ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Одиночество

На Кавказе ночи красивые и когда стоишь на посту один, лучше всего стоять не там, где в глаза бьёт свет. В такие моменты стоять надо в темноте и видеть всю красоту рассыпавшейся алмазной россыпи звёзд до появления серебристого полного круга Луны.

Говорят, мол, администрация Фарерских островов нанимает людей, согласных жить на отдалённых островах с лежбищами тюленей, помогая тем выживать, если потребуется. Мол, даже хорошо платят, но есть «но» — жить по паре-тройке месяцев вахты в одиночку.

Не, работа, само собой, какая-то иная, но суть именно в одиночной вахте, и…

— Никто мне не станет указывать — во сколько вставать, когда вставать и куда потом идти и что делать.

Не помню, кто из пацанов заявил такое первым. Наверное, мы все говорили что-то подобное время от времени, до усрачки накушавшись службы, Устава и дедовщины. Мы вообще сперва крайне много говорили, когда о будущем, когда о прошлом, когда о самих себе и где там имелась настоящая правда — Бог весть.

Никто не хотел рассказывать о каких-то неудачах, а сломанный нос, к примеру, оказывался по факту жуткого столкновения с целой толпой охуевшей в край гопоты. Ну, или наоборот, когда типа менты прессовали как нормального пацана, не сдавшего своих.

Да, за спиной у многих имелось многое. Старый так вообще удрал в армию, чтобы не сесть, без анекдотов на тему, а тупо чтобы не сесть по статье о грабеже. Старый пошёл в спецвзвод и не стал разведосом, оказавшись в РМО и заняв почётное уважаемое место хлебореза.

Шомпол пришёл в армейку из Чапаевска, а Чапаевск, все знали, в девяностые был ровно Чикаго в США времён сухого закона. Не в плане крутости и многочисленности мафиози а-ля Аль Капоне, не-не. Такие парни обретались вокруг завода ВАЗ в Тольятти, потрошили остатки авиационной и механической промышленности Самары и забирали огрызки в Сызрани. Чапаевск все знали за самое настоящее гнездилище производства ханки, опиата, разбегавшегося по области и округе с окрестностями. Шомпол радовался своей должности старшего стрелка-пулемётчика и присутствию в нашей бравой части.

Мы были разными, а служба делала всех ещё разнее, страннее и — иннее. Главное правило, нунжое отцам-командирам, соблюдалось неукоснительно:

— Чем б солдат не занимался, лишь бы только заебался!

Нас и заёбывали как могли, в основном не обучая всяким премудростям навроде ТП ВВ, тактической подготовки Внутренних Войск, разборке и работе со всеми видами вооружения батальонов и не только, или даже нормальной физухе. Времени на это не имелось, а желания уж точно не присутствовало.

Потому для нас имелся весь возможный блок хоззадач и, что куда важнее, лопаты, кирки и ломы за-ради расширения с углублением позиций. Не сказать, что идея глупая, пацаны третьего батальона, вставшие в Первомайку следующего выезда, явно порадовались результатам таких усилий, когда пришло время укрываться от осколков с пулями.

Дневальным, стоящим на грибках у палаток, остаться сам на сам с сами собой тоже не светило. Дневальный, станок ебальный, задрачивался по полной программе: порядок, вода в термос, снова порядок, дрова, дрова, порядок, на грибок, отбиться на три часа в ночь и если повезёт — ещё на пару часов и… И дежурство закончилось.

Одиночество имелось только на одиночных постах. Как и постоянное желание надавить на массу, накинуть по часику сна на глазок, покемарить и не попасться. Одиночество оно такое, одиночество опасно, одиночество, как известно, та ещё сука.

Как там дома? Мысли о доме были всегда и останутся навечно, даже если служить вам выпало в колониальных морпехах, а вместо бородатых инсургентов вашим вражьём стали Чужие.

А вот год назад в это время мы с пацанами, ну или не с пацанами, гуляли-бухали-курили-кувыркались в постели или даже смотрели новый-новый фильм «Крик» от режиссёра «Кошмаров на улице Вязов».

А вот сейчас бы вместо этого всего надеть нормальные джинсы, куртку, обуть зимние удобные ботинки на толстой подошве, пойти пройтись, послушать новый альбом… Да точно кто-то написал новый альбом, а не это всё и…

На Кавказе ночи красивые и когда стоишь на посту один, лучше всего стоять не там, где в глаза бьёт свет. В такие моменты стоять надо в темноте и видеть всю красоту рассыпавшейся алмазной россыпи звёзд до появления серебристого полного круга Луны.

Романтика, а не одиночество, слово чести.