Эромант. Система Соблазнения

Глава 11

Ирма выглянула в коридор, убедилась, что все ушли, и надежно заперла дверь. Взяла блокнот, перьевую ручку, нацепила на нос очки в круглой оправе и подошла к кушетке.

— Теперь вернемся к тому, с чего начали. Напомни, будь добр, в чем суть твоей силы?

— Я умею копировать заклинания.

— Просто копировать — или похищать?

— Только копировать.

— То есть, это своего рода быстрое заучивание? Как будто запомнил целую оперу Вагнера, лишь раз ее услышав?

— Вроде того. А если точнее — коснувшись той, кто знает ее наизусть.

Фон Винтер сделала пометку, скрипя пером так, что едва не прорезала бумагу насквозь. И почему ее это так взволновало? Мало ли кто как постигает магию…

— Каким образом происходит «касание»?

— Путем совокупления.

Женщина опустила блокнот и нахмурилась:

— Мне взять росток и посадить в твой грязный shwanz?

— Я не шучу, — сказал предельно уверенно, потому что не врал. — Эта техника называется обратное наследование. Заклинание изучается после успешного оплодотворения.

— Sehr eigenartig, — она поправила соскользнувшие по влажной переносице очки и потерла подбородок. — Никогда не слышала ни о чем подобном. То есть, тебе достаточно излить семя в любую колдунью, чтобы украсть ее стихию?

— Не совсем. Объект должен испытывать ко мне сугубо положительные чувства. И сама хотеть со мной возлечь — в том числе, с учетом возможного потомства. И копируется не вся ветвь целиком, а лишь основное умение. Шаманка, которую убили люди полковника, мастерски владела молнией. Ее я и получил.

— Хм… То есть выходит, что орка испытывала к тебе сугубо позитивные чувства? Более того, хотела от тебя ребенка?

— Даже двух.

— Не понимаю, — карие брови изогнулись домиком. — Орки ненавидят людей и хотят от них скальпы и сердца, а не детей.

— Она думала, что ее дети унаследуют мой особый дар, — не стал раскрывать наши истинные чувства, чтобы не спалить главный козырь эромантии. — Видела в нем большие перспективы — вплоть до возрождения орды.

— Тупое животное, — Ирма усмехнулась и с пущим любопытством взялась за ручку. — А это вообще возможно? Передача твоего дара.

— Наверное. У других колдунов вроде так все и бывает?

— Обычно по наследству передается доминантный ген. И чаще всего он идет от отца. Но тут есть один нюанс. Судя по всему, твоя магия — это редчайшая мутация, возникшая в ходе революционного изменения в стихии Тьмы. У тебя отец — темный?

— Темнее некуда, — я вздрогнул, вспомнив эту усатую мразь.

— Тогда твою особенность вполне можно объяснить наукой. Теория выглядит весьма стройной, но ей нужно больше доказательств. Я возьму твое семя на анализ и скажу точнее.

— Вы… что?

— Возьму семя, — Ирма сполоснула руки в тазу, поправила перчатки и достала с полки две баночки — пустую и с маслянистой массой. — Ты никогда не был у врача? Впрочем, зачем тебе к урологу — в твоем-то возрасте. Ну ничего — ради науки придется потерпеть.

У меня аж в горле пересохло. Мне как-то раз приходилось сдавать спермограмму, но тогда все делал сам. Мечтал ли я тогда, что симпатичная медсетричка, принесшая стопку с галимыми недоэротическими журналами, опустится на колени перед креслом, расстегнет халатик на груди и предложит помощь, смущаясь и отводя глаза.

Мечтал, чего уж греха таить. Не скажу, что медсестры мой главный фетиш, но о чем-то подобном бывало фантазировал. Но одно дело — девчонка из больницы (опционально — строгая милфа-врач), и совсем другое — поехавшая психопатка и садистка, для которой человека расчленить — что шнапса дрябнуть.

И контакт с такой — пусть даже предельно отстраненный и ни к чему не обязывающий — вызывал скорее оторопь, нежели возбуждение. А вот фон Винтер, судя по сальному взору и блеску на губах, видела в предстоящим нечто большее, чем рядовую медицинскую процедуру.

— Почему ты так напряжен? — она провела пальцами по груди и животу. — Твои мышцы — точно камень. Небольшие, но столь рельефные, что я чувствую волокна даже через перчатки. Мне нравится такой тип сложения. Тип молодого римского атлета, из которого тысячелетия спустя вырастут истинные воины кайзера.

