Ферма звезд на краю земли

11

Вечером Летти заглянула в гости, посмотреть, как я устроилась, и просто поболтать. Ей понравился двор, и сад, и веранда, но когда вошла в дом и осмотрела комнаты, недовольно сморщила носик.

— Это совсем никуда не годится, — безапелляционно заявила она, поднялась на носочки и провела пальцем по верху шкафа. Продемонстрировала слой пыли.

— Здесь убирались в спешке, конечно же не сумели каждый угол до блеска отдраить, — возразила я. Стало обидно за неведомых помощников, подготовивших тут все к заселению. — А сама даже осмотреть еще не все успела, не то что отмыть.

— Так неуютно, дом будто нежилой. Ты хоть шторы повесь. И картины. И каминную полку украсить бы чем-нибудь, — не унималась Летти.

Мне доводилось бывать в гораздо худших условиях. Да что там — это мое самое роскошное жилище. Целая половина добротного дома со всей необходимой мебелью, верандой и собственным садом, я о таком разве что мечтать могла. Двушка, оставшаяся после родителей, сильно уступала в размерах. Здесь одна только ванная не сильно меньше комнаты, которую мы в детстве делили с сестрой на двоих.

— Слушай, у меня сменной одежды нет, какие тут шторы! Тем более, в спальне есть занавески, а в гостиной не особо и нужны. От кого мне прятаться, вокруг ни души.

Она посмотрела на меня как на дурочку и сказала, что шторы придумали не только для того, чтобы прятаться, и без них в приличном доме никак не обойтись. Если это, конечно, приличный дом, а не какая-то ночлежка. А то, что у меня висит в спальне, давно пора выбросить, пока совсем не истлело.

— В чем-то ты права, сюда редко кто забредает. Жаль, что тебя заставили поселиться в этой глуши, здесь так одиноко… — протянула она, глядя на облетевший куст за окном. Наверное, весной он зацветет, но сейчас лишь вид портил. — Но не огорчайся. Сезон начнется, денег заработаешь — подыщем что-нибудь получше. В городе достаточно квартир для тех, кто приезжает на зиму.

— Я не хочу получше, я эту хочу, — возразила я поспешно. — И здесь не так уж одиноко, у меня замечательный сосед.

Одна мысль, что придется переезжать, вызывала протест. Это место — единственное, что мне тут по-настоящему нравится. Не настолько, чтобы перестать горевать по родному миру, но достаточно, чтобы немного примириться с действительностью.

— Полковник? Ты, должно быть, шутишь? — удивление моей собеседницы выглядело абсолютно искренним. — Кстати, как раз собиралась спросить: он как, принял тебя? Не сильно ворчал?

— Что ты! Наоборот, он такой заботливый, что даже неловко. Будто я не первая встречная девица, которую ему навязали на подселение, а… долгожданный гость или вроде того. — Чуть не слетело с языка, что рядом с ним я наконец-то себя почувствовала привлекательной девушкой, но это было бы чересчур. — И с чувством юмора у него все в порядке. И вообще… Он довольно милый.

— Йенс Лунн? Милый? Мы точно об одном и том же человеке говорим?

Я не понимала, о чем она. Летти объяснила, что Полковника в городе знают как личность угрюмую и нелюдимую, его даже приглашать всюду перестали — все равно не придет. К тому же он бывший военный, а по ее мнению военные бывшими не бывают. Привык командовать без лишних церемоний.

— Я сейчас не молодых красавчиков офицеров имею в виду, — уточнила она на всякий случай. — Но вообще его все очень уважают, он ведь герой. Выигрывал важные сражения… какие-то. А когда война закончилась — ушел в отставку и приехал в нашу глушь. Представляешь, какой должен быть ужасный характер? Мог бы в столице в высшем свете вращаться…

— У вас была война? — переспросила я с сочувствием и некоторой опаской. Возможно, в мире за пределами кальдеры все не так уж и радужно.

— Давно закончилась, не бойся. Тем более мы победили, — легкомысленно отмахнулась Летти. — Если хочешь об этом узнать, поговори со своим новым приятелем, наверняка он обожает рассказывать все эти кошмарные истории… Нехорошо так говорить, он ветеран и все такое, но я терпеть не могу воспоминания о войне и разговоры о политике.

В памяти нарисовался Йенс, с доброй улыбкой шутивший со мной про каноны красоты. Заботливый сосед, обсуждающий новинки бытовой техники для домохозяек. Летти права: мы словно о разных людях говорили.

— Он пока о себе ничего не рассказывал. Наверное, ему гораздо интереснее узнать обо мне, я же из другого мира все-таки. И вообще — нормальный у него характер. Зря ты так, — сказала я и получила в ответ ехидную ухмылку.

— Неужели понравился? Вот дела! Никогда бы не подумала, что тебе такие нравятся! — Она рассмеялась от души, хлопнув себя ладонями по бедрам. — Он же старый!

