Ферма звезд на краю земли

28

Утром пришлось встать очень рано. Я ужасно не выспалась, и тащиться на ферму совсем не хотелось. К тому же эйфория прошла без следа, а воспоминания остались. Не уверена, что похмелье было бы хуже. В целом все вроде и прошло неплохо, но столкновение с Тео несколько портило картину. Да что там. Катастрофически портило.

Не думать о нем. Не заслужил. Лучше взяться за ум и думать про конвейер. Что я об этом знаю, кроме самого факта его существования? Да ничего. Криштоф мои способности явно преувеличивал, я ведь самая обычная офисная сотрудница, ничего не умею, кроме как бумажки перекладывать. Ну, еще с контрагентами договариваться. Где я и где производство…

— О чем вы так крепко задумались, Анастасия? — спросил Йенс, пока мы шагали по скупо освещенной дороге. — Вас что-то тревожит?

Сам того не зная, он подтолкнул меня к действию. В конце концов, никто не требует завтра же запустить завод, только представить проект, и даже не подробный. С техническими моментами Криштоф поможет, с меня идея.

— Да так, не выспалась просто. Можно вас спросить кое о чем?

— О чем угодно.

— Что делают со звездами, после того, как снимут урожай?

— Не торопите события, сперва урожай нужно вырастить, — смеется Йенс. — Но я рад, что вы проявляете интерес. Извольте, я все расскажу.

Огоньки зреют на лозе долго, почти три месяца. Сначала прирастают, оживают, оставаясь тусклыми пылинками. А когда наступают дни, когда не всходит солнце, начинают сиять. Растут, становятся крупнее и ярче. Сорвать их необходимо до первых солнечных лучей, иначе никакое затемнение не поможет. К тому времени большинство из них спелые.

Сбор урожая — самая трудная пора, работать приходится ночи напролет. А днем звезды сортируют и упаковывают в специальные ящики для отправки на материк. Этим чаще всего занимаются другие люди, пока сборщики отдыхают.

— Это кропотливый труд, ведь проверить нужно каждую. Не все оказываются пригодными для ламп, некоторые мерцают, некоторые еще не дозрели и слишком тусклые. К тому же их делят по сортам в зависимости от свойства менять яркость под освещение.

— А что делают с негодными? — спросила с искренним любопытством. Идея конвейера начинала казаться очень заманчивой. Здесь есть все условия, чтобы запустить опытный образец!

— Много чего, ведь какие-то из них все же светят, пусть и слабо. А из совсем погасших — блестки. Местные модницы любят украшать ими платья и даже в пудру добавляют, — он посмотрел на меня с улыбкой. — Наверняка вы сами видели.

— Угу. Я еще удивилась, почему у вас их так любят… А для здоровья не опасно?

В памяти возникли сверкающие искры в волосах, на платьях, на густо подведенных веках. Пятно яркого света на танцполе и барная стойка с эликсирами хорошего настроения, манящая в полумраке. Запах сладости и синтетических фруктов. Тео.

«Хотите, я вам такой смешаю? Предложите кому-нибудь и приятно проведете вечер».

Едкий стыд захлестнул, растворяя все с таким старанием выстроенные мысленные конструкции. Вот почему артефактор нигде не бывает, чтобы от дела не отвлекаться и не терять время на ерунду. Потому и добился успеха — отказался от всего, что отвлекает… Зато Тео ничто не в силах помешать, даже по притонам ради экспериментов шляется.

Сволочь бесчувственная.

— Я наслышан о готовности дам к самым смелым экспериментам, — слова Йенса прозвучали так внезапно, что я споткнулась и испугалась было, что случайно произнесла все вслух. — …когда дело касается красоты. Но порошок из звезд совершенно безопасен, настолько, что можно без вреда для здоровья его проглотить. Так что пользуйтесь смело, если вам нравится.

— Даже не знаю… Не уверена, что будет повод, — отозвалась я, выдохнув с облегчением. Просто совпадение, не более.

— Отчего так? Вам не понравилась вчерашняя встреча?

— С одной стороны, понравилась, было действительно весело. С другой… — Знает ли он правду об обществе борьбы за трезвость и о маленьком хобби своего друга? — Не уверена, что можно об этом говорить.

— Секретное общество, — кивнул он с пониманием. — Значит, не говорите, раз таковы правила игры. Не думаю, что вы стали бы умалчивать о чем-то действительно нехорошем.

А ведь он прав. Ничего криминального я не увидела, подумаешь, закрытый клуб для своих с мелким невинным нарушением закона и приличий. Это ведь не наркотики даже, не проституция — танцы, карты и нелегальные тонизирующие средства.

Я ведь никогда ханжой не была, в конце-то концов. И с Йенсом бы на эту тему не заикнулась, если бы во всем не был замешан его приятель.

Хватит о нем. У меня есть дела важнее.

Для начала проверить, как там моя делянка, это ведь не просто грядки, а мой будущий доход. Стартовый капитал, пусть маленький, но и его еще заработать надо.

Лозы были накрыты тонкой черной тканью, прячущей их от солнца и сохраняющей баланс температуры и влажности. Вместе с Йенсом мы аккуратно убирали ее, чтобы на пару часов оставить звезды подышать.

На первый взгляд ничего не изменилось. Все те же мертвые лозы, усыпанные серебристой пыльцой. Но когда присмотрелась, заметила — они сияют. Немножко совсем, пока еще тускло, но все же.

