Двойная звезда

Глава 50 А рхеологические изыски

— Ты знаешь, что твои гвардейцы чуть не подрались из-за тебя? — Орха уверенно держалась в седле рядом со мной. О, боги, дороги вроде чинят, все, последний раз верхом еду, вернусь в замок, прикажу сделать карету. С лежанкой… с печкой… купе двухъярусное у туалета в плацкарте, чтобы всю ночь дверью «бым-бздынь»… это-то что, вроде все понимаю. Стоп, все понимаю… стал раскручивать дорогу, лежанку, удобства и… вспомнил… поезд, куда-то еду… снег за окном, чай в стакане с подстаканником… Смешно…

— Не понял… если бы из-за тебя подрались, то ладно, хотя «жена Цезаря вне подозрений», — вот опять потянул и здесь вспомнил… Цезарь, Помпея, Рим…, — почему из-за меня?

— Не «из-за тебя», а за тебя. Все хотели поехать с тобой, хоть и страшно, говорят, но герцог расскажет снова что-нибудь интересное, о чем никто и никогда не слышал, и снова покажется, что мир волшебный и чудесный, а не скучный… Мы куда едем?

— В лес… постой, что ты последнее сказала?

— Мы куда едем…

— Нет же, до этого.

— И снова покажется, что жизнь не скучная, а интересная…

— Это кто такое сказал?

— Молодые ребята… они на тебя молятся…

— Этого еще не хватало.

— Ага, первый боец в герцогстве, бой на мечах, драка на кулаках, ногами машет, в пропасть прыгнул без раздумий…

— В воде не тонет, в огне не горит…

— Как? Ха! Точно, так и скажу… все бои выигрывает, все знает, все умеет…

— Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, это я про бои… Все знает… если бы…

— А что ты не знаешь? Грей с ума сошел, когда ты ему про солнце и… плане… планеты рассказывал, стоял, упершись в стенку пол дня, что-то бормотал, теперь, что-то рисует постоянно… камергер с казначеем пишут какой-то фина… денежный план… на год, оба в восторге от чего-то… дружинники рубятся деревянными мечами, как дети довольные… кузнецы, стеклодувы, ювелиры, оружейники все бегают к герцогу за советом… повара несут ему на пробу… художники показывают эски… наброски… музыканты просят что-то напеть… швеи… швеи!.. пристают с платьями… с женскими платьями! К мужчине! К герцогу! И…

— Плохие платья?

— Чудесные! И платья, и…

— Чего тогда?

— Немыслимо! Люди тянутся к тебе, как… как… мотыльки на лампу!

— Все?

— Ну… почти… хорошие, как ты говоришь, люди… с тобою рядом… с тобою рядом…

— Ну… ну…

— С тобою рядом хочется жить… шевелиться… мечтать… думать… ты… ты… дружинники бросают свой эль и идут в поход, чтобы вечером у костра послушать, что герцог расскажет…

— Смешно…

— Так что будь добр… соответствуй, герцог Корт Поду.

— Слушаюсь, моя королева.

— То-то…

Проехали по деревням и по баронским замкам и городкам западной части герцогства, здесь, по-прежнему, отвоевывали у леса места под пашню, охотились, но далеко в большой лес не залезали. Страшно. Хотя, не везде же были болота, болота были дальше, они и отделяли нас от остальных.

Вскоре к нам присоединился проводник, присланный из лесной деревни нам в помощь. Косматый мужик с нечесаной гривой и заросший бородой так, что из волос торчал только нос и пара пронзительных глаз.

— Привет, как зовут?

— Леш, я, ваша светлость.

— Леш? Ну, точно, леший и есть. Охотник?

— Помаленьку, ваша светлость, охотимся, ягоды собираем, то да се…

— Это хорошо, мы хотим просто на лес посмотреть, познакомиться, то да се… покажешь, что тут у вас интересного и красивого?

— Дык, можно на Большую поляну сходить или на холмы…

— Это что за места?

— Поляна есть в лесу, но туда на лошадях не пройдете…

— Чем интересная?

— Большая, ровная, сухая, деревьев нет, трава одна и цветы, идешь, идешь сквозь чащу и буреломы, и, вдруг, раз…

— А холмы?

— Три холма больших стоят в лесу, видно с них далеко, только… боятся охотники туда ходить, места плохие…

— А чего так?

— Люди пропадают, черные места, однако…

— А ты не боишься?

— Боюсь…

— Боишься, но залезал?

— Ага, пару раз, уж больно там… необычно.

— Ну, давай и мы попробуем, людей немного, но все же не так страшно, как одному.

На ночь встали на опушке леса, было тепло, мы сидели в стороне от костра, чтобы не продымиться. Потихоньку свободные гвардейцы стали стекаться поближе. Орха толкнула меня локтем и покосилась на солдат, я усмехнулся.

— Сейчас поиграем в «крокодила»?

— Во что?

