Формула фальшивых отношений

ГЛАВА 8

Элли

Эта работа — не шутка. К тому времени, как мы заканчиваем обход, я слабею, смена часовых поясов и жара, исходящая от асфальта, снижают мою энергию до базового уровня, хотя я очень рада быть здесь. К счастью, айтишник Форд, который терпеливо отвечал на все наши вопросы во время часового осмотра паддока, приводит нас обратно в кафетерий, где, к счастью, есть кондиционер. Я беру бутылку воды — стеклянную, пригодную для вторичной переработки — из холодильника и выпиваю половину ещё до того, как подхожу к столу.

На этот раз меню более разнообразное — два мясных блюда с курицей и говядиной, а также фалафели на выбор для веганов. Я выбираю курицу и кладу себе на тарелку горку овощей — гриль, а также салат, чтобы сбалансировать выпечку, похожую на пахлаву, которую я собираюсь съесть после обеда, чтобы пополнить запасы сахара. Я знаю, что это не самый полезный вариант, но я не думаю, что что — либо, кроме сахара и кофеина, поможет мне пережить день.

А вот и вечеринка сегодня вечером, моё первое мероприятие в качестве партнера по связям с общественностью и первый шанс для нас со Стоуном притвориться, что мы безумно влюблены. Я пыталась придумать хороший план, как нам с этим справиться, но я не знаю Оливера. Мне действительно следовало настоять на встрече с ним заранее.

Ему нужно будет вести себя со мной так же, как со своими предыдущими девушками, иначе люди, которые его знают, поймут, что что — то не так. Что, если он очень тактильный парень, и мы будем выглядеть странно, просто стоя рядом, не касаясь друг друга? Или, может быть, он ненавидит публичные проявления чувств, и я буду выглядеть как отчаявшаяся, нуждающаяся женщина, пытающаяся уцепиться за него любой ценой.

Хорошо, что Белла и две другие девушки, с которыми я познакомилась этим утром, заняты своей работой и не смогли присоединиться ко мне на ланч. Белла проницательна, и я знаю, что она заметила бы моё рассеянное состояние, даже если мы встретились только вчера. С моими нынешними партнерами по обеду — Фордом и двумя другими парнями, один из которых из отдела коммуникаций, а другой — аналитик по обработке данных, — я могу вести обычную светскую беседу и, по крайней мере, не вступать в более глубокий разговор.

— Ты придешь на мероприятие сегодня днем? — спрашивает меня Форд, когда мы несем тарелки обратно к стойке.

Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать его, когда он впервые зашел за мной в офис, чтобы провести экскурсию, но это один из тех парней, которых я встретила сегодня утром в лифте. Он примерно моего возраста, симпатичный по ботански, у него добрые зеленые глаза и удивительно глубокий голос.

В начале экскурсии он с надеждой смотрел на меня, как будто задавался вопросом, можем ли мы быть чем — то большим, чем просто коллегами. Но я не стала флиртовать в ответ, поэтому он ухмыльнулся и покачал головой, как бы говоря: я должен был попробовать. Теперь я принимаю его вопрос как просто искреннее приглашение от хорошего парня.

— Я не знаю, — отвечаю я. — Все говорят об этом, как о чём — то важном, но разве машины не такие же, как в прошлом году? Я имею в виду, что они не сильно отличаются из года в год, по крайней мере, на фотографиях.

Он стонет, как будто я нанесла ему смертельный удар.

— Не позволяй никому другому услышать такое, — предупреждает он, в его глазах пляшут искорки веселья. — Особенно гонщикам.

Я помню, как Стоун уставился на меня в своём гараже. Он казался таким напряженным, но в то же время идеально подходил для этой высокотехнологичной среды.

— Ладно, тогда мне, наверное, стоит прийти, просто посмотреть, из — за чего весь сыр — бор, — признаю я.

Форд, как истинный джентльмен, открывает передо мной дверь.

— Команды работали над своими машинами всю зиму, — объясняет он, понизив для меня голос. — Хитрость в том, чтобы иметь лучшую машину на старте, заключается в том, чтобы знать правила досконально, а затем работать в соответствии с ними, доводя каждый элемент до предела. Мы говорим о материалах шасси, сроке службы аккумулятора, устойчивости к ветру. Я имею в виду, что мы потратили месяцы на оптимизацию заднего антикрыла в аэродинамической трубе, чтобы добиться максимального эффекта DRS.

Он дико жестикулирует руками, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться. Он очарователен, взволнован, как ребенок, получивший новую игрушку.

— Ааааа, и я увлекся, не так ли? — он застенчиво улыбается, увидев выражение моего лица. — Прости, я, э — э, нервничаю из — за всего этого.

— Это круто, — я отмахиваюсь от его извинений. — По крайней мере, я знаю, к кому обратиться со всеми своими вопросами.

— Спрашивай. Но сначала нам нужно снабдить тебя рабочим ноутбуком и телефоном. Они тебе понадобятся.