— Они оживают, — произнесла почему-то шепотом, словно боясь спугнуть.

— Да, прирастают потихоньку. Вы все очень хорошо сделали, взгляните. — Йенс показал на землю под лозами.

Небольшая часть микроскопических звездочек упала на траву белым пеплом. Вроде чуть-чуть, но было жалко — эти не сияли. Умерли.

— Почему они не прижились?

— Не огорчайтесь, с ними всегда так, — утешил он. — У вас рука легкая, потеряли совсем незначительное количество. Здесь мы пока закончили, не желаете ли позавтракать?

Корзинку для пикника с едой и всем необходимым он предусмотрительно взял с собой. Мы расположились в его кабинете, в той самой конторе, где когда-то выдавали звездную пыль. Пользуясь случаем, я как бы между прочим спросила, где сортируют и хранят урожай.

Йенс предупредил, что сейчас там ничего интересного — все убрано и заперто, но я напросилась взглянуть. Все равно в ближайший час заняться нечем. Он согласился, особо не удивившись.

Здания обнаружились за холмом, у дороги, на дальнем крае наших полей. За ними, как оказалось, было еще одно поле, огромное, ровное, вдалеке огороженное рядом редких фонарей на высоких столбах. Вдоль всего периметра фермы стояли такие. Как объяснил Йенс, помимо основного назначения они еще отпугивали тварей, если тем вдруг взбредет в голову пробраться сюда.

— Но вообще такое редко случается, их здесь ничего не привлекает, да и от края кальдеры далековато, — немедленно успокоил он. — К тому же чуют звезды и обходят их стороной.

Склад ничего особенного из себя не представлял — стеллажи и полки, в основном пустые. Мы даже свет не стали включать, кроме тусклой лампочки на входе. А вот примыкающее к нему помещение для сортировки я осмотрела уже тщательно.

Прямоугольная комната, длинная и просторная. Если убрать все лишнее, можно пустить ленту транспортера петлей. Проделать в стене проход, чтобы сразу на склад вывести…

— Вот теперь готов поспорить — вы что-то затеваете. Не томите, расскажите наконец, — сказал Йенс, наблюдая, как я меряю шагами помещение.

— Ну… Ладно. Все равно рано или поздно придется.

Надеясь, что сработает эффект неожиданности и он не успеет придумать доводы, чтобы разнести мою идею в пух и прах, я рассказала ему про конвейер, наш разговор с артефактором и свои задумки. Предупредив, что они пока сырые, на первый взгляд могут показаться несуразными, но, если поразмыслить, затея толковая. Криштоф может подтвердить.

— Признайтесь — вам просто скучно. Не успели обзавестись достаточно интересными знакомствами, а работа на ферме не увлекает.

Что ж, вполне ожидаемо. Он не принял меня всерьез. Обидно, конечно, но я не собиралась так просто отступать.

— Мне кажется, что я могу принести гораздо большую пользу, если хотя бы попробую воссоздать что-то из достижений моего мира, — возразила, стараясь не горячиться и не показывать обиду. — Вернее, было бы глупо не попробовать.

Йенс посмотрел на меня, потом задумчиво обвел взглядом сортировочную. И наконец ответил, что ни в коей мере не станет препятствовать прогрессу и тем более заставлять меня скучать. Раз мне больше нравится возиться с механизмами, чем веселиться на танцах — почему бы и нет. И ездить в город не придется, меньше поводов за меня беспокоиться.

— Склад вам на растерзание не отдам, уж простите. Берите старый, он сейчас пустует. С ним можете делать что заблагорассудится, все одно сносить хотели. Здание еще крепкое, правда, совершенно необорудованное, но у вас впереди достаточно времени, чтобы привести его в порядок. Средства выделю, столько, сколько потребуется.

Я возразила было, что не хочу транжирить его деньги, тем более на то, что самому ему кажется ерундой. Спросила, нельзя ли взять где-нибудь кредит или что-то подобное. Он и слушать не желал. Сказал, что это в конце концов его ферма и его склад, и на мою авантюру он соглашается только на таких условиях.

Подумав немного, я решила не возражать. Он прав — это его ферма. Я всего лишь вношу улучшения, пусть он и считает их прихотью скучающей девчонки. Ничего. Увидит результат — порадуется, что сделал такое выгодное вложение.

Если получится. Но даже если нет — я ничем не рискую. Подумаешь, вечно буду в его глазах дурочкой не от мира сего. И вообще: лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.

Я так вдохновилась, получив какую-никакую поддержку, и так увлеклась идеей, что наконец забыла о вчерашней ситуации. Но вечером, словно назло, явился Тео.

Не ко мне, разумеется, к Йенсу пришел. Я даже поздороваться не решилась, трусливо спряталась на своей половине. Впрочем, на моем присутствии никто не настаивал. Зато охотник передал подарок, и вовсе не трофей, о котором Йенс когда-то говорил.

Маленький пузырек с красной жидкостью и записку без подписи.

«Здесь так называемое приворотное зелье, которое я вам обещал. Хватит на одно применение. Развлекайтесь, Стася».

Первым порывом было расколотить эту дрянь о стену, но что-то меня остановило. Спрятала в ящик письменного стола вместе с запиской. Вовсе не для того, чтобы как-нибудь использовать. Сама не знаю, зачем.