Дневник метаморфа

Глава 33. Рожай с ветерком

План — одно, даже хороший, а не такой отчаянный и «авосьный», как часто говорила мама на Женькины придумки, но обстоятельства — совсем другое, и реальность, конечно, внесла коррективы. Сперва Женька не попал на ферму потому что втроём, со спецом и беглым зеком, спешно эвакуировали убитых и раненых после провала операции. Не смог их Женька бросить с гуляющим неподалёку метаморфом и отправиться сразу, помогал, как мог: паковал, носил, грузил, транспортировал. Затем река разлилась и затопила всё низинное пространство, разумеется, куча нулевых точек прекратили подачу энергии. Офис наводнили жалобщики из бизнеса и обесточенных государственных чиновников, телефоны и коммуникаторы разрывались. Пока переподключали целый район, он взял последний свободный катер, срочно плыть, эвакуировать насмерть перепуганного смотрителя хлебозаводской нулевой точки, которую замкнуло и вырубило, а кроме Женьки вообще никого в отделе не осталось, хотя начальство вызвало все смены сразу, внеурочно, плюс запросили подкрепления из республиканского центра координации Ручья. Толпа озабоченных рейнджеров разбрелась по иномирью, пришлось функционировать и ему, с оглядкой, нет ли поблизости метаморфа, и включённым высокочастотным отпугивателем.

Сперва спасённый смотритель, мужик престарело-неформальной внешности, восторженно молился обрывками молитв, потом запел «Ой, чьё это жито», что было максимально странно, ведь и пострадать совсем не успел, сидел на чердаке в доброжелательной компании ксенолисьего семейства, от которого защищался шваброй, при том, что никто его не трогал, все спасали свои жизни.

Едва Женька прибыл, его немедленно взяли в оборот и промурыжили несколько дней. Пришлось многократно излагать случившееся устно, писать отчёт письменно, наговаривать перед камерой и в аудиозаписи, вести томительные беседы с начальством, со следаками из безопасников, ксенозоологами и простой ручейной полицией.

Дело тут же засекретили, трупы и раненых увезли, единственного целого спеца забрали посрамлённые, хмурые свои, а счастливого зека, Сан Саныча, закрыли в ручейном психиатрическом санатории. Женька повстречал его позже, намного позже, когда попросил перевода и совершал добровольно-принудительные визиты к психиатру в связи с потерей напарника. Санаторий был высшего класса: с вежливым персоналом, новыми блестящими корпусами посреди еловой посадки, с термальными бассейнами, теннисным кортом, танцполом, спортзалом и мини-диснейлендом. Сан Саныча приспособили в этот самый диснейленд санитаром. Женьке он обрадовался, рассказал, что корм хороший, порой даже пиво давали на нычку, жил он там же, в закрытом режиме, и был совершенно по-детски счастлив: не свобода, но и не карьер, а словно в садик заново пошёл.

По поводу метаморфа начались совещания с самыми важными шишками всех мастей, включая взъерошенного армейского генерала, готового взорвать в иномирье тактическую ядерку, лишь бы задвухсотить монстра. Женька злорадно смотрел на его красное, озабоченное лицо — вот у кого проблемы, вот чьё ведомство эту дрянь и замутило! Конечно же, какие-то погоны сразу полетели, против кого-то завели уголовные дела, но сам генерал являл большое рвение, стараясь усидеть на должности: я — не я, свинья не моя.

Женьку на совещания не взяли — чином не вышел, но и домой не отпустили, обязали не покидать офис, периодически по новому кругу допрашивая. Он вынужденно поселился в своём отделе: спал в дежурке, ел в бесплатном кафе, отрываясь на роллах, пока не объелся ими до омерзения. От скуки даже к Гороховому фиксику ходил, сказать, что серебряными пулями никакой мистики подстрелить не удалось, наоборот, метаморф словно прокачался. Тот поохал, покивал, вдвоём порадовались, что через нулевую точку без скафандра не пролезть. Норм пацан вроде, пусть себе встречаются с Суриковой, насрать. На всё насрать, кроме мести за напарника. Пырился в телек и просто в стенку, пока там, в иномирье, текла вода, текло время — самое ценное, и бегал апокалиптический монстр, убивший и Жуля, и многих, многих других…

Женька еле дождался разрешения покинуть офис.