Устройства, которые он мне дает, подержанные, ими раньше пользовался кто — то, кто работал в команде в прошлом сезоне, но они всё равно новее, чем мои личные вещи, о чем я и говорю Форду. Он просит показать мой личный телефон.

— В любом случае, тебе не следует устанавливать на личные девайсы что — либо, связанное с работой, — говорит он мне, просматривая мои настройки. — Но, если ты не возражаешь, было бы здорово установить на них какие — нибудь антивирусные приложения, на всякий случай, — на моё испуганное выражение лица он вздыхает и добавляет:

— Шансы на то, что твои устройства будут взломаны, невелики, но мы говорим о коммерческой тайне стоимостью в миллионы долларов. Не пользуйся никакими открытыми сетями Wi — Fi, не переходи по странным ссылкам в электронных письмах или переписке, и если что — нибудь покажется тебе хотя бы отдаленно странным, немедленно приходи ко мне, хорошо?

Я обещаю ему, что буду осторожен и позволю ему настроить функцию отслеживания на моем телефоне и подключить ее к моим рабочим устройствам, чтобы я мог найти их, если где — нибудь потеряю. Затем я записываю все его инструкции в свой ежедневник на всякий случай. Я всегда пользовалась ручкой и бумагой, и, по крайней мере, мой ежедневник нельзя взломать. Я оставляю Форда заниматься его работой и нахожу свой кабинет, который делю с несколькими подчиненными Беллы. Я узнал, что она является помощником директора по коммуникациям команды Titan и курирует любые публичные интервью, в которых участвует команда, а также официальные аккаунты обоих гонщиков в социальных сетях.

Конечно, у Стоуна нет личного инстаграма. Фотографии с ним сделаны профессионалами, и, насколько я понимаю, большинство из них сделаны Эви. Она потрясающая, и я делаю пометку в своем ежедневнике, чтобы спросить её, могу ли я поискать среди её снимков фотографии конкретных спонсорских баннеров и автомобильных наклеек, изображения, которые я могла бы использовать, чтобы продемонстрировать нашу благодарность за их поддержку. Мы с миссис Фостер уже говорили об этом, и я хочу немедленно приступить к составлению своего списка дел.

Я собираюсь выпить третью чашку кофе за день, когда Диана появляется перед моим столом, её руки нервно трепещут по бокам.

— Пора, — говорит она мне. — Белла послала меня забрать тебя.

Я опускаю взгляд на свой ноутбук и незаконченное электронное письмо, которое надеялась написать. Затем я вспоминаю, как хорошо Оливер выглядел в своём гоночном костюме на снимках Эви из прошлого сезона, и решаю, что женщина, влюбившаяся в гонщика, хотела бы видеть его как можно чаще, поэтому я закрываю свой компьютер и запираю за собой дверь офиса.

— Показывай дорогу, — говорю я Диане.

Мы встречаемся с Беллой перед кафетерием, где она ждет в гольф — каре, её пальцы барабанят по рулю.

— Пошли! — она машет нам рукой. — Эви пришлось уйти, сегодня у неё официальные съемки.

Диана нервно сглатывает.

— Эм, Элли? Ты не возражаешь, если я сяду впереди? Меня укачивает в машине, а Белла водит…

— Рискованно? — уточняю я, ухмыляясь.

Я ныряю на узкое заднее сиденье и понимаю, что там нет ремней безопасности, что неудивительно, учитывая, что этот автомобиль не предназначен для высоких скоростей. Но Белла нажимает на акселератор, и мы рвемся вперед, что заставляет меня вцепиться в сиденье перед собой для опоры.

— И как мы так быстро едем? — спрашиваю я. Диана визжит, когда мы сворачиваем за угол и мчимся по обсаженной пальмами пешеходной зоне, ведущей к беговой дорожке.

Белла громко хихикает и объезжает мусорный бак.

— Возможно, наши механики немного поработали с этими малышками.

— Теперь я рада, что ничего не ела с обеда, — кричу я с заднего сиденья.

Шум толпы усиливается по мере того, как мы приближаемся ко входу на трассу. Из динамиков льется музыка, и хотя я слышала, что трибуны сегодня не будут заполнены полностью — по гоночной трассе не будут ездить, это произойдет завтра во время предсезонных тестов, — сотни людей все равно пришли, чтобы впервые увидеть новые машины лично.

Белла подъезжает к остановке рядом с другими такими же гольф — карами, и я выпрыгиваю, радуясь, что сегодня надела балетки, потому что меня немного шатает после этой поездки. Я беру Диану под руку, и она улыбается мне, качая головой.

— Я люблю свою работу, — признается она. — Но, несмотря на то, что говорит Белла, я никогда не привыкну к тому, как водят эти люди.

Наша подруга демон — скорости уже машет нам, приглашая присоединиться к ней. Она показывает свой пропуск охраннику, мы делаем то же самое и следуем за ней через боковую дверь с табличкой ‘только для сотрудников’ и вверх по металлической лестнице. Мы выходим на трибуны, которые кажутся странно пустыми, пока я не понимаю, что их всё ещё строят к следующим выходным, когда сезон официально начнется.