От такой похвалы стало еще тошнотворнее. Меня оценивали не как мужчину, а как препарированную на столе лягушку.

Таким же тоном мегера могла бы оценить прочность сердца, крепость печени или эластичность сосудов. Не удивлюсь, если однажды эта садистка захочет насладиться моей внутренней красотой — причем в буквальном смысле.

Нет, можно, конечно, послать ее на хрен и высказать все в лицо, но тогда доверие будет окончательно утрачено, меня ждут нечеловеческие пытки, Анри — позорное рабство, а эльфов — полное истребление.

Как бы странно и ужасно это не звучало, но Ирма — наш единственный ключ к спасению. Больше во мне не заинтересован — Генри в лучшем случае продаст с молотка или отправит удобрять волшебную пшеницу.

Но если довести отношения с немкой до предела, я смогу прямо ею повелевать — а как еще можно растолковать уровень под названием «полное подчинение»?

Не представляю, получится ли приказать просто убить Генриетту. Вряд ли. И уж тем более сильно сомневаюсь, что очарованная садистка бросит свой преступный промысел и завербуется на светлую сторону.

Однако кто знает, на что пойдет по уши влюбленная нарцисска, когда внушу ей, что полковник тоже имеет на меня определенные взгляды.

Или по старой памяти оскорбляет немцев и всю Германию — особенно после того, как накатит вискаря и окунется в обсуждение былых баталий. Или же вовсе избавится от ученой, как только добьется своих целей.

Психически нестабильные женщины — опасней бочки с порохом в курилке, и если не воспользоваться этой возможностью, иного шанса уже вряд ли представится. И нас всех ждет жуткая и, что самое паршивое, совершенно бессмысленная смерть. Поэтому придется этой твари подыгрывать — до поры до времени.

— Смотрю, тебе нравится мой небольшой массаж, — мурлыкнула фон Винтер, описав пальчиками круг около слегка приподнявшегося der schlauch.

— А знаете, что мне нравится еще больше? Когда вы говорите по-немецки.

Ирма тихонько рассмеялась.

— Я совсем недавно выучила английский и порой перескакиваю на родную речь. Не думала, что это кому-то придется по нраву. Всегда считала, что это выдает во мне провинциалку.

— А что в этом плохого? Я и сам родом из деревни. Тем более, вам весьма пойдет костюм с Октоберфеста.

Очки отношений: −90

Уровень отношений понижен до Интереса

Да блин! С большими бонусами приходят и большие штрафы в случае провала.

— Вы всерьез считаете комплиментом сравнение с сельской девкой? — надменно бросила женщина и переместила руки от паха к животу.

— Нет. Неудачно вышло, согласен.

— Порой мне кажется, что вы хотите не сдать семя на анализ, а похитить мое заклинание. Не старайтесь, я — не маг.

Она произнесла это столь обиженно-сердитым тоном, что я сразу уловил в нем зацепку.

— А хотели бы им стать?

— А что, кто-то не хочет? Разве не весело обрушивать на головы врагов метеориты и ломать линкоры огромными волнами? К тому же, если ты не маг, то навсегда останешься безродным. Нет магии — нет титула. И ты можешь быть величайшим умом современности, но тебе придется кланяться самому завалящему колдунишке! Разве это справедливо?

Вы открыли предпочтение Ирмы фон Винтер

Я обязательно стану магом! Женщина одержима способом открытия у себя колдовского дара. Это стало для нее новым философским камнем. Ради достижения цели и обретения волшебства она готова на все.

Бонус к очкам отношений: +10

— Думаю, что нет. Человека нужно судить по делам, а не по родству.

— Какое смелое суждение, — фон Винтер фыркнула. — Ты случайно не коммунист?

— Да вроде нет. Но я всецело поддерживаю СССР. Свободу, Справедливость, Социальность, Равенство.

Немка усмехнулась:

— Юноша пылкий со взором горящим. В твои годы я была такой же идеалисткой. Считала, что труд важнее крови. И вот где я оказалась.

Я выждал немного и вкрадчиво спросил:

— Как думаете, мой дар смог бы вам помочь?

Ирма сжала губы и посмотрела мне в глаза столь пристально и напряженно, что закружилась голова.

— А какой резон тебе помогать? Мы — прямые конкуренты, а в прошлом — злейшие враги.