Первым делом сунулся в биологический институт, при котором ксеноферма процветала на ручейных дотациях. Легальным путём, через их нулевую точку, его без пропуска не пустили, хотя уже суетились: про метаморфа, видать, слышали. Своё решение проблемы Женька кому-попало излагать не собирался. Пришлось дождаться патронажного выхода в иномирье и уплыть в самоволку на катере, затем, когда вода просела, — пешком идти от ельника. Он взял звуковой отпугиватель, облился хозяйкиной мочой, как полагалось по инструкции, чтобы не поели — типа свой, семейный.

Ферма, устроенная из старой станции ОЗЖД, стояла на холме, всё ещё осаждённая водой, но совершенно не пострадавшая от наводнения. Он сразу отметил, как разросся запущенный сад, а новый, двухэтажный, выкрашенный в приятный зелёный цвет корпус заприметил издали, и этот корпус, с клумбами вокруг, поразительно контрастировал с огромными костями во дворе, густым запахом неопрятных хищников и ржавой местами, давно отключенной ограды, теперь оплетённой плющом и виноградом.

У леса Женьку встретили стражи и повели на почтительном расстоянии, переговариваясь на своём наречье. На ограде сидели остальные взрослые члены стаи, любопытные и зоркие. Женька вспомнил разгромленную колыбу и поёжился. Звери стали подходить, нюхать его и цокать, но не тронули: пахло хозяйкой… Внутренне содрогаясь, весь покрытый мурашками, он прошёл до самой двери, а мозгоеды сбегались со всех сторон, вылезали из нор и пристроек, пока серые спины (господи, сколько вас тут?!) не заполонили двор. У дверей стояла крайне удивлённая хозяйка в рабочем комбезе, с ящиком синтетической форели в руках — пришло время кормления. Тут же хлопнула дверь и выскочила любопытная старшая дочь, со страшной куклой, не подходящей девочке по возрасту, сколько ей было, лет восемь? Может, с сестрой ею играла. На шее девочки красовалось вычурное янтарное колье, видно было, что не бедствуют.

— Здрасьте, дядь Жень!

Женька угостил её батончиком из сухпайка, извинился за неожиданный визит и пояснил свою просьбу, важнее которой ничего на свете не было. Изложил по пунктам, почему на зачистку метаморфа надо выделить всю стаю мозгоедов.

— Нет, — ответила хозяйка и прищурилась. — Во-первых, как вы себе это представляете? Я их позову, и ветерки по команде «фас» пойдут рвать вашего монстра? Это так не работает, в стае решаю не я, а старая самка, королева-мать. Затем, где гарантия, что мои звери выживут? Нет, нет, и ещё раз нет! Любые монстры — отдельно от заповедника, как мухи от котлет, пока они не пришли на ферму.

Женька занервничал.

— Во-вторых, — продолжала хозяйка, — я здесь не одна, у меня приказ о немедленной эвакуации людей через нулевую точку, очевидно из-за вашего метаморфа, чем мы сейчас и занимаемся, я просто вышла накормить ветерков, они всё последнее время не могли охотиться из-за наводнения.

— Ма, я покормлю, — сказала дочка и, зажав подмышкой куклу, стала раздавать рыбу, бесстрашно пачкая руки и розовое джинсовое платье.

Ветерки — так ласково стали называть мозгоедов люди, выделив отдельно от кровожадных качеств тварей быстроту и лёгкость движений. Пытались сделать няшным и неопасным собственный страх? Женька прекрасно помнил, на что способны эти популярные и распиаренные теперь зверушки, неизменно присутствующие в обзорах, рекламе и новых героических мультфильмах. Их качества были ужасны, они шокировали, и он нуждался именно в этих, отнюдь не няшных качествах. Никакой ветерковости — только жесть и хоррор.

