Ферма звезд на краю земли

62

Печатью оказалась то самое чернильное пятно у него на боку, чуть ниже подмышки. Когда Тео разделся до пояса и сел на стул, подстелив сложенную в несколько раз простыню, он еще раз переспросил — уверена ли я, что хочу присутствовать.

На низком столике стоял металлический ящик с набором медицинских инструментов и каких-то снадобий в пузырьках. Тут же — бинты и вата. От раствора в стерилизаторе шел резкий медицинский запах. Когда он вынул из ножен охотничий нож, из тех, какими с добычи снимают шкуру, я поняла, что не хочу смотреть. Сверкающее лезвие казалось тяжелым и острым, угрожающим, будто хранило отпечаток убийств, которые повидало.

— Уверена, — ответила, подавляя это чувство. — Если смогу хоть чем-то помочь… Да просто убедиться, что все будет в порядке.

Йенс бросил в мою сторону последний задумчивый взгляд и сосредоточился на своем пациенте. Потянулся, чтобы взять нож из его рук, но Тео возразил.

— Резать буду сам, главное, вынь потом целиком. От нее в тело вросли нити, довольно прочные, но тянуть придется медленно, чтобы не порвать.

— А что будет, если порвутся? — переспросила я с волнением. Борясь с желанием оттеснить Йенса и все сделать самой, пусть и знала, что он сделает лучше.

— Придется удалять хирургическим путем. Не бойся, до этого не дойдет. Ну что, дружище, ты готов? Предлагаю уже начать. А Стасе вели пока устроить мне постель на какой-нибудь лавке. Из чего-то, что не жалко будет выбросить.

Я было возмутилась, но Йенс опередил. Заявил, что уступит свою кровать, и застелил он ее самым лучшим бельем, и вообще, весь дом в распоряжении гостя, иначе просто-напросто невозможно.

— Зря. Я привык к любым условиям, мог бы и во дворе отлежаться, опасаюсь лишь посторонних глаз. К чему мучить твою служанку, заставляя отстирывать кровь. А матрас и вовсе станет негодным.

— Обижаешь, я вполне в состоянии приобрести новый матрас. Если это все, что тебя беспокоит — начнем. Анастасия, сделайте милость, проверьте, все ли готово в моей спальне.

Разумеется, в спальне соседа мне бывать не приходилось, но я догадывалась, что все там в порядке, более чем. Просто спровадить хотели. Я скрестила руки на груди и демонстративно не сдвинулась с места.

— Можно вообще занять мою, там тоже все готово, — предложила, добавив мысленно: «он в ней все равно ночует чаще чем в своей».

— Нет, — хором ответили они.

Поняв, что ни уговорами, ни хитростью выгнать не получится, попросили сесть куда-нибудь в уголок и не отвлекать. Так, чтобы не смотрела под руку. Но мне и того, что увидела, хватило.

Когда Тео ковырялся ножом в своем боку, его лицо не дрогнуло. Движения оставались четкими и уверенными. Очевидно, не соврал, сумел боль отключить и спокойно резал себя, как кусок говядины. Но не всю — потом за дело взялся Йенс, предварительно дав ему петлю из толстой кожи, чтобы в зубах держал.

И тогда ему стало больно. Настолько, что терпеливый охотник, привыкший выживать в лютых условиях, перенесший множество чудовищных издевательств над собой, терпел с трудом. Я честно старалась не смотреть туда, где Йенс наматывал на стеклянную палочку, как на веретено, что-то похожее на окрашенную кровью паутину. Или тонкие волосы, почти бесцветные, как и у самого Тео. Длинные, словно оплели все тело изнутри, и казалось, пытка длилась бесконечно.

Его лоб, белый как мел, покрылся испариной. Кровь стекала на пол частыми каплями, расползаясь лужей — ну почему так много крови, разве это нормально? Он прерывисто дышал, сжав зубы и судорожно цепляясь за край стула. Но не издал ни звука. Запоздала я пожалела о своей навязчивости. Быть может, не будь меня рядом, он бы позволил себе кричать. Пусть ненамного, но было бы легче…

Йенс завершил свою работу и только тогда заговорил. Усталое лицо, будто не спал несколько ночей, севший вдруг голос.

— Как ты, друг? — спросил он, вынимая изо рта добровольной жертвы импровизированный кляп. — Все прошло хорошо?

Хорошо — это не то слово, которое уместно в данном случае. Хотя… Живой — значит, уже хорошо. Он ведь говорил, что главное аккуратно извлечь эту дрянь. Что через несколько дней обязательно поправится.

— Подожди, — прошелестел Тео, задыхаясь. — Дай мне минуту. Проверить.

Откинулся на спинку стула и обмяк. Испугавшись, что он потерял сознание, я не выдержала и сорвалась с места, но Йенс меня остановил. Жестом велел сесть. Встретившись с ним взглядом, я увидела отражение страдания, которые он причинил и тоже мучился от этого. Как ледяной водой окатило, колени подогнулись сами собой.