— В «крокодила», смотри, Липп со мной играет, а ты с Сапаем, мы начинаем, а тебе загадываю слово на ушко, чтобы никто не слышал, а ты без слов, только жестами должна Сапаю это слово показать, чтобы он понял. Поняли? Давай с чего-нибудь простенького. Меч, — шепнул ей на ухо.

Орха показала, как она вытаскивает воображаемый меч и наносит удар.

— Меч!

— Правильно, а теперь… «речка».

— А как ее…

— Пробуй, кто сказал, что будет легко.

Повеселились некоторое время, затем расселись кружком, я потягивал чай, откинувшись на бревно.

— Командир, а мы в этом году тоже будем праздновать этот… новый год?

Я посмотрел на Липпа, подняв брови:

— А что? Не понравилось?

— Наоборот, все ждут. А еще какие-нибудь праздники бывают?

— «Лучше отдыхать, а не работать… лучше пиво пить, чем голодать…» Праздники бывают разные… Новый год… или там день рождения…

— День рождения? Кого? — это Орха.

— Ну, в этом году мы проморгали день рождения первой красавицы герцогства…

— Это кого это?

— Ты не знаешь? Есть у нас в герцогстве одна девушка… это сказка, — Орха хмурилась, а гвардейцы вокруг стали улыбаться, — красавица, умница, мне иногда кажется, что даже наш герцог без нее от ума…

— Иногда кажется?

— Иногда кажется… редко… в остальное время точно знаю, что без ума… и ее день рождения мы назовем днем «Всех влюбленных» и…

— И что?

— И будем дарить подарки тем, кого любим.

— Девушкам?

— Девушкам мужчины, а мужчинам — девушки, ведь они тоже могут быть в кого-то влюбленными…

— А если в двух влюблен? — Липп не выдержал, остальные засмеялись.

— Если денег хватает, то можешь и двум подарки делать. Ты разве не знаешь историю, когда гвардеец был сразу в трех влюблен…

— Нет!

— Нет! Расскажите, ваша светлость!

— Вам лишь бы не работать… ладно, я добрый сегодня. Был один гвардеец… у одного герцога… герцог был злой, но справедливый, а гвардеец был храбрый, но балбес, и нечего ржать, так обычно и бывает.

Орха заинтересована смотрела на меня, ох, сейчас мне влетит.

— Так вот… а этому гвардейцу не так повезло, как самому этому герцогу…

— А как ему повезло, командир? — Липп все понял и решил мне подыграть, не зря я его держу ординарцем.

— Так этот герцог сразу встретил свою девушку, влюбился в нее и больше никого не замечал и не хотел замечать, да, а этот оболтус, гвардеец, который, встречался сразу с тремя, «кобелина» такой, все не мог определиться…

— И что? — вокруг собрались уже все кроме караульных.

— Герцог прознал про это и говорит ему: «Ты, мол, дубина такая, не морочь девкам голову, выбери одну и женись, а то отрежу кое-что…», да, а герцог там был… ух… отрезать мог запросто…

— И что? Выбрал, ваша светлость?

Я похлебал чаю не спеша:

— Я, говорит, ваша светлость, не могу определиться, какая лучше… А гвардеец был храбрый, решил герцог ему помочь, «дай, — сказал ему, — каждой по монете, вот я тебе награжу за твою смелость, и через некоторое время спросим, на что они эти деньги потратили». Так и сделали…

— Ну…

— Дни пролетели, приходит гвардеец, так мол и так, первая купила себе платье и украшение, сказала, что рядом с таким молодцом и героем должна быть самая красивая девушка, вот на себя и потратила…

— А вторая?

— Могли бы и догадаться… вторая купила гвардейцу этому новые штаны и куртку как у… не важно, говорит, что я хочу, чтобы рядом со мной был самый красивый мужчина, вот…

— А третья что?

— Вот и я, то есть тот герцог спрашивает у него: «А третья что?», тоже интересно стало… Купила, говорит, на рынке шерсти, связала теплую одежду и продала, теперь у нас две монеты… Что мне делать, ваша светлость, спрашивает… Герцог задумался…

— И что?

— Кого?

— Третью?

— Да, нет, вторую, конечно!

— Нет таких, только первая будет, ха!

— Никого, наверное.

— Чего-то чай холодный… плесните горяченького, ага, вот хорошо… герцог тоже похлебал чаю… э-э-э… вина похлебал и говорит…

— …

— …

— …

— И говорит: «А женись ты, друг мой, на той, у которой грудь больше…»

— …

— Ха-ха-ха, — слушатели взорвались.

— Грудь больше! Ха-ха-ха!

В бок мне прилетело кулачком от Орхи:

— Это тоже твои сказки?

— Ага, для взрослых…

Отсмеялись, чувствую, что теперь это будет присказка на ближайшие несколько дней.

— Ваша светлость, так что там с праздниками? Новый год и День всех влюбленных? А еще?

— А когда второй-то?

— Второй в начале весны. Правильно, виконтесса?