Его до одури пугала хозяйка фермы, было в ней что-то жуткое. Может то, как она щурилась, рассматривая его внимательными серыми глазами? Или то, что один из трупов в разгромленной и сожранной мозгоедами колыбе оказался с огнестрельными ранами? Или то, что одинокая мать, живя с детьми, в одиночку держала стаю хищных убийц? Или не в одиночку?! Окно на втором этаже распахнулась, из него высунулась полная женщина в медицинском халате, с волосами, собранными в хвост, и закричала:

— Молодой человек, вы сильно спешите?!

— Да! — крикнула в ответ хозяйка и сделала нервное движение, словно хотела, чтобы Женька ушёл побыстрее.

— Нет! — ответил он.

— Нам только на минуточку, помочь кое-что перенести! Светочка, прошу, пусть зайдёт…

Та сдалась и поставила ящик с рыбой на землю, к вящей радости дочери, с удовольствием кормившей хищников: сперва — самок, затем — самцов…

Помочь Женька был готов, ещё как! Это давало какой-то шанс упросить хозяйку вмешаться в процесс поимки серебряного монстра. Если не мозгоеды, то кто?

— Что там у вас? — спросил он, снимая перчатки.

От этого простого движения стоящий у правой ноги хозяйки зверь, с седым уже носом самец, с головы до ног покрытый шрамами, поднял верхнюю губу, показывая алмазно-острые зубы. Тот самый зверь, Женька видел — его уважают даже самки.

— Роддом, — коротко ответила хозяйка.

Женька надеялся, что она пошутила.

Оказалось, нифига…

Внутри он ожидал увидеть нечто вроде традиционного заведения больничного типа, но — ничего подобного там не было. Роддом, чрезвычайно нарядный за дверью, имел исключительно деревянное, каменное и глиняное убранство, всё натуральное, от камня на полу — до резных деревянных панелей. Он походил на какой-то отель, с небольшим дополнением: у входа их со Светланой встретило несколько самок мозгоедов. Одна была такой старой, что едва ковыляла, вся седая и уже беззубая. Она не пряталась и позволила себя заметить.

— В дикой природе королева уже умерла бы, — сказала хозяйка, оглаживая старушку, — живут они недолго, как мы поняли, но я кормлю её сырым свежим фаршем и дроблёной печенью, не синтетикой, специально заказываю в домашних хозяйствах, без химии, без антибиотиков…

Откуда ни возьмись появились самки помладше и куда опаснее на вид. Просто кожаное кресло вдруг шевельнулось, и отделило от себя одну. А мраморный узор на полу вдруг исторг другую. Старуха подковыляла к Женьке, обнюхала ботинок и неодобрительно сказала:

— К-к-к.

— Наши акушерки, — с улыбкой пояснила хозяйка. — Я давно заметила, что самки ветерков благоговеют к беременным. Им нравится, как те пахнут, или что. Мне разрешили делать на этом бизнес.

— Без мед образования? — спросил Женька нейтральным тоном. — А лицензия? И прилично зарабатываете?

— У нас порядок по документам, я просто учредитель, но есть гинеколог и дипломированная акушерка, — прищурившись, ответила хозяйка. — Я формирую денежную подушку для фермы и зверей. Завтра всё может измениться и мы останемся без ручейного финансирования…

Они пошли по нарядному холлу, прямо на шум голосов, а навстречу им беременная на средних сроках медичка вела беременную же, на крайних сроках, постоялицу в халате и тапочках, словно катер буксировал баржу, и несла её пакет и сумочку. Медичка была той самой, что выглядывала в окно. Глядя на них, Женька почему-то понял, что он — единственный человеческий мужчина на много миль вокруг, и почувствовал себя не то, чтоб идиотически — неловко.

— Но я не хочу возвращаться! — с гневом говорила постоялица, пытаясь забрать руку, в её ушах сердито качались дизайнерские янтарные серьги сложной конструкции. — Мой муж заплатил большие деньги за роды с ветерком!!!

— Оксана Михайловна, всё будет хорошо, — непреклонно ответила медичка. — Не нервничайте только. Вас как зовут? — она схватила Женьку за руку.