— Вот именно. Я хочу забрать Анри и вернуться домой. Этот Авилан — гребаный ад, я сдуру залез сюда, но быстро понял, что жизнь дороже молодецкой удали и славы. Я помогу вам обрести дар, а вы замолвите словечко Генриетте, чтобы нас отправили в русскую колонию. На мой взгляд, все честно.

— Ничего не могу обещать, — она нахмурилась и закусила губу, явно погрузившись в тяжелые думы. — Генриетта — не тот человек, которого можно попросить отпустить двух рабов. Но если ты окажешь содействие — то и я в долгу не останусь. На мой взгляд, все честно.

— Договорились, — выдавил слабую улыбку, прекрасно понимая, что иду на сделку с дьяволом. Да каким там дьяволом… Сам сатана рядом с этой бестией — стыдливый подросток.

— Тогда позволь мне уже закончить начатое.

Она поставила баночки прямо мне на живот, наклонилась и попыталась открыть ту, что с мазью. В таком ракурсе сжатая корсетом тройка открылась взору во всей своей округлой красе, но хозяйку это, похоже, ни капельки не смущало.

Крышку заело, фон Винтер усилила нажим и затрясла рукой, отчего в свою очередь затряслись цеппелины, зависшие едва ли не над моим лицом.

И несмотря на некоторую трагичность обстановки, молодой организм отреагировал на них именно так, как и должен реагировать молодой организм при виде стройной барышни с дрожащими шарами навыкате. И реакция не осталась незамеченной для острых глаз естествоиспытателя.

— Sehr gut, — похвалила Ирма. — Весьма достойный экземпляр.

Крышка в кои-то веки поддалась, и немка обильно смазала перчатки в чем-то вроде топленого жира. К тому моменту я находился в полной боевой готовности и понимал, что сбор образцов много времени не займет.

Женщина поправила очки запястьем и взяла пустую емкость, стараясь сделать вид, что это не более чем рядовая процедура — вроде сбора семян у растений или розлива снадобий по пузырькам.

Но пятна на шее и скулах и часто вздымающаяся грудь выдавали ее с головой — происходящее безумицу весьма заводило, хоть та и пыталась ничем себя не выдать.

Она занесла пальцы над моей ракетой, как вдруг тишину кабинета прорезал пронзительный оглушающий звон.

— Scheisse! — фон Винтер бросила все и побежала к телефонному аппарату на столе, что дребезжал, как адский колокол. — Hallo?

— Ирма! — раздался сердитый голос Генриетты, отлично слышимый даже на расстоянии. — Что там пленница? Ты уже расколола ее? Где протокол допроса?

— Эм… — серые глаза испуганно забегали — похоже, ученая довольно сильно боится начальницы. — Она еще не готова. Нужно больше времени.

— У нас нет больше времени! Нужно найти и уничтожить лагерь, пока они опять не напали! Мне только что позвонили с шахты — сказали, видели вдали белых всадников. Немедленно займись ушастой мразью, пока та соловьем не запоет!

— Jawohl, mein oberst, — женщина нахмурилась. — Займусь ею сейчас же. Но перед тем, можно вас кое о чем попросить?

— О чем? — сквозь шелест и треск помех пробилось удивление.

— Я бы хотела, чтобы Семена Любимова и ту рыжую доставили в мое крыло. Они нужны мне для важных экспериментов.

— Хм… Этот парень со странной магией… Поняла, в чем ее суть?

— Да, — фон Винтер посмотрела на меня так, словно я был ей по гроб жизни обязан. — Это мутационная вариации стихии Жизни. При правильном применении можно значительно увеличить урожайность.

— Только и всего? — янки фыркнула. — А я-то думала. Ну да и черт с ними — забирай, не жалко.

— И предупредите своих людей, что эти двое переходят в мое полное подчинение. И порча — особенно семенное загрязнение образцов — недопустимы.

— Окей. Я передам своим, чтобы не били русского и не насиловали его подружку. Что-нибудь еще?

— Нет, — снова холодный оценивающий взор. — Пока нет.

— Ну и славно. А ты расколи эльфийку к вечеру, я уже приказала готовить рейд. Все, отбой.

Как вскоре выяснилось, несмотря на трепет перед американкой, фон Винтер обладала весьма солидной долей автономии. Например, ей полностью принадлежало левое крыло, под которым и располагалась лаборатория, а над ней — барак с пленниками.