— Правильно, то есть я же не знаю про кого вы, ваша светлость, тут рассказывали… грудь там больше и все остальное…

— А еще?

— Еще будет день самого герцогства Поду, в честь того, какое герцогство у нас сильное, могучее и богатое, и как нам всем в нем хорошо живется, будем украшать все флагами, парад устроим и прочее…

— Это когда, командир?

— А его мы приурочим ко дню рождения одного мальчика… Корт его зовут, вроде, в середине осени…

— А-а-а… правильно!

— Здорово!

— А еще?

— Еще? Так, зимой праздник есть, весной и осенью тоже, значит сделаем еще летом. В середине лета… праздник солнца… хороводы будем водить, через костры прыгать, в речке голыми купаться, а потом в стогах валяться… ой! Я что это вслух сказал?

— Вслух, вслух, — мне опять прилетело в бок, гвардейцы же валялись по траве от смеха.

— С той, у которой грудь больше! Ха-ха-ха!

— Ваша светлость, а куда мы сейчас идем?

— Окрестности смотрим. Надо же знать, что наше герцогство окружает. Вот на море сходили, сейчас на лес и болота посмотрим, потом в горы.

— А чего? Лес и лес… живем и живем…

— Интересно ведь… Вот живет человек в своей деревне и нигде больше не был и ничего не знает… Я не говорю, что это плохо, или что этот человек плох, просто, чтобы объяснить. А ты приезжаем к нему и говоришь: «Позвал меня наш герцог к себе посоветоваться, как дальше жить. Подымаюсь я к нему в кабинет на третий этаж…»

— Посоветоваться, ха-ха-ха…

— А деревенский тебе говорит, что, мол, врешь ты все, кто же будет избы три штуки друг на друга ставить. Или начнешь про морской поход рассказывать… плыли, мол, плыли по соленой воде, которую пить нельзя, и десять дней берега не было видно… а он: «опять врешь, такого не бывает…»

— Бывает, я же видел!

— Ты видел, и море, и башни высокие, и горы, которые даже летом в снегу, и рыцарскую конную атаку, и стеклянную посуду, и мост через реку, по которому телега спокойно проезжает, и много чего еще, а он нет. Кого легче обмануть, напугать чем-нибудь?

— Его?

— Конечно. Ну, во-первых, гвардеец герцога Поду вообще ничего не должен боятся, так как какой у нашей гвардии девиз?

— Какой?

— «Где мы, там победа!»

— Здорово!

— Правильно!

— А, во-вторых, конечно, тот, кто больше видел, кто больше испытал, кто больше знает, тот более готов к новым поворотам судьбы. Вот, к примеру, гуляет герцог Поду по стене своего замка, а какой-нибудь недруг захочет ему за… э-э-э… попу показать и в лесу потом спрятаться, а нет, тут уже есть гвардейцы, которые его догонят, поймают и привезут на расправу. Конечно, вы не сможете стать как Леш. Где он, кстати, а, сидит, вижу. Он всю жизнь в лесу, он и спрячется, и выживет, и прокормится, и не заплутает. Он в лесу нас всех переиграет, правда, Леш? Вот, ухмыляется, потому что правда. А мы в этом лесу новички, мы его не знаем… как дорогу в чаще запоминать, как в болоте не утонуть, как от большого зверя отойти, как маленького зверя поймать, какая трава съедобная, а от какой сразу помрешь, а какой помазаться, чтобы комары не сожрали. Да и это не главное…

— А что главное? — Орха налила мне новую кружку.

— Главное, чтобы человек понял, что мир не вокруг него вертится, что в мире столько всего, чего мы еще не знаем, не умеем, а самое страшное, что и не понимаем…

— Что в этом страшного?

— Ну… например… У некоторых народов нет обозначения цветов…

— Как так?

— А вот так, если ребенку не говорить, что солнце желтое, а речка синяя, то он со временем перестанет эти цвета различать, как собака, это ему не нужно будет, а что нашей голове не нужно, то она откидывает. Мозг наш строит мир так, чтобы попроще было жить. Тебе что-то сложно делать, но через некоторое время ты привык и делаешь это уже не замечая, так, по привычке. А в другой стране ребенку показывают сто оттенков зеленого цвета и всем дают названия и учат, и ребенок все эти цвета различает в жизни. Представляете, как он видит лес! Сколько там красок!

— Сто зеленого? Светлый, темный, как хвоя, салатный… буро-зеленый… где же набрать?

— Оказывается, что можно. И теперь представьте, что вам в детстве не сказали про эти цвета, что мы живем и не замечаем настоящего мира вокруг нас. Он огромен, он интересен, а мы сделали вокруг себя пузырь с мутными стенками. За ним кто-то пройдет… прекрасный… а мы на в своем пузыре видим только страшную тень… Не понятно? Ну, смотрите, собака сколько запахов чует, она по ним «видит», кто прошел, когда, что он ел вчера и какое у него здоровье. И так везде… мы упрощаем этот мир, мы без этого жить не сможем, но это… обидно… и грустно…

— И что делать? — Орха прижала руки к груди и смотрела на меня распахнутыми глазами.