— Это совершенно безопасно, — уверяет меня Белла и протискивается в первый ряд. — Отсюда у нас будет лучший вид.

Я сажусь рядом с ней, вглядываясь вниз, на трассу. На ней припаркованы два длинных ряда автомобилей, накрытых защитной тканью, в ожидании торжественного открытия.

— Никому не разрешается приближаться к ним, — Белла открывает пакет с мармеладными мишками и протягивает их нам. — Пока съемочная группа не будет готова. Вот они, прямо там.

Я прослеживаю за ее взглядом и вижу, что там стоят несколько мужчин, вооруженных камерами, за которыми тянутся кабели, и несколькими микрофонами.

— Вау, — я прикрываю глаза рукой. Мне кажется, я замечаю голливудского актера, сидящего на трибунах слева от нас, на одном из лучших мест прямо у финишной черты. У меня никогда не получалось запоминать их имена, но, кажется, я видела его в романтическом сериале несколько лет назад.

До сих пор мне и в голову не приходило, что, если повезет, я могу встретить на этой трассе каких — нибудь известных людей. Что ж, фанаты Формулы–1 сочли бы меня счастливицей за то, что я уже встретила их кумиров, но всё же голливудские знаменитости почему — то кажутся круче.

Диана роется в своей сумочке — тоже от Кейт Спейд, как и у меня, что заставляет меня задуматься, встречает ли Белла всех новых сотрудников приветственным набором — и протягивает мне многоразовый пластиковый контейнер, полный ломтиков дыни.

— Вы, девочки, пришли подготовленными, — говорю я, откусывая кусочек. — Спасибо, что накормили меня. Я куплю нам выпивку на сегодняшней вечеринке.

Белла и Диана переглядываются, затем разражаются хихиканьем.

— Что? — спрашиваю я.

— Это открытый бар, дорогая, — Белла похлопывает меня по плечу. — Серьезно, не волнуйся об этом.

Точно. Мне следовало бы догадаться — и теперь я чувствую себя немного глупо.

— О, вот и они, — восклицает Диана, подпрыгивая на своем сиденье, когда первые четыре гонщика выезжают на трассу.

Насколько я могу судить, это не гонщики Титанов, но с такого расстояния я не могу разглядеть эмблемы команды на их форме.

— Мне не терпится увидеть машины Vogel. В прошлом году они были самыми красивыми на стартовой решетке, — добавляет Диана.

Белла бросает на неё лукавый взгляд, хотя тоже наклоняется вперед.

— По — моему, это было связано не столько с машиной, сколько с Граффом.

Я узнаю имя одного из гонщиков немецкой команды. В прошлом сезоне их машины были черными, и должна согласиться с Дианой, они были очень элегантными.

— Заткнись, — бормочет Диана. — Я хочу сохранить эту работу, ты же знаешь. Кроме того, я бы никогда не стала встречаться с гонщиком.

Белла сочувственно кивает ей.

— Умница.

Я перевожу взгляд с одну на другую. Судя по тому, как Белла отреагировала на легкое поддразнивание Уэстона Адамса этим утром, я подумала, что у них наверняка есть какая — то история, но, возможно, я ошибаюсь. И всё же что — то в словах Дианы беспокоит меня.

— Ты действительно потеряешь работу, если будешь встречаться с кем — то из другой команды? — спрашиваю я. Белла склоняет голову набок.

— Ну, нет, это было бы нелегко, не так ли? Люди будут задаваться вопросом, какими секретами вы оба делитесь. Лучше всего держать всё при себе.

Я смотрю вниз на всё ещё закрытые машины, гадая, что она скажет, когда узнает о моих отношениях с Оливером.

— В этом году они сменили форму, — комментирует Белла, когда на трассу выходит всё больше водителей. — Держу пари, Адамс закатит истерику. Он такой тщеславный.

Я едва удерживаюсь, чтобы не взглянуть на Диану, чтобы посмотреть, не считает ли она, что Белла слишком сильно возражает. Я не хочу никого настраивать против себя, и что — или с кем — делает Белла — это её личное дело. Вместо этого я спрашиваю:

— Откуда ты знаешь? Я про форму. Ты сказала, что выросла на автодроме, но как ты с этим связана?

Моя новая подруга драматично вздыхает.

— Я не афиширую это, но рано или поздно ты об этом услышишь, — её губы кривятся в усмешке. — Бенджамин Хёрст — мой отец. Да, у меня фамилия матери. Нет, на самом деле я не видела её десять лет. Я могла бы заниматься буквально любой другой работой в мире, но по какой — то богом забытой причине я люблю это дело, так что я здесь.

На протяжении всего этого краткого изложения её голос остается тщательно нейтральным.

— Эм, — я поворачиваюсь к ней лицом. — Нужно многое переварить.

Она дочь Бенджамина Хёрста? Почему её отец не нанял её в качестве девушки Оливера? Это, безусловно, был бы самый простой вариант, и у неё есть образование по связям с общественностью, так что она идеально подошла бы для этого.

— Расскажи об этом, — бормочет Диана с другой стороны от Беллы.

