Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма

К ИСТОРИИ НЕСКОЛЬКИХ СТРОК В ЛЕНИНСКОЙ СТАТЬЕ

Мы часто говорим о ленинских нормах. И хотя само по себе и сухое это слово, и ограничительное понятие «норма» не с полной точностью приложимы к творческому, революционному учению Ленина, тем не менее то, что мы хотим выразить, называя ленинские нормы, было яркой, органически присущей отличительной чертой жизни, борьбы, пламенного горения вождя пролетарской революции.

Мне думается, что одной из самых важных норм у В. И. Ленина было решительное отметание всяких иллюзий о возможности примирения непримиримого, отметание любых попыток найти некий третий путь в борьбе идеологий. Одно дело — взаимоотношения государств с различными социальными системами, вопросы их сосуществования, их жизни на международной арене, вопросы дипломатии, дипломатической тактики, и совсем другое — чистота, ясность, отчетливая определенность идей, которыми движутся государство, народ, каждый человек в отдельности.

Крупных деятелей общественной революционной мысли в России было немало; многие из них на том или ином этапе даже соратничали с Ильичем. Но, не обладая ленинской идейной убежденностью и устремленностью, они один за другим отбрасывались ходом истории; Ленин уходил вперед и вперед, а они оставались позади, путаясь в своих заблуждениях, рожденных то недооценкой революционной роли трудящихся масс, то неуверенностью и половинчатостью в тех случаях, когда доходило до практических дел, а у них к тому времени не было ничего, кроме трескучих революционных или вялых правдоискательских фраз.

Ленина никто не превзошел в мастерстве упорной длительно-кропотливой подготовки, решительного осуществления и бескомпромиссно-твердого отстаивания революции. Он был по-орлиному зорок в борьбе. За казавшейся другим мелочью Ленин умел увидеть угрозу для революции и тотчас, не медля, не колеблясь, не надеясь на время, парировал часто еще только подготавливаемый удар. Ничто Ильич не пускал на самотек, везде и всюду требовал приложения направляющей большевистской руки. «...Завоевать власть в революционную эпоху гораздо легче, — говорил Ленин, — чем суметь правильно этой властью пользоваться».

Листая недавно страницы издававшегося Гессеном в начале двадцатых годов в берлинской эмиграции «Архива русской революции», которому вернее называться бы «Архивом контрреволюции», я наткнулся на статейку Д. Лутохина. В статейке этот автор «по личным воспоминаниям» рассказывает о том, как в 1919-1922 годах оппозиционные молодой Советской власти группки еще не подавшихся в эмиграцию буржуазных литераторов и экономистов пытались издавать в красном Петрограде свои изданьица, о том, как они это делали и чем их старания кончились.

В начале лутохинских «воспоминаний» речь идет о ежемесячном «Вестнике литературы». Литературным «Вестник» был только первое время, затем тихо-тихо превратился и в общественно-политический. Автор статьи, к тому времени ставший редактором «Вестника», объяснил это превращение тем, что «провозглашение нэпа породило в обществе надежды на смену политического курса». Почудился, словом, запах жареного. Задымила литературная кухня, захлопотали повара, приготовляя блюда Политических двусмысленностей. Некий М. Я. Козырев протащил два сатирических очерка. «Особенно интересно было описание им чудесного происшествия в каком-то уездном городке «Большевии», — захлебывается от восторга бывший редактор, — местами напоминающее по силе и яркости «Историю города Глупова».

(Нам это высказывание, кстати, не местами, а целиком, напоминает антисоветские предисловия к зарубежным изданиям книжонки под названием не «Большевия», правда, а «Любимов», вышедшей из-под пера одного из недавно осужденных советским судом литературных диверсантов.)

Введенная тогда цензура воспротивилась печатанию антисоветской стряпни. «После моих настойчивых требований разрешить помещение этих очерков, — пишет автор «воспоминаний», — подкрепленных ссылкой на положительный отзыв о литературном даровании автора (литературном! даровании! не знакомо ли и это? — В. К.) на страницах «Московской правды», мне удалось все же отвоевать второй очерк, «Прыгунки».

Ходя по инстанциям, обманывая одних, пользуясь недостаточной зоркостью других, «отвоевывали», просовывали в печать внутренние эмигранты и многое другое, направленное против Советской власти, против партии, ее политики. Не стесняясь и даже кичась своей ловкостью, поскольку он уже был не в Петрограде, а в Берлине, автор повествует о том, как все они «работали». Вот, например, «моя маленькая рецензия на книгу профессора Опеля «Успехи хирургии», где я рекомендовал эту книгу сторонникам политических операций, не использующим ни наркоза, ни других гуманных приемов хирургии... и указывал самую бесплодность операций над сложными социальными организмами». Не правда ли, миленько?

Еще позже автор статьи организовал выпуск и второго журнала — «Экономист», печатного органа так называвшегося Промышленно-экономического отдела «Русского технического общества».

