Формула фальшивых отношений

ГЛАВА 16

Оливер

— Проверка связи, — голос Бена звучит громко и отчетливо. — С нашей стороны все хорошо, Оливер”.

— Понял, здесь тоже всё хорошо, — отвечаю я.

Солнце садится над Дубаем, но дневная жара ещё держится на асфальте. Трасса освещена прожекторами для этой ночной гонки, первой из нескольких в этом сезоне. Это не моё любимое время суток для гонок, я предпочитаю утренние заезды, когда ещё свежо, но сама трасса в Дубае потрясающая. Организаторы не пожалели средств, готовя её к новому сезону, и я знаю, что зрителям тоже понравится.

Раздается слабый треск помех, и мой гоночный менеджер Пол Стэтхэм выходит на связь, его спокойный голос мгновенно переводит меня в гоночный режим. Он будет единственным, кто будет разговаривать со мной на протяжении всей гонки, если только не произойдет что — то непредвиденное.

— Хорошо, Оливер. Нам предстоит пройти долгий путь, чтобы подняться на подиум, так что будь умнее, — говорит он. — На первом повороте держись подальше, мы не хотим никаких повреждений ещё до начала гонки.

Помимо того, что я не смог улучшить время прохождения круга во вчерашней квалификации и финишировал четвертым, мы были отстранены от стартовой сетки на десять мест, потому что специалистам пришлось заменить мою испорченную коробку передач, половину ходовой части и переднюю ось. Потеря позиции раздражает. Прошло много времени с тех пор, как я стартовал так далеко от поул — позиции, и фонари, висящие над трассой, отсюда кажутся смехотворно маленькими.

— Я знаю, — говорю я Стэтхэму. — Я не облажаюсь.

Я ослабляю хватку на руле и сосредотачиваюсь на своем дыхании. Одна из лучших вещей, которым Этьен когда — либо учил меня, — это как очистить свой разум и отбросить всю эту чушь. Я не выиграл бы два чемпионата, будучи таким вспыльчивым, как Моро, и я знаю, что сегодня мне понадобится полное спокойствие, чтобы обогнать одиннадцать или двенадцать машин впереди меня, заработать несколько хороших очков для команды и завоевать свой первый трофей в сезоне.

Шум толпы усиливается по мере того, как часы отсчитывают время. Моя машина урчит подо мной, готовая к гонке. Я доверяю своей команде в том, что они исправили вчерашнюю странную ошибку, и я знаю, что наши машины одни из лучших на стартовой решетке.

— Удачи, — говорит Стэтхэм.

Один за другим загораются красные стартовые огни. Фанаты кричат, хотя я едва слышу их из — за рева двадцати двигателей.

Фары выключаются, и я широко разворачиваюсь, проезжая Нанга и Торреса ещё до того, как мы достигаем первого поворота. Там я уступаю одно место Торресу, который подъезжает ко мне неудобно близко, поэтому я пропускаю его, но мгновение спустя он расплачивается за свое нетерпение, когда Йохансен подрезает ему переднее антикрыло с другой стороны. Это будет стоить ему дополнительных пяти секунд в боксе. Его команде придется заменить сломанную деталь. Я сдерживаю желание кинуть улыбку в его сторону, когда обгоняю его на следующем повороте.

На первом круге многолюдно, ненадолго поднимается желтый флажок из — за какого — то мусора на дороге, но через несколько мгновений его поднимают. Из — под днищ машин вокруг меня летят искры. Первый круг — сплошное месиво, желтый флаг ненадолго поднимается из — за какого — то мусора на дороге, но через несколько мгновений его снимают. Из — под днищ машин вокруг меня летят искры. На слишком ярких экранах по бокам трассы я вижу, как Графф, Адамс и Рейвенскроф отрываются от остальных, разрыв между Рейвенскрофтом и Колуччи, занимающими четвертое место, увеличивается с каждым кругом. Но я не поднимаю головы и на протяжении нескольких кругов набираю темп, обгоняя Нормана и Кауфмана.

— Бокс, бокс, — говорит мне в ухо голос Стэтхэма на восемнадцатом круге.

Я выезжаю на пит — лейн и едва не врезаюсь в Барклая, другого гонщика “Montgomery”, который как раз трогается со своего места. Торможение отнимает у меня несколько драгоценных секунд, и я тихо ругаюсь, но моя команда проводит фантастический пит — стоп, за что я быстро благодарю их, когда снова выезжаю на трассу.