— Тише, — говорит Белла своей подруге. — Или нам придется обсудить, почему женщина, которая ежегодно жертвует тысячи долларов экологическим благотворительным организациям, занимается одним из наименее экологичных видов спорта в мире.

Щеки Дианы покрываются густым румянцем.

— Я просто не могу оставить эти деньги при себе. Их нужно потратить на что — то хорошее. Кроме того, "Формула–1" работает над сокращением выбросов углекислого газа. Их количество растет с каждым годом.

Они пристально смотрят друг на друга. Я прочищаю горло.

— Итак, эм, почему ты решила работать на Титанов, а не на другую команду?

Белла прекращает игру в гляделки с Дианой и прижимается плечом к плечу подруги. В свою очередь, Диана, мягко улыбаясь, предлагает ей кусочек дыни.

— Мой отец взорвался бы, если бы я выбрала другую команду, — говорит мне Белла. — Однако я проходила интервью вслепую, так что это не значит, что я получила работу из — за кумовства.

Это важно для неё, и я понимаю. Я не могу представить, каково это — иметь отца — генерального директора в таком конкурентном бизнесе.

— А вот и Уэст, — внезапно говорит Диана, выпрямляясь. — Ого, ты не шутила насчет формы.

Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, на что она указывает. И вот они, Адамс и Стоун, идут бок о бок, держа в руках шлемы. На фотографиях прошлого сезона их костюмы были темно — синего цвета с некоторыми белыми деталями, но в этом году они в основном белые, с синими полосками на рукавах и по бокам штанин.

— Они похожи на астронавтов, — Белла достает из сумки маленький бинокль и смотрит в него. — Боже мой, Адамс хмурится, как будто ему жмет резинка трусов. Он так зол.

На этот раз я не могу удержаться и смотрю на Диану, которая встречается со мной взглядом, затем поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— Вот, — Белла вкладывает бинокль мне в руку.

Я, прищурившись, смотрю на них, но сосредотачиваюсь не на Адамсе. Вместо этого я нахожу Стоуна и даю себе минутку полюбоваться мужчиной в гоночной форме. Несмотря на жару, форма всех гонщиков застегнута до подбородка, вероятно, для фотографий. Пока я смотрю, Стоун проводит рукой по своим коротким волосам, его глаза прищуриваются от яркого солнца.

Он выглядит чертовски потрясающе. Костюм облегает его высокую мускулистую фигуру и демонстрирует широкие плечи и узкие бедра. Он, наверное, самый красивый гонщик на трассе, или, может быть, я просто предвзята, потому что он скоро станет моим парнем.

Затем я сосредотачиваюсь на Адамсе, который стоит рядом с ним. Я не могу отрицать, что он тоже красив в типично американском смысле, с четкими чертами лица, высокими скулами и волевым подбородком, голубыми глазами и светлыми волосами. Я понимаю, что Белла видит в нем, но если бы мне пришлось выбирать между ним и Стоуном по — настоящему, я бы даже не колебалась.

Я размышляю, хорошо это или плохо, что меня привлекает мужчина, с которым я буду фальшиво встречаться следующие десять месяцев, когда из динамиков раздается голос диктора, и небольшая толпа, занявшая главную зону на трибунах, сходит с ума.

— Боже, надеюсь, инженеры хорошо поработали в этом году, — говорит Белла, сцепив руки на коленях. — Вот увидишь, это не мы участвуем в гонках, но когда они побеждают, мы все это чувствуем.

Диана ухмыляется.

— Это дико, не так ли? Я даже не люблю машины, и моя зарплата не меняется независимо от того, выигрывают они или нет, но в этом что — то есть. Прошлый сезон был невероятным.

В этот момент к машинам подходит группа мужчин, некоторые из которых одеты в костюмы западного стиля, в то время как другие одеты в традиционную арабскую белую одежду. Они занимают места у машин, и как только ведущий дает им разрешение, они снимают тонкие чехлы, которые драматично вздымаются.

И вот они, двадцать машин, сверкающих в лучах послеполуденного солнца, готовых к гонкам на весь сезон. Все они безупречны, на них нет ни единой царапины, и даже я чувствую важность этого момента.

— Почему это так важно? — спрашиваю я.

— Ну, — говорит Белла. — Конечно, многое из этого делается для показухи. Мы создаем ажиотаж перед официальным началом сезона. Но за эти годы правила сильно изменились. Раньше команды могли тестировать свои машины на трассе в течение всей зимы, устраняя все неполадки, но теперь, начиная с завтрашнего дня, у нас будет три дня тестов, во время которых они увидят, все ли работает так, как должно. Затем начнется первая гонка в следующие выходные

Затем она встает и протягивает мне ключи от гольф — кара.

— Вы двое можете вернуться в офис без меня. Увидимся вечером на вечеринке.

Я беру ключи, но бросаю взгляд на Диану, чтобы понять, хочет ли она их взять.

Но она пожимает плечами.

— Я не вожу машину.

Это необычно, особенно для человека, работающего в гоночной индустрии, но она не вдается в подробности, поэтому я не лезу не в своё дело.

