Два друга

Финал

На третий день, в предвечерье, когда солнце уже перевалило три четверти небесной дали, приближался черед выжлеца Финала. Ему предстояло показать себя на состязаниях гончих по зайцу в одной из западных областей Украины.

Об удачах и заслугах Финала я был давно наслышан. Да это и понятно, ведь он происходил от гончих собак нашей Ярославской области. Знал я, что Финал дал много прекрасных потомков и вышел в класс элита. На выставках, при экспертизе известных авторитетов, Финалу присуждались высшие экстерьерные оценки. На испытаниях за качество работы он имел дипломы первой и второй степеней.

Однако, прямо скажем, была тревога: а как же покажет себя Финал на теперешних состязаниях? Ведь поднять зверя в зоне состязаний для гончей не составляет большого труда. Здесь масса русака, правда, есть козы и лисицы, которые могут быть помехой. Но главное, это надо суметь держать след тонного зверя в плотных зарослях сосняка, изобилии сухой хвои и буйной некоси. Тут от собаки требуется большое мастерство и хорошо развитое чутье.

И вот мы с владельцем знаменитого выжлеца Тышкевичем в редкой поросли молодых дубков ожидаем окончания работы предыдущего номера. Вечереет. Постепенно спускается прохлада, и ветер прекращает свои шалости в хвое молодых сосен, не тревожит ветви дубов и не треплет густую некошенную траву. Установилась тишина, и острее почувствовался аромат осеннего увядания. Усилились запахи прелой листвы и грибов.

Петр Семенович Тышкевич, человек атлетического сложения, много всего перевидел и пережил, а вот сейчас, перед напуском своего питомца нервничает и который раз спрашивает: «Скоро ли?»

Но вот конец ожиданиям. Я прошу члена экспертной комиссии дать сигнал об окончании. Он не спеша поднимает изогнутый охотничий рог, и осеннюю тишину тревожат торжественные позывные звуки.

Петр Семенович спускает Финала с поводка. Он, встряхнувшись, метнулся в молодые посадки с пожухлой травой. Полаз у выжлеца осмысленный, идет на веселом галопе, и слышим, как на пятой минуте работы он мучительно взвизгнул. Что и говорить, хитер замысел дикого зверя и разгадать его не так уж легко. Проходит еще несколько секунд, кажущиеся долгими часами, и Финал, схватив горячий след помкнутого зверя, залился злобным стоном, разбудившим тишину застывшего леса.

Зверь шел широко, и гон то удалялся, то нарастал. А на западе уже буйным костром догорал погожий день. От лучей заката в розовый наряд оделись вершины сосен. Тишина и покой полонили землю, только захмелевший от неуемной страсти Финал гудел и гудел своим высоким басом.

Проходит пятнадцать-двадцать минут работы выжлеца, а мы, то есть экспертная комиссия, никак не можем перевидеть гонного зверя, и только на двадцать четвертой минуте зверь вышел на меня и хозяина Финала. Но, к великому огорчению, это была матерая лисица, а по правилам состязаний работа по ней не засчитывалась.

Ночь упала как-то сразу, и в небе бледными фонариками то зажигались, то гасли звезды. Но вскоре, закрытые плотной пеленой, они совершенно исчезли. И тут же откуда-то издалека послышался нарастающий шум. Это задул сумрачный ветер и погнал рваные тучи.

Предлагая шоферу ускорить бег «газика», старый кинолог К. И. Жарич с тревогой сказал:

— Портится погода, боюсь, что завтра она поломает наши планы.

Замечание Ксенофонта Ивановича взволновало меня. Ведь завтра надо доработать несколько гончих, в том числе и Финала.