— Как дела у Уэста? — спрашиваю я.

Я обгоняю Деверо, который опередил меня, когда я был на пит — лейн, и работаю над сокращением дистанции до Моро.

— Второй и уверенно идет вперёд, — говорит Стэтхэм. — Тем не менее, Графф опережает его примерно на секунду с каждым кругом.

— А Рейвенскрофт?

Стоп — сигналы Моро мигают красным. Он слишком быстро входит в шикану⁵ и ненадолго затормаживает. Я использую своё преимущество и выезжаю на прямую вслед за ним, зная, что догоню его к концу следующего круга.

— Всё ещё слежу, но в данный момент вне зоны досягаемости DRS⁶. Теперь, пожалуйста, сосредоточься на Моро.

Французский гонщик передо мной яростно отстаивает свою позицию. Я пытаюсь догнать его, проскальзывая мимо на внутренней стороне поворота, но он слишком сильно отклоняет свою машину вправо, заставляя меня съехать с трассы на два колеса. Я ругаюсь и отъезжаю назад, затем снова занимаю позицию.

— Полегче, Оливер, — шепчет мне на ухо Стэтхэм. — Обгон будет доступен на следующей прямой.

Я держусь поближе к машине “Étoile”, на расстоянии досягаемости DRS, и широко разворачиваюсь, чтобы проскочить мимо, но Моро снова защищается, на этот раз запрещенным маневром, который вызывает возмущенный рев толпы.

— Чёрт!

Я стискиваю зубы, прекрасно понимая, в чём дело, но как бы ни был зол на меня Моро, он не должен подвергать опасности наши жизни, занимаясь подобным глупым дерьмом.

Когда он тормозит, проверяя меня на следующем круге, Стэтхэм, наконец, сообщает мне, что стюарды приняли к сведению тот грязный трюк и назначили ему пятисекундный штраф. Ему либо придется отбывать его, ожидая на пит — лейн, либо это время будет добавлено к его времени в конце гонки.

Это именно то глупое поведение, из — за которого он потеряет очки в этой гонке, и он, вероятно, возненавидит меня за это ещё больше.

Я обгоняю Моро на прямой, пересекая финишную черту, моя машина подо мной кажется гладкой, как масло. Толпа одобрительно кричит, но их голоса затихают вдали, как только я вхожу в первый поворот, где вчера разбился.

Этот обгон может быть признан лучшим в гонке.

Я мысленно даю себе подзатыльник и сосредотачиваюсь на том, чтобы отбиться от Моро, у которого всё ещё есть DRS, но он быстро отстает.

— Хорошая работа, — говорит Стэтхэм мне на ухо. — Рад, что всё закончилось. Теперь Барклай. Он на четыре целых и семь десятых секунды впереди, так что тебе нужно поднажать.

Я сосредотачиваю всё своё внимание на том, чтобы извлечь максимум пользы из своей машины. Я стараюсь изо всех сил, но забочусь о своих шинах, узнаю у Стэтхэма, сможем ли мы два пит — стопа вместо трех, как мы обсуждали. Он отвечает утвердительно, поэтому, когда Барклай заезжает в пит — стоп во второй раз, я занимаю пятое место, затем максимально использую пустую трассу передо мной, сокращая дистанцию до Колуччи вдвое.

На пятьдесят втором круге я обгоняю Рейша, голландского новичка, у которого, похоже, проблемы со своей машиной, и, конечно же, минуту спустя загораются желтые огни, оповещая о появлении машины безопасности. Взглянув на экран, я вижу, что выкрашенная в оранжевый цвет машина остановилась примерно на полпути к ближайшему безопасному выходу, так что, по крайней мере, парень попытался поступить правильно, прежде чем его машина заглохла. Он вылезает из машины и скрывается за барьером безопасности, удрученно опустив голову.

— Отлично, — кричит Стэтхэм мне в ухо. — Отличное решение, Оливер, ты получишь бесплатный пит — стоп⁷.

Я ухмыляюсь.

— Насколько разозлены остальные?