Вот тут-то я и обращусь к одной из статей В. И. Ленина, опубликованной в 1922 году, — к статье «О значении воинствующего материализма». Статья написана для журнала «Под знаменем марксизма», Владимир Ильич определяет ею направление в работе молодой редакции. Он констатирует, между прочим:

«У главных направлений передовой общественной мысли России имеется, к счастью, солидная материалистическая традиция. Не говоря уже о Г. В. Плеханове, достаточно назвать Чернышевского, от которого современные народники (народные социалисты, эсеры и т. п.) отступали назад нередко в погоне за модными реакционными философскими учениями, поддаваясь мишуре якобы «последнего слова» европейской науки и не умея разобрать под этой мишурой той или иной разновидности прислужничества буржуазии, ее предрассудкам и буржуазной реакционности».

Автор «воспоминаний» в «Архиве» Гессена пишет: «В № 3 журнала «Под знаменем марксизма» за 22-й год Ленин разразился статьей против «Экономиста», в которой отметил, что один молодой коммунист с восторженным отзывом принес ему «Экономист»: коммунист этот-де или плохо читал его, или не понял».

Что же сказано у В. И. Ленина в названной мною статье?

«В заключение приведу пример, не относящийся к области философии, но во всяком случае относящийся к области общественных вопросов, которым также хочет уделить внимание журнал «Под Знаменем Марксизма».

Это один из примеров того, как современная якобы наука на самом деле служит проводником грубейших и гнуснейших реакционных взглядов.

Недавно мне прислали журнал «Экономист» № 1 (1922 г.), издаваемый XI отделом «Русского технического общества». Приславший мне этот журнал молодой коммунист (вероятно, не имевший времени ознакомиться с содержанием журнала) неосторожно отозвался о журнале чрезвычайно сочувственно. На самом деле журнал является, не знаю насколько сознательно, органом современных крепостников, прикрывающихся, конечно, мантией научности, демократизма и т. п.

Некий г. П. А. Сорокин помещает в этом журнале обширные якобы «социологические» исследования «О влиянии войны» Ученая статья пестрит учеными ссылками на «социологические» труды автора и его многочисленных заграничных учителей и сотоварищей. Вот какова его ученость:

На странице 83-й читаю:

«На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2 разводов — цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1 были продолжительностью менее одного года, 11 % — менее одного месяца, 22% — менее двух месяцев. 41% — менее 3-6 месяцев и лишь 26% — свыше 6 месяцев. Эти цифры говорят, что современный легальный брак — форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям «клубники» «законно» удовлетворять свои аппетиты» («Экономист», № 1, с. 83).

Нет сомнения, что и этот господин, и то русское техническое общество, которое издает журнал и помещает в нем подобные рассуждения, причисляют себя к сторонникам демократии и сочтут за величайшее оскорбление, когда их назовут тем, что они есть на самом деле, т. е. крепостниками, реакционерами, «дипломированными лакеями поповщины». Журнальчик «Экономист» выходил тиражом в несколько сотен экземпляров, голос его был писком комара в бушующих ветках строительства нового мира на огромных просторах рабоче-крестьянской России. Но не кто иной, как комар, разносит малярию, способную в жестокой лихорадке свалить с ног миллионы людей. И Ленин, великий стратег и великий строитель, взялся за перо, чтобы без экивоков, без расшаркивания перед «умами» и «талантами», с полной прямотой и ясностью сказать господам разносчикам идейной малярии, а попросту антисоветчикам, что они реакционеры и дипломированные лакеи поповщины. Он не искал, как сказать помягче и порасплывчатей, он искал, как сказать точнее и резче, а следовательно, действенней. Он был обременен огромнейшими заботами, какие до него не испытывал ни один житель земли за всю мировую историю. Он отвечал за новый путь человечества, за гигантскую страну со всей ее невообразимо сложной судьбой. И тем не менее (вернее, конечно, и тем более) он заметил, услышал отнюдь не безвредное чириканье замаскированного антисоветского журнальчика и в полный голос сказал о нем читателям, строителям новой России. Это может удивлять, поражать. Но это же и есть подлинная ленинская норма, норма убежденного, устремленного революционера, для которого нет мелочей, нет маловажного, незначительного, когда дело касается революции.

Статья Ленина заканчивается так:

«Марксистскому журналу придется вести войну и против подобных современных «образованных» крепостников. Вероятно, немалая их часть получает у нас даже государственные деньги и состоит на государственной службе для просвещения юношества, хотя для этой цели они годятся не больше, чем заведомые растлители годились бы для роли надзирателей в учебных заведениях для младшего возраста.

Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею еще не научился, ибо, в противном случае, он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной «демократии». Там подобным крепостникам самое настоящее место».

Это небольшой штришок из жизни В. И. Ленина, но мне кажется очень характерным. Через такие штришки с не меньшей силой, чем по его деяниям мирового масштаба, понимаешь, ощущаешь и цельную, сражающуюся, зоркую натуру создателя, первого строителя нашего государства, и те нормы, которые были подлинными нормами его жизни.

1966