— Куда ты идешь? — вместо этого я спрашиваю Беллу, заинтересованная её внезапным уходом.

Она указывает на трассу.

— Интервью. Много — много интервью, — в её устах это звучит как рутинная работа, но её голубые глаза блестят от возбуждения. Помахав рукой, она уходит, оставляя нас с Дианой на трибунах одних.

— Она может быть разной, — тихо говорит Диана, её взгляд устремлен на машины и гонщиков. — Но как только она впускает тебя в свою жизнь, она становится удивительной. Чрезвычайно преданной. Но если ты попытаешься причинить боль тому, кого она любит, она может стать жестокой.

Удивленная этим предупреждением, я изучаю её профиль.

— Тогда хорошо, что у меня совсем нет такого намерения.

Полные губы Дианы на мгновение сжимаются, затем она выдыхает.

— Это хорошо, — она слегка улыбается мне. — Ты готова идти? Эта жара убивает меня.

Я не пытаюсь убедить её остаться. Что бы она ни имела в виду, мне придется быть осторожной. Последнее, чего я хочу, — это создавать драму в команде, тем более что я здесь по прямо противоположной причине. Впервые я думаю, что было бы проще, если бы хотя бы несколько людей знали о нашей схеме, но решать не мне. Мне просто нужно сделать то, что Форд сказал мне сегодня — изучить правила, а затем сделать всё возможное в соответствии с ними.

В своем гостиничном номере я поддаюсь желанию вздремнуть после ужина, но сначала ставлю два будильника и убираю телефон подальше от кровати, так что мне придется встать, чтобы выключить его. Усталость подводит меня, стресс моего первого рабочего дня сочетается с остаточной сменой часовых поясов. Я просыпаюсь дезориентированная и всё ещё уставшая, но быстрый душ помогает, и к тому времени, когда Диана стучит в мою дверь, как мы договаривались ранее, я готова, на мне элегантное маленькое черное платье и черные туфли — лодочки. Я решила, что это самый безопасный вариант, и когда я вижу Диану в великолепном изумрудном коктейльном платье, которое идеально облегает её изгибы, я рада, что не выбрала один из более простых сарафанов, которые привезла с собой.

— Насколько шикарной будет эта вечеринка? — спрашиваю я, когда мы спускаемся в вестибюль и садимся в такси, которое вызвали для нас.

Диана пристегивает ремень безопасности.

— Очень шикарно. Там будут все. Сотрудники из отдела планирования выкладываются по полной ради первого мероприятия сезона. Ты познакомишься со многими спонсорами и так далее. Но это ничто по сравнению с первым гала — концертом, по крайней мере, так сказала Белла. Однако на него приглашаются только гонщики и важные люди из команды.

Я смотрю на сверкающие здания вдалеке, на экстравагантные отели, все в огнях. Бурдж — Халифа сверкает в ночи, льдисто — голубой шпиль возвышается над городом.

— Я всё ещё не могу поверить, что я на самом деле здесь, — бормочу я, прижимаясь лицом к окну машины так близко, что мой лоб касается прохладного стекла.

Некоторое время Диана молча наблюдает за мной.

— Как получилось, что ты подала заявление на эту должность?

Я замираю, затем заставляю себя сделать спокойный вдох. Я знала, что рано или поздно этот вопрос возникнет, особенно после того, как стало ясно, как мало я знаю об этом виде спорта.

— Моя начальница предложила мне это, — говорю я, стараясь быть как можно ближе к правде. — И деньги действительно хорошие. К тому же, я смогу посмотреть мир.

Я киваю в сторону открывшегося вида, и Диана хмыкает в знак согласия. Но я знаю, что её это не до конца убедило. Белла, может, и сообразительна, но Диана более спокойна, она наблюдает и оценивает. Я ещё не очень хорошо знаю их обеих, но мне не нравится, что мне приходится строить нашу дружбу на лжи.

К счастью, больше она ничего не спрашивает. Мы подходим ко входу в место проведения мероприятия, которое Титаны выбрали для вечеринки. Мне было интересно, почему мы не могли провести её в нашем отеле, но причина довольно скоро становится ясна — здание отеля, каким бы шикарным оно ни было, недостаточно велико для проведения подобной вечеринки. Фанаты толпятся у входа, их телефоны мигают, пока они делают снимок за снимком, а несколько охранников в черных костюмах наблюдают за происходящим с настороженным и мрачным выражением лица.

— Знаешь, что дико? — бормочет Диана, пока мы показываем свои удостоверения личности и ждем, пока нас отметят в списке гостей. — По всему городу проходит ещё девять точно таких же вечеринок, как эта.

По одной на каждую из десяти команд, хотя эта, вероятно, одна из крупнейших, а "Титан" — команда — победитель.

— Я работала в спортивной индустрии, но ничего подобного не было, — признаю я.

В вестибюле полно народу, но я никого не узнаю. Вот почему я держусь поближе к Диане, которая, кажется, знает это место. Она ведет нас к массивным стеклянным дверям, из — за которых доносится музыка, а гул толпы заглушается глубокими басами.

