ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Сова с веслом

Сова вполне себе может быть с веслом. Если «весло» — РПК-74, где цевьё и приклад деревянные, ровно как у ППШ и отлично подходят чтоб точно также — взять да уебать супостату. А Сова — просто дед/дембель призыва осени 1996-го года, вот и всё, ларчик просто открывался.

Сова оказался хорошим дедом. Он не сильно выпендривался, в нём хватало какой-то простой человечности, а РПК, передаваемый мне в наследство, содержался выше всяких похвал. Ну, знаете, ровно как женщина, оружие любит уход, чистку и смазку, так вот именно это всё «весло» и получало.

Не помню, как Сову звали по-человечески, да то и не суть. Мы разошлись во взглядах ровно в тот вечер, когда старшина Маланин сделал вид, что он не имеет никакого отношения к тому, что четверо духов куковали черт те где, вместо того, чтобы быть с ротой при «кольце».

Сова посвятил меня во всякие мелочи с нюансами и благодаря ему узнал про небольшого сержанта Кузю немало важного. Кузя был форменным монстром, прятавшимся в человечьем обличье, а отсутствие мускульной массы компенсировал настоящей психопатией, лихо превращаясь в тощего медвежонка-берсерка.

Сова поделился не только правильным способом удерживания «весла» при стрельбе из положения «лёжа», но и рассказал о дедах с первой роты, бывших куда хуже всех имевшихся во второй и третьей, разве что кроме Осипа и его друзей.

Сова посоветовал не терять портупею, черную «деревяшку» с брызгами красок, оставшихся со мной как ласково-прощальный привет недалекого милого прошлого из клуба. Сова оказался совершенно прав, ведь именно портупея держала на поясе два подсумка на восемь магазинов по сорок пять полновесных патриков калибра пять-сорок пять.

И именно Сова подарил повод до сих пор ржать, вспоминая совершенно странное времяпрепровождение почти бывших военнослужащих срочной службы.

Когда коту нечем заняться, то он кокушки лижет, все знают. Когда дедам до увольнения в запас всего ничего — тут то и начинается самая мякотка.

Среди конвойщиков, переведённых к нам из полка с Приморска-Ахтарска, имелся совершенно особый индивидуум. Идеей-фикс его сумасшествия стала жалость к утраченному дембельскому обмундированию. Не будь он тощим сутулым русопятам представителем кубанского казачества, то прям вылитый Шпак из «Ивана Васильевича»:

— Комок «клякса», шевроны на ткани с пластиком, наклеенные, берет оливковый, отбитый и ушитый, берцы-кедры, очки-капельки…

— Двое? — как-то поинтересовался я.

— Чо?

— Хуй ван чо, — сказал младший Филипчик, — пиздуйте на построение.

Друзьями с тем черпаком мы точно не стали и, может быть, мои «двое» тому виной. Да то не суть.

Сова отправил меня набрать воды в термос, чтобы взять термос с собой в караул. Сова относился к службе хорошо, серьёзно так относился и старался контролировать всё необходимое.

— Ты сзади палаток пройди, а то шакалы спалят, — он покивал на растяжки, откуда доносился звон пил, — давай, только не спались и быстрее.

Я постарался.

Ржать пришлось начать в районе нашей санчасти, где одиноко стояла цистерна с водой. Ржать из-за товарищей старослужащих, с суровым видом рассматривающих поделие собственных рук. Берет, за-ради не пойми чего сваренный с… зелёнкой.

Можно было бы понять такое извращение, окажись мы настоящими погранцами, но вованам как-то не положняк береты зеленющего оттенка, да? Но, как бы то ни было, Осип явно ожидал чуть другой эффект и потому выглядел несколько… Расстроенным.

Сова прослужил со мной недели полторы. РПК у него был клёвый, стрелял как часы, а вот запомнился он мне именно из-за случая с крашеным беретом, вот ведь.