— Узнавать новое, хотя бы… путешествовать, читать, учиться всему чему только можно, разговаривать с умными людьми, тренироваться, думать… думать, как устроен этот мир… задавать вопросы… помните, как маленькие дети: «А это что? А это что?», а потом… раз… и кроме жратвы и пива, ну и большой этой самой… ха-ха, вам все… больше ничего не надо. Люди жили в пещерах и мамонтов гоняли, а теперь вон… замки, печки, на лошадках, на кораблях, плаваем, ездим, захотим, так и в небо взлетим…

— Как? Как птицы?

— Нет, крыльями махать не надо. Видели же моих воздушных змеев? Летает? Летает. Представьте, что он больше в десять раз… поднимет человека? Поднимет. Останется только придумать, как им управлять, но это… сложно, о возможно. Паруса придумали на корабли, упряжь на коней, и сделать…

— Мы сможем это сделать?

— Пока нет. Нет у нас таких материалов, крепких и легких, и тканей таких прочных, чтобы каркас змея обтянуть… пока нет…

Гвардейцы подняли головы в темное вечернее небо, виконтесса по-прежнему в упор смотрела на меня, шевеля губами, потом прошептала в ухо:

— Научишь меня? Видеть мир по-другому…

— А я чем занимаюсь? Я стараюсь, моя звездочка…

— Ваша светлость, а у гвардии есть девиз теперь, а у всего герцогства какой… этот… девиз?

— «Кто не с нами, тот против нас»…

— Ха-ха-ха…

— А у герцога Корта Поду? — снова мне на ушко.

— Не забуду родную «халабуду»…

— Да ну тебя… я же серьезно…

В лес вошли по незаметной тропинке, Леш шел впереди, за ним несколько человек, постоянно меняясь, срубали верхние и боковые ветки, потом уже вели лошадей в поводу. Я решил не дробить отряд, была мысль сходить налегке, но я ее отбросил. Ну его… двадцать вооруженных рыл, это двадцать вооруженных рыл. Постепенно начался небольшой подъем, лес стал светлее и идти стало легче.

— Здесь хорошие места, можно было бы сделать тут деревню, но люди боятся.

— Кого?

— Близости холмов, ваша светлость.

— Ну, а что было? Что происходило?

— Люди пропадают, я же говорю, ваша светлость.

— А в другим местах не пропадают?

— Дык… везде пропадают, конечно… но уж больно место странное.

— А дальше и вокруг что, Леш?

— Там, где река По заворачивает к горам, там места хорошие, высокие, там наши деревни и стоят, ну, вы знаете, ваша светлость. А здесь, если за холмы пройти, и туда дальше на юг, вдоль Лароды, одни болота и чем дальше, тем хуже. Сначала еще ничего, островки, птиц много, ягод, а потом совсем гибло.

— Но дорожки есть? А, Леш? С той стороны кто-то приходит? Или вы к ним?

— Далеко, ваша светлость. По островкам видно, что иногда, очень редко кто-то бывает… как и мы… птицу бьют или отдыхают, кое-кто из старых охотников с кем-то знакомился из пришлых… такие же охотники, как и мы… и все.

— А на север и на юг?

— На юг я не ходил, там свои охотники есть, мы с ними не очень. А на севере горы начинаются, камнеломка, зверя нет, дорог нет, холодно, нечего делать.

— Ясно, — мы остановились возле ручья, чтобы отдохнуть, и я сразу увидел кусок каменной кладки, ограждающей овраг. — А это что, Леш? Много здесь таких?

— Да, видно для скота когда-то делали, а потом ушли, есть тут такие.

— А развалин нет никаких?

— Камни есть где навалены, но так, чтобы дома, нет.

Кладка была совсем древняя. Почти полностью засыпанная, здесь же весенние води подмыли и обнажили кусок стены. Здоровые деревья, растущие сверху подтверждали, что здесь счет шел на столетия, а не года.

Подъем закончился, и стало удивительно ровно. Большие деревья небольшими группами стояли по всему видимому участку, а впереди возвышались три конуса, чуть пониже башен замка, очень широкие внизу и сужающиеся до небольшой площадки наверху. Густые кустарники окутали пупыри, размазав силуэты, но все равно было понятно, если это не вулканические конусы, а им тут было неоткуда взяться, среди леса и болот, то это были явно рукотворные сооружения. Старые, как… того самого мамонта, но человеческие.

— Что это, Корт? — Орха встала рядом со мной. — Боги? Я боюсь.

— Бояться нужно людей, а не богов. С богами можно договориться, а вот с людьми… то есть, это люди делали, очень давно. Или пирамиды, или курганы…

— Для чего?

— Подъедим, посмотрим.

Вблизи ощущение проходило, три больших холма, да, правильной формы, да, очень большие, а вокруг больше ничего похожего, ну и что…

— Тут и не пройти. Леш, как наверх вон на тот самый высокий подняться?