— Я думала, это будет коктейльная вечеринка, — почти кричу я ей на ухо, чтобы меня было слышно сквозь шум. — С канапе и шампанским.

Диана улыбается мне.

— О, там будет шампанское. И ты услышишь речи всех важных людей. Но этим парням нравится притворяться крутыми, поэтому они всегда нанимают ди — джея, — она указывает на сцену в другом конце зала. — Мне всегда жаль беднягу. Трудно быть оптимистичным и играть хорошую музыку, когда твоя аудитория — это кучка людей в костюмах с дерьмовыми танцевальными движениями.

Мы находим Беллу, которая уже чувствует себя в своей стихии, сногсшибательную в серебристом коктейльном платье, которое выделяется, но не слишком роскошно. Диана ускользает, чтобы взять бокал шампанского, пока Белла водит меня по залу, представляя меня людям, одному за другим.

— Как тебе удается запоминать все их имена?

Я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь запечатлеть в памяти имена последней пары. Мистер и миссис Сааб были добры ко мне и очень важны для команды, поэтому я не могла забыть о них.

Моя начальница, миссис Фостер, похоже, тоже выполнила свою часть работы, потому что несколько человек, с которыми мы разговаривали, узнали меня по имени. Я благодарна за представление, особенно потому, что это означает, что я произвела на неё достаточно хорошее впечатление, чтобы заслужить её помощь.

— У меня есть цифровой файл с их фотографиями, именами и любой информацией, которую я узнаю о них, — Белла достает свой телефон, чтобы показать мне невероятно упорядоченное портфолио людей. — Если ты переживешь наши летние каникулы и не убежишь с криками, я поделюсь этим с тобой.

Она улыбается, но я знаю, что она шутит только наполовину. В таких местах, вероятно, массовая текучка кадров.

— Не волнуйся, — говорю я ей, уже оглядывая толпу в поисках новых спонсоров. — Я здесь, чтобы остаться.

Белла ведет меня к группе мужчин, стоящих со стаканами виски в руках. Один из них — Уэст Адамс, которого Белла быстро игнорирует и обходит высокого мужчину с густыми, слегка седеющими волосами.

— Элли, это Бенджамин Хёрст, руководитель команды и генеральный директор, — говорит она. — Папа, это Элли Кин, наш новый партнер по связям с общественностью.

Мистер Хёрст, человек, ответственный за то, что я Дубае, пожимает мне руку с нейтральным выражением лица.

— Добро пожаловать, Элли. Надеюсь, ты хорошо устроилась?

— Да, сэр, — отвечаю я, расправляя плечи. — Все очень помогли мне, так что пока это был хороший опыт. Я надеюсь быть полезной для команды.

Он кивает, затем возвращается к разговору с Адамсом и другим мужчиной, которого Белла представляет как Питера Ваннье, менеджера Адамса. Вежливо выждав пару минут, мы отходим от них, и Белла тяжело вздыхает. Я смотрю на неё, но она лишь качает головой, поэтому я не комментирую то, как Уэст пялился на неё все то время, пока мы стояли с ними.

— Ты ему нравишься, — говорит она вместо этого, наклоняясь ближе, чтобы прошептать мне на ухо. — Я имею в виду моего отца. Это хороший знак. Ему не многие нравятся.

Я поджимаю губы.

— Откуда ты знаешь? Он едва сказал мне два слова.

— Он этого не показывает, но я знаю его достаточно хорошо, — загадочно отвечает она. — Делай свою работу хорошо, и у тебя здесь всё будет в порядке.

Мой желудок скручивает от чувства вины за то, что мне приходится хранить от нее такой большой секрет. Если она когда — нибудь узнает, это будет предательством для неё, и не без оснований — она была добра ко мне, хотя мы, по сути, всё ещё незнакомы.

— Мне нужно в уборную, — говорит она затем. — Справишься сама?

— Конечно, — говорю я. — Я возьму что — нибудь выпить в баре. Хочешь чего — нибудь?

Она качает головой и исчезает в толпе. Я направляюсь к переполненному бару, уставившись на свой телефон. Я делаю быстрые заметки о людях, с которыми Белла познакомила меня сегодня вечером. Хотя она, по понятным причинам, защищает свой цифровой справочник, это не значит, что я не могу создать свой собственный.

Именно тогда в моей голове вспыхивает воспоминание, что — то, сказанное Вероникой, когда мы обсуждали мою роль в команде Титанов.

«Атаки происходят из разных источников, так что это должен быть кто — то с хорошими связями».

Нет. Конечно, это не Белла замышляет разрушить жизнь Оливера? Какой у неё мог быть мотив для этого? Затем я думаю о Уэсте и моём подозрении, что у них, должно быть, была общая история. Если она пытается уничтожить Оливера, чтобы помочь Уэсту выиграть Чемпионат…Нет, она бы этого не сделала. Репутации её отца был бы нанесен смертельный удар, если бы об этом стало известно.