Второй ярус отвели под покои ученой, комнаты охраны и прислуги — все это было если не личное, то в полном распоряжении немки.

Здесь же обитала и Айлейн, которой прислуживали пленные эльфийки, замученные и запуганные настолько, что им доверяли работу в хозяйских покоях.

Тут же выделили комнату и нам с Анри — небольшую, но чистую и довольно недурно обставленную, почти что одноместный номер на три звезды. Даже ванная была с магическим нагревателем — заоблачная роскошь для рабов.

Мало того — еще и одеждой поделились. Мне дали джинсы, сапоги и клетчатую рубаху — старые, поношенные, но, опять же, не в нашем положении жаловаться. Дюран так и вовсе подарили легкое белое платье, в котором француженка меня и встретила.

Похоже, она понятия не имела, почему ее переодели и привели в комнату. Наверное, думала, что будет ублажать наемников, поэтому застал ее сидящей на скамье у зарешеченного окна с таким видом, словно через пять минут ее поведут на казнь — самую мучительную и постыдную.

— Семен⁈ — при моем появлении француженка вскочила и распахнула глаза. — Ч-что… происходит?

— Так сразу и не объяснишь, — вздохнул с горькой улыбкой. — Но не волнуйся. Тебя теперь точно никто не тронет.

Рыжая всхлипнула и прижалась ко мне всем телом. Сгреб ее в охапку, погладил по дрожащим плечам и поцеловал в макушку:

— Не бойся. Мы справимся.

Анри с тревогой посмотрела на меня:

— Почему нас перевели из барака?

Я вкратце обрисовал ситуацию, умолчав о некоторых не самых приятных моментах. Дюран отстранилась, рухнула на скамью и обхватила голову руками:

— Все даже хуже, чем я думала. Лучше бы меня просто бросили в бордель…

— Не наговаривай, — сел рядом, склонился к самому уху и прошептал, таясь чуткого эльфийского слуха. — Я устрою этим гадюкам такое веселье, что они обо всем забудут, кроме грызни меж собой. Втереться в доверие — наш единственный шанс. Как только начнется хаос, мы захватим подлодку и вернемся домой.

— А рабы? — Анри в ярости всплеснула руками. — Ты о них подумал? Все эти эльфы, орки, гномы… что их ждет?

— Конечно, подумал, — расплылся в самодовольной ухмылке. — Как, по-твоему, мы будем лодку захватывать — вдвоем, что ли?

Подруга понурила плечи и печально усмехнулась:

— Да уж… Когда я мечтала о работе корреспондента, я и не думала, что это настолько опасно. А ведь мы даже не на войне.

— Не вешай нос, — бережно приобнял ее и подмигнул. — Это очень важная работа. Много ли людей на Земле знают о том, что тут происходит? А если узнают — мнение может и поменяться. Вдруг этот мир спасет не меч, но слово? Например, твоя статья. Только представь, как она разлетается по свету и на защиту Авилана выходят миллионы в самых разных странах. Я видел нечто подобное — и не раз.

— Ты в самом деле думаешь, что у меня получится?

— Я убежден, что получится. Ты искренняя, честная и открытая девушка. Из тех, кто не могут пройти мимо зла. Тех, у кого болит душа от несправедливости — пусть даже от нее страдают незнакомые люди… а то и не люди вовсе. Таким верят. Такие зажигают сердца. И тем самым меняют мир.

Очки отношений: +100

Уровень отношений повышен до Симпатии

Анри улыбнулась и положила голову мне на плечо:

— Я не особо верю в богов, но все чаще думаю, что наша встреча — не случайна. И что мы оказались в портале не просто так, а ради высшей цели.

— И не сомневайся.

В коридоре послышались осторожные шаги. В дверь постучались и тут же открыли, и я увидел на пороге горничную с мутными глазами и безвольным лицом.

— Семен Любимов, — точно робот обратилась эльфийка. — Госпожа фон Винтер желает видеть вас в теплице. Следуйте за мной.

Мы спустились во двор, где собрались все наемники с плантации, усиленные подкреплением из порта. Более опытные и матерые стрелки проверяли оружие, конскую упряжь и нещадно шпыняли гномов, чтобы те подправили то и подкрутили это, дабы снаряга не дала сбой в самый ответственный момент.

Бандиты помоложе и поглупее травили анекдоты, прикладывались к фляжкам с виски и зажимали полуобнаженных пленниц. Для этих ублюдков грядущий рейд казался лишь веселым и быстрым налетом, что принесет еще больше денег, выпивки и девок.