Я нахмурилась. Вот дурища. Да будь он хоть сказочный принц, мне сейчас вообще не до этого! К тому же никакой он не старый. Но бестолковой Летти, наверное, все кому за тридцать стариками кажутся, ей самой на вид еще и двадцати нет.

— Если продолжишь болтать глупости, я с тобой дружить перестану, — проворчала сердито. — И да, мне он понравился. Он отличный сосед, а то что не болтает без умолку — это прекрасно. Между прочим, он мне аванс обещал.

— Правда? Здорово! Как только выдаст — отправимся по магазинам. Кстати, я тут видела кое-что… — она вскочила и принялась рыться на полке. — Угу. Гляди-ка.

В стопке прессы ее наметанный взгляд обнаружил парочку дамских журналов. Местные мало чем отличались от наших — советы по домоводству и красоте, рецепты, сплетни о светской жизни и мода. На ней-то и сосредоточилась моя неугомонная подружка, безо всякого интереса пролистав остальное.

Мы допоздна засиделись, рассматривая наряды. До тех пор, пока я не начала зевать, а Летти не спохватилась, что пропустила ужин и ее наверняка дома потеряли. Но все было не зря: на следующее утро Йенс пригласил меня на завтрак, за которым выдал конверт с деньгами.

— Спасибо, — мы об этом договаривались, но все равно смутило. — Не будет сильной наглостью попросить немного сориентировать меня по ценам? Я иду по магазинам с Летти, боюсь растранжирить больше, чем могу себе позволить.

— Понимаю. Разрешите? — он вытащил из конверта стопку купюр, пересчитал и протянул мне. — Этого должно хватить. Не покупайте слишком дорогие вещи, выставлять роскошь напоказ считается неприличным, тем более для юных особ.

Мог бы не предупреждать, у меня никогда не было привычки разбрасываться деньгами. Жизнь не позволила обзавестись. Закончив завтрак, мы обсудили цены на самые необходимые товары, заодно средние доходы разных групп населения. Я наконец-то оценила примерный размер моей будущей зарплаты.

Она зависела от того, сколько живых звезд я смогу вырастить. Но даже по минимуму выходило неплохо.

— Расскажите мне о ферме, — попросила я. — А то до сих пор не представляю, чем конкретно придется заниматься.

— Успеется. Обязательно расскажу и все покажу, если пожелаете, можем осмотреть ее завтра же. А пока разберитесь с магазинами и ценами. Иначе все перепутаете и ничего не запомните.

Захотелось поспорить, но я подумала и не стала. Он прав, у меня уже голова шла кругом. Лучше знакомиться с этим миром постепенно, иначе от всех его странностей с ума можно сойти.

Полковник был так любезен, что подвез меня до гостиницы матери Летти. Он сказал, что все равно собирался в город по делам, но я подозревала, что просто в очередной раз мне помог. Подруга была готова и вышла на крыльцо, едва заметив из окна наш экипаж.

— Первым делом купим тебе платья. Три повседневных и одно нарядное на первое время. К ним подберем плащ, пару пиджаков, шляпки… Юбку и блузки к ней тоже лучше сразу присмотреть. А еще перчатки, — тараторила она на ходу. Покосилась на мои тяжелые ботинки неодобрительно. — И приличную обувь, конечно.

И почему им всем не нравятся мои ботиночки? Летти сама на кисейную барышню не похожа. Впрочем, в штанах я ее со дня нашей первой встречи больше не видела. Но и в кружевах тоже — она предпочитала скромные платья без украшений, не пышные, не яркие, длиной по щиколотку.

— Мне бы для работы на ферме подобрать что-нибудь. Брюки поудобнее и куртку…

— Ты что! Женщинам носить брюки неприлично! — неожиданно возразила она. — Поработаешь в платье. Фартук пусть тебе Полковник выдаст.

— Сама-то штаны носишь, — фыркнула я в ответ.

— Я разгружала вагоны. И вообще, это мой способ выразить протест, придумай что-нибудь свое.

Вот оно как. В нас еще не отыграл юношеский максимализм, оказывается.

— Протест против чего?

— Против всего, — отрезала она и воинственно вздернула подбородок. И внезапно сменила тему, останавливаясь возле витрины с манекеном в женском наряде. — Сколько он тебе денег выдал?

Я молча протянула ей пачку. Она пересчитала и разочарованно поморщилась.

— Небогато. Господин Лунн, оказывается, скуповат.

— Вовсе нет! Он дал мне больше, просто я не хочу разом все потратить на тряпки. Мне еще жить до зарплаты, а потом возвращать, — я выхватила деньги из ее рук.

— Но здесь на все не хватит! Могла бы больше взять, зачем они еще нужны? — искренне возмутилась она.

— Что ты как ребенок. На хозяйство. И вообще… Кушать я на что, по-твоему, буду?

— Ой, вот кушать можно и поскромнее, — отмахнулась она. — Я читала, что голодание в лечебных целях полезно. Пойдем, попробуем уложиться в твои жалкие гроши.

— За месяц такого лечения кони можно двинуть, — проворчала я, но Летти не слушала. Мы зашли в магазин, и все ее внимание заняли платья.