— Я сзади заходил, там полегче, но без лошадей, конечно.

— Сапай, ставьте лагерь, ищите воду, а мы прогуляемся. Пятерки достаточно.

Обошли курганы вокруг, Леш прорубился к одному из них, сверху шла промоина, вода пробила узкую расщелину, крутую, но все же легче было лезть по ней, чем продираться через колючки.

Я насчитал несколько выполаживаний склона, и только потом понял, что это.

— Смотри, это дорога была винтом по склону?

— Как? — Орха вцепилась в меня, чтобы не упасть.

— Дорожка шла кругом наверх, — я покрутил пальцем, изображая спираль.

— Сколько же лет прошло?

— Много, очень много.

Наконец мы вылезли на вершину, и нам открылся потрясающий вид. Холм только снизу казался таким большим, но так как вся эта площадка возвышалась над остальным лесом, то стало видно далеко вокруг. Куда не посмотри, везде расстилался лес, с проплешинами болот и блюдцами озер.

— Ух, ты… почти как в горах, — Орха вместе со мной осматривала виды. Я приказал очистить площадку от кустов, гвардейцы лихо порубили все, что можно. В одном месте меч звякнул о камень, на краю, почти полностью погрузившись в землю, лежал длинный камень.

— А вот и хозяйка, — все оглянулись на меня. — Каменная баба. Чего смотрим, давайте попробуем отковырять.

Кряхтя и переругиваясь, в основном с помощью Лешаковского топора освободили камень от корней и дерна.

— Куда? Наоборот, она же в центре стояла, давай, давай. — Всемером поставили камень «на попа», нижняя широкая часть была грубой и необработанной, а верхняя сглаженной, с неким подобием шеи. Я отобрал у Липпа полотенце и стал стирать со статуи остатки земли. Показались грубо очерченные глаза, нос и рот, прямой, без улыбки, но и без гримасы.

— Ух, ты… а откуда ты знал, что это «баба»?

— Раз затащили камень на вершину, значит не просто так. Ну, и, скорее всего, должны были поставить что-то вроде этого. Я бы поставил.

— А кто это сделал?

— Люди. Давно очень, но люди.

— А она не обидится на нас?

— Кто? И за что? Мы же ее подняли, потом еще помоем и укрепим, чтобы снова не упала. Нет, она нам теперь благодарна.

— Умеете вы, ваша светлость, приободрить.

— А что ты хотел боец? Вот приберемся здесь, подаришь ей что-нибудь, раз такой суеверный, попросишь… мозги, сердце, храбрость и дорогу домой… поможет старый Гудвин… Тотошку еще надо и дорогу из желтого кирпича…

— Я не понял, ваша светлость…

— О чем это ты, Корт?

— Да так… потом расскажу… вспомнилось…

Полюбовались окрестностями и спустились вниз к нашему костерку.

— Леш, ты же тут ходил вокруг, там нигде внутрь проходов нет?

— Ваша светлость, боязно, я нигде близко не подходил, а наверх-то больше из куража залез…

— Ясно, ладно, гуляем завтра, отдыхаем, вокруг курганов надо почистить, ищем все необычное, самим ничего не трогать и под ноги смотреть, чтобы не провалиться никуда.

— А что это, ваша светлость?

— Есть у меня предположение, скорее всего здесь похоронен первый владыка всех этих мест.

— Как? Кто?

— Не знаю, но так было принято. Давным-давно, когда здесь еще не жили люди, с юга из-за болот пришли первые поселенцы, где-то здесь были их жилища, а здесь наверху они погребли своего вождя, насыпали ему большой курган в знак уважения.

— А сами?

— Или жили здесь и… или пошли дальше… к морю, к рекам, подальше от болот…

— И где они?

— Мы это… мы…

Ночью меня накрыло. События, мысли, образы метались в моей голове, я и не спал, и не бодрствовал, видения, воспоминания, не понять что навалились на меня, зашвырнув в какой-то слой бытия между этим миром, моим бывшим и… не знаю… То я сидел на лекции в университете по квантовой… по квантовой, так ее, физике… и сидел в своем герцогском «прикиде», записывая формулы пером, то шел в связке по леднику к сияющей вершине, только в руке вместо ледоруба держал свой меч, то стоял на набережной, смотря на дворцы, возвышающиеся на той стороне, а сзади пыхтела и толкала меня в плечо моя лошадь, привыкшая, что я приношу ей что-то вкусненькое… покупал билеты в «кино», «да, в пятый ряд на „Другую жизнь“, про что фильм… что-то про средневековье… бароны какие-то… герцоги опять же… и любовь… естественно… а вот сижу перед монитором и пишу что-то едкое и язвительное… рецензию… а, нет… ответ на рецензию… ишь, не понравился ему слог… сам иди…, а пишу у себя в „кабинете“ в замке… а вот спорю… со своими гвардейцами… пора ли покупать электромобили или еще подождем… мне становилось страшно от непонятных вещей, смешно от неизвестных слов, грустно от немыслимых поступков, весело от несуразных идей. Я смеялся во сне в надрыв, плакал… тихонько, ругался на кого-то в голос, прижимал кого-то, целуя и объясняясь в любви, отпихивал и отмахивался от кого-то чужого, пел песни… жалостливые и комические, читал взахлеб… что-то удивительно прекрасное и интересное…