— Женя.

— Евгений, ещё троих забрать помогите, — сказала медичка, указывая рукой направление, откуда они пришли. — Через подвал ведите женщин в станцию, на нулевую точку, там нужно их одеть в скафандры и вывести в институт.

— Не хочу! — нервно вклинилась постоялица, серьги угрожающе качнулись. — Или я рожаю с ветерком, или мы подадим в суд!

— Оксана Михайловна, здесь небезопасно находиться, — сказала хозяйка. — Деньги мы вернём.

— Я не хочу деньги! — громко закричала отчаявшаяся постоялица. — Пусть она идёт со мной!!!

Женщина ткнула пальцем в старую самку, та ответила равнодушным взглядом. Гораздо большее её интересовали Женькины ботинки. Старуха нюхала их и о чём-то переговаривалась с дочерьми: к-к-к, к-к-к-к-к.

— В нашем с вами контракте сказано, что мы гарантируем вашу безопасность, — твердо сказала хозяйка. — Так вот, сейчас мы её не гарантируем…

Постоялицу увели, хотя она не прекратила скандал, так и причитала, пока не скрылась в глубине коридора, влекомая медичкой.

— Считается, что роды в компании ветерков проходят легче и удачнее, а дети рождаются более крепкими и здоровыми, — сказала хозяйка.

— А на самом деле? — спросил Женька.

— И так, и эдак бывает, но мы всегда хороших докторов приглашаем. Платим отлично. Разумеется, тоже беременных. А психотерапевтический эффект, несомненно, имеется.

Женька развёл руками.

— Я ничего не понимаю в этом.

— Это как раньше с дельфинами рожали. Ветерки присутствуют, затем подходят, нюхают детей…

Её перебил самый странный звук, который Женька когда-либо слышал. Словно пятый ангел вострубил, и его труба расторгла низкий, утробный рёв, перешедший в тончайший писк. Или словно рядом была старинная фабрика, извещающая о начале рабочего дня гудком такой силы, что задрожали мраморный пол и окна. Такой звук не могло издать горло живого существа, и в то же время он был невероятно жив и… рукотворен? Будто иномирье впервые заявило людям: ведите себя тише и скромнее, вы не одни…

— Что это? — спросила хозяйка, её глаза широко распахнулись, а лицо побледнело. — Ваш монстр?

— Не знаю, не думаю, нет, — механически ответил Женька. — Тот просто рычит, ревёт, иногда говорит…

Из комнат выбежали остальные постоялицы, или пациентки фермы, разные по возрасту, но каждая — с огромным дирижаблем под одеждой, и ещё одна медичка неочевидной беременности, в костюме и со стетоскопом, в которой Женька опознал врача.

— Что это было? — наперебой закричали перепуганные беременные, обступая его со всех сторон.

— Сигнал о срочной эвакуации, — беря под руки сразу двоих, ответил Женька. — Без паники, милые дамы, пройдёмте за мной…

Вдруг одна из них ахнула и схватилась за живот, молодое, тщательно ухоженное и красивое её лицо искривилось от боли.

— Началось! — возбуждённо сказала она и Женька ощутил настоящий ужас, даже волосы на голове зашевелились, как тогда, когда он впервые встретил вурдалака. — Где ветерки? Позовите ко мне ветерков!!!

Он огляделся — и ни единой самки не увидел под ногами, на лестнице, за натуральной мебелью холла. Даже седая старушка исчезла, растворилась, словно сахар, брошенный в чай. Хозяйка опомнилась первой, подбежала к распахнутому окну и выглянула во двор.

— Капелька! — крикнула во всё горло. — Капитолина!

Тишина была ей ответом, но затем где-то в глубине станции заплакал ребёнок, наверное, младшая:

— Ма-а-ам?!

Когда Женька выглянул в свою очередь, он уже знал, что увидит пустой совершенно двор. Все мозгоеды до единого сорвались с места как потревоженная стая птиц и ушли. А вместе с ними пропала старшая дочь хозяйки.