Все четверо гонщиков впереди меня отправились на свой второй пит — стоп в гонке, а это значит, что они потеряли время, но не я, так как они застрянут за машиной безопасности и будут ехать медленно, пока дорожная команда не уберет машину Рейша.

Пит — лейн переполнен, большинство других гонщиков также предпочитают свежие комплекты шин. Однако Моро везут в его отсек. Должно быть, что — то случилось и с его машиной. Когда я проезжаю мимо, он бросает перчатку через борт машины.

— Мудак, — бормочу я.

Моя команда проводит ещё один блестящий пит — стоп, и я снова выезжаю, занимая своё место сразу за Колуччи. У итальянского гонщика, должно быть, пена изо рта, но таковы обстоятельства. Сегодня мне повезло, и я должен извлечь из этого максимум пользы.

Впереди нас машина безопасности покидает трассу, и Графф медленно проезжает первые два поворота, затем вырывается вперед, возобновляя гонку. Я держусь поближе к Колуччи, оседлав его задницу, пока он не совершает нервную ошибку, слишком широко разворачиваясь на повороте, и я проскальзываю мимо с внутренней стороны.

Нет, этот обгон будет самым запоминающимся.

— Самый быстрый круг, — говорит мне Стэтхэм. — Отличная работа, Оливер. Не сбавляй темп.

Осталось три круга.

Пока я боролся с Колуччи, тройка ведущих гонщиков вырвалась слишком далеко вперед, и я не смог безопасно обогнать Рейвенскрофта. Но мгновение спустя моё радио включается снова.

— Рейвенскрофт может победить Адамса. Ты можешь надрать ему задницу и не дать проехать? — спрашивает Стэтхэм.

Я мог бы сказать "нет" и сказать ему, что моя машина исчерпала свой потенциал. Что это снизит мои шансы сохранить четвертое место. Но мы с Уэстом — команда. Мы боремся не только за личные очки, но и за кубок конструкторов. Рейвенскрофт — чванливая задница, и я не хочу видеть его самодовольную физиономию, если он займет второе место Уэста.

Я включаю передачу и лечу вслед за серебристой машиной, пока не оказываюсь прямо за Рейвенскрофтом. Уэсту удается на мгновение спастись, ускользая из зоны досягаемости DRS Рейвенскрофта, но расстояние между ними снова опасно сокращается, и Рейвенскрофт пытается атаковать в следующем повороте. Уэст едва сдерживает его, вырывается вперед, затем опасно запоздало тормозит и входит в шикану. Яркие искры вылетают из — под его машины, когда он вылетает на край трассы.

— Чёрт, — выпаливаю я ругательство до того, как вспоминаю, что запись достигнет ушей зрителей. — Скажи Адамсу, чтобы не терял голову. Он слишком торопится.

Рейвенскрофт — хладнокровный ублюдок, почти такой же сосредоточенный, как Графф, и Уэст не выиграет этот бой, если запаникует и допустит ошибку.

— Сосредоточься на том, чтобы подобраться поближе к Рейвенскрофту, — твердым голосом говорит мне Стэтхэм.

Но, возможно, он всё равно передает моё сообщение, потому что Уэст выравнивает свою машину и мчится по прямой, как стрела, демонстрируя превосходную скорость наших машин.

Последний круг.

На экранах вспыхивает объявление, и я стискиваю зубы, проезжая в опасной близости от Рейвенскрофта на следующем повороте. Он вынужден был развернуться чуть шире, но я вовремя притормозил, если бы я обогнал его таким образом, то наверняка получил бы штраф и уступил четвертое место Колуччи.

Уэст держится стойко, доводя свою машину до предела. Впереди нас взрывается фейерверк, возвещая о победе Граффа, и вот мы на финишной прямой, проносясь мимо слепящих огней и дыма.

— Да! — голос Стэтхэма звучит громче, его радость ощутима. — Это были отличные гонки, Оливер. Ты был лучшим в самом быстром круге.

— Отличная работа, Оливер, это было фантастически, — Бен подключается к сети. — Спасибо, это была отличная командная работа. Мы лидируем в команде по итогам одной гонки.

Я не могу удержаться от улыбки, хотя и не хватило одного места до подиума.

— Спасибо, ребята. Команда проделала потрясающую работу на этих пит — стопах, и машина чувствуется великолепно. Спасибо!