Города вставали передо мной… древние… с башнями, минаретами, церквями, пирамидами, колоссами и маяками, с висячими мостами и стадионами… современные… для кого… с портами, заводами, вокзалами, аэропортами, институтами, больницами, наполненные машинами, вывесками, огнями… и сразу… что… откуда… космодромы, шагоходы, „звезда смерти“, бои на орбите Плутона, космический лифт, „пыльца“ и „тайга“, „лунная радуга“, „тахмасиб“… я видел все… я был всем… я вращал галактики, нырял в макрокосм ядерных реакций, высаживал рассаду в тепличке, листал книги… строки впечатывались прямо мне в мозг… я мог вспомнить все… любая страница, хоть когда-то видимая мной, вставала перед глазами, любой видеоролик, любая музыка… я „серфил“ по „паутине“, откидывая всю шелуху и вытаскивая жемчужины мысли и открытий… люди, великие и гордые, представали передо мной, рассказывали свои идеи, матерились на мою тупость, хвалили за понимание, отнекивались и жали руку… мир… весь мир открылся передо мной во всем своем величие и многогранности, вселенная предлагала мне свои сокровенные тайны и раскрывала передо мной все дороги, я мог…

Проснулся мокрый, в полном „раздрае“… нет, наоборот, в полной „сборке“… хе-хе… в „точке сборки“… Орха испуганно смотрела на меня с другой стороны шатра, показал ей руками, что все хорошо, накинул куртку и вылез наружу. У костра завтракали гвардейцы, тоже с непонятным выражением уставившись на меня, подошел, протянул руку, в нее сразу вставили кубок с морсом, хорошо хоть не горячим, присосался и выхлебал все до дна…

— Ваша светлость…

— Еще. Что?

— Все хорошо?

— Баба каменная вчерашняя во сне приходила…

— И…

— Ты говорит, герцог, правильный пацан, — я снова припал к кружке, — все хорошо делаешь… я, говорит, тебе помогу… подскажу что и как… только вот люди у тебя… „кто больной, кто хромой, кто ворюга отставной…“… еле шевелятся, ты, говорит, им вчера сказал, что утром делать, а они уже и забыли… ничего, говорит, я и к ним ночью приду тогда, ж… попки им подожгу… они у меня забегают…

Всех сдуло… у костра остался повар и Липп.

— Есть что покушать?

— Да, ваша светлость.

— Сейчас оденусь, — вернулся в шатер, девушка по-прежнему сидела, завернувшись в одеяло. — Попить хочешь? Что? Сильно кричал?

— Жуть… что это было?

— Мир стучался в мою закрытую черепушку… Вот и подумай… хочешь ли ты еще быть моей женой… за все нужно платить… Поспишь?

— Нет, с тобой…

— Тогда пойдем, съедим чего-нибудь и погуляем по окрестностям.

Лес вокруг курганов был светлым и чистым, лишь потом местность понижалась, пуща переходила в заросли и непролазные дебри, а потом и совсем утопала в трясинах и болотах.

— Леш, какие тут звери водятся?

— Всякие, ваша светлость. Олени, кабаны, мелочь пушистая…

— А хищники?

— Волки проходят откуда-то, но здесь не живут, кочуют, а мишки есть, правда, их трудно увидеть.

— Чего трудного… вон ходит по поляне возле ямы…

— Ай, — это Орха. — Где?

— Не шуми…

— Стрелять, ваша светлость?

— Не вздумай!

Мы вывались на поляну, медведь повернулся к нам, но увидев, что нас много, резво скрылся за деревьями.

— Ну, вот… упустили…

— Ты чего такая кровожадная?

— Так медведь же…

— И что? Мяса у нас полно, шкура у него… не очень… зачем убивать?

— И это говорит герцог Поду, гроза…

— Ну, так медведь не сделал нам ничего плохого. А если ты хочешь убить медведя, то вон в яме сидит, давай…

На поляне в яме с отвесными стенками, то ли карстовый провал, то ли что-то непонятное, сидел медвежонок.

— Ой, какой маленький…

— Будем убивать и шкуру сдирать?

— Нет!

— А чего? Какая разница?

— Он же… не сделал нам ничего плохого… ты специально?

— Извини, я не хотел тебя обидеть, еще не отошел ото сна… тащите бревно.

— К себе заберем, командир?

— Зачем нам второй Оди… да и мама его вон из-за деревьев смотрит…

— Где?