Идя мимо них, я будто снова вернулся в далекое детство, когда шел со школы через двор полный гопников, алкашей и наркоманов.

Конец девяностых — это вам не шутки, но даже тогда я чувствовал себя в большей безопасности. Отчасти потому, что с мелкого школяра и взять нечего, и задирать его — западло, а распаленные скорой схваткой ковбои то и дело бросали на меня насмешливые взгляды в поисках повода, до чего бы докопаться.

Прямо наезжать опасались — видимо, побаивались немку. Зато не стеснялись упражняться в зубоскальстве, подначивая меня на каждом шагу:

— Хэй, рашин! Скоро мы вышвырнем твоего царька из Авилана. Этот мир будет нашим, а потом Америка захватит и Землю!

— Да ему плевать на это, он с нашей фрау шуры-муры крутит. Как тебе у нее под юбкой, песик? Уже лизал ей сапоги?

— Думаю, одними сапогами он не отделался, — сказал один, и смех грянул, точно ружейный залп. — Леди Винтер страсть как любит молоденьких парней.

Я молча шел мимо реднеков, держа голову прямо, а спину — ровно. Еще с путяги научился смотреть сквозь людей: не зыркать в глаза, не опускать очи долу, а делать вид, будто навстречу идут невидимки. И этот взгляд частенько спасал от докопок и наездов, потому что ставил уличное быдло в тупик.

Частенько — но не всегда.

И мое горделивое молчание распалило янки еще больше. И вместо того, чтобы прямо быкануть, один из ковбоев решил надавить на слабое место. Сделал вид, что просто подошел к товарищу, и как бы невзначай толкнул эльфийку плечом. Когда же девушка отшатнулась, вмазал ей такого леща, что та рухнула на землю, а затем прорычал:

— Смотри куда прешь, ушастая сука! Не видишь, что тут уважаемые люди ходят?

Сплюнул ей под ноги табачную жвачку и перевел взгляд на меня — мол, но и что теперь сделаешь? Соратники из числа лихих да юных обступили нас полукольцом в ожидании драки.

— Че стоишь? — молодой стрелок сунул большие пальцы за ремень и усмехнулся. — Убери эту шваль с дороги.

А затем ударил служанку ногой, словно мяч или перекати-поле. Горничная лишь тихо пискнула и закусила губу — похоже, подобное обращение здесь не только считалось нормой, но и всячески поощрялось. Иначе бы ублюдки не смели так обращаться с сородичами Айлейн.

— Ты оглох, поросенок? Вроде же понимаешь английский. Я бы мог перейти на русский, но после этого всегда такое впечатление, будто свиного дерьма пожевал.

Налетчики снова заржали. А мне же по сердцу резануло одно единственное слово — поросенок. Так меня называла Нараз — девушка, которой вы, сволочи, и в подметки не годитесь.

Женщина, что могла стать матерью моих детей. Дорогая подруга, которую вы убили просто так, забавы ради, потому что привыкли захватывать и вырезать тех, кто слабее.

— Оф корс, — сказал с ядреным акцентом, хотя мог довольно сносно подражать западному говорку — все потому, что смотрел уйму контента в оригинале — про оружие, полицию, войны и тому подобное, как и положено любому скуфу. Сначала с полным переводом, потом с субтитрами, а через пару лет наловчился настолько, что стал обходиться и без них — так, собственно, и доучил язык, который неплохо освоил еще в школе. — Вэйт э секонд.

Опустился на колени перед эльфийкой и сделал вид, что хочу взять ее на руки. Потянулся к коленям, затем скользнул ниже вдоль голени и коснулся туфельки с коротким, но достаточно острым каблучком. Сняв обувь, выпрямился, как пружина, и прыгнул прямо на ухмыляющегося ублюдка.

Тот попытался выхватить кольт, и у него почти получилось — оружие наполовину вышло из кобуры, но в этот момент я ударил гада плечом в грудь, сшиб с ног и повалил наземь. И прежде чем наемники успели помешать, с гулким рыком обрушил туфлю на перекошенное от ужаса хлебало, целясь каблучком прямо в глаз.

Не промахнулся — стальная набойка с лопающимся чавком вошла в глазницу. Я же для верности ударил по туфле кулаком, вогнав каблук на всю длину — которой, увы, не хватило, чтобы достать до мозга этого выродка.