После вчерашней катастрофы это хороший результат. Хотел ли я трофей? Конечно. Но машина была хороша в управлении, команда справилась, и я заработал дополнительное очко за самый быстрый круг в гонке.

Я останавливаю машину на пит — лейн, и механики берут управление на себя, пока я вылезаю и выстраиваюсь в очередь на взвешивание⁸ после гонки вместе с остальными. Команда Уэста громко празднует, как и команда Граффа и Рейвенскрофта, хотя британский гонщик стоит в стороне, всё ещё в шлеме, руки на бедрах, явно не готовый показать своё лицо публике.

Я ищу Моро, не желая, чтобы он застал меня врасплох и устроил сцену, но его нигде не видно, вероятно, он уже выполнил свои обязательства перед прессой.

Если бы я обогнал Рейвенскрофта, я бы прямо сейчас направился в зал ожидания победителей, чтобы остыть и дождаться интервью, но вместо этого меня обнимают большинство моих механиков, некоторые айтишники и получаю хлопки по спине от Хёрста. Лиам стоит там, ухмыляясь от уха до уха, и с возгласом дает мне пять.

— Это было потрясающе, — говорит он, затем притягивает меня в объятия. — Ты потный, как свинья, чувак. Я скажу Белле, чтобы она отложила интервью с тобой на минуту.

Я пью воду с электролитом, обезвоженный после изнурительных полутора часов.

— Мне всё равно, все потные. Давай просто покончим с этим.

Я думал, Элли выйдет поприветствовать нас на финишной прямой. Признаюсь, я надеялся на объятия моей новой фальшивой девушки, но мне следовало сказать ей, чтобы она встретила меня с остальной командой после гонки. Даже при том, что я знаю, где она сидит на трибунах, я не могу отсюда разглядеть её лица. Фанаты пробираются через ряды, пытаясь попасть на трассу, которая была открыта, чтобы они могли наблюдать за подиумом с близкого расстояния. Я всё равно поднимаю руку и машу в её сторону, надеясь, что она меня заметит, но всё, что я получаю, — это одобрительные возгласы фанатов “Titan”, размахивающих своими флагами и шляпами.

Белла берет у меня интервью после гонки, и я отвечаю на все вопросы, не желая усложнять ей работу. Но когда появляется Уэст, широко улыбаясь, все журналисты бросаются за ним, и я на мгновение остаюсь наедине с Беллой.

— Эй, ты рассказала Элли о сегодняшнем мероприятии? — тихо спрашиваю я.

Мы всегда встречаемся с командой, чтобы отпраздновать, даже если нам нужно идти в следующее место по расписанию. Мне нужно будет взвеситься после гонки у Этьена, пока я буду беседовать с Лиамом.

Белла бросает на меня странный взгляд.

— Во — первых, она помогла всё организовать. Она отвечает за связь с партнерами, и спонсоры тоже будут, — затем она скрещивает руки на груди и добавляет: — И почему ты сам ей не сказал?

Я потираю затылок, пот всё ещё струится с меня.

— Я, эм, не знал, буду ли я в настроении праздновать.

Она вздыхает.

— Боже мой, ты такой тщеславный. Ты что, думал, она будет смеяться над тобой, если ты придешь одиннадцатым?

— Даже не смей шутить по этому поводу, — я вздрагиваю. Я не финишировал с меньшим количеством очков со времен Гран — при Мадрида в прошлом сезоне, когда я потерял рулевое управление на третьем круге и едва добрался до пит — лейн.

— Ей было бы всё равно, — говорит Белла, её взгляд смягчается. — Её не волнует ничего из этого. На этот раз ты можешь быть уверен, что ты ей нравишься, и это связано с тобой лично, а не с Оливером Стоуном, двукратным чемпионом мира.

Если бы только она знала правду.

Я краснею, хотя, возможно, это из — за перегрева в спортивном костюме.

— Спасибо, Белла. Увидимся там.

Элли придет на вечеринку. Теперь мне действительно нужно принять душ и переодеться, потому что Лиам был прав — я потный и отвратительный, и я не могу появиться в таком виде.

Я не знаю, почему меня это должно волновать, но на этот раз я не хочу думать об этом слишком много. Элли великолепна, и мы собираемся провести много времени вместе. Я позабочусь о том, чтобы мы оба наслаждались каждой минутой этого.