Список стольников, которым быть для научения морского дела, а с ними солдатом. А кто имены и где быть, и то писано ниже сего»:

Проводы Великого посольства вылились в Первопрестольной в продолжительный праздник. Лилось рекой вино и в гордоновском доме на Кукуе. Пётр Иванович был в числе тех бояр, иностранных послов и людей военных, которые провожали государя в дальний и долгий путь-дорогу, простившись с ним за много вёрст от Москвы.

Расставаясь с близкими людьми, царь сказал при всех командиру солдатского Бутырского полка:

— Государство оставляю на Фёдора Юрьевича Ромодановского. Бережение Первопрестольной от воров — на воеводу Шеина Алексея Семёновича. Московский гарнизон, солдат и потешных — на тебя. И быть тебе во всём правой рукой первым двум, мною названных.

— Будь спокоен, мой государь, свой долг перед тобой я ведаю каждый день и ни в чём не уступлю твоим недругам. Если, не дай бог, такие на Москве появятся...