— Порядок. Все чисто, — ожил наконец Тео. — Ты ведь запомнил? Про рану…

— Ее нельзя зашивать, простая повязка. Разумеется, я все запомнил. Про рану, про твои микстуры, и про то, что никому тебя нельзя показывать. А теперь позволь-ка. Анастасия, приберите здесь все, пожалуйста. Ведра и тряпки в чулане.

Йенс помог Тео подняться и увел его в спальню, чуть ли не унес — тот едва перебирал ногами. Я тупо смотрела на закрытую дверь, прислушиваясь и не уловив ни звука. С трудом заставила себя пошевелиться, я и дышала-то едва-едва. Сглотнула ком. Тихо, на цыпочках подошла к чулану, роняя что-то с полок, разыскала тряпки.

Глядя, как ведро наполняется водой, я ощутила подступающие слезы. И осознала, что не имею права расклеиться, не мне здесь хуже всех. Вдруг он почувствует? Это я сейчас должна утешать, не он.

— Не смей! — скомандовала себе мысленно.

Помогло. Слезы немедленно высохли. Я не плакала, когда вытирала кровавую лужу, его кровь, и вода быстро окрашивалась красным, и я меняла ее, а она снова окрашивалась. И когда вернулся Йенс и ласково попросил успокоиться и ничего не бояться. И когда мне наконец позволили войти в комнату, где Тео лежал в кровати, на спине, до плеч накрытый белой простыней, и на долю секунды показалось, что он мертвый…

— Стася, — шепнул он еле слышно, и губы дрогнули в слабом намеке на улыбку.

Я приблизилась, села на край постели. Приложила ладонь к его щеке и чуть не отдернула. Прохладная, даже для обычного человека. А ведь он горячее.

— Смелая, — шепот как дуновение сквозняка, тихий-тихий, и дыхание почти незаметное. Ему явно давалось с трудом каждое слово.

— Тсс, отдыхай. Мне Йенс сказал, что ты снотворное выпил, вот и спи. А я просто посижу с тобой, пока не уснешь, ладно?

— Да…

Он лежал неподвижный, бледный, я думала, что не замечу, когда лекарство сработает. Но я как-то сразу почуяла, что он провалился в сон, очень похожий на смерть. Я надеялась, он не сможет уловить, как мое сердце сковал тоскливый ледяной ужас. Вдруг и вправду смерть придет за ним, а мы и не заметим.

Осторожно, чтобы не потревожить, я склонилась и поцеловала его в щеку. Холодная и чуть влажная кожа, будто это не мой Тео вовсе. Запах крови — казалось, он повсюду теперь, весь дом пропитался, и мы тоже. Не отмыть, сколько воду ни меняй.

Стараясь двигаться бесшумно, вышла и прикрыла за собой дверь. Йенс, дожидавшийся в гостиной, предупредил, что это лишнее. В ближайшие часы Тео из пушки не разбудишь, надо только терпеливо ждать и иногда за ним посматривать.

— Присядьте, дорогая, выпейте со мной кофе. Нам не помешает немного взбодриться. Вы вели себя очень смело, он будет благодарен, когда полностью в себя придет.

— За что? Что пол помыла? Это вы все сделали, — возразила, послушно беря в руки чашку и беря кусок шоколадного кекса с поставленного передо мной блюдечка.

Аромат кофе приятно щекотал ноздри, прогоняя другие, страшные запахи. Лучшее средство, ведь недаром в парфюмерных магазинах нюхать предлагают, когда духи выбираешь… Да о чем я думаю, нашла время!

Кофе и шоколад. Всегда любила это сочетание. Я вспомнила, как Тео спас меня от твари, пробравшейся в город, а потом высказывал, что от меня шоколадом несло. Мог ли тогда кто-то из нас подумать, как много мы будем значить друг для друга? И что однажды все закончится здесь, в доме Йенса. С бинтами, запахом крови и лекарств, болью…

Я прикусила губу изнутри. Какая глупость. Ничего не закончится, все только начинается.

Словно услышав мои мысли, Йенс принялся рассказывать, как дальше будет. Объяснил: боль не потому, что он что-то в организме повредил, а свойство печати, иначе бы все ее срывали, едва выйдя за ворота. Она еще сильнее должна была быть, вообще невыносимой, но Тео тоже сильный, переборол чужую магию.

Что кровь вымывает лишнее, и пусть он потеряет очень много, но восстановится и обновит на свежую, не порченую. И это тоже нормально, к лучшему, на зельях и микстурах быстро поправится.

Что восхищен моей храбростью — его самого до сих пор потряхивает, видавшего виды крепкого мужчину. Война не так пугала, как эти их магические штучки, вроде давно живет в кальдере, а все не привыкнет никак.

И вроде бы понимала — нарочно меня успокаивает, на самом деле все может оказаться далеко не так радужно. Но все равно верила. Такой уж Йенс человек, рядом с ним легко поверить, что все наладится. Он поможет, не бросит в беде. Да и не будет никакой беды, вместе мы точно справимся.