Его подельник врезал мне коленом в лицо и отбросил на землю. Добивать не стал — видимо, помнил наказ полковника. И несмотря на разбитый нос, я улыбался во весь рот, глядя, как ушлепок катается по земле, точно припадочный, зажимает глаз и орет не своим голосом.

— Что за срань тут опять творится? — Генриетта вышла на крыльцо с оружием в руке. — Я же сказала проводить его до теплицы, а не задирать по дороге!

— Прошу прощения, мэм, — промямлил наемник. — Но он вынес глаз Джону…

— Просто так? Или потому что этот придурок до него докопался?

Мужчины понурили головы — врать командиру никто не отважился. Аж удивительно, почему те твари на подлодке ослушались ее приказа. Либо приказ вышел дюже расплывчатый, либо за нелюдей никто особо не наказывал. Так или иначе, они все — виновны. И понесут самое суровое наказание.

— Все, отвалили от него. И готовьтесь к рейду. Эльфы — опасные соперники, а вы ведете себя так, будто собрались штурмовать кабак!

Я помог горничной встать. Та едва заметно дернула уголком губ — непонятно, или пугливая попытка улыбнуться, или же просто нервный тик. Пройдя через ворота, мы вышли к длинной остекленной оранжерее, сплошь заросшей странными растениями, в части которых угадывались очертания сильно измененных злаков, другие же я вообще видел впервые в жизни.

Запах внутри стоял как на коровьей ферме — аж глаза заслезились. Среди высоких обитых досками грядок стоял тот самый «горшок», выглядящий так, словно внутри обильно проросла картошка — только побеги вместо белых были иссиня-черными.

Над ящиком склонились Ирма и Айлейн — первая брызгала на побеги из пульверизатора с ручной помпой, вторая воздела руки над тем, что лежало внутри, и тщательно озаряла золотым целебным светом.

Когда подошел ближе, желудок скрутило в бараний рог от одного только взгляда. Не блеванул лишь потому, что ничего не съел, но от вида полностью проросшей эльфийки, сплошь окутанной побегами и заползшими под кожу корнями тошнота подкатила такая, что едва устоял на ногах. И самое ужасное — девушка все еще подавала признаки жизни, хотя тело больше напоминало свежую мумию.

— Scheisse, — прошипела фон Винтер. — Я потратила на тебя слишком много времени, Симон. Проклятая поросль успела пустить корни слишком глубоко. Подавитель уже не помогает, а если повысить дозу, яд убьет и пленницу. Зараза, Генри с меня три шкуры спустит, если я не разбужу эту девку.

Изо рта мятежницы торчал пук черных побегов, они же лезли из-под век, отчего глаза казались вылезшими из глазниц. В таком состоянии бедняга могла только глухо мычать, и даже если бы хотела сдать все пароли и явки, физически не смогла бы это сделать.

— Я чем-то могу помочь?

— Конечно, — Ирма фыркнула. — За этим и позвала. Надо попробовать убить корни магией. Электричество для этого подойдет лучше всего. Ты когда-нибудь видел, как лезут черви из земли после удара током?

— Нет… — невольно поежился.

— Тут смысл такой же. Главное, подобрать правильную силу и вольтаж.

— На мне ошейник, — напомнил на всякий случай.

— Я в курсе! — немка сердилась все больше — похоже, нагоняй в случае провала ожидался знатный. — Айлейн, займись им.

Сребровласая достала кольт и ткнула мне в спину, лишь после этого поводила пальцами по руническому металлу, что-то пошептала, и символы погасли — я не видел этого, но ощутил приток чистого колдовства так же, как затекшая конечность ощущает приток крови.

— Барьер снят на две минуты. Попытаешься сглупить — тебе конец, а рыжую будут пользовать всей Компанией.

— Я думал, эти штуки изобрела фрау Винтер.

— Что за чушь? — садистка нервно отмахнулась. — Я ученая, а не колдунья. И ошейники, и столбы — дело рук нашей достопочтенной принцессы.

Я невольно стиснул зубы. Похоже, для успешного побега придется обрабатывать еще и предательницу. А это усложнит и без того непростую задачу во сто крат.

Дерьмо…

В настоящий момент данный текст находится на 4-й странице в списке новинок.

Вероятность того, что туда кто-то долистает — крайне мала

Каждый ваш лайк поднимает текст в этом списке — именно поэтому авторы их и просят.

Вам несложно, мне важно.

Спасибо ;3