Я поворачиваюсь на месте, ища её в толпе. Если бы я могла остаться с ней до конца вечера…

Какой — то мужчина врезается в меня и тихо восклицает:

— Чёрт. Смотри, куда идешь.

— Мне так жаль, — быстро говорю я, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Он красив и почти такого же роста, как Оливер, его волосы коротко подстрижены по бокам и длиннее на макушке. Он изучает моё лицо и улыбается, но мне не нравится, как его взгляд задерживается на мне, поэтому я бормочу ещё одно извинение и обхожу его, протискиваясь в промежуток между двумя группами людей.

На одном конце длинной стойки возвышается пирамида купе с шампанским, подсвеченных сзади и мерцающих золотом. Я смотрю на это с опаской — один неосторожный толчок, и всё это может рухнуть. Но я не могу отрицать, что это выглядит фантастически, именно так, как я представляла себе вечеринку такого масштаба. Приглушенный свет, мерцающий декор, а теперь ещё и шампанское — всё это привносит нотку гламура.

И я здесь, делаю всё возможное, чтобы не ошибиться и не выставить себя аутсайдером.

Одному из барменов требуется некоторое время, чтобы заметить меня, но я, наконец, заказываю газированную воду и, облокотившись на стойку, жду, когда мне принесут.

— Привет, — произносит мужской голос прямо у меня за спиной.

Я напрягаюсь, думая, что это тот мужчина, которого я видела раньше, но оборачиваюсь и вижу Оливера Стоуна, стоящего там с бокалом в руке.

— О, привет, — я облегченно улыбаюсь.

На нем пиджак и сшитая на заказ рубашка с расстегнутым воротом и без галстука. Образ на удивление повседневный, но ему удается выглядеть в нём хорошо. Он достаточно красив, и в сочетании с его дорогими часами, туфлями и стаканом для виски этот наряд не выглядел бы неуместно даже на обложке журнала.

Он подходит ближе, нависая надо мной, и спрашивает:

— Ты любишь изюм?

Я растерянно моргаю, глядя на него.

— Прости?

Из — за громкой музыки, разносящейся по воздуху, я, вероятно, ослышалась.

Но в его глазах пляшут искорки юмора, и он повторяет:

— Ты любишь изюм?

— Нет, не очень, — отвечаю я, гадая, к чему он клонит.

— Как насчет свидания?³ — спрашивает он.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, затем я стону, хлопая себя рукой по лбу.

— Боже мой, это было ужасно.

Он насмешливо хмурится на меня.

— Эй, ты сказала, что я должен пофлиртовать с тобой.

— И это лучшее, что ты смог придумать? — я качаю головой. — Ты решил поискать саму банальную фразу на свете?

— Да, — признает он. — Но в свою защиту скажу, что у меня сегодня был напряженный день.

Несколько человек переминаются у него за спиной, и он подходит ещё ближе, кладет руку на стойку рядом со мной и поворачивается так, что заслоняет меня от толпы. Мне нравится быть к нему так близко. Моя мама всегда говорила мне доверять своей интуиции, и, в отличие от парня, с которым я столкнулась ранее, от Стоуна у меня хорошее предчувствие. Я беспокоилась о том, что мне придется проводить с ним время — не зайдет ли он в этом соглашении слишком далеко. Но теперь, когда он достаточно близко, и я чувствую приятный аромат его лосьона после бритья, я не чувствую в нем ничего странного

.

— Просто для протокола… — он наклоняется, чтобы нас не подслушали. — Если бы тебе не нужно было изображать, что я произвел на тебя впечатление, подействовали бы на тебя эти банальные фразочки?

Я морщусь.

— Не совсем. Я удивлена, что у тебя нет ничего наготове.

Оливер выпрямляется и одаривает меня сногсшибательной улыбкой, благодаря которой в прошлом он много раз работал моделью.

— Обычно мне не приходится ими пользоваться. Женщины и без них окружают меня.

Стараясь не поддаваться впечатлению от того, насколько он красив, я сильно закатываю глаза.

— Вау, твоё эго такое же большое, как я и представляла, — затем я серьезно смотрю на него. — Именно поэтому мы здесь, в этой ситуации.

На его лице мгновенно появляется раскаяние.

— Прости. Но ты сама спросила.

Верно. Тем не менее, я должна прояснить ему одну вещь.

— Пока действует наше соглашение, ты не можешь встречаться с другими, — говорю я своим лучшим строгим голосом. — Это полностью разрушило бы всё, чего мы пытаемся достичь.

— Ревнуешь?

Я бью его в грудь тыльной стороной ладони и быстро отстраняюсь, когда костяшки моих пальцев ударяются о твердые мышцы.

— Сосредоточься, Стоун. Ты с кем — нибудь встречаешься?

— Нет, — серьезно отвечает он. — Я весь твой.

От его слов у меня внутри все переворачивается от какой — то нечестивой смеси возбуждения и триумфа. Я безжалостно подавляю это чувство, сдерживая себя. Сейчас не время, не место и не тот мужчина, к которому стоит испытывать эти чувства.