— Тише ты…

Липп с гвардейцами притащили кусок упавшего дерева, спихнули его одним концом в яму, и медвежонок резво взобрался наверх, взвизгнул, увидев нас, но тут его мамаша показалась из-за деревьев, коротко, но мощно рявкнув, и малец, повизгивая и косолапя всеми лапами, бросился к ней. Миг, и они пропали в чаще.

Я оглянулся на Леша, тот стоял, сжимая копье в побелевшей руки, и с разинутым ртом.

— Чего, проводник, чего ты остолбенел?

— Медведица с медвежонком… не напала… отпустила…

— Это мы ее отпустили, — Липп стукнул охотника по плечу ладонью, — его светлость пожалел и отпустил.

— Вот и новая легенда готова, — Орха прижалась к моему плечу, — бароны убивают медведей, а герцог Поду дружит с ними…

— Будь добрым… и люди, то есть медведи к тебе потянутся…

— Ага-ага… та вот ты какой… Корт Поду…

— Это хорошо…

— Не поняла…

— Хорошо, что я тебя могу еще чем-то удивить.

— Ха… если в какой-то день это не произойдет, а решу, что тебя подменили.

— Ты моя сказка…

Побродили по лесу, потом вернулись к лагерю. Гвардейцы расчистили кусты вокруг холмов, не найдя ничего похожего на вход или дверь, или все было хорошо засыпано, или время все стерло.

— Бабу эту, ваша светлость, укрепили, помыли, и на маленьких холмах тоже поставили, но там просто камни стоящие…

— Менгиры…

— Как? И что дальше?

— По-хорошему надо бы прокопать вход и посмотреть… не пугаемся… не сегодня и не сейчас, потом как-нибудь. Сложите по центру между курганами холмик из камней и вымпел мой воткните, чтобы все знали, что это наша земля…

— А-а-а…

— С хозяйкой я договорюсь. Леш, что это у тебя?

— Бурдюк кожаный для воды, воду в поход так носим, порвался вот совсем, выкидываю.

— Ну-ка покажи… тебе не нужен? Можно я возьму?

— Дык, ваша светлость, я вам целый дам.

— Нет, этого хватит, спасибо. Виконтесса, вы не могли бы для меня поработать иголкой и ниткой?

— Для вас, милорд, всегда, вам зашить, чтобы воду держал?

— Нет. Липп, возьми какие-нибудь тряпки и набей его плотно-плотно, а потом виконтесса зашьет, чтобы круглый был, ну как получится… Сапай, четыре толстых жерди, топор и лопату.

— Ты снова хочешь меня удивить, любимый? Сегодня же уже было…

— Ничего, я немножко. Так, шестеро из первой десятки и пятеро из второй. Почему пятеро? А я с ними. Вот это поле, вот это ворота, это наше, то ваше, вы снимите рубашки, чтобы мы друг с другом не путались. Вот это называется „мяч“. У каждой команды один человек будет вратарем, он защищает ворота, и он может ловить мяч руками, остальным трогать руками мяч запрещено. Наша задача забить, ну то есть затолкать мяч в чужие ворота и не дать забить в свои. Чего смотрим, как баран на новые ворота… Сейчас все покажу, вот так только ногами, да, лови-лови, бей мне обратно… по ногам не бить, все вместе не наваливайтесь, да, беги вперед, я тебе пасну, руками нельзя… не бить по ногам, аккуратно, костоломы, оп, головой можно, бей, мне, гол! Один — ноль. Начинайте, вперед! Стой, не вместе, вы двое в защите, слева и справа, я в центре, а вы двое будете нападающими, тоже слева и справа, побежали. Давай! Отбирай! Пасуй! Сам беги! Вперед! Держи! Бей! Гол!

Скоро все были грязные, мокрые, но довольные. Запустили на поле еще две команды, я теперь судил, гвардейцы увлеченно пинали мяч, зрители болели за своих, шум, гам… наконец, мяч не выдержал и разлетелся на части…

— Кто выиграл? Вторая десятка? Так, первая несет вторую до ручья, всем мыться. Вперед!

Ужинали с шумом, все еще переживали победу или поражение.

— Ничего, мы еще им покажем…

— А я ему ору, пасуй, мол, а он в бок, дурень…

— И прыгнул и поймал, вот так, а вы забить не смогли…

— Ваша светлость, а кто это придумал и для чего?

— Понравилось?

— Да, конечно…

— Баловство…

— А ну тебя, скажите ему, ваша светлость…

— Баловство, но полезное. Бойцу надо в бою видеть, где его товарищи. Это раз. И двигаться резко, и ногами перебирать проворно, а руки у вас оружием заняты, так что полезно. И отдых хороший…

— Ничего себе отдых, чуть не сдохли…

— Но встряхнулись же, вот и хорошо… еще детишек научим.