Когда приехали в село Большой Порск, ветер достиг ураганной силы. Он рушил деревья, телеграфные столбы, прощупывал на прочность крыши, и домик, в котором мы ночевали с Жаричем, дрожал, как игрушечный, и мне казалось, что вот-вот его поднимет нечистая сила и забросит неведомо куда. Я сказал об этом Ксенофонту Ивановичу, и он с украинским юмором промолвил:

— Уж не все ли злые ведьмы с Лысой горы по указке Гоголя слетелись в эти края и сейчас беснуются в сумасшедшей пляске? А может, и кузнец Вакула с чертом пожаловали с этой веселой компанией, — добавил наш хозяин.

Это вызвало шутливый смех, а потом, позабыв тревоги, мы начали рассказы о былях и легендах. И по мере того, как поднималось наше настроение, рассказы об историях прошлого становились все длиннее и занятнее.

К утру ветер поутих и в начале десятого часа приступили к работе. В сосновый отъем леса первым набросили Финала. Разгулявшийся в ночи ветер еще не унялся, его сила достигала 4–5 баллов.

Как и вчера, Финал пошел на веселом галопе. Но сегодня он сокращал полаз, придерживался ведущего. Ведь в такую погоду вдали он мог не слышать порскание ведущего и мог оказаться отслушанным. Умный пес понимал это.

В ожидании начала гона всегда томительно идет время, но на пятнадцатой минуте работы Финал ударил своим сильным басом и горячо погнал зверя. Перевиденный русак, сделав небольшой круг, ушел за ветер. Слышимость ухудшилась, и, по совету Жарича, мы воспользовались «газиком» и вскоре оказались с другой стороны лесного отъема. Теперь гон выжлеца был прекрасно слышен. Чтобы еще раз перевидеть зверя и проверить работу Финала, я становлюсь на просеку. Не замечая опасности, косой стелет на меня, но метров за двадцать что-то встревожило его, и он круто сворачивает с просеки и уходит в крепь.

Финал толково держит след тонного зверя и лишь в сухой хвое теряет зайца на несколько минут, но выправив скол, вновь жарко гонит.

Показалось приветливое солнце. Оно обогрело лес и землю. Тропа подсохла, это осложняло работу собаки, но выжлец ведет зверя, не давая ему ни отдыха, ни вздоха. Голос его звучит уверенно и обрывается лишь на коротких перемолчках, когда усталый зверь западает.

Работа собаки была ясна, и я ухожу с просеки на опушку лесного отъема. Здесь на многие километры простираются юные зеленя. Они радуют глаз, а где-то далеко гудит трактор, и тихо над землей плывет самолет, рассевая удобрения. Это был мирный труд. А когда-то здесь бушевали страсти, лилась человеческая кровь. Ведь в первую мировую войну генерал Брусилов в этих местах осуществлял свой знаменитый прорыв, и здесь в Великую Отечественную войну фашистские орды получили по заслугам от соединений Красной Армии.

Мои воспоминания оборвала наступившая в лесу тишина. Азартный гон Финала вдруг прекратился. Я засек время и ждал, когда выжлец выправит скол. Проходит минута, вторая и вот вижу, как в низину предполья на широких махах выкатил Финал. Его огромный язык болтался, как тряпка, а это означало, что пес устал и хотел пить. Вот он сходу падает в лужу, поворачивается с боку на бок, а потом поднимается, отряхивается и жадно лакает воду. Приняв «ванну» и утолив жажду, выжлец галопом ушел в лес, а через минуту берет след тонного русака и вновь его голос гудит, как колокол.

«За самовольную отлучку» пришлось записать Финалу 6 минут скола. В моей многолетней практике таких случаев было два, когда какие-то неведомые силы позволяли собаке учуять вдали от работы воду, да еще в местах совершенно незнакомых. Я не берусь объяснять такое.

Отработав сверх положенного времени для присуждения диплома первой степени, Финал был подвязан. После разбора результатов, он оказался победителем состязаний, получил приз и диплом.

Всегда приятен добрый итог. Вот и на этот раз работой Финала были довольны не только владелец, эксперты, но и все присутствующие.

Ничего не скажешь, Финал прекрасный представитель породы русских гончих, и это радовало еще потому, что его предки славно служили нашим даниловским гончатникам.