И я знаю, что он не это имел в виду. Он прочищает горло и хмурится, затем открывает рот, как будто собирается взять свои слова обратно. Тьфу. Нам придется поработать над тем, чтобы чувствовать себя более комфортно друг с другом, иначе все поймут, что мы притворяемся.

Чтобы скрыть смущение, я поворачиваюсь обратно к бару.

— Мой напиток готовится целую вечность.

Стоун приходит в себя и предлагает мне свой напиток.

— Можешь попробовать мой.

Я удивленно поднимаю брови.

— Правда? Но, э — э, нет, спасибо, я не пью на работе.

Он смеётся над этим.

— Ты говоришь как полицейский. Это не скотч.

— Хорошо, — я осторожно беру у него стакан и делаю глоток. — Подожди, это чай со льдом?

— Я не пью много в сезон. Мало кто из нас пьет, — его голос похож на заговорщический шепот, низкий и слишком интимный, когда он забирает свой бокал обратно. — Но никому не говори, иначе я могу потерять все свои очки крутого парня.

Бармен привлекает моё внимание и подает мне газированную воду, которую я заказала в виде коктейля, с кубиками льда, долькой лайма и соломинкой.

Я постукиваю стаканом по стакану Стоуна и говорю:

— Я научилась этому у своей начальницы Вероники. Она не пьет, но они всегда готовят ей напиток, как коктейль. Люди видят то, что они хотят видеть.

Поблизости вспыхивает камера, и он инстинктивно наклоняет голову, вздрагивая. Моё сердце сочувствует ему, потому что я бы тоже боялась камер, если бы мою жизнь пытались разорвать на части стервятники.

— Эй, — я подхожу к нему ближе. — Мы разберёмся с этим, хорошо? Я здесь, чтобы помочь. Тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы произвести на меня впечатление. Делай свою работу, а я буду делать свою.

Стоун сглатывает, его горло судорожно сжимается, затем он коротко кивает мне.

— Хорошо.

Затем он проверяет время на своих часах Magnus Wagner, которые, вероятно, стоят дороже, чем аренда моей маленькой квартиры в Саванне на целый год, и я напоминаю себе, что теперь играю на другом уровне. Мне придется надрывать задницу, чтобы добиться успеха, потому что люди, которые охотятся за Стоуном, должно быть, имеют связи.

— Мне нужно идти, — он бросает взгляд в сторону сцены. — Время выступлений.

— Когда мы можем встретиться? — быстро спрашиваю я. — Чтобы обсудить нашу стратегию, я имею в виду.

Он оглядывается на меня, уголок его рта приподнимается.

— Стратегию, да? Не волнуйся, я найду время и дам тебе знать.

И он снова стал таким же отстраненным.

— Это не сработает, — возражаю я. — Кто знает, что планируют журналисты, пока мы разговариваем. Нам нужен какой — нибудь контент для публикации в ближайшее время, например, наши фотографии на свидании или что — то в этом роде, чтобы мы могли предотвратить то, что они готовят.

Он мгновение смотрит на меня, затем вздыхает и достает свой телефон. Он несколько раз пролистывает экран и что — то печатает, затем говорит:

— Ну вот. Теперь у тебя есть доступ к моему календарю, как и у остальных членов моей команды.

Взволнованная, я достаю телефон из клатча, затем смотрю на разноцветное чудовище, представляющее собой расписание тренировок и гонок Стоуна. Мне нравится планировать так же сильно, как и любой другой девушке, но…

— У тебя почти нет свободного времени, — я встречаюсь с ним взглядом, в ужасе за него. — У вас, гонщиков, вообще есть жизнь?

— В этом весь бизнес, детка, — растягивает он слова.

В тот момент, когда слово “детка” слетает с его губ, мы оба напрягаемся.

Затем он прочищает горло.

— Прости, я не имел в виду…

— Всё в порядке, — перебиваю я. — Наверное, нам стоит привыкнуть к этому.

Стоун кивает, по — прежнему молча. Но на его телефоне загорается сообщение, отвлекающее его внимание. Он вздыхает и наклоняется ближе, его рука касается моей поясницы.

— Скоро увидимся, Кин.

Я замираю на месте, слишком сильно пораженная этим небольшим контактом. Он хмуро смотрит на меня, но его телефон снова жужжит, поэтому он просто качает головой и уходит, растворяясь в толпе. Я прислоняюсь спиной к барной стойке и сжимаю в руках стакан с прохладной газированной водой, чтобы успокоиться.

Взглянув на календарь Стоуна, я понимаю, что договориться с ним о свиданиях будет сложнее, чем я думала. Я представляла, что буду просто приходить к нему, ходить на свидания через день и сопровождать его на все общественные мероприятия, но, судя по его расписанию, в ближайшие пару недель у него их будет очень мало.

Моя работа, и Стоуна, зависит от этого, и я не могу потерпеть неудачу. Я думаю о том, как была бы разочарована Вероника, если бы я, прихрамывая, вернулась в Саванну после двух дней работы, и я знаю, что это поколебало бы её веру в меня.

Мне нужно придумать что — нибудь получше.