ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Зёмы

— Здорово, зёма!

— Здорово.

Землячество вещь великая. Землячество делает тебя не одиноким и придаёт немного веса тебе самому, веса, необходимого чтобы посреди личной духанки ощутить чью-то дружескую руку. Не сказать, что земляки всегда рады тебе и неизвестно, как пойдут дела, даже если начались они прекрасно. Самое важное тут — понять, как быть и перешагнуть через собственные слабости, даже если оно сложнее, чем казалось. Как закалялась сталь, в общем, больше никак.

Старшие призывы: Шомпол, Казах, Токарь, Марадона, кто ещё? Алексеев, сержант третьего БОНа, потом мой тёзка со связи и, вот тут стыдно, не просто земляк с Отрадного, а кто-то из учившихся на пару лет старше в моей же восьмой школе. Не помню ни имени, ни как выглядел, хотя он то как раз сделал больше всех остальных вместе взятых. Служа в штабе, будучи компьютерщиком, выгнанным из Института связи, сумел найти как загаситься и поддерживать связь с моей мамой, вовремя предупреждая о поездках-возвращениях с выездов её непутёвого сына.

Земляк в армии больше, чем просто кто-то из своих. Даже не служа в одном подразделении не забываешь, и стараешься поддерживать. Особенно, когда вас призвали вместе. Славка, Дунай, Стёпа, Яша, Комиссар, пацаны с Тольятти и Ваня с Обшаровки. Они есть на моих фотографиях, где мы зелень зелёная, в кепках-песочках и красными мотострелковыми шевронами на рукавах.

Токарь, водила 131-го с ПТБ, сам подошёл на Первомайке в 98-ом, подошёл, познакомился, показал — где живёт и где найти. Его самопошивная портупея осталась со мной в Чечне, прокатившись от Горагорска до Ведено, улетела с Автуров домой и как-то тихо-незаметно умерла уже на работе охранником, ближе к концу универа, в 2004.

Шомпол, старший стрелок-пулемётчик первой роты, длинный, злой, тощий, яростный до жути, пацански правильный, со шрамом вдоль щеки от лопнувшей «егозы», забрался на пост «кукушку», притащив мне приехавшие письма, не зная — как плохо станет мне после их прочтения, но ни за что не сказал бы ему о таком. Шомпол нарушал все имевшиеся инструкции, но поступал правильно.

Алексеев после службы отлично продвинулся, найдя себя в продажах, и последний раз показался на глаза в рекламном ролике про пластиковые окна, где работал коммерческим. В 2009-ом, когда мне требовалась работа, написал ему в ВК, он удалил меня из друзей и всё, на том землячество закончилось.

С Казахом мы никогда не сходились по-дружески, оно и не напрягало, гусь свинье не товарищ, дух слону не брат, все дела. Но что у него не отнять — человеком Казах был справедливым.

В Аргуне, в декабре 99-го, за мной прискакал козликом дух с ВРДКиС.

— Сдобнов зовёт!

Сдобнов просто так никогда не звал, Сдобнов был сержантом комендачей, и на КПП бывшей горэлектросети кроме него оказалась целая компания сводного отряда самарско-тольяттинского ОМОН. Молодые мужики приехали на шишиге к нам, ища своих, привезя с собой пару спортивных сумок всяких ништяков срочникам-землякам. Последние бульонные кубики Кнорр наш расчёт бодяжил у Курчалоя, когда у нас не имелось ничего, включая палатки, кухни и даже сухпайка.

Яша уезжал одним из последних ганцев второго батальона. Товарищ старший сержант мучился от желания быстрее оказаться дома, валялся на матраце, курил одну за одной, кормил Джохара, злого кутёнка-кавказца, найденного в брошенной ферме. Через десять лет, такого же улыбчиво-пухлощёкого мы со Славкой встретили в Самаре на ЖД, Славян забрал его с семьёй и поехал в Тольятти. Сейчас Андрюха где-то на Сахалине или просто Дальнем Востоке, отрабатывает свои гектары.

Стёпа, единственный из нас всех, имеет медаль. И ранение за Гребенской. Вкалывает в автосервисе, его кудри становятся всё меньше по площади, а морщин на лице лишь прибавляется.

Земляки, такие молодые и ждущие от жизни много чего хорошего, навсегда остались на фотографиях небольшого военного альбома и, что куда важнее, в памяти.

Зёмы, чего уж.