Через несколько дней, погуляв по лесу, кавалькадой приближались к замку. Немножко проветрились, и это хорошо. Проблемы улеглись, голова отключилась от повседневных нервотрепок, и на душе стало спокойнее. Гвардейцы переговаривались за спиной, споря об истории… да-да… я им немножко рассказал о „сотворении мира“ в версии два-ноль, если первую считать божественной, а эту научной. „Святоши“ бы меня распяли, Грей бы ринулся спорить, а мои бравые ребята слушали, открыв рот, привыкнув, что у герцога слова не расходятся с делом, и, если милорд сказал, что все мы были волосатыми обезьянами, но так как всем нравятся те, что более голые… и эти… побольше, то постепенно волосы исчезли, а фигуры выпрямились. Спорно, конечно, вроде по современным понятиям, ха, по „современным“…, мужчина встал на две ноги для того, чтобы в руках нести подношение для женщины. С определенными намерениями, естественно… Этого я уже не стал говорить, хватит с них и пещерных людей, и рабовладельческих империй. Вот ведь, здесь же тоже должны были быть то, что предшествовало феодализму, а я ничего не знаю. Знания и открытия же доходят до нас как-то, и откуда-то, почему не знаю? То ли моя память истории выбила из головы историю этого мира, то ли герцогство Поду находится в такой… впадине ойкумены, что до нее доходят только выжимки, имеющие практический и прикладной смысл, а все „высокие материи“ остаются за бортом купеческих галер и переселенческих караванов. Печалька…

Орха ехала притихшей возле моего левого плеча.

— О чем задумалась, моя шоколадка?

— Ты мне конфеты еще не показал, а уже шоколадка. Может это плохие слова?

— Нет, это вкусные и сладкие слова.

— Ты говорил про дальние страны. Более прод…

— Продвинутые?

— Да. Там, где лучше. Ты не уедешь туда?

— Без тебя нет.

— А если оттуда…

— Что?

— Приедет… девушка… умная и понимающая, как ты, а не как я, и ты…

— Виконтесса Орха Окар, вы ругали меня за мою нерешительность и неверие в собственные силы, позвольте и мне поругать вас…

— За что?

— За неверие в собственную красоту, за неверие в собственную исключительность и привлекательность, за сомнения в том, что вы можете понравиться мужчине, за страх того, что вас могут променять на кого-то…

— Мужчине… нет, а герцогу? А тебе?

— Солнышко мое, ты добрая, умная и сильная, именно это мне и нравится в женщинах, еще и красивая… вся… а уж, — я обернулся, убедившись, что нас не подслушивают, — а уж попа… ты знаешь, у тебя не попа, а произведение искусства, надо попросить художника, чтобы он мне нарисовал картину „Любимый сон герцога Корта Поду — попа виконтессы Орхи, выглядывающая из ванны…“

— Только попробуй!

— Обязательно сделаю.

— Не смей. Добрая, умная, сильная… а мужчина какой должен быть?

— Умный, сильный, добрый, чуть-чуть местами поменять.

— И это все?

— Нет, конечно. Но, если он умный, то поймет, что нужно сделать, чтобы жизнь была лучше, если сильный, то сможет этого добиться, а, если добрый, то и людям вокруг него будет хорошо. Жаль, что я не такой.

— Такой-такой…

— Ваша светлость, смотрите, что сзади делается.

Я обернулся, за нами со стороны леса двигалась багровая туча, видны были косые струи дождя и молнии, беснующие в тени.

— Хорошо, что успели, хотя помылись бы хоть…

Сзади загрохотал раскатистый гром, гвардейцы ускорились, а я, наоборот, придержал коня. Липп, глядя на меня, тоже натянул поводья.

— Никто и никогда не сможет напугать герцога Корту и заставить его убегать галопом.

Успели, дождь закапал, когда мы въехали во двор замка.

— Приветствую, ваша светлость, — Луц выскочил навстречу, — у нас без происшествий. Зая, беги к поварам, пусть ужин готовят.

Гроза налетела и вдарила изо всех сил. Гром гремел не умолкая, молнии хлестали над головами, большинство било по башням замкам, возвышающимся над всей окрестностью, громоотводы искрились, змейки разрядов ветвились по железу и уходили в землю в местах заземлений. Смотрелось жутко, на той стороне реки вспыхнуло большое дерево, но у нас все прошло штатно. Я боялся, что сырое железо не выдержит разрядов, но толщина штыря победила качество.

— Я думала, что сгорим, — Лоя, пришедшая на ужин, показала на окно. — Год назад гроза была слабенькая, не такая ужасная, так и то крыша на башне сгорела. Прямо в твои, Корт, эти железные палки все молнии били.

— С курганов гром пришел, — Орха опять оставила последнее слово за собой.

— Да, каменная баба прислала мне весточку, чтобы не забыл, что я ей обещал.

— Кто, ваша светлость? — Грей поднял голову от тарелки.

— Что обещал?

— Мы нашли старые курганы, я думаю, что в них погребен кто-то значимый для этих мест в прошлом. А обещал… вести себя хорошо, не хулиганить, кушать по утрам кашу и не ругаться… вслух хотя бы…